Жить чтобы мстить 1

      Алла выбрала себе профессию не абы как, а по призванию. Ей нравилось творить -создавать здоровье и чувствовать власть над людьми. Если она ошибется, кто-то умрет, а кто-то не родится.
      Алла любила власть, ведь ей всегда приходилось быть в подчиненном положении. Ее с малых лет шпыняли и не принимали в компании. Она была чужеродна, как Парфюмер из книги Зюскинда.
      Она привыкла считать себя никчемным уродом. Получив медицинский диплом, она стала втихаря посмеиваться :" "что, дураки, живете, не помните о ничтожной Аллочке? А вот она о вас помнит".
      Но ведь она могла стать акушеркой или психиатром. Нет, женские проблемы были ей неинтересны и жутко неприятны. Бездетная акушерка - это как-то неправильно и намного страшнее, чем сапожник без сапог. А власть над психически больными, над теми, кто и так слабее ее тоже не интересовала Аллу. Это было для нее слишком мелко.
       Власть над мужчинами, над полноценными людьми, сильного, что важно, пола -вот что нужно было ей. Ей нравилось лечить, побеждать суку-болезнь, чувствовать себя профессионалом, для которого нет загадок в творении божьем.
       Нравилось вмешиваться и бросать вызов Высшим силам, обретшим кого-либо на мучительную смерть. Порой, видя чьи-то анализы ПСА ( простат-специфический антиген) Аллочка только горестно вздыхала -показатели зашкаливали, туши свет, сливай воду. Судьба или природа или Бог, если угодно здесь уже Аллу опередили, и это было жутко неприятно -сознавать свое бессилие.
       Аллу воспитывали перфекционисткой. Еще в школе, если было семь уроков, дома требовали, чтобы Алла за день получила семь пятерок, "или не возвращайся домой".  Поэтому когда доктор Алла Новоселова не могла сотворить чудо, она чувствовала себя как полное чмо, дура никчемная, которой нет оправдания, "и можешь домой не возвращаться".
        Но была и еще одна причина, по которой Аллочка ни за что не променяла бы свою работу ни на какую другую. Видя уничтоженные, обреченные мужские гениталии, она понимала, что эти пятнадцать сантиметров уже никому не причинят зла. Не будет плакать брошенная женщина, не убьют в абортарии зародыш, у которого уже, вероятно, есть душа, не родится неприкаянная и закомплексованная безотцовщина. Очередная опасная мужская особь обезврежена.
       
                ***


        Борискин снял бабу и привел ее в квартиру. Бабе было пятнадцать лет. Накачав непутевую дуру водкой с пивом, он полночи пилил ее в разных позах, а наутро подарил дуре шоколадный батончик и выгнал ее прочь. Она шла, и ноги у нее не сходились, будто ей в промежность "заходили корабли".




Продолжение http://www.proza.ru/2012/01/20/1446