Хохлы

Название  этого  рассказа  «хохлы»  к  украинской  национальности,  ни  какого  отношения  не  имеет. Столкнувшись  впервые  с  офицерскими  кадрами  4  истребительной  авиационной  дивизии, (город  Ивано – Франковск)  совершенно  разных  национальностей:  русские - Гайков, Плотников,  Серяков, украинцы: Писный,  Дикополов, Себро,  кавказец – Бедоев,  еврей – Личман,  белорус – Шарлай,  я не  знаю  национальности  Блохина,  Ганнота,  Алимова . Именно  эти  ребята  подходят  под  определение  сформулированное  очень  давно  русским  солдатом  острословом  «Хохол  за  лычку  на  погонах,  родную  мать  готов  продать».  Если  говорить  о  взаимоотношениях  с  местным  населением  в  западной  Украине,  то  ко  мне  как  к  москалю,  было  вполне  лояльное  отношение.  Конечно,  приходилось  мириться   с  тем,  что  даже  хорошо  мне  знакомые  и  соседи,  говоря  обо  мне   употребляли  выражение, «це  капитан  москалёк». За  четыре  года,  проведённые  в западной  Украине, у  меня  не  было  ни  одного  серьезного  инцидента  с местным  населением. И  это  при  том,  что  Ивано – Франковская  область  рьяно  поддерживала  бандеровцев  и  их  приверженцев  я  встречал  много  раз. Но  только  один  раз  я  столкнулся  с  настоящим  бандеровцем, вернее  сказать,  бандитами  были  его  трое  старших  братьев, а  ему,  тогда  двенадцатилетнему  пацану,  пришлось  познакомиться  с  советскими  солдатами. В деревню,  где  они  жили  большой  семьёй, наши  парни  нагрянули  неожиданно,  бандеровцы  не  успели  достать  сброю (оружие),  спрятанное  в  стоге  сена  возле   хаты. Когда  их  вывели  на  подворье,  один  из  братьев  рванул  к  стогу  сена  за  оружием. Наши  солдаты  все  фронтовики, одной  очередью  из  ППШ  уложили  беглеца. Двенадцатилетний  пацан,  увидев  как  убили  его  старшего  брата,  яростно  бросился  на  ненавистных  москалей. Бывалые  солдаты  пожалели  пацана  и  ограничились  ударом  приклада  по голове, хотя  могли  вполне  полоснуть  очередью  из  автомата. С  тех  пор  у  парня  на  голове  появилась  шишка,  размером  с  грецкий  орех,  медики  рекомендовали  не  трогать  её,  дабы  не  усугубить  положение.    Всё  это  мне  рассказал  пожилой  мужчина  с большой  шишкой  на  лысой  голове.  Вот  этих  людей  я  бы  ещё  мог  понять,  если  бы  они  намеренно  гадили  ненавистному  москалю,  но  мне  же  гадили  свои,  мои  товарищи  по  оружию.
Командировка  в ЙАР закончилась  августе  1982 года. Испытание  жарой  я не  выдержал  и  вернулся  в  Союз  на  полгода  ранее  намеченного  срока. Месяц отвалялся  в  госпитале,  ещё  месяц  отдыхал  с  семьёй  в  Сочи. Затем  в  кадрах  ВВС страны  выбрал  дальнейшее  место  службы.  По  рекомендации  друзей  служивших  в  Украине,  попросился  в  Прикарпатский  военный округ. Мягкие  климатические  условия,  великолепные  леса  богатые  грибами   и  ягодами.  Горы  Карпаты,  полноводный  Днестр,  всё  это заставило  меня   сделать  выбор в  пользу  города Львова. Для  подкрепления  права  своего выбора,  выставил  московским  кадровикам  пару  бутылок  хорошего  коньяку и  убыл  к  новому  месту  службы.  Старый  Львов  удивил  узкими  мощёными  брусчаткой  улочками  и множеством  церквей (костёлов),   хорошо,  я  бы  сказал  стильно  одетыми  девушками,  как  бы  намеренно  подчёркивающих  свою  европейскую  принадлежность.  В  ВВС ПРИКВО мне  предложили  два  места  службы: г Ровно – Центр  Боевого  управления  и  город  Ивано - Франковск – 4  истребительная  авиационная  дивизия.  Я  выбрал  второй  вариант,   меня  не  остановило,  когда  то  самому  себе  данное  слово  ещё  в  лейтенантские  годы – ни  когда,  ни  при  каких  условиях  не  пересекаться  по  службе  со  своим  однополчанином  по  Учаралу,  бывшим  начальником  КП полка  Александром  Шарлай.  В  Ивано – Франковске  он  был  начальником  КП  4  дивизии. Человек  скользкий,  не  умевший  жить  без  интриг  и  служебных  афер.  Естественно  и  коллектив  он  подбирал  под  себя,  такой  же  сволочной.  Что  касается  его  профессиональной  подготовки,  она  не  вызывала сомнения  в  ёё  достаточности  ни  у  командования  ни  у  подчинённых. Встретил  нас  майор  Шарлай  доброжелательно, предложил  пожить  у  него  до решения  вопроса  с  жильём.  Но  получить  жильё  в  Ивано – Франковске  даже  временное,  на  договорной  основе  дело  не  перспективное.  Через  неделю  мы  съехали  в  гостиницу  аэропорта  и  прожили  там  около  двух  месяцев, пока  старший  офицер  боевого  управления  дивизии  не  помог  снять  жильё  в  соседней  деревне « Криковцы », одну  комнату  с  печным  отоплением.  Мы  этому  были очень  рады,  хоть  какое то  жильё,  из  которого тебя  не  выгонят.  В последствии,  Александр  Китченко  стал  для  меня  другом  и  когда он  уезжал  по  замене  в  Германию,  даже  мои  враги  сочувственно  злорадствовали, что  теперь  в  этом  гадючнике  я  оставался  один. Служба  в  Украине  даже  в  советские  времена  имела  свою  специфическую  особенность.  Ещё  в  курсантские  годы  я  услышал  выражение, что « хохол (просторечье-украинец)  за  лычку  на  погонах,  готов  мать  родную  продать».  Осознал  суть  метко  сказанного  выражения  русского  солдата  я  только  в  Украине,  когда  за  «лычку»  в  форме :  очередного  звания,  вышестоящей  должности,  решение  квартирного  вопроса,    местные  ребята  или  адоптированные   в  этой  среде  офицеры   других  национальностей,   шли  на  любые ухищрения.  Взятки,  кумовство,  телефонное  право,  унижения  до  потери  человеческого  облика  и  всё  ради перспективы  получения  материального  блага.  И  вот,  наконец,  этот  униженный  и  оскорблённый  в  лучших  чувствах  человек  поднявшись  чуть  выше  толпящейся  внизу  «челяди»,  начинает  отыгрываться  на  подчинённых  за  свои  унижения.  Одним  из  таких  был  Гена  Дикополов – начальник  штаба  4 истребительной  дивизии.  Скольким  людям  он  попортил  крови,  подсчитать  очень  сложно.  Но  даже  на  Дальнем  Востоке,  где  я  продолжил  службу,  не  без  протекции  подполковника  Дикополова,  его  вспоминали  не  добрым  словом,  но  об  этом  чуть  позже.  Коллектив  КП  меня  встретил  настороженно.  Каждый  из  них  пробивался  на  КП  соединения   разными  способами,  повторяться  уже  не  буду.  А  тут  появляется  капитан  из  спецкомандировки,  к  тому  же  сослуживец  начальника,  непременно  конкурент  на  вышестоящую  должность.  Вливание  в  коллектив  или  знакомство  за  круглым  столом  с  употреблением  спиртного,  организовал  с первых  намёков  новых  сослуживцев.  Собрался  весь  коллектив  КП  4 дивизии  за  исключением   дежурной  смены.  Сергей  Блохин (кличка-блоха)-старший  лейтенант,  высокий,  грузный  весом  килограммов  120,  молодой  человек  лет  тридцати  трёх.  Его  основная  роль  в  дивизии,    специалист  по  строительству  и  ремонту  КП, главный  доставала  дефицита. Очень  нужный  офицер  не  только  для  КП  но  и  для  дивизии  в  целом,  такую  высокую  оценку  ему  давал  майор  Шарлай. Плюс  ко  всем  своим  «достоинствам»  Серёжа  Блохин  систематически  постукивал   начальству  на  своих  сослуживцев,  пойманный  с  поличным  на  доносе,  Блохин,  вытирая  внезапно  вспотевшую  лысину,  оправдывался , лепеча  об  отсутствии  у  него  других  способов  удержаться  на  должности.  И  Серёже  было  чего  опасаться,  занимая  должность  офицера  боевого  управления  соединения,  он  панически  боялся  экрана  радиолокатора,  его  мозги  мгновенно  переклинивало  при  включении  микрофона  на  передачу,  если  конечно, допустимо  данное  выражение  в  этом  случае.  Анатолий  Ганнота – старший  лейтенант  лучший  друг Блохи,  высокий,  симпатичный,  далеко  не  глупый  молодой  человек.  С  лейтенантских  времён  проходил  службу  в  Мукачевском  авиационном  полку,  затем  переведён в 4 авиадивизию.  Он  прекрасно  освоил  не  только  свои  функциональные  обязанности,  но  и  чётко  усвоил  правила  установленные  хохлами,  знай  своё  место  и  жди  своего  часа. Так он  и  служил,  пресмыкался  перед  вышестоящими  и  тихонько  гадил  товарищам  по  службе,  оттесняя,  таким  образом,  конкурентов.  Однажды  сцепившись  с ним  в  словесной  перепалке,  я  не сдержался  и  сказал  ему,  очень  часто  фамилия  человека  отражает  его  суть,  что  ты  имеешь  в  виду, поинтересовался  Анатолий.  Ганнота  созвучно  с  выражением  «гавно  ты». С  тех  пор маски  доброжелательности  были  скинуты,  это  по  крайней  мере  честнее  и  понятнее  и  ты  всегда  знаешь  чего  можно  ожидать  от  своего  оппонента.  Коля  Писный – капитан,  женившись  на  дочке  командира  батальона,  расквартированного  при  4 авиадивизии,  Коля  Писный  обеспечил  себе  определённую  жизненную  нишу. И  она  давала  ему возможность  прекрасно   существовать, несмотря  на  отсутствие  интеллекта  и  профессиональных  навыков.  Крупного  телосложения,  со  старческой  не  по  возрасту  походкой,  он  с  помощью  обожающей  его  тёщи,   медленно  выползал  чуть  выше  своих  сослуживцев.  Ему  как  истинному  хохлу  необходимо  иметь  хотя  бы  маленькую  власть  и  наслаждаться  ею  в  своём  семейном  кругу  и  в  кругу  подобострастных  подчинённых.  Вячеслав  Самохин – капитан,  бывший пилот  вертолёта.  Списан, с  лётной  работы,  из – за  неоднократной  потери  сознания  при  введении  ему  внутримышечной  инъекции.  Человек  вполне  предсказуемый,  без  больших  притязаний  и  амбиций  в  служебной  деятельности.  Подполковник  Алимов – бывший  командир  авиационной  эскадрильи  с  аэродрома  10  участок  или (п/о Калинка),  тот  самый  аэродром  на  дальнем  востоке,  где  в  последствии  мне  пришлось  служить  долгих  8  лет. Из  рассказов  Алимова  мне  стало  известно,  что  он  два  раза  катапультировался  из  аварийных  самолётов,  без  последствий  для  здоровья. Лётный  состав  в  большинстве   своём  являются  людьми  суеверными,  подполковник  Алимов  не  был  исключением.   Естественно,  две  авиационные  аварии  с  его  непосредственным  участием,  были  для  него  звоночками,  предупреждающими  о  нецелесообразности  продолжения  лётной  деятельности.  Подобная  ситуация  воспринимается  лётным  составом   предупреждением  свыше и  как  правило  ни  кто  не  ждёт  третьего  или  крайнего  звонка,  уходит  с  лётной  работы.  Так  подполковник  Алимов  стал  оперативным  дежурным  КП  4  дивизии.  Юрий  Корепанов – капитан  бывший  пилот  фронтового  бомбардировщика  ИЛ-28.  Он  с  экипажем  самолёта  попал  в  грозовую  деятельность,  они  все  едва  не  погибли. Невероятными  усилиями  экипаж  выровнял  самолёт  у  самой  земли  и  совершил  вынужденную  посадку.  Самолёт  восстановлению  не  подлежал, командир  экипажа  был  списан  на землю.  Юрий  был  самым  безобидным  и  добродушным  офицером  на  КП 4  дивизии.  Он  безропотно  тянул  служебную  лямку,  стойко  выдерживая  самодурство  командного  состава.  Капитан  Анохин – оперативный  дежурный  КП,  большой  поклонник  творчества  Аллы  Борисовны  Пугачёвой.  В  свои  35  увлёкся  модной  литературой,  боготворил  Пикуля,  восторгался  Булгаковым,  его  «Мастер и  Маргарита»  зачитывал  до  дыр. Для  меня  его  запоздалая  любовь  к  литературе  выглядела  как  то  странно.  Этим  я  успел  переболеть  ещё  в  курсантские  годы,  проштудировав  в  том  числе  и Булгакова,  когда  он  был  популярен  только  на  западе.  Вячеслав  Гайков – капитан. Был  такой  армейский  анекдот:  с  помощью  последних  достижений  в  науке  можно  сканировать  человеческий  мозг  с  отображением  на  дисплее  всех  его  потаённых  мыслей.  Когда  подобным  испытаниям  подвергли  мозг  Советского  офицера,  экран  дисплея  длительное  время  оставался  девственно  чистым.  При  увеличении  мощности  сканирования  на  дисплее  появилось  чёрная  точка.  Когда  аппарат  включили  на  полную  мощность, на  весь  экран  высветился  женский  половой  орган. Этим  офицером,  конечно,  мог  быть  только  Гайков,  сказать  о  нём  как  то  иначе,  значит  ничего  не  сказать.  Родной  дядя  капитана  Гайкова  (это с  его  слов ) был  сослуживцем  подполковника  Дикополова,  через  полгода  Гайков  уже  был  на  майорской  должности,  но  это  не  изменило  сути  его  мозгов.  В  ночное  время,  находясь  на  боевом  дежурстве,  в  системе  ПВО он уходил  к  женщинам,  почти на всю  ночь  и  всё  это  ему  сходило  с  рук. В  случае  залёта  подполковник  Дикополов  вызывал его  к  себе  в  кабинет  и  давал  волю своим  эмоциям,  ругался,  на  чём  свет  стоит,  обещая  завтра  же  уволить  из  Вооружённых  Сил. Когда  запас  ругательств  и  эмоций  у  Дикополова  иссякал,  Гайков  же  слезливо  клялся  больше  не  бегать  по  бабам  с  боевого  дежурства, все  расходились  с  миром  до  очередного  залёта  Гайкова.  Моё  финансовое  положение  позволяло  организовать  вливание  в  коллектив  по  полной  программе,  сам  практически  не  употреблял,  объяснил  сослуживцам  по  состоянию  здоровья.  «Тела»  после  пьянки,  развозил  Блоха  на  своих  «жигулях»  приняв  на  грудь  граммов  500  водочки. Годика  через  полтора  на  КП  прибыл  капитан  Серяков,  он  даже  не  скрывал  своего  тернистого  пути  с  Камчатки  в  Ивано-Франковск.  Красная  рыба,  лососёвая  икра  были  надёжными  проводниками  ОБУ пункта  наведения  при  полном  отсутствии  профессиональных  навыков. Семью  он  давно  потерял, но  алименты  на  дочь  платил  стабильно  до 18  лет. В  день  перечисления   последнего  платежа,  позвонил  своей  бывшей и  с  радостью  сообщил,  что  «лафа  окончилась».  Одевался  он  хорошо,  я  бы  сказал  со вкусом, при  смокинге  и  с  бабочкой  хоть  на  подиум. Острослов  Ганнота  ему  дал  дельный  совет.  С  такой  внешностью  ты  снимешь  любую  женщину,  только  молчи,  иначе  они  от  тебя  шарахаться  будут, услышав  речь  мужичка  из  захолустной  глубинки.  Командовал  4  истребительной  авиационной  дивизией  полковник  Беловодский,  лет  43-45  довольно  высокий  армейский  щёголь.  Полковничья  форма  на  нём  сидела  как  влитая,  симпатичная,  надменная  с  едва  тронутой  сединой  голова  выдавала  в  нём  советского  барина.  Подогнанные  по  ноге  с  отутюженными  голенищами  сапоги,  его  медленная,  важная  походка,  как  бы  подчёркивали  его  не  простой  статус, хлыста  не  хватало  в  руках  для  наказания  «челяди». Мне  свободолюбивому  капитану   выращённому,  в  бескрайних  степях  Казахстана,  офицерским  составом  САВО,  было  сложно  врастать  в  офицерскую  челядь  Прикарпатского  военного  округа. Но  жизнь  продолжалась,  полёты,  подготовка  к  ним  и  свободное  время…. . Ивано-Франковск – областной  центр,  небольшой,  компактный,  очень  ухоженный  западно-украинский  городок,  расположен  между  двумя  реками: Быстрица  Надворнянская  и  Быстрица  Солотвинская,  которые  впадали  в  Днестр. После  Учарала,  мы  его  называли  «Штат-Техас»  или  жаркого  Йемена,  который  мне  снился  по  ночам  в  страшных  кошмарах,  Ивано-Франковск  казался  райским  местом.  Пройтись  по  чистым  мощёным  улочкам  этого  города,  было  одно  удовольствие,  а  жизнь  казалась  сказкой.  Проблемы  с  дефицитными  продуктами  ( сливочное  масло,  мясо,  колбасы)  не  казались  острыми,  хотя  необходимо  было  кормить  маленькую  дочь  и  беременную  второй  раз  жену. Изобилие  недорогих  овощей  и  фруктов  компенсировали  нехватку  дефицита. На  работе  у  меня  сложились  дружеские  отношения  со  старшим  лейтенантом  Александром  Китченко.  Общий  интерес  к  рыбалке,  трепетное  отношение  к  необычно  красивой  природе  Прикарпатья  сблизили  нас.  Совместные  походы    на  КП  Ивано-Франковского  полка  и  уверенная  работа  с  хорошо    знакомой   техникой - самолётами  МиГ-21бис  позволили  Александру  увидеть  во мне,  не  вновь   прибывшего  «шланга», а  адекватного  ОБУ.  Мукачевский  и  Стрийский   полки,  входившие  в  состав 4  дивизии,  имели  на  вооружении   самолёты  МиГ-23,  методика  наведения  которых  значительно  отличалась  от  методики  наведения  МиГ-21. В  последствии,  я  чётко  усвоил, как  для  лётного  состава, так  и  для  ОБУ  в  совершенстве  освоившими  работу  с  самолётами  МиГ-21, боевая  работа  на  более  совершенных  типах  самолётах,  усваивается  гораздо  проще. Вооружение  самолета  МиГ-21  позволяло  работать  по  воздушным  целям  только  в  заднюю  полусферу.  Прицел  РП-22 обнаруживал  воздушные  цели  на  расстоянии  не  более  20  километров,  после  захвата  цели  головкой  самонаведения  ракеты  лётчик  продолжал  пилотировать  самолёт  уперевшись  взглядом  в  тубос  прицела,  что  представляло определённую  сложность  в  пилотировании  самолётом.  Самолёт  МиГ-23  имел  более  совершенное  вооружение,  радиолокационный  прицел  обнаруживал  воздушные  цели  с любого  направления (под  любым  ракурсом). Дальность  обнаружения  воздушных  целей  в  переднюю  полусферу  составляла  до  120  километров,  при  этом  на  лобовом  стекле  фонаря  высвечивалась  сетка  прицела,  что  создавало  лётчику  удобство  в  пилотировании  самолётом  и  работе  с  прицелом.  Не  знание   особенностей  наведения  самолёта  МиГ-23  офицером  боевого  управления  Ивано-Франковского  полка  привело  к  страшной  катастрофе.  Самолёт  МиГ-23  пилотируемый  командиром  эскадрильи  Мукачевского  полка,  при  перехвате  контрольных  целей  на  предельно   малой  высоте  в  облаках  на  скорости  950-1000  километров  в  час  врезался  в  вершину  горы  и  взорвался.  Боевой  лётчик,  подготовленный  для  работы  во  всех  условиях  погоды  во  всём  диапазоне  высот, чётко  выполнил  ошибочную  команду  КП  и  погиб,  самолёт  потерян.  ОБУ  КП  полка,  практически  убивший  лётчика  к  ответственности  привлечён  не  был,  так  как  он  не  имел  допуска  к  управлению  самолётом  МиГ-23. Ему  неправомерно  была  поставлена  задача  вышестоящим  КП,  по  наведению  на  контрольную  цель  самолёта  МиГ 23. Работа  по  наведению  на  контрольную  цель  в  подобных  случаях  возлагается  на  КП  соединения,  но  на  КП  4 дивизии  в  качестве  ОБУ  дежурил  кто  то  из  « крупных  спецов»,  типа  Блохина,  Серякова  или  Коли  Писного. Зная  их  профессиональную  несостоятельность  оперативный  дежурный  КП  соединения  поставил  задачу  дежурному  расчёту  КП  полка  по  наведению  на   контрольные,
  воздушные  цели. Кто  виноват  и  что  делать? Вечная  Российская  проблема. Но  в  данном  случае  виновные  есть, это  система  подбора  кадров  в  4  дивизии,  персональную  ответственность  за  которую  нёс  начальник  штаба  полковник  Мурашко. Он  же  разделяет  ответственность  с  начальником  КП  дивизии  за  уровень  подготовки  ОБУ. Сразу  после  катастрофы  полковник  Мурашко  написал  рапорт  на  увольнение  из  вооружённых  сил  СССР  и  через  пару  месяцев  его  рапорт  был  удовлетворён. Вместо  него  на  должность  начальника  штаба  4  дивизии  назначен  подполковник  Дикополов. Но  и  эта  смерть  никого  ни  чему  не  научила,  всё  осталось  по – прежнему,  только  теперь  страхуясь,  Дикополов  в  период  дежурства  Блохина,  Серякова  и  лиц  тому  подобных,  с  законного  выходного  дня  вызывает  на  работу  офицеров  способных  решать  боевую  работу. С  курсантских  лет  офицерами – наставниками  нам  внушалось,  что  карьерный  рост  ожидает  только  самых  умных,  самых  ответственных,  самых  правильных  в  моральном  облике  курсантов,   лейтенантов  и  так  далее  по  мере  роста  офицерского  состава. Дослужив  до  капитана,  для  себя  я  вдруг  сделал  открытие,  упомянутые  черты  добродетели  командному  офицерскому  составу,  в  том  числе  и  генералитету  присущи  далеко  не  всегда. Даже  скорее  наоборот,  видно  не  повезло  мне,  весь  сгусток  негативных  черт  присущих  человеку,  являются  неотъемлемыми  чертами  советского  генералитета. Данное  открытие  я  сделал  в  Ивано – Франковске,  генералитет  САВО  явно  не вписывался  в мою  теорию.  Не  называю  фамилий,  так  как  информация  получена  от  третьих  лиц  и  я  не  был  непосредственным  участником  описываемых  событий,  но  кто  служил  в  4  дивизии  в  период  1975-1985  годы,  могли  быть  свидетелями  данных  событий.  Один  из бывших  командиров  4  истребительной   авиационной  дивизии  в  воинском  звании  генерал  полковник  авиации  не  мог  забыть  свою  любимую  дивизию,  обеспечившую  ему  генеральское  звание  и  дальнейший  карьерный  рост. Периодически,  наезжая  с  проверками,  он  всегда  скандально  опускал  новых  командиров,  которые,  по  его  мнению,  не  по  заслугам  занимали  пост,  когда-то  принадлежавший  ему. Самое  больное  место  высокопоставленного  генерала  был  солдатский  туалет,  он  лично  контролировал  этот  "важный  военный  объект". Командование  дивизии,  зная  слабости  генерала,  держало  солдатский  туалет  под  особым  контролем.  Но  ему  однажды  повезло,  кто-то  из  бойцов,  страдавших  несварением  желудка,  наделал  прямо  за  дверью,  не  успев  запрыгнуть  на  толчок.  Генерал  полковник  Б….  осторожно  наступил   (извините  за  подробности )  в  дерьмо  начищенной  до  блеска  туфлёй  и  осторожно  чтобы  это  не  оторвалось,  потихоньку  заковылял  в  кабинет  к  комдиву. Зайдя  в  кабинет  он  задрал  ногу  и  со  всей  силы  стукнул о  стол  туфлёй  со  всем  содержимым.  Дерьмо  разлетелось  по  всему  кабинету,  попав  на  китель  и  лицо  комдива.  На  этом  проверка  завершена,  всё  также  очень  плохо,  дивизия  небоеготова.  Не  знаю,  сколько  надо  претерпеть  унижений  и  какими  средствами  было  возможно  растопить  ледяное  сердце  генерала,  если  командир  дивизии  сохранил  свой  пост. Вот  так  проходило  становление  генералитета  авиации  Прикарпатского  военного  округа,  и  каким  надо  быть  человечным  человеком,  чтобы  не  ожесточиться  и  не  вывалить  весь  этот  ушат  дерьма  на  своих  подчинённых.  Но  сее  оказалось  невозможным,  командиры  зверели,  вседозволенность, вышестоящих,  порождали  вседозволенность  нижестоящего  командования  и  так  по  цепочке  вниз.  Командир  4  истребительной  авиационной  дивизии  полковник  Беловодский  не  был  исключением  из  всей  той  плеяды,  зарвавшихся  «наполеончиков. Он  частенько  позволял  себе  грубость  по  отношению  к  своим  подчинённым,  даже  равным  с  ним  по  званию.  Однажды  он  выразился  нецензурной  бранью  в  адрес  матери  начальника  оперативного  отдела  полковника  Бедоева.  Этот  почти  двухметровый  кавказец  крепкого  телосложения,  с  гортанным  криком  убью  и  глазами,  налившимися  кровью,  за  грудки  поднял  Беловодского,  готовый  его  придушить.  Осознав  своё  крайне  незавидное  положение,  комдив,  уже  хрипя,  уговаривал  Бедоева  извинить  его  и  что  это  выражение  он  использовал,  для  связки  предложения,  Руслан,  да  ты  что  отпусти. Придя  в  себя,  Руслан  Бедоев  говорит  Беловодскому,  командир  не  надо  так  говорить,  ведь  я  мог  убить  тебя. Тогда  это  произвело  на  всех  офицеров  неизгладимое  впечатление,  а  полковник  Бедоев  поднял  не  только  свой  авторитет,  но  и  авторитет  кавказцев. Только  спустя  время,  до  меня  дошло, что  кавказская  гордость,  по  крайней  мере  именно  в  этом  случае,  есть  напускное  или  та  же  вседозволенность. Имея  земляка-  кавказца  в  качестве  командующего  ВВС  Прикарпатского  военного  округа,  в  лице  генерала  лейтенанта  Цоколаева,  от  которого  зависела  всецело  дальнейшая  карьера  Беловодского,  можно  позволить  себе,  козырнуть  кавказской  кровью. Дальнейшая  жизнь  и  совместная  служба  с  полковником  Бедоевым  показала,  что  в  своей  жизни  он  руководствуется  далеко  не  эмоциями  кавказских  предков,  а  холодным  расчётом. В  этом  я  убедился  на  своём  горьком  опыте,  но  об  этом  потом.  Больше  всего  доставалось  от  Беловодского  оперативным  дежурным  4  дивизии. Каких  только  гадостей  им  не  приходилось  слышать? Они  тупые  и  безмозглые  и  что  их  пальцем  делали  и  т п,  но  все  терпели,  выхода  не  было. Я  слушал  всё  это  по  параллельному  телефону  и  даже  себе  представить  не  мог,  как  бы  повёл  себя,  находясь  на  их  месте. Случай  представился  скорее  чем  я  мог  ожидать,  но  отнюдь  не  на  месте  оперативного  дежурного,  а  на  своём  ОБУ дивизии.  Был  выходной  день.  В  здании  управления  дивизии,  кроме  дежурных  сил,  ни  кого  не  оставалось. Можно  расслабиться  и  почитать  художественную  литературу.  На  телефонный  звонок,  оперативный  дежурный  подполковник  Алимов  отреагировал  быстро.  Я  понял  он  уже  здесь,  отвечал  он  дежурному  по  управлению,  который  предупредил  его  о  нахождении  командира  дивизии  в  здании  управления.  Поздно  предупредил,  мелькнула  мысль,  увидев  заходящего  на  командный  пункт  комдива  Беловодского. Не  прошло  и  месяца,  как  ему  присвоено  очередное  воинское  звание  генерал  майор  авиации.  Я  был  свидетелем,  как  в  телефонном  разговоре,  Беловодский  благодарил  командующего  ВВС  Прикарпатского  военного  округа  генерала  лейтенанта  авиации  Цоколаева (армейская  кличка  Цоко).  Речь  уверенная,  чёткая,  думаю  домашняя  заготовка.  Смысл  заключался  в  том,  что  он  командир  дивизии  очень  благодарен  Цоколаеву  в  его  становлении  как  командира,  как  генерала  и  т д,  всё  очень  пристойно  и  по  человечески,  наверное,  приятно.  Новенькая  генеральская  форма  сидела  на  нём  просто  блестяще,  будто  он  родился  в  ней.  Глаза  его  метали  огонь.  Алимов  где  цель?  Спросил  он  оперативного  дежурного. Какая  цель? Удивился   Алимов.  Алимов  ты  у  меня  сейчас  будешь  кровью  свистать!  Обращается  ко  мне,  включай  все  средства,  в  районе  города  Стрый  нарушение  государственной  границы  СССР.  Цель  обнаружить  и  уничтожить! Сейчас  с  тобой  выйдет  на  связь  МиГ-23МЛД  экипаж  дежурного  звена  со  Староконстантинова,  бери  управление  и  наводи. Задача  поставлена  чётко,  нарушитель  государственной  границы  в  районе  Стрыя  и  движется  в  сторону  города  Ивано-Франковска,  цель  необходимо  уничтожить. Расчёты  радиолокационных   систем  и средств  связи  включились  в  установленные  сроки. Я  поставил  задачу  операторам   РЛС  на  обнаружение  воздушной  цели,  движущейся  со  стороны  г  Стрый   в  сторону  г  Ивано-Франковска,  сам  приступил  к  поиску   цели  на  экране  радиолокатора  П-37. Переключая  каналы  РЛС  поочерёдно  с 1-5 ,  отстраиваюсь  от  помех  и  мощных  засветок  на  экране,  дающих  горными  вершинами  Карпат. Низколетящую,  воздушную  цель  я  обнаружил  довольно  быстро,  скорость  около  400  километров  в  час   и  высота  1000  метров. Несколько  раз  убедился,  что  цель  не  отвечает  на  действующий  код  опознавания,  запросил  у  начальника   смены  РЛС  о  своевременной  смене  кодов  опознавания  на  станции  и  только  после  этого  доложил  Беловодскому  об  обнаружении  воздушной  цели. Выслушав  доклад,  генерал  Беловодский  уточнил,  Со  Староконстантинова  МиГ-23  взял  на  управление?  На  связь  пока  не  выходил,  ответил  я  ему.  Включи  динамик,  чтобы  я  слышал  радиообмен,  приказал  генерал. Минут  через  5  вышел  на  связь  экипаж  дежурного  звена  со  Староконстантинова.  «Я 325  следую  к  вам  с  курсом  120  Н-8000 метров,  подтвердите  1001,  то  есть  возьмите  под  своё  управление.  Отметку  от  дежурного  экипажа  на  экране  локатора  я  уже  наблюдал.  325  вас  наблюдаю,  1001  подтверждаю. Докладываю  Беловодскому,  я  слышал,  прервал  он  меня,  наводи  на  цель,  цель  уничтожить!  Мной  овладел  азарт,  как  на  охоте.  Всё  чему  я  учился  в училище  и  в  боевых  полках,  необходимо  применить  на  практике,  реально  уничтожить  цель – то есть  сбить  летательный  аппарат  врага.  Я  проинформировал  пилота  дежурного  экипажа  о  характеристике  цели  и  сообщил,  что  цель  реальная. Понял,  работаем,  ответил  пилот. Потому  как  лётчик  дежурного  экипажа  уверенно  ведёт  радиообмен,  практически  мгновенно  выполняет  команды,  его  голос  чуть  хриплый  и  жёсткий,  убедили,  что  имею  дело  с  опытным  пилотом-ассом,  способным  решать  любые  боевые  задачи.  Цель  на  встречных  дальность  120, занимайте  2000. Выполняю  -квитанция  лётчика. Включите  высокое,  цель  по курсу  100  ниже  1000. Работаем  на  фоне  земли (один  из  режимов  работы  прицела  МиГ-23).  Цель  наблюдаю,  доложил  лётчик.  Цель  ваша, работу  разрешил.  Понял - докладывает  пилот. Время  неумолимо,  перехватчик  сближается  с  целью  со  скоростью  1400  километров  в  час.  Цель  по  курсу  дальность  50  ниже  1000.  Цель  в  захвате,  доложил  лётчик.  После  работы  выходите  вправо. Всё  как  всегда,  так  же  скоротечно,  так  же  уверенно,  только  с  одной  разницей, что  через  2-3  минуты  цель  исчезнет  с  экрана  локатора  вместе  с  экипажем.  Через  каждый  оборот  антенны  я  нажимал  на  тумблер  свой - чужой,  убеждался,  что  сбиваем  мы  врага.  На  дальности  до  цели  40,  цель  стала   отвечать  на  действующий  код  опознавания.  Проверяю  раз  за  разом,  жму  на  тумблер  системы  опознавания,  цель  уверенно  отвечает  на  действующий  код  опознавания.  Это  могло  означать,  что  летательный  аппарат,  который  будет  сейчас  уничтожен,  может  оказаться  нашим  аппаратом. Товарищ  генерал – обращаюсь  к  Беловодскому,  цель  начала  отвечать  на  действующий  код  опознавания.  Генерал  Беловодский  подбежал  к  экрану  локатора  и  стал  за  моей  спиной,  пытаясь  лично  убедиться,  что  цель  отвечает  на  действующий  код  опознавания.  Между  вами  30,  даю  информацию  пилоту.  До  цели  30  орёт  Беловодский  и  бьёт  меня  ладонью  по  затылку.  До  цели  30  повторяю  я,  мысль  бешено  работает,  кровь  ударяет  в  голову.  Бросить  наушники  и  микрофон? Развернуться – ударить?  Нет  после.  Боковым  зрением  вижу,  как  генерал  Беловодский  спешно  покидает  КП.  Афанасич!  Обращаюсь  к  оперативному  дежурному  КП  дивизии  подполковнику  Алимову,  цель  отвечает. Подполковник  Алимов  растерянно  глядит  на  меня  и  разводит  руками. Цель  по  курсу  дальность  20,  говорю  в  эфир  уже  на  автомате. На  дальности  12  пилот  дежурного  экипажа,  произведёт  пуск  ракеты  с  радиолокационной  головкой  самонаведения  и  эта  четырёхметровая  «дура»  в  клочья   разнесёт  воздушную  цель. Что  это  произойдёт,  у  меня  не  было  ни  каких  сомнений,  уж  очень  уверенно  работает  лётчик.  Всё  надеяться  не  на  кого.  И  вдруг  меня  осенило, учаральский  пилот  Карасёв  поразил  мишень  из  пушки,  и  этот  пилот   из  ГШ-23  может  отработать  с  не  меньшим   успехом. Конечно,  есть  вероятность,  что  воздушная  цель  может  ускользнуть,  как  это  было  с  Рустом,  но  в  том  случае  не  поступила  команда  на  открытие  огня. В  данном  случае  есть  приказ  на  уничтожение  цели,  но  я  его  не  выполню,  подведу  лётчика  под  увольнение  без  пенсии  и  себя  за  решётку  упрячу. Но  сбить  свой  летательный  аппарат  и  убить  своего  ни  в  чём  не  повинного,  выбирать,  уже  не  было  времени. 325  выключайте  прицел,  работаем  визуально.  Всё  решение  окончательное,  остальное  зависит  от  нас  двоих,  от  пилота  МиГ-23  и  от  меня  ОБУ  КП  и  всё  же  основное  от  него,  как  он  сейчас  отработает: переключит  аппаратуру  управления  вооружением  с  ракет  на  пушку  и  подготовится  к  стрельбе,  на  это  всё  секунды.  С  сумасшедшей  перегрузкой  при  развороте  на  обратный  курс,  обнаружить  цель,  опознать  её  визуально. Чтобы  обеспечить  пилоту  истребителя  лучшие  условия  обнаружения  воздушной  цели,  даю  команду  лётчику  отвернуть  вправо  на  30 градусов  для  обеспечения   бокового  интервала,  затем  курс – обратный  курсу  цели  и  высоту  1500,  далее  пошла  информация  о  цели. Цель  слева  под  30 градусов  дальность  5  интервал 3. НЕ  наблюдаю – доклад  пилота. Цель  слева  под 60  дальность  3. Не  наблюдаю – сообщает  лётчик. Цель  слева  траверс  дальность  3.  Не  наблюдаю – ответ  пилота. Левый  разворот  крен  максимальный  курс  150  градусов  ниже  вас  500  метров. Выполняю – докладывает  лётчик. По  резко,  изменившимся  интонациям  голоса,  догадываюсь  с  какой  перегрузкой  он  крутит  разворот. Цель  наблюдаю - докладывает  лётчик. Понял,  цель  ваша. В  эту  секунду  на  КП  появляется  генерал  Беловодский.  Он  надеялся,  что  всё  уже  решено  без  его  участия  и  цель  уничтожена.  Как  обстановка?  Обращается  он  ко  мне.  Пилот  перехватчика  МиГ – 23  визуально  наблюдает  цель  и  сопровождает  её,  доложил  я  генералу.  Дай  команду  пилоту  подойти  ближе  к  цели,  определить  её  тип  и  принадлежность. Я  передал  приказ  генерала  лётчику  МиГ-23.  Выполняю,  дал  квитанцию  пилот.  Через  минуту,  снова  доклад. Наблюдаю  вертолёт  Ми-24,  опознавательные  знаки – красные  звёзды,  бортовой  номер 24. Возмущение  в  его  голосе  невозможно  было  скрыть,  даже   эфирным  искажением  радиообмена. Принудить  к  посадке  на  аэродром  Ивано – Франковска,  приказал  генерал. Пилот  истребителя  подошёл  вплотную  к  вертушке,  установил  скорость  самолёта  равной  скорости  вертушки,  чтобы  разглядеть  лица  экипажа  вертолёта,  показал  им  рукой  жест,  означающий  совершить  посадку  здесь. Для  убедительности  вышел  чуть  вперёд  и  покачав  с  крыла  на крыло, продемонстрировал  подвешенные  на  плоскостях  боевые  ракеты. Пилоты  все  знают,  что  шутки  с  экипажами  дежурных  звеньев  всегда  плохо  кончаются.  Командир  вертушки  подал  сигнал  что  подчиняется  и  готов  совершить  посадку  в  указанном  месте. Истребитель  пристроился  к  вертушке  чуть  сзади  и  выше,  наблюдая  как  боевой  Ми – 24  заходит  на  посадку  на  аэродром  Ивано – Франковска.  Я  001 – слышу  чёткий  командный  голос,  я  001  все  экипажи  находящиеся  в  воздухе  посадить  на  аэродром  Ивано – Франковска,  как  поняли  001. 001  вас  понял  выполняю,  ответил  я.  001 – позывной  командующего  ВВС  Прикарпатского  военного  округа.  Товарищ  командир,  обращаюсь  к   генералу  Беловодскому,  001  дал  команду,  все  экипажи  посадить  в  Ивано – Франкоске.  Я  слышал – ответил  генерал.  Давай  команду  дежурному  экипажу  со  Староконстантинова,  после  посадки  вертушки, заход  на  посадку  в  Ивано – Франковске.  325  вертушку  посадили ? Запросил  я  лётчика  истребителя.  Да  вертушка  на  земле,  ответил  пилот  истребителя.  325  вам  посадка  в  Ивано – Франковске,  установите  связь  со  стартом.  Связь  со  стартом  установлена,  доложил  пилот  истребителя. Вас  понял. Я  001  иду  к  вам  боевой,  высота  4200  обеспечьте  посадку.  001  вас  наблюдаю,  1001  подтвердил,  выход  на  привод  3600.  Выполняю  3600,  подтвердил  001.  Я  001  всем  экипажам  после  посадки  сбор  на  КП  дивизии.  Вас  понял  001,  всем  экипажам   сбор  на  КП  дивизии. Пока  происходили  выше  описанные  события,  на  КП  дивизии  прибыли:  начальник  штаба  подполковник  Дикополов,  начальник  КП  майор  Шарлай.  Все  лихорадочно  ожидали  дальнейшего  развития  событий.  Передав  управление  экипажами  старту,  я  снял  наушники,  положил  на  стол  микрофон  и  подошёл  к  генералу  Беловодскому.  Во  мне  всё  бурлило,  я  прекрасно  понимал,    только  что  умный,  амбициозный  генерал – командир  дивизии,  уходя  от  ответственности,  с  лёгкостью  подставлял  своего  подчинённого,  практически  не  оставляя  ему  шанса,  не  нарушить  военную  присягу.  Я  не  выполнил  приказ  командира  дивизии  и  не  дал  команду  экипажу  дежурного  звена  произвести  пуск  ракет. Какая  же  «слава»  могла  ожидать  комэску  из   Староконстантинова  в  авиационных  кругах,  можно  только  предполагать,  не  говорю  уже  о  совести  его  и  моей,  в  случае  уничтожения  своей  вертушки. Товарищ  генерал  вы  меня  ударили!  Вы  понимаете,  что  я  должен  ответить?  Всё  говорилось  эмоционально  не  без  использования  ненормативной  лексики.  Генерал  Беловодский  просто  ошалел,  его  глаза  так  сверкнули,  злобой  и  он  уже  открыл  рот  обложить  меня  с  ног  до  головы,  мне  этого  как  раз  не  хватало  для  осуществления  своего  замысла.  Я   привычно  выбирал,  куда  ему  врезать,  подбородок,  самое  удобное  место,  он  выше  меня  и  я  стою  на  ударной  дистанции.  Как  на  ринге,  следил  за  движением  каждой  мышцы  его  лица,  каково  было  моё  удивление,  когда  прямой,  надменный  нос  генерала  начал  белеть,  с  начала  его  кончик  затем  весь  нос  и  щёки,  глаза  забегали. Он  понял  всё,  что  может  произойти,  сейчас  и  предотвратил  дальнейший  ход  развития  событий.  Он  дружески  положил  мне  руку  на  плечо  и  с  вымученной  улыбкой  произнёс,  ну  ничего,  ничего,  успокойся,  иди  работай. Для  меня  это  прозвучало  как  извинения,  тем  более,  всё  что  мне  было  нужно,  я  прочёл  у  него  на  лице. Возможно,  данного  инцидента  никто  бы  не  заметил,  генерал  был  человеком  умным  и  не  стал  бы  о  нём  распространяться.  Но  на  беду,  всё  видел  и  слышал  майор  Шарлай,  он  шепотком  распространил  эту  информацию  всему  управлению  дивизии,  естественно  с  определённым  подтекстом.  Получилось,  что  чисто  мужской  разговор  между  двумя  офицерами  стал  достоянием  гласности,  конечно,  информация  дошла  до  Беловодского. Её  источником,  Беловодский  посчитал  меня,  начало  складываться  негативное  отношение  к  моей  персоне.  Невыдержанный,  вспыльчивый,  может  нагрубить,  не  взирая  на  чины  и  ранги,  в  партии  не  состоит,  на  должность  оперативного  дежурного  ставить  нельзя.  Как  офицер  боевого  управления  сильный,  хорошо  подготовленный,  пусть  делает  то,  что  умеет  хорошо  делать,  капитаном  может  хоть  три  срока  ходить.  Тем  временем  события  развивались  следующим  образом.  На  КП  дивизии  прибыл  экипаж  вертолёта  нарушителя  Ми – 24.  Пилот  истребителя  из  дежурного  звена  Староконстантинов – командир  эскадрильи,  подполковник,  фамилию,  к  большому  сожалению  не  помню, мне  очень   хотелось   назвать  это  имя  одного,  из  ассов  Советской  авиации. Построились,  даёт  команду  генерал  Беловодский.  На  КП  зашёл  генерал  лейтенант  авиации  Цокалаев,  кавказец,  ростом  около  двух  метров,  в  парадной  шинели,  что  меня  удивило,  Цокалаев  прилетел  на  боевом,  а  лётный  состав  летает  в  спецодежде. Видно  и  впрямь  дело  не  терпело  отлагательства,  если  у  генерала  не  было  времени  на  переодевание. Так!  Все  ко  мне!  Обращается  к  присутствующим   Цокалаев. Оперативный  дежурный?  Я, подполковник  Алимов. Становись  сюда! ОБУ  КП! Я,  капитан  Тельпов. Становись  рядом  с  оперативным  дежурным!  Дежурное  звено – Староконстантинов! Становись  рядом  с  ОБУ!  Далее  экипаж  вертолёта  Ми – 24! Становись сюда!  Кто  командир? Я  капитан….. .  Все  стали  в  одну  шеренгу!  А ты  что! Пацан!  Обращается  Цокалаев  к  генералу  Беловодскому.  Становись  впереди!  Теперь  начнём  разбор  полётов.  Генерал  Цокалаев  метал  молнии, он  как  глыба,  готовая  обрушиться,  возвышался  над  всеми  присутствующими,  даже  наш  комдив,  не  малого  росту,  выглядел  на  его  фоне  маломеркой,  что  уж  говорить  обо  мне.  Вот  настал,  тот  самый  момент,  когда  начнут  раздавать  «пряники», всем  по  заслугам.  Ничего  хорошего  для  себя  я  не  ожидал. То  что  я  не  дал  команду  на  открытие  огня  по  своему  вертолёту,  героем  меня  не  делало. Я  не  выполнил  приказ  командира  дивизии,  во  всех  случаях  статья  уголовного  кодекса  может  светить. Формально,  меня   можно  упрятать  за  решётку.  К  каким  последствиям  это  привело? Будут  ли  в этом  разбираться  в  хохляньдии (ПРИКВО)? Как  поступить?  Рассказать  всю  правду  и  героем  сесть  за  решётку?  В  это  время,  подполковник  Алимов  докладывает  общую  обстановку  по  произошедшим  событиям. И  вот  Цокалаев  нависает  на  до  мной.  Ты  почему  не  дал  команду  на  уничтожение  цели? .  Мой  язык,  помимо  моих  мозгов,  начинает  говорить,  как  бы  отдельно  от  меня.  На  дальности  40  цель  стала  отвечать  на  действующий  код  опознавания,  я  доложил  командиру  дивизии  и  по  его  команде,  подвёл  дежурный  истребитель  на  визуальную  видимость  цели,  где  было  определено,  что  нарушителем  является  наш  вертолёт  Ми – 24,  которого  принудили  к посадке  на  аэродром  Ивано – Франковска.  У  меня  разболелась  голова,  правильно  ли  я  поступил?  С  одной  стороны,  вроде  прикрыл  собственный  зад,  с  другой  стороны  и  зад  командира  дивизии,  оказался  прикрытым.  Сработало,  скорее  всего,  чувство  самосохранения. Только  в  одном  у  меня  не  было  ни  тени  сомнения,  в  правильности  принятого  мной  решения,  не  открывать  огня.  Вот,  стоят  они  сейчас  в  строю  живые  и  их  командир  потерянный  весь,  но  тоже  живой,  экипаж  вертолёта  Ми-24  дежурного  звена  с  аэродрома  «Броды». Рядом  с  ними  стоит  лётчик  самолёта  МиГ-23 млд  из  дежурного  звена  аэродрома  Староконстантинов.  Я  не  ошибся, на  него было,  можно  положиться,  высокого  человека,  в  лётной  амуниции,  с  грубым  чуть  хрипловатым  голосом. Он  за  эти  20-30  минут  боевой  работы,  стал  для  меня  почти  родным. На  вопрос  командующего  ВВС  ПРИКВО  Цокалаева, почему  он  не  уничтожил  цель?  Лётчик  ответил,  что  чётко  выполнял  команды  КП  и  из  пушки  может  работать,  не  хуже  чем   ракетами,  к  тому  же  это  гораздо  дешевле. Цокалаев  хмыкнул  и  прошёл  к  экипажу  боевого  вертолёта  Ми-24. Ну  что  покойнички!  Вы  понимаете,  что  вы  все  трупы?  Обращается  Цокалаев  к  экипажу. Все  стоят,  склонив  головы,  ответить,  было  не  чего,  именно  в  этом  случае  Цокалаев  был  абсолютно  прав,  наверняка  он  Цокалаев  отдавал  приказ  Беловодскому  на  уничтожение  воздушной  цели. Ни  кто  из  экипажа  Ми – 24  не  пытался  уточнить  обстоятельств,  поставивших  их   на  грань  неминуемой   гибели,  да  они  не  были  трусами.  Наверняка  имели  уже  не  одну  ходку  в  Афган,  и  смерти  в  лицо  смотрели  ни  один  раз,  но  смерть  от  своих,    уж  слишком.  Пилот  МиГ – 23 млд  подошёл  ко  мне  и  спросил,  ты  наводил?  Да  ответил  я.  Молодец! И  пожал  мне  руку. Это  была  единственная  похвала  за  произошедший  инцидент,  сожалею  что  не  сказал  ему  спасибо  за  классную,  боевую  работу. Однако  воздушная  цель,  нарушавшая  государственную  границу,  была  не  Советским  вертолётом   Ми-24,  а  воздушным  шаром  с  разведывательной  аппаратурой  на  подвеске. Именно  по  шару  был  поднят  боевой  вертолёт  Ми-24  с  аэродрома  «Броды»  по  команде ЦБУ (центр  боевого  управления)  города  Львова. Им  же  была  поставлена  задача  КП  аэродрома  Стрый,  по  наведению  на  воздушный  шар  и  его  уничтожению. Стрыйский  полк  входил  в  состав  4  дивизии,  то  есть  напрямую  подчинялся  нам.  ЦБУ  города  Львова  не  поставил  в  известность  КП  4  дивизии  о  работе  КП  полка  Стрыя – это  первое  нарушение. Оперативный  дежурный  КП  аэродрома  Стрый,  не  доложил  на  КП  дивизии  о  поставленной,  ему  задачи  ЦБУ – это  второе  нарушение. ЦБУ  не  дал  командующему  ВВС  ПРИКВО    полную  характеристику  воздушной  цели - нарушителя  госграницы – это  третье  нарушение. Работа  дежурных   сил  в  зоне  ответственности  одной  дивизии  на  разных  каналах  наведения – это  четвёртое  нарушение.  Создавалось  впечатление,  что  дежурная  смена  ЦБУ  состояла  из  офицеров   типа  Серякова,  Блохина,  Писного.  Далее  как  снежный  ком,  ведёт  за  собой  цепь  последующих  нарушений. Экипаж  дежурного  вертолёта  Ми-24  с  помощью  КП  Стрыя,  визуально  обнаруживает  воздушный  шар  и  открывает  по  нему  огонь  из  пушки. Снаряды  не  взрываясь  прошивают  несколько  секций  шара,  снарядов  с  высокочувствительными  взрывателями,  специальных  для  работы  по  шарам  на  борту  Ми-24  не  было. Получивший  повреждение  шар  теряет  несколько  сот  метров  и  попадает  в  облака. Визуальный  контакт  экипажем  вертолёта  с  воздушной  целью  был  потерян,  соответственно  возможность  её  уничтожения  тоже  потеряна,  о  чём  экипаж  вертолёта  доложил  на  КП. В  помощь  экипажу  Ми-24,  с  аэродрома  Староконстантинов  поднят  экипаж  МиГ-23  из  дежурного  звена,  способного  работать  по  воздушным  целям  в  облаках. Данная  обстановка  до  КП  дивизии  не  доведена,  мы  не  знали  о  нахождении  в  воздухе  дежурного  экипажа  Ми-24,  мы  так  же  не  знали,  что  воздушной  целью – нарушителем  был  шар,  естественно  никогда  бы  не  спутали  вертушку  и  шар,  так  как  их  скорости,  на  данной  высоте  несопоставимы.  И  всё-таки  самое  серьёзное  нарушение  допустил  экипаж  вертолёта  Ми-24,  забыв  своевременно  изменить  действующий  код  опознавания,  только  после  срабатывания  системы  предупреждения  об  атаке  вертолёта  истребителем,  экипаж  понял,  что  его  могут  сбить,  установил  действующий  код  опознавания.  Это  я  обнаружил,  когда  до пуска  ракет  оставалось  чуть  более  минуты.  Существенной  ошибкой  руководства  ВВС  ПРИКВО  явилось,  обстоятельство  отсутствия,  единого  канала  управления  экипажами  дежурных  звеньев. В  описанном  выше  случае,  экипажем  вертолёта  Ми-24  с  КП  аэродрома  Стрый,  управление  осуществлялось  на  1 канале. Мне  же  была  поставлена  задача  управлять  дежурным  экипажем  на  7  канале ( стартовом).  Ситуация  парадоксальная,  в  зоне  ответственности  одной  дивизии,  экипажи  дежурных  звеньев  уверенно  работают   друг  по  другу  на  разных  каналах  наведения  и  не  ведая  о  близкой  кончине  от  своих.  Только  этот  уникальный  инцидент,  заставил  задуматься  командование  ВВС  округа  о  своей  перспективе  и  перспективе  дежурных  звеньев.  Тот  злополучный  воздушный  шар,  получив  повреждение,  продолжал  плавно  снижаться,  пока  не  столкнулся  с  одной  из  горных   вершин  Карпат и  не  исчез  с  экранов  локаторов.  Представители  спецслужб,  долгое  время  осуществляли  поиск  его  подвески  с  разведданными.  О  результатах  поиска  нам  не  сообщили.  Спустя,  некоторое,  время  после   известных  событий,  генерал  лейтенант  авиации  Цокалаев  убыл  в  Москву,  в  так  называемый  «Арбатский» военный  округ,  на  более  спокойную  работу. Вместо  него  командующим  ВВС  ПРИКВО  назначен  генерал  лейтенант  авиации  Крапивин. В  силу  сложившихся  обстоятельств,  он  не  долго  занимал  эту  хлопотную  должность. Его  жизнь  оборвалась  трагически,  при  столкновении  в  районе  населённого  пункта  Золочев,  гражданского  Ту – 134  и  военного  Ан – 26. Опять  же,  из-за  ошибки  диспетчера,  который  дал  над «маяком» набор  высоты  Ан- 26  и  одновременно  дал  снижение  на  тот  же  «маяк»  Ту 134.  При  столкновении  Ан-26  килём  (хвостовым  оперением)  распорол  снизу  фюзеляж  тушки. Кресла  с  людьми  (пассажирами)  рассыпались  с  высоты  5000  метров  на  большой  площади.  Пастухи  с  земли  слышали  душераздирающие  крики  падающих  людей, это  тех  у  кого  сердце  было  покрепче,  другие  умирали  сразу  от  разрыва  сердца. Погибли  все  пассажиры  и  экипажи  обоих  бортов. Командир  Ан –26 в эти  страшные  минуты  не  потерял  самообладания,  он  чётко  действовал  по  инструкции  выполняя   каждый  её  пункт,  самолёт  не  слушался  рулей  и  командир  от  бессилия  матерился,  а  самолёт  продолжал  падать,  кружась  как  осенний  лист,  до  столкновения  с  землёй. Правый  пилот  Быковский (сын  космонавта),  ещё  совсем  молодой  парень,  сказал  только  одно  «мама  я  не  хочу  умирать». На  борту  Ан – 26  в  качестве  пассажира  находился  наш  заместитель  командира  дивизии  полковник  Конфиндратов,  а  так  же  жена  бывшего  командующего  40  армии  в  Афганистане  Громова. Но  всё  это  произошло  чуть  позже,  а  пока  детали  из  жизни  офицерского  состава  4  дивизии. Мой  друг  Александр  Китченко  уехал  по  замене  в  ГДР. Вместо  него  на  должность  старшего  ОБУ  прибыл  Виктор  Пархоменко,  мой  бывший  сослуживец  по  Учаралу.  Начальник  КП  дивизии  майор  Шарлай,  убыл  к  новому  месту  службы,  на  его  место  назначен  майор  Писный. Начальник  штаба 4  дивизии  подполковник  Дикополов  Е Н,  в  верхах   имел  связи  и  считал  себя  человеком  перспективным. Эта  должность  открывала  ему  дорогу  в  академию  генерального  штаба. Хорошей  памятью  Гена  Дикополов  похвастаться  не  мог,  по  сему  избрал  оригинальный  способ  натаскивания  собственной  персоны.  Для  дежурных  расчётов  КП,  он  установил  контроль  готовности  к  боевому  дежурству  в своём  служебном  кабинете. Доставал  свои  шпаргалки  и  задавал  вопросы, не  отрывая  взгляда  от  своего  толмута  спрашивал. ТТХ  Асолт-Брейкер? Или  ТТХ  АВАКС? Не  дай  бог  допустить  неточность  в  ответе,  Дикополов  давал  волю  своим  эмоциям,  не  стесняясь  в  выражениях.  Коля  Писный,  как  истинный  хохол,  очень  быстро  нашёл  общий  язык  с  хохлом  Дикополовым,  они  успешно  сработались  и  начались  откровенные,  позвонковые  назначения  на  должности,  притеснения  несговорчивых  и  разгон  неугодных. В  этой  обстановке,  мне  представляется  возможность  перевестись  в  ПВО  Прикарпатского  военного  округа,  направленцем  на  авиацию ( должность  подполковника). Работа  хорошо  мне  знакома  и  вполне  перспективна.  На  собеседовании  у  командующего  ПВО  ПРИКВО  генерала  майора  Вялкова,  моя  кандидатура  была  утверждена  на  вакантную  должность. При  этом  было  поставлено,  только  одно  условие,  прибыть  к  новому  месту  службы  с  партийными  рекомендациями  со  старого  места  службы,  чтобы  в  кратчайшие  сроки  поступить  в  КПСС.  Моя  кандидатура  была  включена  в  проект  приказа  командующего  ПРИКВО  и  он  представлен  ему  на  подпись. Со  спокойным  сердцем  я  уходил  в  отпуск,  мне  казалось,  он  был  крайним  в  24  дивизии,  так  как  после  отпуска,  я  должен  рассчитаться  с  воинской  частью  и  убыть  к  новому  месту  службы  в  город  Львов.  Из  отпуска  прибыл  в  часть  в  прекрасном  настроении,  по  моим  предположениям,  дня  за  два-три  рассчитаюсь  со  службами  обеспечения,  в  том  числе  сдам  оружие,  устрою  отвальную,  в  виде  очередной  попойки  и  прощайте,  Гена  Дикополов  и  Коля  Писный.  Очередное  совещание  меня  не  удивило,  пойду  послушаю  крайний  раз,  очередной  бред  Коли  Писного. Он  начал  совещание, давно  заготовленным  предложением,  «уже  ни  для  кого  не  секрет,  что  приказ  командующего  Прикарпатского  военного  округа  номер….,  отменён  и  капитан  Тельпов  остаётся   служить  в  4  дивизии  на  должности  ОБУ  КП.  До  меня  медленно  доходил,  смысл  сказанных  слов. На  этом  совещание  офицеров  КП  окончено,  все  свободны,  изрёк  Писный. Я  вышел  на  улицу,  не  видя  реакцию  сослуживцев,  да  для  меня  это  был  шок.  Я  не  понимал,  для  чего  разыгрывать  такую  комедию  с  переводом  меня  к  новому  месту  службы,  вплоть  до  включения  в  приказ  командующего  округом,  затем  принять  титанические  усилия  командованием  дивизии  и  ВВС  округа  об  его  отмене.  Но  ларчик  открывался  просто,  ни  кто  из  руководства  дивизией  не  верил,  что  беспартийного  офицера,  политорганы  могут  пропустить  в  вышестоящий  штаб. Когда  приказ  командующего  округа  состоялся,  Гена  Дикополов  и  Коля  Писный  застыли  в  ужасе, о  возможности     допуска  меня  к  контролю    за  дежурными  силами  авиации  ВВС  ПРИКВО,  в  том  числе  и  дежурными  расчётами  КП. Дикополов  включил  все  свои  связи  и  предпринял  официальные  шаги  по  линии  штаба  ВВС  ПРИКВО,  а  именно подключил  полковника  Турубинер,  мотивируя  нецелесообразностью  лишать  КП, одного из  самых  подготовленных  ОБУ. В  дело  шли  все  средства,  в  том  числе  и  шантаж  кадровых  органов  ПРИКВО,  так  как  о моём  перемещении,  имелась  только  устная  договорённость. Данный  инцидент  переполнил   чашу  моего  терпения.  Очередной  инструктаж  при  заступлении  на  боевое  дежурство,  вылился  в  скандал,  когда  Дикополов   выразился  нецензурно,  в  адрес  моей  матери,  я  посоветовал  ему  совершить  данные  действия  со  своей  матерью,  дешевле  обойдётся.  Что  тут  началось,  подполковник  Дикополов  бросился  на  меня  с  кулаками,  я  приготовился  к  отражению  и  предупредил  его,  что  отвечу  незамедлительно,  не  взирая  на  чины  и  ранги. Раза  три  Гена  Дикополов,  крутнулся   вокруг  меня,  извергаясь  нецензурной  бранью,  но  ударить  так  и  не  рискнул.  Наконец,  Гена  взял  себя  в  руки  и  перешёл  на  уставной  армейский  язык,  я  подчинился  и  покинул  его  кабинет. Всё  это  происходило  в  присутствии  полковника  Конфиндратова,  бывшего  командира  Ивано – Франковского  полка,  который  после  возвращения  из  Афганистана,  назначен  заместителем  командира  дивизии.  Он  пытался  сделать  мне  замечание,  за  нетактичное  поведение  со  старшим  по  должности  и  воинскому  званию. На  совещании  офицеров  управления  4  дивизии  подполковником  Дикополовым  мне  было  объявлено  трое  суток  ареста  с  содержанием  на  гауптвахте. После  совещания,  меня  пригласил  к  себе  в  кабинет  начальник  политотдела  дивизии. Выслушав  мои  объяснения,  НАЧПО  посоветовал  мне,  всё  изложить  на  бумаге  в  такой  же  последовательности  и  отправить  письмом  в  ЦК КПСС,  адрес  он  указал. На  гауптвахту  меня  не  отправили,  но  с  того  дня  началось  систематическое  «пережёвывание»  моей  персоны,  подполковником  Дикополовым  и  его  шестёркой  Колей  Писным. Приходившие  в  кадры  замены  на  ОБУ:  в  Германию,  Венгрию,  Чехословакию,  Польшу,  Писный  не  доводил  до  офицеров  КП,  кадрам  объяснял,  менять  не  кого. Но  накануне  своего  убытия  в  по  замене  в  Европу,  Писный, заявил  мне,  если  бы  ты  не  выпендривался,  давно  бы  заменился  в  Европу.  Тем  временем  жизнь  продолжалась, сложившаяся  вокруг  меня  обстановка,  продолжала  ухудшаться. На  сколько  у  меня  хватит  выдержки,  я  уже  не  знал. Уволиться  из  вооружённых   сил  без  пенсии,  имея  выслугу  15  календарных  лет,  вариант  не  самый  лучший. И  тогда,  всё  чаще  и  чаще,  меня  стала  посещать  мысль,  расстрелять  Дикополова  в  его  собственном  кабинете  из  своего  штатного  «макарова». ЦК КПСС,  не  оказал  мне  действенной  помощи  в  борьбе  с  зарвавшимся  «наполеончиком», хотя  я  очень  рассчитывал  «на  ум,  честь  и  совесть  нашей  эпохи». Остановила  меня  от  радикальных  шагов,  только  семья,  в  том  числе  две  маленькие  дочки. Как  для  всех,  так  и  для  них,  я  мог  стать просто  убийцей, как  потом  могли  бы  сказать  в  некрологе  принципиального  и  требовательного  офицера  подполковника  Дикополова.  Подвернувшаяся  замена  на  дальний  восток,  для  меня  стала  выходом  из  организованной  травли. Жизнь  продолжалось, комдив  Беловодский  и  его  заместитель  Конфиндратов,  убыли  на  отдых  в  санаторий  «Судак». Там  же  на  отдыхе  находился  главком  ВВС  СССР  Кутахов  Павел  Степанович,  с  группой  старших  офицеров. Толи  по  случайному  совпадению,  толи  по  воле  злого  рока,  именно  это  обстоятельство  привело  к  трагическим  событиям  для  нашего  генерала  Беловодского. На  одной  из  вечеринок  в  ресторане  «Судак», собрался  весь  цвет  ВВС  СССР,  находившийся  в  курортном  Судаке  на  отдыхе. Тост  произносил  главком  Кутахов.  За  соседним  столиком  ужинали  двое  парней, громкая  музыка  их  магнитолы,  мешала  Кутахову  произносить  речь. Он  поморщившись  многозначительно  посмотрел  в  их  сторону.  Беловодский,  уловив  жест  главкома,  подошёл  к  столику  ребят  и  вежливо  попросил,  включить  музыку  немного  тише.  Парни  уменьшили  громкость  магнитолы,  продолжали  кушать. Беловодский  вернулся  к  своему  столику,  где  Кутахов  продолжил  говорить  тост. Но  и  на  этот  раз  музыка  помешала  ему  закончить  свою  речь. Он  прекратил  говорить  и  обвёл  взглядом  своих  подчинённых,  мол  долго  ли  это  будет  продолжаться?  Наш  генерал  и  этот  жест  и  взгляд,  уловил,  одним  из  первых. Он  подошёл  с  соседнему  столику,  взял  в  руки  магнитолу  и  с  размаху  швырнул  её  в  угол. Музыка  прекратилась,  Беловодский  с  видом  победителя,  вернулся  за  свой  столик  под  одобрительным  взглядом  Кутахова  ПС. Уже  ничто  не  мешало  генеральскому  корпусу,  отвести  душу  в  высокопарных  речах  и  без  помех  завершить  банкет. Подкативший  к  ресторану  лимузин,  увёз  главкома  и  его  окружение  на  ночлег  в  санаторий. Беловодский  и  Конфиндратов  со  своими  жёнами  отправились  пешком  по  ночным  улочкам  тёплого  южного  городка,  вдоль  густых,  зелёных   насаждений,  характерных  для  южных  городов. Никто  и предположить  не  мог,  что  именно  за  этими  ухоженными,  зелёными  полосами  южных  растений,  поджидали  генерала  Беловодского,  двое  тех  самых  парней  из  ресторана,  чью  магнитолу,  так  бесцеремонно  разбил  генерал. Привычка  дивизионного  князька,  разбивать  телефонные  аппараты,  при  плохой  связи, сыграла  трагическую  роль  в  его  дальнейшей  судьбе. Беловодский  и  Конфиндратов  шли  рядом,  их  жёны  чуть  поодаль. Парни  ударили  всего  по  одному  разу  и  Беловодского,  и  Конфиндратова  только  кулаком,  без  применения  посторонних  предметов. От  ударов  упали  оба,  но  Беловодскому  повезло  меньше,  он  ударился  головой  о  бетонный  дорожный  бордюр  и  скончался  пять  суток  спустя,  не  приходя  в  сознание. Конфиндратов  отделался  огромным  фингалом  под  глазом. Офицерский  состав  4  дивизии  с  сожалением  воспринял  информацию  о  смерти  комдива,  но  в  неофициальных  разговорах  проскальзывала  мысль,  что  каким  бы  ты  умным  не  был,  в  людской  среде  необходимо  жить  по  человеческим  законам,  а  хорошо  развитые  инстинкты  не  должны  работать  во  вред их  талантливому  обладателю. Временно  исполняющим  обязанности  командира  дивизии,  был  назначен  полковник  Конфиндратов,  но  он  не  на много  пережил  генерала  Беловодского. Полковник  Конфиндратов  погиб  в  авиакатастрофе  при  столкновении  Ту – 134  и  Ан – 26  на  Украине  (населённый  пункт Золочев).  После  гибели  командующего  ВВС  Прикарпатского  военного  округа,  генерала  лейтенанта  авиации  Крапивина  в  авиакатастрофе, на  вакантную  должность,  был  назначен  генерал  лейтенант  авиации  Королёв. Должность  заместителя  командира  4  дивизии  по  лётной  подготовке,  занимал  полковник  Кузьменко. На  фоне  амбициозного,  генерала  Беловодского,  полковник  Кузьменко  был  незаметной  фигурой  и  вышестоящим  командованием   не  рассматривался  претендентом  на  должность  комдива  (источник  информации – армейские  слухи). Полковник  Кузьменко,  в  своё  время  служил  под  началом  Королёва  в  возглавляемой  им  дивизии,  в  должности  командира  полка. Поэтому  выдвижение  полковника   Кузьменко,  генерал  лейтенантом  Королёвым,  на  должность  командира  4  дивизии,  ни  кого  не  удивило. Становление  комдивом,  Ивану  Кузьменко  давалось  не  легко. Долгая  второстепенная  роль  в  руководстве  дивизии,  естественно,  наложило  свой  отпечаток  на  его  психологию.  Но  уже  отлаженный  военный  механизм  управления   дивизии  и  поддержка  сверху,  давали  ему  карт-бланш  на  адаптацию  в  новой  роли. И  верно  говорят  «не  боги  горшки  обжигают»,  уже  через  полгода   в  голосе  нового  комдива,  прорезались  привычные  барские  нотки  и  уверенность  в  себя.  Ивано – Франковский  полк  получил  новую  авиатехнику,  самолёты  четвёртого  поколения  МиГ – 29. В  советское  время  перевооружение  полков  на  новую  технику  было  явлением  обычным,  будничным,  в  отличии  от  сегодняшнего  времени,  когда  о  поступивших  в  Липецк  новых  четырёх  единиц  техники,  СМИ  трещали  более  недели,  представляя  сее  событие  величайшим  достижением  Российского  военного  промышленного   комплекса. Лётный  состав  полка  по эскадрильно  переучивался  на  самолёты  МиГ – 29  в  Липецком  центре. Методику  наведения  и  систему  управления  вооружением ( СУВ)  самолёта  МиГ – 29  изучали  и  мы,  затем  практиковались  по  его  боевому  применению  на  воздушные  и  наземные  цели. Полковник  Кузьменко  делился  с  офицерами  своими  первыми  впечатлениями  о  полётах  на  МиГ – 29.  Этот  самолёт  не  имеет  ограничений  по  перегрузке,  от  таких   перегрузок  и  геморрой  может  вылезти,  жаловался  уже  не  молодой  комдив.  Тем  временем  на  КП  4  дивизии  произошли  кадровые  изменения,  майор  Писный  во  второй  раз  убывает  в  Европу  по  замене,  но  уже  в  качестве  начальника  КП  дивизии. Ему  на  замену   в  Ивано – Франковск  прибыл  майор  Личман. Вместо  уволившегося   по  возрасту  Серякова,  получившего  по  дембелю  майора,  на  КП  дивизии  взяли  старшего  лейтенанта  Валерия  Юдина.  Анатолия  Ганнота  выдвинули  на  должность  оперативного  дежурного  КП  дивизии,  вместо  него  на  КП  пришёл  старший  лейтенант  Лисин  и  ещё  двух  молодых  офицеров, назначили  на  вакантные  должности. Все  произошедшие  изменения,  с  назначением  на  должность  начальника  штаба  полковника  Бедоева, я  оценивал  положительным  началом, по – этому  предложение  Бедоева,  отказаться  от  ранее  предложенной  мне  замены  на  дальний  восток,  воспринял  как  искреннее  желание  нового  начальника,  перейти  на  новый  уровень  взаимоотношений. Его  мотивировка  мне  показалась  вполне  убедительной.  Подполковник  Дикополов  поступил  в  академию  генерального  штаба,  майор  Писный  убыл  по  замене,  новый  комдив  к  тебе  ни  каких  претензий  не  имеет,  служи  спокойно  дальше.  Тем  более  майор  Личман,  само  воплощение  доброжелательности  и  вежливости, я  клюнул  на  их  уловку  и  дал  согласие  на  продолжение  службы  в  Ивано – Франковске.  В  это  же  время  полковник  Бедоев   ставит  задачу  кадровому  органу,  организовать  мою  отправку  в  отдалённый  район  в  кратчайшие  сроки. Проведение  в  жизнь  этой  аферы  начальник  отдела  кадров  Геннадий  Себро,  приступил  с  большим  энтузиазмом,  несмотря  на  нашу  совместную  службу  в  Учарале. Все  ухищрения  проводились  полковником  Бедоевым  за  моей  спиной, человеком,  который  за   нецензурное  выражение  в  свой  адрес,  мог  задушить  голыми  руками  генерала  Беловодского,  бывшего  командира  дивизии,  ныне  покойного. Где  же  ваша  кавказская  гордость  и  горячая  кровь  Руслан  Бедоев?  Когда  с  холодной  головой  и  чиновничьим  цинизмом  вы  выполняли  заказ  непорядочного  человека?  Ради  избавления  от  строптивого  офицера  вы  пошли  на  мелкую  аферу,  боясь,  что  ваш  подчинённый, может  выкинуть  очередной  фортель,  противясь  уже  вашей  воле. О  том,  что  за  моей  спиной  идёт  работа  по  отправке  на  дальний  восток,  меня  предупредил  сослуживец  по  Учаралу,  старший  ОБУ  КП  Виктор  Пархоменко. Я  не  стал  предпринимать  ни  каких  шагов  по  изменению  их  намерения  и  положился  на  волю  судьбы.  Вернее,  на  волю  этих  не  совсем  порядочных  людей, так  как  продолжать  службу  с  офицерами,  имеющих   всю  полноту  власти  над  тобой,  но  способных  тебе  гадить  за  твоей  спиной,  я  не  хотел.  Это  низко  и  подло  и  не  лучше  откровенного  цинизма  Геннадия  Дикополова.  Полковник  Кузьменко  командовал  4  дивизией  не  продолжительный  срок,  у  него  обнаружили  очень  серьёзное  заболевание,  он  перенёс  несколько  операций  и  вскоре  умер. Дальнейшая  моя  служба,  продолжалась  уже  на  дальнем  востоке,  на  аэродроме  10  участок.  На  новом  месте  службы  я  узнал,  что  моя  замена  на  дальний  восток,  была  не  совсем  заменой,  как  было  указано  в  предписании,  выданном  мне  на  руки.  Через  кадры  прошёл  другой  документ,  согласно  которому  я  направлялся  в  распоряжение  командующего  дальневосточного  военного  округа,  то  есть  это  была  обыкновенная  ссылка  или  билет  в  один  конец.
 
Февраль 2011г.  Виктор Тельпов