Жить, чтобы мстить 3

    Конечно, Алла далеко не сразу стала такой, как теперь. Во второй медицинский она поступила только через два года после школы. Нужно было готовиться и на что-то жить. Алла устроилась работать вахтершей в подъезде, консьержкой, за триста рублей. Там ее увидел Эдуард и застрял рядом с ней до победного.
   Надо сказать, в то время, увидев в этой будке вместо бабушки девушку, застревали многие. Дважды Аллу пытались изнасиловать. Одному соискателю она прокусила голову, другого слегка придушила цепочкой от крестика.
   Привыкая к тому, что она работает сторожихой, что она -никто и звать ее никак, Алла все ниже опускала голову и сильнее сутулила плечи. Ведь именно такое будущее ей предрекала ее мать -член союза писателей, как она сама о себе говорила. Когда Алла была подростком, мать рассказала ей, что в соседнем доме принимают бутылки.
   На следующий день Алла уже рыскала по району в поисках стеклотары -зарабатывала себе карманные деньги. Когда мать узнала об этом, то разразилась такой тирадой:"стоило тебе сказать, и ты уже как бомж, как ханыга, собираешь тару! Подонок, настоящий, прирожденный подонок"!
    В раннем детстве мать не купала Аллу, и та была лет до двадцати уверена, что уникальна -девушка, у которой ноги воняют, как рота солдат, снявшая сапоги. Так ее мама сказала, и Алла поверила маме. Теперь, сколько бы она не мылась, все равно продолжала себя считать грязной.
   Еще мама говорила, что Алла в детстве говно жрала, и что перед ее рождением врач ошибся на осмотре, сказав, что Алла родится жопой вперед. Алла родилась нормально и все свое детство слышала:"голова у тебя как жопа, врач сказал, ему видней"!
В школе Аллу терпеть не могли все. Дикая, оборванная и грязная, запуганная и затравленная, она стала излюбленной жертвой всего класса.
    И к восемнадцати годам Эдуарду осталось только довершить обработку. Алла была уже человеческим подобием Шарикова, когда его позвал профессор с батоном колбасы:"Шарик, куть-куть"!
-Руки ему лизать, больше ничего не остается.
     Эдуард заявил:"сидишь под лестницей как цветок в проруби"! После чего отвел ее к себе домой, напоил и трахнул. Так и потянулся их романчик с неприличным названием. Когда Эдуарду хотелось бабу, он звонил ей и требовал:"приезжай, если ты -мужик, то есть - человек, надевай штаны, пардон, брюки и и приезжай".
    Алла, действительно, всегда носила джинсы, потому, что еще в детстве ее ноги были искалечены тесной обувью. Она просто не могла купить себе туфли. Да еще колготы...У нее их никогда не было. И не на ее зарплату...
     Итак, Эд привел ее к себе, о чем потом не раз напомнил, будто о великой чести:"я привел тебя в дом"! И Алла проникалась и сдержанно гордилась. Ее -и вдруг привели в дом, неслыханно, просто невероятно!
     В тот вечер Алла случайно задела сигаретой занавеску и остался штрих пепла. Она боялась, что за это ее больше никогда не пустят на порог, и останется в ее жизни только ледяной подъезд и нищета. Злорадство матери:"а у вас профессиональный праздник бывает? День вахтера, да? Или день шахтера? а может, ты отмечаешь день полотера"? И стыд за то, что она, Алла, вообще осмеливается ходить по земле вместе с нормальными людьми.
     Про медицинский Алла ничего не говорила родственникам, на всякий случай. Она собиралась устроиться в дом престарелых, там ведь нужны врачи, дождаться когда мать состарится и устроить ей гестапо. Поэтому изначально Алла хотела стать геронтологом, но пришло время, и в жизни ее появились  мужчины. Пылающий в ней костер ненависти взвился так, будто в него долили бензинчика, и Алла чуть сменила ориентиры.
    Разок-другой она чуть было не сменила не только ориентиры, но и ориентацию, да, видимо, не нашлось для нее подходящей женщины. А может быть, зрелище материнских трусов, которые сушились на батарее и стояли как носки Василия Ивановича, довершило победу мужчин. К сожалению.
    Однажды ее мама поскользнулась в ванной. Алла прибежала на грохот и протянула ей руку. стараясь не смотреть, но все равно увидела ЭТО - мокрое, лиловое, в обрамлении черных волос. Оно шевелилось. Так Алла не стала лесбиянкой и уже не станет, несмотря на все обиды, полученные от мужчин, омерзение было сильнее всего. Дотронуться даже метлой на длинной ручке до Этого -никогда!
     А вот и Эдуард с сумкой на плече -пришел ложиться, но теперь уже не на бабу, а на больничную койку. На душе у доктора Новоселовой было спокойно, потому, что в гистологии работала ее подруга, такая же несчастная, побитая жизнью мужененавистница, и такая же точно выписала Эдуарду направление именно сюда. Вместе они были как три Парки, что прядут нить судьбы. И только Эдуард продолжал думать, что кирпичи на голову случайно падают.
     Подругу из гистологии изнасиловал отчим, а мать выгнала из дому, крикнув вслед:"вали отсюда, шалава малолетняя"! А подругу из поликлиники довел до самоубийства женатый человек.
      Сам он, когда ее откачивали, вообще сказал, что с ней незнаком и ее с трудом спасли  после второго суицида. В первый раз она траванулась таблетками, а во второй раз шагнула на проезжую часть.
  И если Аллочке нужна была ассоциация, кем-то брошенное слово или прочитанная в книге строчка, да любое стечение обстоятельств, чтобы запустить химическую реакцию ненависти, то у Ирины напоминание было всегда при ней -костыли.
     Эдуард раскладывал в тумбочке свои пожитки- бритву, мыльницу, зубную щетку, и теперь уже гадал, кого ему напоминает заведующая отделением. Это почему-то казалось важным.
     На душе у Доктора Новоселовой было торжественно -она приступала к выполнению своей миссии по очистке мира от грязи на отведенном ей участке.

Продолжение http://www.proza.ru/2012/01/23/796