Кацаев С. -Х. Неотправленное письмо

Сайд-Хасан Кацаев "ДИТТИЙН ІИНДАГІЕХЬ" Перевод с чеченского.
 

- Хорошо, что болезнь обнаружена на раннем этапе. Благодари военкомат. Отдохнешь в больнице. Состояние улучшится и выпишут тебя. Вот снимок твоих легких, а это направление. Поправляйся.
Врачам, конечно,не верил, но знал, что туберкулез не шутка. Все же отправился в десятую республиканскую больницу в Алдах. Большой корпус, похожий на университетский, откуда можно наблюдать за городским водохранилищем, располагался рядом с лесным массивом. Воздух намного чище городского. Яркая майская зелень. До этого мне не приходилось лечиться на стационаре.
Целую неделю  чувствовал себя в гостях, не понимая, что случилось. Даже в диспансере говорили: "Точно сказать не можем. Нужна госпитализация на две-три недели».  Ничего не болело, не беспокоило. Я и не знал, что в этом и есть коварство  туберкулеза: ничего не болит, а болезнь втихаря развивается. На пот и кашель (я их вообще за симптомы не принимал) не обращаешь внимание. Худеешь, теряешь силы. На вопрос:"Что беспокоит?", ответа нет. Врачи тоже удивляются:"Печень и легкие в норме".
Однажды утром, умываясь, харкнул вместе со слюной капли крови, испугался.  Тогда врачи поняли,что проблема с легкими. Если бы в военкомате вовремя не обнаружили это, то последствия  оказались бы плачевными.
- Попавший сюда, задерживается на полгода, иногда - год. Можешь расслабиться. Для восстановления организма надо ехать на курорт, - сказали мне.
- Некогда мне тут год лежать. Я сессию должен сдать. Если не возьмут в армию, хочу университет закончить с однокурсниками.
- В город выходить не разрешается, чтобы не распространять болезнь.
Пациентам выдавали полосатую одежду, как у заключенных концлагерей сороковых годов, цветом походившую на окрас дикой лошади. Впервые за свои девятнадцать лет я услышал такие слов, как: тубазид, паска, туберкулезные бациллы, форма болезни, менингит... Знал, что существуют болезни, но, что больные должны беречься друг друга, сдерживать кашель, если кто-то находится рядом, не знал.
Зайдя умыться, услышал, как кашляют старики. Все нутро перевернулось. Такого кашля  никогда не слышал, будто  болото булькает. Некоторые совсем похудели, посерели, потеряли человеческий цвет лица, будто никогда  на солнце не выходили, одни кости торчат. Ходячие призраки.
За неделю тех двоих, которые поступили после меня, забрали. Они умерли,  и  я стал задумываться о своем состоянии. Матрасы умерших вынесли  на свежий воздухе. Наверное, кто-то умер на том матрасе,  где лежал и я. Вновь поступающие не знают об этом. Если бы стены и кровать умели говорить!
Одного (говорили, что он - мулла), забрали, не дав согласие на вскрытие. Жена второго оказалась совсем удивительным созданием. Навестила только  в день госпитализации,  и больше не появилась. Бедный, нуждался в уходе. Его навестила мать, которая казалась слабее него. Во второй раз пришла, когда   сын  перенесли в морг. На носилках привезли, на носилках и вынесли. Наверное, матрас, залитый  кровью, не успел высохнуть, когда по больнице поползли слухи, что его бывшая жена вышла замуж...
Рассказывают о пророке Пхуда из Индии и Китая...Шакья Муни, родившегося в семья короля, оберегали от всего, даже не выпускали из замка. Когда вырос и вышел в люди, он увидел, как люди стареют, теряют зубы, становятся хилыми, болеют и умирают. Но вряд ли он видел то, что пришлось увидеть мне за последнюю неделю. То, чему учат в школах и университетах, в жизни может даже не пригодиться. Думают, что никогда не состарятся. Шестнадцать-семнадцать лет растят, оберегая как хрусталь, как экспонат для выставки, потом  матери выводят своих дочерей в люди: на вечеринки и свадебные игры. А жизнь штука - жестокая...
Определили меня в девятую палату. Ночью перед сном общаемся. Включаем свет, когда врач уходит. Я прихватил с собой трехтомник избранных рассказов Чехова. А мне в первую же ночь устроили розыгрыш.
- Выключайте свет. Давайте спать, - сказал Ибрагим. Смуглый такой, самый старший из нас в палате.
Кто-то подскочил и выключил свет.
- Ребята из соседней палаты ходили сегодня на рыбалку. Притащили ужа. Выпустили куда-то на балкон, а он пропал, словно сквозь землю провалился, - рассказывает Ибрагим.
- Ко мне может забраться. С детства терпеть не могу ползучих гадов, - начинает ерзать на кровати Альви - мой ровесник из Аллероя.
Все включаются в разговор о ползучих тварях. Проводя по полгода в больнице, находят чем развлечься. Чем ближе день выписки, тем больше радости.
- Хватит, не рассказывайте. Если много о них говорить, то приходят, говорят в народе. Нормально уснуть не могу, - сказал Альви.
 Затихли немного, но опять продолжили говорить об уже.
- Пойду книгу почитаю. Как можно, так галдеть, - встал Рамзан.
- Придется выпить димедрол, - сказал Альви, и вышел вслед за ним хитрюга. Прошло немного времени, как моя левая нога что-то почувствовала. Вроде, как взмах крыльев бабочки. В голову не пришло, что до меня добрался уж. Чтобы выпустить бабочку или что-то вроде нее, я пару раз приподнял край одеяла. Обычно насекомые слетаются на свет, если на ночь оставляешь открытыми окно или дверь. Да  и они много говорили.
"Ко мне мог заползти" - подумал я. Моя кровать находится рядом с балконом. Но меня клонит ко сну, и я забываю об этом. Вдруг прямо под моей спиной что-то начинает двигаться. Из-за того, что я лежу, ему неудобно выпрямиться.
- Он в моей постели, - вскакиваю я. Включают свет. Оглядываю свою постель. Нет ничего.
- Показалась, что он прямо по спине ползает. Куда он так быстро может уйти? - удивляюсь я, а все остальные встают и начинают искать.
- Не легко его найти. Обвивается, - говорит Ибрагим.
Ложимся спать. Продолжаю думать об уже. Опять, когда почти уже забылся, как и раньше, что-то начинает двигаться под моей спиной.
- О, это ненормально, - напрасно поискав руками, я включаю свет. Если и есть что живое, то  уйти же может. Остальные тоже мне помогают искать.
- Нет ничего, - говорю я.
- Может тебе показалось?
- До тебя старик лежал там. По ночам с ним такое случалось. Так и не смог уснуть. Забрав свою постель, он ушел.
Продолжая думать, что это ненормально, начинаю засыпать, как опять что-то двигается.
- Да будь ты проклят, если я тебя сейчас упущу! - кричу я и хватаю... нитку. - Что это?
- Ха-ха-ха, - раздается дружный хохот.
- Да ну вас! - говорю со злостью. - Тоже мне...Хоть бы, кто улыбнулся. Все змею ищут, как дети. Свободного времени много?
- Ты-то и не испугался, как следует, - говорит Альви. - Меня надо было видеть. Подпрыгнул так, что оказался на коленях у Рамзана.

Целые дни коротаем то на балконе, то дворе за шахматами. Проигравший выбывает из игры. Окружив стол, стоит с десяток наблюдателей. Когда солнце светит в невмоготу, заходим в палату на отдых. Так прошло несколько дней.

- Ты — Эльбрус? К тебе какая-то женщина, - говорит вошедший. - Нелегко тебя найти.

Услышав это,  решил, что ко мне пришла  жена одного из братьев. Смотрю, а на ступеньках меня ждет Нура.
Удивительно долгим кажется время со дня последней нашей встречи, хотя прошел всего год. Сколько изменений в моей жизни! Как сильно изменился я! В нужный момент, не было ее. Столько искал, а найти в университете не мог. Если и вижу, надуется, проходит мимо. На людях кивнет головой. Что произошло между нами? Или надо было твердить, что люблю? К чему слова? Твои дела, отношение, поведение разве не показывают твою любовь? Разве родные говорят друг другу о любви? Или, если об этом не говорят, то меньше любят друг друга? Зачем она так сильно нуждалась в этих словах? Я любил ее не только, как женщину, на которой готов жениться. Она была для меня зеркалом, частью моего сердца. Я считал ее родной. А она? Чего она хотела? Кем хотела быть в первую очередь? Когда-то я мечтал подкараулить волшебную ночь Лайлат аль-Кадр хотел попросить, чтобы она стала моей ровесницей.
Мы подходим и садимся на скамейку в тени дерева.
- Как дела? Как мать? - спрашиваю.
- Спасибо, хорошо. Все нормально. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Слышал, что тебя председателем сельсовета назначают.
- Да, но дядя не захотел. За село отвечать трудно. Не женское это дело. Мама тоже против. Раз не замужем, то желающим будет, о чем поговорить.
- Ну, хотя бы дорогу до своего дома сделала бы.
- Ты испытываешь трудности, вытаптывая к нам дорогу?
- Я не за себя, ради людей....
- Я тоже этого хотела.
Беру тетрадь, которую она держит в руках.
- Что это у тебя?
- Письмо, тогда еще написанное тебе, осталось неотправленным.
- А прочитать можно?
- Уйду, почитаешь. Хорошо? Незаконченно оно... Не знала, что тебе принести. Забери этот пакет. Мне пора.
- Спасибо, не надо было ничего.
Провожая Нуру, не прикасаюсь до нее. Не пытаюсь поцеловать. Раньше бы я ее так легко не отпустил. Трамвайная остановка рядом. Сделав большой разворот, с шумом он опять отсюда отправляется в город. Поднявшись через задние двери, она становится у большого окна и смотрит на меня. Трамвай увозит Нуру. За больничным корпусом в тени дерева сажусь на ту же скамейку и начинаю читать ее письмо.

"Приветствуя тебя, мой хороший Человек!
Мне очень плохо. Провела бессонную ночь, напрасно пытаясь уснуть и остановить слезы. А сейчас глазам больно от света. Почему плакала? Сердце болит.
Прости, что написала это письмо. Не знала, как по-другому раскрыть свое сердце. Не виню тебя за то, что произошла между нами. Только я одна виновата во всем. Моя вина в том, что до сих пор ты мне нравился, был моей болью, радостью, грустью и тоской. Ты был частью моего сердца. Все время думала о тебе, тосковала по тебе. С тех пор, как познакомились, не было ни одной ночи, чтобы я не просила тебя у Всевышнего. Как только утром открою глаза, так и думаю:"Все ли у него хорошо?"
Ты был в каждой моей мольбе. Трамвай, на который мы сели, билеты в кинотеатр, куда ходили, были дороги для меня. Я и сегодня их храню. Я любила твоих родителей, братьев и сестер, друзей, твоих девчонок. Последних любить было очень тяжело, но любила из-за того, что ты их любишь. Часто плакала. Хотела, чтобы у тебя была семья (видит Аллах), и ты был счастлив. Даже, если ты будешь с другой, хотя мне и трудно это. Лишь бы тебе было хорошо... Всегда о тебе думала больше, чем о себе. Мне было трудно от осознания того, что  не могу быть на месте тех девчат, потому что мы не ровесники. Я тоже очень ждала ту ночь предопределения Лайлат аль-Кадр, которую ты обещал подкараулить. Не знаю никого, кто смог это сделать.
До знакомства с тобой, все, что было в моей жизни казалось сном. Я не жила до знакомства с тобой. Все мужчины мне казались с одинаково серыми лицами. Из них всех только твое лицо сияло. А у тебя... У тебя одновременно было очень много девушек. Удивлялась этому. Меня это мучило. Не было у меня права сказать тебе что-то. Пыталась удалиться от тебя, искала в тебе недостатки, а когда находила что-то, ты становился еще ближе, еще роднее.
Из картинок на твоей стене самым близким было изображение матери с ребенком. Я многое отдала бы, чтобы оказаться перед тобой, как та женщина. Но так, как ты хотел, было неправильным, греховным  А я хотела, чтобы счастье было чистым, как у праведников.
В моей жизни был один мужчина. И это - мой муж. Сейчас, вспоминая, я жалею его. Он был хорошим человеком. Я сама вышла за него замуж, сама же и ушла. Из-за каменного сердца, судьба, как видно, наказала меня, познакомив с тобой. Я познала горечь расставаний из-за отсутствия взаимной любви. Я всегда говорила тебе правду. Никогда не старалась обмануть тебя. Не умела я хитрить. Хитрость. Мне никогда не нравилось это слово. Говорила так, как думала (я же не знала, что ты такой, как все), а ты неправильно трактовал. По-твоему я любила всех, кроме тебя одного. Почему не видел, что только ты - единственный, кто был нужен мне? Почему не видел, что только тебя одного я любила?
Попыталась расстаться с тобой. Если бы ты знал, как мне было трудно. Из-за своей любви к тебе, что я только не пережила? В коллективе, среди друзей. Если бы знал, хотя бы третью часть, ты бы не думал о плохом. Когда я попыталась отдалиться, почему ты допустил это? Ты не любил меня? Доля твоей вины тоже есть.
Мне было достаточно увидеть тебя издалека. Лишь бы знать, что ты жив, здоров. Пыталась не попадать тебе на глаза, не быть преследующей тебя. У тебя же была своя личная жизнь. Если бы захотел, то мог придти ко мне. Ты был единственным во всем белом свете, кому я сказала:"Днем, ночью, когда захочешь, приходи". Что еще я должна была сделать?
Каждый год на день твоего рождения я покупала подарки. Покупала, но не дарила. Не хотела, чтобы наши отношения строились на подарках. Моя любовь к тебе была безграничной. Даже этот мир был слишком мал, чтобы подарить тебе. Твои руки... Хотелось, чтобы твои большие, холодные руки стали теплыми. Но даже твои мечты были холодными
Никогда не мечтала, чтобы ты или кто-то другой женился на мне. До сих пор во мне спала женщина. Выйдя замуж,  разочаровалась во всех мужчинах. К тому же, у меня и времени не было думать о замужестве. То кто-то из родственников заболеет, другой умрет.
А что было с тобой? Верила в доброту человека, чистоплотность.
Зная, что у нас не может быть тех отношений, которые строят взрослые, находила утешение в мыслях. А ты не старался понять меня. Ты пытался скорее вырасти, думая, что этого хочу от тебя. Как же ты ошибался!
"Не приходишь. Не видно тебя", - говорил ты. А я была рядом. Только твои плохие мысли затмевали меня.

Вот такая я. И не изменилась. Какая есть...
- А ты?

1985 г.