Саид-Хасан Кацаев "Марха". Перевод с чеченского.
Стою, значит, разговариваю с Алетой. В руках у меня пуховой платок. Вокруг люди почему-то разошлись. Мне и в голову-то ничего не пришло. Потом только догнала...
- Шестьсот рублей просишь?
- А ты лучше и не найдешь.
- Пройдем с нами, - говорит он, и уходит с моим платком. Тут дошло до меня, что происходит. Отдав Алете два-три платка, завязанных у меня на поясе, иду за ними.
- Этот пуховый платок твой? - спрашивает один.
- Был, - отвечаю неуверенно.
В машину присели что-то писать. Мне же вопросы задают. Прекрасно знаю, что при первом задержании самое большое, что могут сделать, - оштрафовать на пятьдесят рублей. Я боялась, что это может не милиция, хотя и показали удостоверения. Да, сколько таких с фальшивыми документами! Испугалась, что пропадет мой пуховый платок.
- Присаживайся, - наконец-то открыв дверцу, говорят мне.
Один - впереди, сзади - двое, еще один около машины крутится.
- Сам туда садись, - отвечаю и присаживаюсь на переднее сиденье.
Разозлилась я не на шутку из-за того, что женщины мне ничего не сказав, разбежались. Я-то до сих пор, как увижу милиционера, на «атасе», как пионер "Всегда готов", предупреждаю. Вот поэтому-то и обидно.
- Местная?
- Нет.
- Куда делась та, которую до тебя задерживали?
- Откуда я знаю?
- Ты с ней не знакома?
- Я никого из местных не знаю.
- Ты говоришь, что не местная?
- Не местная
- Покажи паспорт.
- Вот, - протягиваю.
- Тогда поедем в ваше село, - начинает он, проверяя мою реакцию.
- Значит, поедем, - отвечаю, ничуть не теряясь. А у меня-то дома ловить им нечего. Одни голые стены.
Видят, что я не испугалась, и на попятную.
- Может не стоит? - говорит один из них и выходит из машины.
- Слушай, - обращаюсь к сидящему за рулем. Я с тобой буду говорить, как мужчина с мужчиной. Как бы далеко это дело не зашло, знаю, что мне за это будет. Но хочу, закрыть это дело. Сколько тебе заплатить, чтобы ты вернул мой пуховой платок и документы?
- Сто пятьдесят рублей.
- Хорошо. Я сейчас принесу.
- С собой нет?
- Вы же не дали заработать.
Конечно же, деньги у меня были. Назло так сделала. Минут двадцать погуляла по рынку и вернулась.
- Говорила же, нет знакомых?
- Мир не без добрых людей. Куда положить?
- В бардачок.
- Платок и документы давай сюда.
- А протокол?
- Рви.
- А им, что сказать?
- Это не мое дело. Свое дело я сделала. Сдержала слово женщины, а ты сдержи слово мужчины. Рви эту бумагу.
- Потом порву.
- Нет, на моих глазах.
- Ой, смотри какая!
- Конечно! Теперь уже чего с вами тянуть? - сказала и заставила сделать, как хочу.
- Что ты делаешь? - удивившись, говорит присаживающийся в машину. Другой сидит молча на заднем сидении.
- Оказывается, он - наш родственник, - говорю. Тот-то знает, почему я так говорю.
Привыкшие доить задержанных, я их удивила, наверное. Теперь меня мало заботит, что они меня задержали, хотя раньше и боялась. Деньги-то взяли у меня.
- Ой, сказала, шестьсот рублей просишь?
- Конечно, когда ко мне подошел приличный человек, я и сказала. Откуда было знать, кто. Если на то пошло, и сейчас буду просить, - совсем уж осмелела я. - Если, - говорю, - из-за этого платка вызовут в райотдел, смотри у меня. За сто пятьдесят рублей, которые забрали изо рта моих четверых детей, семь раз пожалеете.
- Смотри, какая дерзкая. Кто твой муж?
- Не такой, приносящий в дом, как ты. Был бы, я бы на базаре не стояла.
- Я найду тебе проворного.
- Был бы мой, сглазили бы. Думая, что я должна содержать, баклуши бил бы.
- Ладно, хорошо. Не попадись в следующий раз. Остерегайся. Заметишь, никому ничего не говоря, уходи. Тебе кто-нибудь сказал? Не сказал. Вот, как с тебя сегодня взяли, пусть с них завтра возьмут.
- Будь прокляты семь предков, если так не поступлю. До сих пор предупреждала, а как они со мной поступили?
- В следующий раз узнаешь нас?
- Еще бы, как только морды ваши увижу.
- Что это такое? Разрешаем говорить "морды", "рожи", - говорит тот, который сидит на заднем сидении.
- Теперь-то с вами нетрудно, - отрыв дверцу, выхожу.
- На будущее, будь осторожна!
- Ага. И вам, чтоб везло, как и сегодня, - двинулась я на рынок без зазрения совести.
- Ой, Марха! Правда, что тебя забрали? Вернули платок? Сколько с тебя взяли? - окружили меня женщины.
- Да, мелочь. На поллитровку хватит. Не больше, чем вы платите, - не даю же знать, что у меня на душе. - Вы-то свиньями оказались. Не могли предупредить? Надо же быть такими завистливыми? Я бы не смогла так поступить.
- Честно, мы не знали, - начали оправдываться женщины.
- Клянусь, знали! - говорю им. Можно подумать, что я их не знаю!
Смотрю, Санет бежит. Алета, оказывается, и ей сказала, что меня милиция забрала.
Продав платок, пришла с рынка и рассказала, что случилось.
- Почему не дала им забрать платок? Мы же знакомы с их начальником, - говорит Санет.
- Это мелочи. Узнать их, стоит дороже этих денег.
1984 г.
Кацаев С. -Х. Цена
© Copyright: Зура Итсмиолорд, 2012
Свидетельство о публикации №212012600896
Свидетельство о публикации №212012600896
Рецензии
Зура, вот небольшой список непереведенных произведений:
Самоволка, Семинар, 1аьнан суьйре, Зарета, Дудаевх лаьцна, Маршонах лаьцна.
Спасибо.
Саид-Хасан Кацаев 27.01.2012 13:24 • Заявить о нарушении
Самоволка, Семинар, 1аьнан суьйре, Зарета, Дудаевх лаьцна, Маршонах лаьцна.
Спасибо.
Саид-Хасан Кацаев 27.01.2012 13:24 • Заявить о нарушении
Да, рассказ Марха был переведен Исмаилом Демеевым. Я поэтому тебя просил согласовать со мной.
Есть еще переводчики - Базуркаев Сайд-Эми (переводил мои дневники), Ибрагимов Мухтар (рассказы).
Но у них нет опыта. Порой, чтобы сделать адекватный перевод недостаточно хорошо владеть русским языком.
Перевод - очень тяжелая и ответственная работа. Многие вещи бывают почти как подстрочники. Поэтому до обработки я их не публикую.
"Писатель и война" перевели А.Гайтукаев и Л.Куни.
Саид-Хасан Кацаев 27.01.2012 13:24 Заявить о нарушении
Есть еще переводчики - Базуркаев Сайд-Эми (переводил мои дневники), Ибрагимов Мухтар (рассказы).
Но у них нет опыта. Порой, чтобы сделать адекватный перевод недостаточно хорошо владеть русским языком.
Перевод - очень тяжелая и ответственная работа. Многие вещи бывают почти как подстрочники. Поэтому до обработки я их не публикую.
"Писатель и война" перевели А.Гайтукаев и Л.Куни.
Саид-Хасан Кацаев 27.01.2012 13:24 Заявить о нарушении
Положению с переводом остается желать лучшего в нашей республике. Некоторые почему-то считают, что это должен быть дословный перевод без учета специфики языков. А вариант "Мархи" можно посмотреть?
Зура Итсмиолорд 27.01.2012 16:44 Заявить о нарушении
Зура Итсмиолорд 27.01.2012 16:44 Заявить о нарушении
Вот перевод Демеева Исмаила.
Конечно, тоже надо отшлифовать.
Марха
Я стою, разговариваю с Нурой. На руках у меня пуховый платок. Вдруг люди почему-то стали расходиться. Что было у меня в это время? Об этом я потом узнала…
Ко мне подошел высокого роста человек. Он посмотрел на пуховый платок и поинтересовался о его стоимости. Я ответила, – шестьдесят рублей.
– Шестьдесят рублей просишь ты? – переспросил он.
– Лучше этого ты не найдешь, – продолжала я хвалить свой товар.
Тогда мужчина, взяв с моих рук мой пуховый платок, велел следовать за ним. Только тогда я поняла, что произошло на самом деле. В это время я достала два-три пуховых платочка, которые были спрятаны у меня за пазухой и, отдала Нуре. Затем я подошла к мужчине. Он был уже не один.
– Этот платок тебе принадлежит? – спросил один из мужчин.
– Да, двояка, – говорю я.
Забравшись в машину, задавая мне вопросы, они стали составлять какие-то документы. Я очень хорошо знала о том, что человек, который в первый раз попадает в такую ситуацию, может отделаться штрафом в пятьдесят рублей. Больше всего я боялась, что эти люди, хотя они показали свои удостоверения, могут не относиться к милиции. Ведь бывают же фальшивые документы.
Я и вправду боялась лишиться пухового платка.
– Садись в машину, – сказал милиционер, и открыл заднюю дверь машины. В машине тоже сидело несколько человек: – один впереди, сзади двое и один стоял во дворе возле машины.
– Туда садись ты, – сказала я милиционеру, а сама села впереди. Я сильно была расстроена от сознания того, что все женщины, ничего мне не сказав, удалились куда-то. Я же до сих пор, когда видела милиционера, кладя руку на лоб, давала знак: – «Идут». Я к ним относилась очень хорошо, все же они меня предали, оставив одну. Все это знать, и, сознавать мне было очень неприятно.
– Ты здешняя?
– Нет.
– Женщина, которую мы раньше тебя задержали, куда ушла?
– Откуда я знаю.
– Ты ее знаешь?
– Я никого из здешних не знаю.
– Так ты говоришь, что ты не здешняя?
– Да. Говорю!
– Покажи свой паспорт.
– На. Возьмите! – сказав это, я протянула паспорт милиционеру. Тогда, как будто, милиционер хотел проверить мою реакцию, сказал: – «Мы к Вам в село пойдем». Тогда, не растерявшись, я сказала: – «Что ж? Пойдем. Вам у нас нечего взять, одни голые стены». Когда они почувствовали, что их я не боюсь, они изменили свое решение. Один из блюстителей порядка, выходя из машины, попросил остальных, чтобы они отменили решение поехать ко мне домой.
– «Товарищ! – обратилась я к тому, кто сидел за рулем машины, – Я с тобой говорю как бесстрашная женщина со смелым мужественным человеком. Во что все это выльется, я очень хорошо знаю. Поэтому я хочу между нами разрешить эту проблему. Скажи, сколько денег с меня причитается? Я тебе отдам эту сумму, а ты вернешь мне мой пуховый платок и бумаги».
– Сто пятьдесят рублей.
– Хорошо. В таком случае я схожу в одно место и вернусь обратно с деньгами.
– У тебя что, нет этой суммы? – возмутился милиционер.
– Вы же мне не позволили наторговаться…
Эти деньги у меня были на руках, но я назло их обманывала. Через девятнадцать минут, побродив по базару, я предстала перед милиционерами.
– Разве ты не говорила, что никого здесь не знаешь?
– Бог милостив! Пуховый платок и бумаги верните мне сейчас. Куда мне положить деньги?
– Как я отдам тебе протокол?
– Порви!
– Что я своему начальнику скажу?
– Порви! Это не мое дело. То, что я должна была сделать, я уже сделала сполна. Я свое женское слово сдержала, а теперь ты сдержи свое мужское слово. Порви эти бумаги.
– Потом порву.
– Нет-нет. На моих глазах, чтобы я видела.
– До чего же ты упрямая.
– Теперь не так трудно с вами говорить, – сказав это, я заставила их сделать так, как я говорю.
– Что делаешь? – удивился тот, который садился в машину. Второй что-то бездействовал. Этот же, оказывается, наш родственник. Он же знает, что я хочу сказать. В это время, плача, приходит другая женщина и один мужчина с ней. Женщина научилась так себя вести. Они, наверное, были удивлены мною. Теперь, когда другой меня выдал, что я местный житель, меня все это уже мало волновало, хотя раньше и побаивалась.
Деньги то я взял. Ты сказала, что с тебя требует шестьдесят рублей?
Конечно, когда ко мне подошел красивый, симпатичный человек, я это сказала. Кто мог знать кто вы такие? Раз это принял такой оборот, теперь я самой себе говорю. И вправду я совсем осмелела. Если меня будут тревожить в районе или в другом месте, знай, что этого нельзя делать, – сказала я.
– Я буду проклинать тебя за деньги, которые ты вынудил меня оторвать от четырех детей. – Ты очень смелая женщина! Скажи, если не секрет, кто твой муж?
– Мой муж не может, как ты, обеспечивать свою семью. Если бы он обладал таким талантом, мне бы не приходилось заниматься этой торговлей.
– Ладно, хорошо. Не забудь наперед что ты, если не хочешь неприятностей, должна остерегаться нас. Если где-нибудь нас увидишь, ничего никому не говори. Разве тебе кто-нибудь, что-нибудь сказал? Нет. И ты не говори. Как сегодня с тебя взяли деньги, пусть и с других берут.
– Будь они прокляты семь раз, если я не буду способствовать тому, чтобы с них сдирали деньги. До сих пор я их оберегала, а они меня без зазрения совести подвели.
– Если мы снова встретимся, ты нас узнаешь?
– Конечно, я узнаю вас по мордам!
– Что же это такое? – негодующе обмолвился милиционер.
– Зачем позволяете ей унижать нас «рожами», «мордами»?
– Теперь вы стали покладистыми. И не так уже в дальнейшем трудно будет с вами иметь дело, – сказав это, я вышла во двор.
– Впредь остерегайся, хорошо?
– За то добро, которое вы сделали, пусть Всевышний отблагодарит вас. Сказав эти слова напоследок, я ничуть не стесняясь отправилась на базар.
– Ой, Марха, неужели тебя забрали милиционеры? Вернули они тебе пуховый платок? Сколько с тебя взяли? – спрашивают женщины.
– Ничего особенного они у меня не забрали. Я, как и вы, дала им на пол-литра, – не хотелось мне посвящать их в мои сугубо личные дела.
– А вы оказались свиньями. Разве так нельзя сказать? Я раньше не знала, что у вас такие черные душонки. Я бы не стояла, как посторонний наблюдатель.
– Ей Богу, мы ничего не знали, – оправдывались женщины. Не прошло и много времени, второпях бежит Санят.
Оказывается, Нура сказала ей, что меня в милицию забрали. После продажи пухового платка, я все как было, спокойно рассказала дома.
– Почему ты не позволила им унести этот платок? Мы ведь знали их начальника, все это, ровным счетом ничего.
– Главное эти сто пятьдесят рублей не стоят того, чтобы я подноготную узнала их.
1984 год
Перевел с чеченского –
Исмаил Демеев.
Саид-Хасан Кацаев 27.01.2012 16:53 Заявить о нарушении
Конечно, тоже надо отшлифовать.
Марха
Я стою, разговариваю с Нурой. На руках у меня пуховый платок. Вдруг люди почему-то стали расходиться. Что было у меня в это время? Об этом я потом узнала…
Ко мне подошел высокого роста человек. Он посмотрел на пуховый платок и поинтересовался о его стоимости. Я ответила, – шестьдесят рублей.
– Шестьдесят рублей просишь ты? – переспросил он.
– Лучше этого ты не найдешь, – продолжала я хвалить свой товар.
Тогда мужчина, взяв с моих рук мой пуховый платок, велел следовать за ним. Только тогда я поняла, что произошло на самом деле. В это время я достала два-три пуховых платочка, которые были спрятаны у меня за пазухой и, отдала Нуре. Затем я подошла к мужчине. Он был уже не один.
– Этот платок тебе принадлежит? – спросил один из мужчин.
– Да, двояка, – говорю я.
Забравшись в машину, задавая мне вопросы, они стали составлять какие-то документы. Я очень хорошо знала о том, что человек, который в первый раз попадает в такую ситуацию, может отделаться штрафом в пятьдесят рублей. Больше всего я боялась, что эти люди, хотя они показали свои удостоверения, могут не относиться к милиции. Ведь бывают же фальшивые документы.
Я и вправду боялась лишиться пухового платка.
– Садись в машину, – сказал милиционер, и открыл заднюю дверь машины. В машине тоже сидело несколько человек: – один впереди, сзади двое и один стоял во дворе возле машины.
– Туда садись ты, – сказала я милиционеру, а сама села впереди. Я сильно была расстроена от сознания того, что все женщины, ничего мне не сказав, удалились куда-то. Я же до сих пор, когда видела милиционера, кладя руку на лоб, давала знак: – «Идут». Я к ним относилась очень хорошо, все же они меня предали, оставив одну. Все это знать, и, сознавать мне было очень неприятно.
– Ты здешняя?
– Нет.
– Женщина, которую мы раньше тебя задержали, куда ушла?
– Откуда я знаю.
– Ты ее знаешь?
– Я никого из здешних не знаю.
– Так ты говоришь, что ты не здешняя?
– Да. Говорю!
– Покажи свой паспорт.
– На. Возьмите! – сказав это, я протянула паспорт милиционеру. Тогда, как будто, милиционер хотел проверить мою реакцию, сказал: – «Мы к Вам в село пойдем». Тогда, не растерявшись, я сказала: – «Что ж? Пойдем. Вам у нас нечего взять, одни голые стены». Когда они почувствовали, что их я не боюсь, они изменили свое решение. Один из блюстителей порядка, выходя из машины, попросил остальных, чтобы они отменили решение поехать ко мне домой.
– «Товарищ! – обратилась я к тому, кто сидел за рулем машины, – Я с тобой говорю как бесстрашная женщина со смелым мужественным человеком. Во что все это выльется, я очень хорошо знаю. Поэтому я хочу между нами разрешить эту проблему. Скажи, сколько денег с меня причитается? Я тебе отдам эту сумму, а ты вернешь мне мой пуховый платок и бумаги».
– Сто пятьдесят рублей.
– Хорошо. В таком случае я схожу в одно место и вернусь обратно с деньгами.
– У тебя что, нет этой суммы? – возмутился милиционер.
– Вы же мне не позволили наторговаться…
Эти деньги у меня были на руках, но я назло их обманывала. Через девятнадцать минут, побродив по базару, я предстала перед милиционерами.
– Разве ты не говорила, что никого здесь не знаешь?
– Бог милостив! Пуховый платок и бумаги верните мне сейчас. Куда мне положить деньги?
– Как я отдам тебе протокол?
– Порви!
– Что я своему начальнику скажу?
– Порви! Это не мое дело. То, что я должна была сделать, я уже сделала сполна. Я свое женское слово сдержала, а теперь ты сдержи свое мужское слово. Порви эти бумаги.
– Потом порву.
– Нет-нет. На моих глазах, чтобы я видела.
– До чего же ты упрямая.
– Теперь не так трудно с вами говорить, – сказав это, я заставила их сделать так, как я говорю.
– Что делаешь? – удивился тот, который садился в машину. Второй что-то бездействовал. Этот же, оказывается, наш родственник. Он же знает, что я хочу сказать. В это время, плача, приходит другая женщина и один мужчина с ней. Женщина научилась так себя вести. Они, наверное, были удивлены мною. Теперь, когда другой меня выдал, что я местный житель, меня все это уже мало волновало, хотя раньше и побаивалась.
Деньги то я взял. Ты сказала, что с тебя требует шестьдесят рублей?
Конечно, когда ко мне подошел красивый, симпатичный человек, я это сказала. Кто мог знать кто вы такие? Раз это принял такой оборот, теперь я самой себе говорю. И вправду я совсем осмелела. Если меня будут тревожить в районе или в другом месте, знай, что этого нельзя делать, – сказала я.
– Я буду проклинать тебя за деньги, которые ты вынудил меня оторвать от четырех детей. – Ты очень смелая женщина! Скажи, если не секрет, кто твой муж?
– Мой муж не может, как ты, обеспечивать свою семью. Если бы он обладал таким талантом, мне бы не приходилось заниматься этой торговлей.
– Ладно, хорошо. Не забудь наперед что ты, если не хочешь неприятностей, должна остерегаться нас. Если где-нибудь нас увидишь, ничего никому не говори. Разве тебе кто-нибудь, что-нибудь сказал? Нет. И ты не говори. Как сегодня с тебя взяли деньги, пусть и с других берут.
– Будь они прокляты семь раз, если я не буду способствовать тому, чтобы с них сдирали деньги. До сих пор я их оберегала, а они меня без зазрения совести подвели.
– Если мы снова встретимся, ты нас узнаешь?
– Конечно, я узнаю вас по мордам!
– Что же это такое? – негодующе обмолвился милиционер.
– Зачем позволяете ей унижать нас «рожами», «мордами»?
– Теперь вы стали покладистыми. И не так уже в дальнейшем трудно будет с вами иметь дело, – сказав это, я вышла во двор.
– Впредь остерегайся, хорошо?
– За то добро, которое вы сделали, пусть Всевышний отблагодарит вас. Сказав эти слова напоследок, я ничуть не стесняясь отправилась на базар.
– Ой, Марха, неужели тебя забрали милиционеры? Вернули они тебе пуховый платок? Сколько с тебя взяли? – спрашивают женщины.
– Ничего особенного они у меня не забрали. Я, как и вы, дала им на пол-литра, – не хотелось мне посвящать их в мои сугубо личные дела.
– А вы оказались свиньями. Разве так нельзя сказать? Я раньше не знала, что у вас такие черные душонки. Я бы не стояла, как посторонний наблюдатель.
– Ей Богу, мы ничего не знали, – оправдывались женщины. Не прошло и много времени, второпях бежит Санят.
Оказывается, Нура сказала ей, что меня в милицию забрали. После продажи пухового платка, я все как было, спокойно рассказала дома.
– Почему ты не позволила им унести этот платок? Мы ведь знали их начальника, все это, ровным счетом ничего.
– Главное эти сто пятьдесят рублей не стоят того, чтобы я подноготную узнала их.
1984 год
Перевел с чеченского –
Исмаил Демеев.
Саид-Хасан Кацаев 27.01.2012 16:53 Заявить о нарушении
Это не первый случай, когда двое независимо друг от друга переводили мои рассказы. В такой ситуации я указывал фамилии обоих.
Саид-Хасан Кацаев 27.01.2012 17:35 Заявить о нарушении
Саид-Хасан Кацаев 27.01.2012 17:35 Заявить о нарушении
Вариантов перевода бывает очень много. Главное. чтобы перевод был приличным, хотя бы читабельным.
Эти переводчики - подростки?
Зура Итсмиолорд 27.01.2012 19:08 Заявить о нарушении
Эти переводчики - подростки?
Зура Итсмиолорд 27.01.2012 19:08 Заявить о нарушении
Нет, это образованные люди. Хорошо владеют слогом. Но одно дело писать самому, другое дело - перевод.
Саид-Хасан Кацаев 27.01.2012 20:19 Заявить о нарушении
Саид-Хасан Кацаев 27.01.2012 20:19 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.