Никифор Бегичев, великий землепроходец Севера

Воспоминания юности -- как старинный дагерротип, перенесённый на металлическую пластинку. Единожды запечатлённые, эти картины живут ровно столько, сколько их носители... А может быть, и дольше? Ведь они -- сродни дуновению Божьему, самому несокрушимому материалу во Вселенной...

Одно из самых ярких среди этих воспоминаний -- о встречах с людьми, которым выпало счастье общаться с великим сибирским землепроходцем Никифором Бегичевым. Мы, молодые сибиряки шестидесятых, благоговели перед нетленной Памятью этого потрясающего в своей духовной мощи человека. Я ничего не преувеличиваю: ведь мы в ту пору мечтали не о счёте в швейцарском банке, не о хоромах на Рублёвке с золотыми унитазами, а о полётах в космос или, на худой конец, об открытии неведомых человечеству островов...
Мне-то вообще повезло несказанно! Оказалось, что сослуживица моей мамы, бухгалтера Енисейского отделения Золотопродснаба, является ни много ни мало родной дочерью Никифора Алексеевича. А поскольку моя родительница была весьма дружна с Лидией Никифоровной, у автора этих строк была возможность услышать вполне связный рассказ о подвигах Бегичева из уст его любимого дитяти...

"ЧИСЛЮ СЕБЯ РЫЦАРЕМ ЗЕМЛИ САННИКОВА"

Самое проникновенное из этих повествований -- о том, как Никифор Алексеевич участвовал в поисках пропавшей в полярных льдах экспедиции барона Эдуарда Толля. И это -- "нерв" всей героической биографии великого землепроходца. Дело в том, что он, потомок волжских рыбаков, как и потомок остзейских баронов Эдуард Васильевич, был фанатично предан идее найти таинственную Землю Санникова. Легенда о якобы процветающем где-то на просторах Северного Ледовитого океана острове, населённом мудрым и красивым народом онкилонов, с богатым растительным и животным миром, родилась ещё в середине семнадцатого века. И оказалась поразительно жизнеспособной. А название эта баснословная земля получила в первом десятилетии века девятнадцатого. Именно тогда сибирский промышленник и полярный исследователь Яков Санников под большим секретом рассказал петербургскому учёному Матвею Геденштрому, что не раз совершенно отчётливо видел к северу от острова Котельный "столовые горы неведомой земли". Петербургский гость самолично провёл наблюдение с помощью мощной по тем временам подзорной трубы, после которого запротоколировал увиденную на горизонте "синеву, совершенно похожую на отдалённую землю". Именно Геденштром, обобщая материалы экспедиции 1808 -- 1810 годов по изучению Новосибирских островов, нанёс на карту и "Землю Санникова" -- правда, только в пунктирном варианте...

 И вот через 76 лет продолжатель великого дела полярных исследований Эдуард Толль, стоя на северной оконечности острова Котельный, различил на горизонте "ясные контуры четырёх столовых гор". Вернувшись в эти суровые края через семь лет, учёный определил и примерное расстояние до ранее увиденных "гор": примерно 80 вёрст. Как признавался он в беседах со знакомыми, "я едва избежал искушения немедля помчаться к неведомой земле". Тем более, что его восторг по поводу открытия разделил такой суперсдержанный в оценках научный авторитет той эпохи, как известнейший флорист и путешественник Александр Бунге. Александр Андреевич писал по этому поводу: "Толль заставил меня уверовать в путеводную блаженную вечность. Да! Именно! При слепящем солнце, на северной оконечности острова Котельный, наши с ним глаза, и сколько ещё зорких глаз, увидели чудо  -- очертания далёких сине-зелёных по низу и ледяных по верху гор. Нет, мы не обманывались, потому что вычисления предшественников не способны лгать. Земля Санникова... Конечно, это она! Но мы вынужденно прошли мимо из-за шторма, отрезавшего от цели"

...И вот 21 июня 1900 года от одного из петербургских причалов отходит парусно-моторная шхуна "Заря", которой суждено в недалёком будущем стать одной из легенд полярных исследований. Эдуард Васильевич начинает дневник этой судьбоносной для него экспедиции так: " Экспедиция, о которой я помышлял, к которой приготовлялся всею своею зрелою жизнью, развёрнута и взяла начало. Задача и риск, между тем, чрезвычайны. Предстоит вновь педантично исследовать Новосибирские острова, отыскать Землю Санникова, и, проведя там несколько недель, составить подробный научный отчёт!"

Однако на деле всё получалось вовсе не так уж гладко. Осенью 1900 года "Заре" пришлось встать на зимовку у берегов полуострова Таймыр. И только в августе 1901-го судно смогло продвинуться далеко на север. Выход на малые глубины наталкивал на мысль, что неведомая земля где-то поблизости. Однако "туманы настолько непробиваемы, что десяток раз пройдя мимо Земли Санникова, можно её не заметить". Под давлением обстоятельств пришлось свернуть к острову Котельный, где экспедиция встала на новую зимовку.   

Вот в ходе этой непростой зимовки и проявилась впервые незаурядная личность Никифора Бегичева, который был боцманом легендарного судна. То есть призван был освободить барона Толля ото всех хозяйственных забот и нелицеприятных объяснений с командой. И  потомок волжских рыбаков делал это с русской истовостью, чем обеспечил учёному возможность для напряжённого интеллектуального поиска, результатом которого через несколько лет стало открытие архипелага Северная Земля!

Весна 1902 года ознаменовалась для полярников тем, что глава экспедиции объявил своим сподвижникам: "Вынужден принять решение, дабы избавиться от опасной праздности, идти по льду к острову Беннета. Что там? Что за его пределами? Уж, конечно, не земля мёртвых, которою пугают шаманы. Там другой, нужный людям край!" С тремя наиболее физически сильными и выносливыми спутниками Эдуард Васильевич сошёл с борта шхуны "Заря", чтобы совершить бросок к острову Беннета, к северу от которого, как он предполагал, непременно должна была простираться таинственная Земля Санникова. И -- растворился в белом полярном безмолвии. Навеки!

Но основной состав участников экспедиции сумел-таки благополучно вернуться на материк. После чего Никифор Алексеевич, не только не подавленный, но ещё и раззадоренный пережитыми невзгодами, принял активнейшее участие в поисках барона Толля. Он стал одним из наиболее ценных участников созданной для этого санно-шлюпочной экспедиции, возглавлял которую лейтенант императорского флота Александр Колчак -- тот самый, будущий адмирал и кратковременный Верховный правитель России... Более того -- в ходе этой более чем рискованной акции Бегичев спас своего молодого командира от неминуемой гибели. Вот как он сам вспоминал об этом: "Я шёл впереди, увидел перед собой трещину, с разбегу перепрыгнул её. Колчак тоже разбежался, но попал прямо в середину трещины и скрылся под водой. Я бросился к нему, но его не было видно. Потом показалась его ветряная рубашка, я схватил его за неё и вытащил на лёд. Но этого было недостаточно -- под ним опять подломился лёд, Колчак совершенно погрузился в воду и стал тонуть. Я быстро схватил его за голову, вытащил еле живого на лёд и осторожно перенёс к берегу. Положил на камни и стал звать Иванькова, который стоял возле трещины и кричал: "Утонул, утонул!" Я крикнул ему: "Перестань орать, иди ко мне!". Мы сняли с Колчака сапоги и всю одежду. Потом я снял с себя тёплое егерское бельё и стал надевать на лейтенанта. Закурил трубку и дал ему. Он пришёл в себя. Я стал ему говорить, что, может быть, он с Иваньковым вернётся назад в палатку, а я пойду дальше один. Но он с самолюбием сказал: "От тебя отставать не собираюсь, пойду с тобой!" И пошли по камням, где были крутые подъёмы и спуски. Колчак совершенно согрелся, благодарил меня. Сказал: "Никогда в жизни этого случая не забуду!"
Вот в этой непростой ситуации, как в капле воды, отразились основные качества бегичевского характера: способность сохранять самообладание среди самых тяжких реалий, находить решение быстро и безошибочно, воплощать его в жизнь молниеносно!

Поисковики нашли вмёрзшие в лёд фрагменты снаряжения Толля и его двух спутников, ряд документов экспедиции, пришли к выводу: причиной трагедии мог стать тонкий лёд пробитой неизвестно кем полыньи, которая и превратилась в смертоносную ловушку. Эдуард Васильевич отметил в своём дневнике за считанные дни до гибели: "Но не всегда  наблюдательность поможет, когда идёшь по тонкому льду, покрытому припорошенными трещинами, что далеко не редкость у острова Беннетта". Вот что это -- наблюдательность естествоиспытателя или предвидение человека, наделённого паранормальными способностями?      

 РАЗВЕДКА БОЕМ

Во время русско-японской войны 1904 -- 1905 годов боцман Никифор Бегичев участвовал в обороне Порт-Артура в составе экипажа миноносца "Бесшумный". И вместе со всей командой был интернирован в порту Циндао после героического прорыва миноносца из японской блокады. После этого стал Георгиевским кавалером.
После войны вернулся в городок Царёв Астраханской губернии, откуда был родом, женился, тем паче что в 31 год уже было пора пускать корни...Казалось бы, живи себе среди рыбных промыслов да арбузных плантаций, стриги купоны с героического прошлого... Ан нет, не тот был нрав у рыбацкого сына. И года не прошло, как уехал вчерашний герой Порт-Артура в низовья Енисея. И так вот сразу-то и не скажешь, кем его считали в то время -- то ли удачливым промысловиком, который добывал неслыханное количество пушнины, то ли исследователем полуострова Таймыр, на карте которого  тогда зияло немало белых пятен...
(Окончание следует)