Мои женщины Июль 1958 Дача в деревне

МОИ ЖЕНЩИНЫ Июль 1958 Дача в деревне.

Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.

(Иллюстрации: сайт "Все девушки "Плейбой" с 1953 по 2010 годы").


В июле 1958 года у нас появилась дача!

Как-то вечером пришёл с работы отец и заявил, что завтра в субботу мы все поедем за город, где нас всех ожидает сюрприз.

При этом он так улыбался, что сначала мама, а потом я, брат и даже «дядиколина Злюка», все вместе наседали на него, вымаливая, требуя, выпрашивая и угадывая его секрет…

Отец держался стойко и, видимо, раскрыл секрет только маме и то поздно вечером, когда мы все поужинали и ложились спать.

Наутро мама собрала какие-то вещи, наготовила еды, мы погрузились в папину служебную «Победу» и в тесноте, но не в обиде выехали со двора на улицу.

Мы недолго ехали по городу. Недалеко от завода, где работал отец, мы съехали на просёлочную дорогу.

Здесь мы долго ехали, пытаясь обогнать пыль. Затем въехали на какую-то деревенскую улицу, по которой ещё некоторое время петляли между лужами, гусями и свиньями.

Наконец мы подъехали к бревенчатому дому, стоявшему на самом краю деревни. Это была наша дача.

Здесь уже был дядя Коля, который приехал на дачу заранее на велосипеде.

Сначала мы все, кроме отца и дяди Коли, онемели от неожиданности.

Мы смотрели на этот бревенчатый дом под крышей, покрытой старой серой дранкой. Оглядывали маленькие кривые окна и ставни. Осторожно трогали покосившиеся колья старого и редкого забора палисадника.

Мы сторонились зарослей бурьяна, крапивы и громадных лопухов.

Все молчали…

Наконец, чуть растерявшийся и присмиревший отец открыл ключом старый замок на серой низкой двери, скрипуче открыл её и молча пригласил нас войти в дом.

Первыми нас встретили сени с громадными щелями в стенах. Здесь стоял густой запах пыли, старого сена, кожи, железа, молока и навоза.

Впереди за низкой дверью кто-то шумно вздохнул и наши женщины молча и дружно вздрогнули. Судя по запаху, там должна быть корова, догадался я.

Справа в сенях была дверь, ведущая в горницу.

Когда я, осторожно переступив бревенчатый порог, вошёл вслед за отцом и мамой в горницу, то сразу успокоился.

В горнице всё было почти так же, как у дяди Максима и тёти Маруси в Дальнем Русанове.

Посредине горницы стояла огромная закопчённая русская печка с лежанкой наверху. Зев её топки был закрыт полукруглой металлической заслонкой с витой кованой ручкой.
 
В нишах печки лежали спички, плошки, стоял подсвечник с оплывшей свечой, лежало крыло курицы, чтобы перьями смахивать сажу, пепел и пыль.

Рядом с печкой стояли ухваты и кочерга на длинной деревянной рукоятке.

У печки над широкой деревянной шайкой висел пузатый чугунный рукомойник с двумя носиками.

По стенам горницы стояли широкие и мощные деревянные лавки.

Справа в углу стоял длинный деревянный стол из толстых досок. Причём было видно, что доски давно не скоблили ножом и не мыли.

Над столом в углу была приделана широкая полка, на которой должны были быть иконы.

Окна были без занавесок, но с веревочками для них.

За печкой виднелась занавеска и широкая деревянная кровать.

Слева от печки косо вверх шли широкие ступени деревянной лестницы на чердак.

Пол горницы был деревянным из широких досок или даже брусьев, потому что не скрипел и ощущался, как монолитный.

Мне здесь всё было знакомо и привычно. Поэтому я первым возликовал, стал прыгать и носиться по дому, показывая маме, дяде Коле, брату и «Злюке», что и где находится.

Моё ликование прорвало плотину чувств у всех…

Сначала сдержанно, а затем быстрее, все заразились моим ликованием и теперь отовсюду доносились возгласы удивления, восхищения и радости от внезапных открытий.

Мама нашла ещё одну маленькую печь, на которой варили еду и кипятили белье при стирке.

Брат нашёл уборную и сразу опробовал «толчок».

«Злюка» обследовала чердак, что-то там нашла такое, отчего весело заверещала и сразу стала звать к себе дядю Колю.

Дядя Коля бодро пошёл к ней наверх. Они сразу чем-то там заскрипели и застучали так, что с потолка посыпалась пыль.

Отец и я принесли из машины еду и вещи. Мы дружно и весело стали устраиваться в нашей даче…

Потом все вместе, перебивая друг друга и шутя, мы разожгли большую печь и долго сидели за столом, наблюдая за игрой огня в зеве топки печи.

Здесь на нашей даче нам всем очень понравилось.
 
Вскоре мы долго мучились от дыма и жары, пока не погасили печь, а потом удивительно быстро доехали на нашей «Победе» до дома.

«Злюка» и дядя Коля остались на даче…

Дома мы ещё какое-то время делились все вместе впечатлениями, благодарили счастливого отца, а потом, после ужина, разошлись по своим углам и комнатам.
 
Я долго не спал, представляя какие меня ждут приключения на даче в деревне.
 
Не спали и родители. Только в голосе мамы, что доносился до меня из родительской спальни, не было ярко выраженного оптимизма, скорее грусть и усталость.

Наутро у нас у всех начались трудовые деревенские будни.

Практически ежедневно мы стали готовиться к поездке в деревню на дачу, потом ездить, а вскоре и жить на даче в деревне.

Стараниями отца, брата, мамы, дяди Коли и «Злюки», наш деревенский дом превратился в уютную загородную дачу.

Наша с братом лежанка на печке стала мягкой и уютной, как и широкая скрипучая родительская деревянная кровать.

Мы с отцом соревновались и чередовались в захвате этих мест для лежания в послеобеденный сон.

На печке было жарко, но отец только кряхтел от удовольствия, когда там спал.

Большой деревянный стол покрылся белой скатертью с вышитыми мамой разноцветными нитками цветами и цветочными гирляндами.

На эту скатерть посмотреть приходили даже деревенские бабы – соседки по деревне.

Дядя Коля и «Злюка» прочно обосновались на чердаке, где у них оказалась широкая металлическая двуспальная кровать, шкаф для одежды, огромный сундук и небольшой столик с настольной лампой.

Сюда мне заходить было нельзя, но я нашёл способ и время всё там рассмотреть и разведать…

Окна украсились вышитыми занавесками и мамиными горшками с цветами.

Печь мы побелили и даже расписали разноцветной гуашью все по очереди.

Оказалось, что «Злюка» хорошо рисует, поёт и вышивает.

В ней проснулось что-то русское.

Вся её американская стильность куда-то исчезла.

Она легко вписалась в деревенский быт. Даже не стеснялась и не брезговала ходить босиком во дворе, наступая на гусиные какашки.

Мы здорово и весело жили в деревне всё лето.

Родители вздохнули с облегчением и радовались, глядя на то, как часто дядя Коля и «Злюка», взявшись за руки, убегали по лестнице на чердак.

Однажды я застукал дядю Колю и Злюку «в неглиже»…

Я влетел в горницу в тот момент, когда она вела его за палец вверх по лестнице на чердак.

«Злюка» была в тех самых чёрных колготках-трико и обнажённой по пояс.

Дядя в одних трусах следовал за ней, как телёнок на поводке.

Он глупо улыбался и шутливо упирался.

«Злюка» тащила его наверх и извивалась перед ним всем телом, особенно попой.

Потом она увидела меня, взвизгнула, прикрыла рот рукой и кинулась вверх по лестнице.

Я успел увидеть её болтающиеся груди!

Дядя Коля погрозил мне пальцем и важно прошествовал по лестнице наверх.

Наливая себе из крынки молока в кружку и отрезая ломоть чёрного хлеба, я вновь услышал скрипы и стук.

Тут до меня впервые дошло, что они там занимались любовью, как мужчина и женщина!..

Наученный старшими ребятами во дворе, я живо представил себе, как они там обнимаются и целуются…

Только тут, тупо глядя, как белое молоко льётся в кружку, я понял, для чего нужен мужчинам член и для чего у женщин щель между ног…

Это было открытие, которое взволновало меня так, что с этих пор я не мог больше спокойно спать, если представлял себе дядю Колю и «Злюку» на чердаке в постели.

Как я хотел посмотреть, чем и как они там занимаются!..

Мне они представлялись почему-то в образе двух собак, которых я видел, когда они «занимались любовью» на деревенской улице.
 
Сучка стояла смирно, а кобель пристроился к ней сзади и часто-часто двигал задом.

Потом, когда деревенские мальчишки погнали их палками и камнями, эти несчастные собачки ещё долго бежали и стояли, сцепившись между собой чем-то и скулили.

Ещё тогда я понял, что в такие минуты беспокоить ни собак, ни людей ни в коем случае нельзя…

Особенно, когда они «спят» друг с другом…

Ах, как спалось нам летом 1958 года на нашей даче в деревне!..