Емкая разговорная энциклопедия. О

О

ОБ ОБИДАХ

Всегда полагал, что обижаться – занятие совершенно бесполезное, и, можно даже сказать, вредное. Я и сам себе это тысячу раз повторял, да и другим говорил, чуть ли не внушал: «Ежели тебя обидели справедливо, указали тебе на твои отрицательные стороны и неблаговидные поступки – так за это же только благодарить надо, но никак не обижаться. Если же обижают тебя неправомерно, заблуждаясь, - так это же их собственная ошибка, их, обидчиков, недостаток, а не твой, так что обижаться опять-таки нет смысла. Ну а коли обижают намеренно – так вообще плюнуть и растереть».

Да, все верно и логично, однако я иногда умудряюсь-таки обижаться. Не до слез, конечно, но на душе порой становится так муторно, что хоть волком вой. Причем никакие доводы не помогают, сколько сам себя не убеждай, все как об стенку горох: обидно, и все тут.

Так что же такое есть на самом деле обида? Обижаются же и старые и малые, и мужчины и женщины, и великие мира сего (мы вчера с этим толстокожим Обамой так разлаялись, что прошу меня месяц с ним не соединять), и простые люмпены (я вечером этой Люське последнюю тысячу отдал, а ей, дуре толстозадой, все мало).

Отчего же мы все так склонны обижаться? Вспомните свою последнюю, еще ноющую и кровоточащую обиду, если вам не трудно, пожалуйста. И что вы чувствуете? Щемящее такое, безысходное чувство, будто бы вас наизнанку вывернули, харкнули внутрь, и опять завернули? Самую что ни на есть любимую игрушечку (права, машину, женщину, работу) отобрали?

Быть может, обида – это следствие неполноты, ущербности и бессилия изменить что-то? Пожалуй, что именно так: мы всей кожей, всей своей мозговой подкоркой осознаем, что мир – ущербен, лишен вдруг светлой радости и полноты, а ты сам не в силах противостоять этому горю. Давайте рассуждать далее: мы неспособны обижаться на вещи объективные, как то дождь, слякоть и автомобильные пробки, мы лишь злимся на них, мстим им досадливо, тем не менее ни в чем их не виня (читай «О злобных вещах»), и выплескиваем свою обиду куда как повыше, туда, откуда, по нашему разумению, тянутся к нам незримые щупальца огорчений.

И – вот еще что: обида – чувство персонифицированное, и не говорите мне, что можно обижаться на весь белый свет сразу, - дескать, уж настолько-настолько мы несчастны, и всем-то на нас наплевать, ну, тогда и нам на всех тоже. Однако против этого состояния есть одно надежное, испытанное лекарство. Что, я неправ?

 А вы зайдите в магазин, купите там хороших конфет наразвес (не обеднеете), и дарите сладости всем детям и девушкам подряд, что вам по дороге домой встретятся. Уверяю вас: обида на весь мир от их улыбок сразу же уходит, а если вас еще и поцелуют – так вы и вовсе самый счастливый человек на свете.

Ах, мы не любим девушек и детей, злые они все. Странно… Тогда, может, кошечку или щеночка на улице подберете? Отмоете, накормите, и, право слово, собачьекошачьей благодарности не будет границ. Животных дома на дух не переносите?

Да уж, тяжелый случай. Тогда позвоните родителям, детям, старым, давно позабытым друзьям, наконец, и даю вам голову на отсечение, что это сработает. И не надо с порога отмахиваться от моих слов, дескать, никто вас не ждет и не любит, не так это. Просто наберите номер человека, по которому соскучились, - и все, быть может, даже уже сегодня вечером вы с ним будет сидеть, да чаи гонять. С плюшками, а?

Честное слово, позвоните: это я вам как доктор и пациент в одном лице рекомендую.

ОБ ОРЛАХ И ОРНИТОЛОГАХ

Ну да, как же, стану я вам писать о вольных птицах! Хотя, может, и стану, но как-нибудь опосля, а пока ограничусь теми, про которых сказано: «вскормленный в неволе орел молодой», то есть нами, запрограммированными жертвами цивилизации.

Что, появились возражения? Присказка про «куриль, болель» к вам не подходит? Понятно: никогда в жизни не курил, почти не болел, даже про краснуху с ветрянкой ничего в медицинской карте (тем более – в истории болезни), не сказано, да и росточком вас Господь не обидел: ту же лампочку в люстре без стремянки меняете, так?

А я вам говорю: болель! Потому как здоровый организм не болеть просто не может, хоть клизмой его мучай, хоть капельницей вдоль и поперек прокалывай. Опять не так? Тогда ответьте мне, как на духу: зачем болеть уже и без того больному телу, и если вы подниметесь после моего вопроса хоть на один градус выше по Цельсию поближе к истине, то я лично перед вами шляпу сниму. Только вот разыщу ее в шкафу, и, если ее моль окончательно не сгрызла, и сниму.

Короче, неважно, согласны вы со мной или же нет, но нельзя не признать очевидного: все мы – вскормленные в неволе орлы, и нечего тут перед зеркалом крыльцами своими размахивать: бесполезно, как стояли себе на полу, так на месте и останетесь, разве что подустанете, да на дурака будете похожи. Хотя бы предварительно трусы для порядка сняли: какой же это орел, и в трусах?

Мораль ясна? Коли так, тогда один вам путь – в орнитологи, там хоть ненамного, но приблизитесь к семейству пернатых и гордых, свободных и клювастых хвостунов. Видать, судьба у нас, нелетающих такая: подсматривать да подглядывать за теми, кто воистину свободен, и прислушиваться к тем, кто взаперти, в клетке.

 Мстят орнитологи орлам за их свободолюбие, за зоркий глаз и цепкий коготь. Потому-то мы и цепляемся своими жалкими ноготками за последнюю соломинку своих фантазий, в тишине кабинетов вписывая сухие статистические данные в миграционные таблицы судьбы вольных птиц, да при первой же возможности их, крылатых странников, окольцовываем.

Не любим мы, когда кто-то более свободен, нежели чем мы, и это чувство даже не зависть, это – банальная месть. Месть голубям, (я все же спрошу, нарушив правила этикета: а вы лично не стреляли по ним из рогатки? Нет? Да уж, совсем измельчал народец, подрастерял вконец свои охотничьи инстинкты), воробушкам да синичкам-сестричкам (ишь ты, проныры, только и зыркают, где бы чего стырить), и пучеглазым совам (до чего же красивые из них выходят чучела!).

Что же касается орлов, так, по-моему, о них уже все сказано: разместили их изображения на монетках, флагах и банкнотах, а приручить так и не сумели, не чета они нам: простор им подавай. А вот нам с вами как, в наших четырех стенах еще не душно? Или же я наконец-то вопреки своему обыкновению, ошибся, соврал, и орел в вас так и не превратился в решку?