Не сказка о детстве полностью 2 глава

                Глава вторая.  Мой  Самиздат

        С Клязьмы приходит дедушка, вешает на ветку рябины полотенце и вручает мне в подарок водяную лилию.  Сестра пищит в коляске, я не помню и не понимаю, кто это и зачем. Для меня она не «кто», а «что». Я не скоро еще поняла, что она- живое существо. Я вообще не соображала, кто это и откуда оно взялось, было только странное смутное чувство, наверное, такое ощущение возникает, если найти в кровати ящерицу, да еще если эта ящерица намного крупнее обычной и выглядит как-то не так, неправильно выглядит, настораживающе.
        Помню свою детскую ревность и себя, со стороны наблюдающую, как ее безуспешно учат ходить. Мне было четыре года, когда я получила  отставку. В этом нет ее вины.
        В три года она начала ходить и выкрикивать что-то, едва похожее на человеческие слова. Это напоминало Шарикова, в лае которого при желании можно было расслышать «Абырвалг». Ну или «Зоськи», о которых я уже рассказывала. Сестра могла застыть с поднятой к лицу растопыренной правой ладонью. И после долгого молчания  чисто, безо всякой там картавости, заикания и косноязычия  выдать что-то на непонятном языке, например:» карА-карА» или «там гаганчик».
          У меня была обязанность – гулять с ней, ведь маленькой нужен свежий воздух. Она буйствовала, дико орала, корчила рожи, а  однажды подкралась ко мне сзади с булыжником в руках и опустила его мне на голову. Я на корточках сидела. Будь она посильнее, там бы и я свалилась. Но я за нее отвечала головой. По которой от нее же и схлопотала.
           Я так боялась, что не смогу с ней справиться и «выгулять» без происшествий, что мне приснился кошмарный сон, будто она висит внутри шахты лифта, а он поднимается и сейчас раздавит ее. Лифтовая клетка была прозрачной, сетчатой. Мы  жили в старом доме. «Щелк, тресь» - пошел противовес, вниз. Кабина – вверх. Сестра висит внутри. Позвонить в дверь нашей квартиры позвать на помощь я не успеваю. Неотвратимый лифт сейчас размажет ее по сетке-рабице. А мне нужно будет бежать,
 «по большой стране да с пустым мешком,
пробирался ночью, прятался днем»,
как пел Ермен. Бежать от страшной кары всех родственников за то, что не уберегла младшую сестренку.
 «По лесам и оврагам,
по окольным путям,
По опустевшей земле
 навстречу солнечным дням

Не обмелеет река,
не догорит уголек.
Одни рожали детей,
другие шли на восток,

Одних ломали и гнули,
других-то били плетьми.
Смеялось небо взахлеб –
Мы становились людьми…».

      Мы жили на седьмом этаже. Интересно было сидеть на подоконнике, свесив ноги наружу, и выбрасывать вниз все, что под руку попадет.
        Перед этим был вот какой случай. Я шла по коридору нашей квартиры, как вдруг из комнаты задом вылетел дедушка, а следом за ним – мать, она била его по голове моим зонтиком. Он мне его не задолго до того подарил. Дед прикрывал голову руками, зонтик гнулся и ломался, во все стороны торчали спицы и куски салатовой материи.
- «Ты же сломала зонт, идиотка»! – Рявкнул дед.
- «Не жалко, это ведь ты ей подарил, ты еще и лыжи ей подарил! Я их тоже об тебя сломаю»!
Зонтик полетел в угол, я судорожно вцепилась в лыжи.

        А в пять лет я совершила первый литературный опыт. Я уже умела читать, могла рисовать печатные буквы. И, взяв тетрадь в линейку, впервые, наверное, загоревшись вдохновением, я  написала рассказ «Плохая мама».
Там был  мрачный сюжет о том, как двое детей пошли гулять, попали под машину, их отвезли в скорую и ампутировали  ноги. Моя же цветным карандашом иллюстрация : две девочки с косичками сидят на тележках, в руках утюжки, как у инвалидов Войны. Дальше все врачи и сестры пытаются найти мать, но та неуловима, возможно, скрывается.
          И этот опус я гордо вручила матери : «читай». Она прочла его, стоя передо мной и меняясь в лице, как барометр, а потом сунула мне  обратно и сказала : «плохо написано». Так началось трудное детство, которое и по сей день…


Продолжение http://www.proza.ru/2012/02/07/1917