Деревенские страдания

Жаркий летний день подходил к концу. Деревенские мужики Васек, Павлуха и Митрич до самого вечера помогали соседской бабе Нюре убирать сено. Ополоснувшиеся  в летнем душе и принявшие , как водится с устатку, на грудь, они уселись на лавочку покурить.

- Чтоб тебя, окаянный. Укусил больно, как прямо как овод, - прихлопнув щуплый Васек на плече комара.

- Овод – еще терпимо, а вот пчела… - протяжно произнес простоватый рыхлый Павлуха, обмахиваясь сорванным возле скамейки большим лопухом. – В прошлом году Ляксандрыч, что рядом со мной дачу купил, поставил в саду улей. Я то и не знал ничего, иду себе вразвалочку в одних труселях через двор в малинник, что рядом с его забором, а они заразы как налетят.

- Ну, - думаю,- пропал! Пока домой добегу – зажалят вусмерть.
А тут мне ковер на глаза попался, что Ляксандрыч на забор для просушки повесил.
Закатался я в него кое-как – и короткими перебежками к дому. Дверь закрыл, на диван рухнул, сам себе не верю, что спасся…
Васек и Митрич, представив как неуклюжий толстый мужик, завернутый в ковер, несется вскачь через весь свой широкий двор, расхохотались.

Довольный произведенным эффектом Павлуха продолжил:

- А вот кобелю соседскому от пчел крепко досталось. Укусили его прямо в нос . Тюпку так разнесло, аж ноздри повыворачивались, из обычной дворняги получился самый настоящий монстр, - Павлуха выпучил глаза, скорчил уморительную физиономию, показывая, как жутко выглядел укушенный пес.

Васек от смеха аж пополам согнулся. Степенный Митрич, наоборот, выразил недовольство:
- Ну и что вы над страданиями животины потешаетесь, охальники? Ни за что ни про что пострадал несчастный Бобик… Кто сам мученья претерпел, тот умеет другому сочувствовать, - мужик назидательно поднял вверх указательный палец .

- А ты что, али тоже от пчел пострадал, Митрич? – задал вопрос шустрый Васек.
- Хуже. От мази, - со вздохом ответил его собеседник.
- ???

- Я ж мужик здоровый, в работе горячий, потею, - пояснил Митрич, - Дунул сквознячок – вот и прострелило, вступило в спину – прямо беда. Меня дочка намазала согревающей мазью на основе жгучего перца. Прилег я на диван – спину припекает, но даже приятно. Отлегло немного, я уж и задремывать начал. Тут сына нелегкая принесла, подвез отруби поросятам:
- Помоги разгрузить поскорей, батя, я на работу спешу.

Мешки не тяжелые, я их легко на плечо вскидывал и спешно в сарай носил. Заструился по спине пот, потекла вниз по спине жгучая мазь… Ох, ребятушки, такого я и врагу своему не пожелаю.

Васек с Павлухой было грохнули, но под осуждающим взглядом постепенно пристыжено замолчали.
- Порой душевная боль оказывается острее телесной. Как бывает горько и досадно… - мотнул головой Павлуха.  – Ты помнишь, Васек, Степанихину самогонку?

- Да как такое забудешь? - тот аж подскочил от избытка чувств:
 - А как хорошо все начиналось! Возвращаюсь я как-то из магазина с буханкой хлеба и пачкой памперсов для внука. Поспешаю, дома с покупками ждут. А этот змей – искуситель Павлуха навстречу:
- Давай зайдем к самогонщице Степанихе за бутылочкой.

Я не устоял, решил, ненадолго это, да и сдача в кармане звенит. Приходим, а баба руками развела: нету, мол, сейчас. Павлуха- глазастый, вмиг засек, что в углу под иконой литровая банка стоит с прозрачной жидкостью:

- А вон, в углу под образами, ведь не святая вода стоит, признайся, хозяюшка.
- Увидел таки , ирод, расчухал, - затараторила Степаниха, - у вас, алкашей, либо нюх на самогон. И так уже на взводе оба, хватит с вас. Зятя я вечером жду в гости, берегу, чтобы угостить.
- Ну нет, так нет, хозяюшка. Тогда, может, хоть кваску нальешь – душа-то горит. Знатный у тебя квасок, с хреном, никто и никогда так вкусно не приготовит.

Степаниха заулыбалась, довольная похвалой, и пошла в погреб за квасом.

Мы с Павлухой тем временем подсуетились: вытащили из шкафа чистое ведерочко из-под майонеза без крышки, перелили туда самогон и выставили его на подоконник с обратной стороны, а в банку воды почерпнули, закрыли и стоим, как ни в чем не бывало. Через две минуты Степаниха заходит и сразу - зырк под божницу – на месте ли банка. Все в порядке, стоит она полнехонька как и раньше. Напоила нас квасом – а как же, постоянных клиентов уважать надо – и проводила восвояси, попросив вязаночку сена недосушенного на солнышке попутно раскинуть.

Под этой самой вязаночкой мы ведерко и замаскировали. Когда несли – не подумали, что туда сенцо натрясется, поспешали сильно.

Нехитрую работенку вмиг сделали, сели в холодке выпить. Пробовали по очереди из ведерка – проливается, да еще сено это… Мы и тут не растерялись. Вынули буханку хлеба из пакета, налили туда самогонку, а на ведерочко памперс приспособили, чтоб процедить . Эх, и почему мы сразу не заметили, что оно не наполняется? Весь до капельки самогон проклятущий памперс сожрал. И отжимали, и выкручивали – бесполезняк! Вот уж не даром говорится – «Бог шельму метит».

Тут уж расхохотался Митрич:
 - Вот откуда у слухов ноги-то растут!Вся деревня гудела, что у Степанихи Николай- угодник самогонку в воду превратил. Я-то думал, выдумки, а оказывается, это вы у святого подручными выступили! 

Васек вновь прихлопнул на себе комара:
- Пойдемте по домам, мужики, а то съедят нас живьем эти кровопийцы. На завтра Степаниха просила ей в огороде подсобить, не забыли?