Не сказка о детстве полностью 15 глава

                Глава 15 Не спи

        Собрав все  свои ключи, и очень надеясь, что они подойдут к бабушкиной старой даче, на следующее утро я уже садилась в электричку до Болшево. Все шло по тому же сценарию – в школу пошла, учебники под кровать, вещи в сумку. Я опять всех надурила.
     Только в этот раз Ужас и Страх не остались дома. Нет, они ехали в поезде вместе со мной, маленькие безбилетные сволочи, и держали холодными щупальцами мое усталое сердце. Все никак не кончается  детство…
       Я чего—то боялась, пожалуй, неизвестности, и не была уверена, что ключ подойдет, настоящий ключ от дачи  взять побоялась, чтобы не дать след, иначе за мной бы приехала мать и с мордобоем выволокла бы из укрытия. А если я не смогу открыть дачную дверь, что тогда? Этого я не знала. Зато  поняла смысл выражения «животный ужас». Это когда щупальца Ужаса сдавливают желудок.  Меня тошнило от страха.               
               
          Ни один ключ не подошел, я попыталась оторвать от окна доску и добраться до защелки, но заледеневшие пальцы не слушались. Удалось только открыть руками замок на дверце подпола, которая была снаружи, между столбов, ( школа Светки-Бандитки, есть такие малюсенькие подвесные замки, которые открываются без ключа, нажатием ладони) и спрятать вещи. Таким же образом я навесила замок обратно, снова руками, без ключей. Ну, вот и все. Дачный домик, такой родной, не спас и печально глядел на меня своими окнами. Иди, девочка, здесь не подают.
         Я снова прошла через сугробы, держа шапку в руках. Прощально оглянулась и вышла, закрыв за собой калитку. Теперь  шла по дороге к станции. Какое-то время было совсем безлюдно, но неожиданно со мной поравнялся мужик с собакой.
- «Куда идем»?
- «В Болшево».
- «А пойдем со мной выпьем».
- Я не пью».
После этих слов мужик посмотрел мне в лицо повнимательнее и увидел, наверное, что перед ним ребенок, хотя я выглядела старше своих двенадцати лет.
- «А что ты одна тут ходишь? Я вот пустые дачи проверяю, гоняю бичей, а то заночуют и спалят, по пьяни».
- «Это правильно. Хозяева спасибо скажут».
- «А то! Ты лучше одна не ходи. Давай-ка я тебя до станции провожу, на всякий случай».

               Московская электричка шла не со всеми остановками, поэтому быстро, с пролетом «Яузы» и «Северянина». Я спала. Один раз  тряхнули за плечо контролеры и сразу отстали : «А, ученица же, девчонка, пусть едет, что с нее взять»?
        В Москве почему-то было холоднее, чем за городом, а может быть, я просто устала. Очень хотелось есть. Насобирав в карманах куртки восемьдесят копеек,  купила в ларьке нечто из шоколада под названием «колокольчик шок.» Обалдевший от событий и  голода ум застрял на слове «шок» и бился в поисках ответа на вопросы «у  кого шок»?, «почему шок»? А это было лишь сокращение от слова «шоколадный».
    Начинало темнеть. Я заходила греться в магазинчики. От вида продуктов мутнело в глазах и начиналось слюнотечение. Подолгу  нигде не оставалось – боялась, что погонят с криком и руганью. Еще темнело  в глазах, когда кто-то, рассчитываясь, доставал деньги. Так и хотелось выхватить их и бежать. Но я знала свои возможности в плане быстрого бега, они были весьма скромными.
           Улица с магазинчиками закончилась, я вошла во дворы, искала подъезд, который был бы случайно открыт. Можно было войти вслед за кем-то, но для этого нужна была уверенность, нет, на это я была не способна. С моим затравленным выражением лица меня бы выкинули сразу. Я  издали смотрела, как защелкиваются двери и мерзла, мерзла…

«…Холодно, холодно, холодно,
Не замерзнуть бы, отворите,
Пологом, ласковым пологом
Даль морозную затяните
Молодость, молодость, молодость
Мне верните, не губите,
Холодно, холодно…

 И озябшие пальцы тянул,
 И клонился к груди головою,
А потом вдруг подумал – «уснул»,
 Потому что увидел весну,
Захотел приложиться к кресту
И укрыться землею.

А когда наконец мне на стук
Дверь открыли в тяжелом раздумье,
Собрались все родные вокруг,
И пришел самый преданный друг,
И в кольце его солнечных рук
Понял вдруг, что я умер…»




             Нужно было искать ночлег. Запертые на код подъезды никакой надежды не оставляли. Я кружила закоулками и ела снег. Потом упала в сугроб и стала дремать. Холод и сон боролись с переменным успехом. Промчалась машина, ослепив фарами. Я села на своей снежной постели и долго смотрела вслед, думая : «подобрали бы, и пусть бы сделали со мной все, что угодно, только не этот холод и только не домой, к Матери». Я, что называется, «дошла до ручки». Но свет фар меня окончательно разбудил, я встала и, пошатываясь, побрела дальше неведомо куда.
      Миновала группу мужиков у какого-то грузовика, поскользнулась и обернулась. Все пятеро мрачных типов смотрели  вслед.
          И вдруг, когда я уже превратилась в шагающий автомат с кусками льда вместо рук и ног, стало светло и шумно. Я стояла у входа в Казанский вокзал. Милиционер у дверей стоял один и тот на что-то отвлекся. Я проскользнула внутрь как мышка и встала, оглушенная, вихрь света и звуков чуть не сбил меня с ног.
        Я обошла весь первый этаж и поднялась на второй. Там в зале ожидания нашлось свободное кресло, в котором я тут же тревожно заснула. Мешал не общий гул от множества людей и двух телевизоров. Это я оценю завтра, ведь у нас дома, у бабушки уже несколько лет не было телевизора, был у Матери, но это не считается. Мешало спать то, что в смежном ряду кресел, сидя ко мне спиной, какая-то женщина металась во сне и плаксиво выкрикивала что-то на незнакомом языке.

Продолжение http://www.proza.ru/2012/02/11/493