Перед богом

                миниатюра

                Перед богом

- Ваша свеча догорела, - сказала прихожанка мне и ушла, оглядывая меня с ног до головы, во что я одета и что я за человек, пришедший в столь ранний час в церковь.
- Ничего, - улыбнулась я вслед уходящей женщине.
  Икона висела передо мною и я стояла и рассматривала Аллу Готскую, святую великомученицу, которая много лет назад повела за собою столько народа, что поразило многих. Вот она - Алла Готская. Та, которую я искала много лет и та, которой я доверяла как себе, больше жизни. Её зовут Алла и меня Алла. Но она жила много лет назад, а я – сейчас, в этом мире розовых грёз, розовых мечтаний и голубых притворов судьбы, которой отдала себя с рождения.
   «Только ты спутница моей жизни», - мысленно произнесла я, шепча молитву и вспоминаю свою небольшую, в пятьдесят лет, жизнь.
  Горькая волна пыталась опять захлестнуть мои мысли, но я попыталась отогнать их. Сколько можно... Ведь прошло столько лет, а я вот она, стою перед ликом своей спутницы и ничего не вижу. Пелена заслонила вчерашним тяжёлым узлом жизни, глаза.
  «Ещё раз посмотрю и уйду. А ты останешься хранить меня в этих стенах, пропахших лампадовым маслом, свечами, сгоревшими дотла и до середины чьей-то жизни - кручины, а может быть, и хорошей. А я пойду дальше, искать пути выхода из своего напутанного счастья, что дала мне мама. Где же ей было знать, в те, шестидесятые годы, что такое болезнь, сосудистая система. Она родила здорового ребёнка. Это сейчас можно по ДНК узнать о твоей жизни, сколько лет проживёшь. А там, за пределами после военной жизни, такой же тяжёлой, как и в войну, никто и предугадать не мог, сколько ты будешь жить, сколько тебе бог дал дней поразмыслить над своею жизнью, куда пойти, по какой дороге и что принести людям в ответ на их вопросы, на которые ты сама порою не сможешь грамотно ответить».
  Я стояла, а свеча моих дней догорела. Остался один лишь только огарок, тот кусочек воска, что расскажет всем людям о жизни тех, кто ставил свою заветную свечу, перед тобою, Бог. Это ты человек, над нашей жизнью, видишь, кто куда идёт, что делает и что говорит.
  А я стою и вспоминаю свои детские годы. Они прошли хоть и спокойно, но тяжело. Вечная нехватка денег, до получки которых не хватало. Все бегом в магазины, за колбасой. Поставишь всю свою семью в очередь и ты будешь сыт, целый месяц. Мама как-то стеснялась таковых чувств души. Ведь всем надо колбасы. А кто-то и не вспоминал об остальных. Держал за руку всю свою детвору и радовался каждой палке мясного куска.
- А мне сметаны. Вот, мои дети, все. Мне много надо. Что я вам сделала? Родите столько и вы будете брать помногу, - кричала полная тётка в очереди, подавая трёхлитровую банку под сметану, продавцу. - Вы вот работаете здесь и, наверное, сами-то берёте не одной себе. И мне давай на всех тоже. Ишь, ты, какая. Всё ей. Да, бабы.  Давай, пошевеливай - пошевеливай ногами то. Да, смотрите, вот вы, за тем, чтобы она воды не налила. Они, ведь вы сами знаете, какие. Уже, наверное, там разбавили.
- Ну, что Нина, кричишь. Ведь, сама в магазине работаешь. - говорили ей, стоящие в очереди. - По себе, что ли судишь? Сама и разбавляешь…
  Уже веселее шумела очередь, поймав Нинку-продавщицу  с поличным. А та, не расстроившись ничуть, подала банку под сметану, положила деньги и пошла домой.
- Я хоть и продавщица, но не в пример некоторым. Видишь, где беру всё. В нашем же магазине.
  Очередь разошлась по домам.
   А я опять стояла в церкви и вспоминала о своей жизни в доме родителей: простом, деревянном, который отец сам строил, чем и гордился очень.
   "Свой дом! Моими руками построен. Каждый гвоздь сам вбил". А вот хвастать не любил. Но всегда, тихо, как-то по-особому гордился своим трудом. Сам! Это о многом говорило. Так и жили по-соседству, гордясь своим трудом.
  Болезнь, она как проклятая смертушка. Не спрашивает никого. Сколько тебе лет. Один, три, пятьдесят. Вся твоя. Вот ноги закрутило, а тебе всего двадцать шесть. Это ноги вспомнили о сыне, умершем совсем недавно, в восемьдесят шестом. Сердце, врождённый порок. Нет, это руки закрутило: о маме, она умерла в восемьдесят шестом. А где душа твоя? Она вся, вот она, перед тобою. Вся в крестах жизни. Вот крест – сын. Он белокурый, кудрявый, с карими глазами, как у мамы. Нет, это крест – мама. Она молчаливая. Спокойная. Встанет рано утром, печь растопит. Тесто взобьёт. Брусники занесёт и начинку готовит. Надо, чтобы было вкусно. А что это за еда, если души твоей не было в её приготовлении. Вот аромат булочек прошёлся по комнатам, защекотал у тебя в носу. Нет, это рыбный пирог в печи, русской, пышет.
  Никогда не жаловалась на судьбу.
  Сядут вечером, когда детей спать уложат, вдвоём с отцом на кухне и считают свои "богатые капиталы".
- Это Руслану. У него ботинок нет. Горит всё на нём. А Алла  подождёт.
  Ох...
   А вот  как сосуды расположены, не знали. Да кто знал об этом хоть что - нибудь раньше. Течёт кровь по сосудам, да и ладно.
    Сейчас и думай об этом. Много лет прошло. Приговор, наверное, смертный твой. Сосуды не дают покоя. Никогда не лечилась. А кто знал, что это? Никто не подскажет. Ты всю душу человеку, мол, тебе надо то и то. А о тебе, забыли и ладно. Живи, как хочешь. Наша жизнь, она, как метель, замело все вокруг или раскидало ветром в разные стороны. Скользим по льду своей тропинки. Правильно, ты людям добро делай, а они, может быть не обратят внимания или поблагодарят. Пусть живут, как хотят. Не считать же часы жизни над умирающим человеком и не желать же ему смерти. Не по-божески это. Бог не разрешал желать человеку смерти. И ты так же живи. Бог - он всё видит.
  «Что врач сказал мне, такое. Грыжа. А после, скольких операций можно её делать? Сколько можно пережить наркоза, от которых ты спишь мертвым сном. По двенадцать часов и не просыпаешься. А как же сейчас быть? Сахарный диабет, артериальная гипертензия. Все-таки раздёргали меня врачи, всё пришло с их нетерпением поэкспериментировать над «мышами». Разве же мы сильные душой? Ноги болят, не верят. А они на самом деле болят. Сахар в крови высокий, он и в самом деле такой. Что я могу сделать? Ничего не помогает. Не сбавишь сахар в крови, умрёшь через два года – так и говорят. Им то, что. Не они же. Глаза слепнут. А вот о пояснице вообще молчу. Адские боли сразу с утра, только встану. Вот и думай, что у тебя болит всё-таки. Да ещё и сердце сбои даёт. Тахикардия – до 110. Желчного нет. Как же жить? Сын ещё только женился, но пока так. Свадьбу надо. Серебряная свадьба на носу, через полтора года. Дочь только поступила в институт. Кто же дальше растить будет? Галя, наверное. Кто же ещё. Хорошо, что хоть есть кому растить и моих детей. Любы нет уже два года. Растут при отце и Гале. И мы рядом всегда. Хоть поговоришь и это хорошо»
  Стояла я возле иконы и думала о жизни.
  Приговор.

  11.02.2012 года



6784 знака с пробелами