Не сказка о детстве полностью 20 глава

                Глава 20 На бойню

      Мать и дочь вышли в утренний холод :
- «Восемь утра, ты представляешь, во сколько я из-за тебя встала? Ты представляешь, насколько я не выспалась?»
Я молчала, опустив голову и ожидая удара.
- «Дебилка малолетняя! Шляется незнамо где, а я ее подбирай по вокзалам и милициям! Да лучше б ты сдохла в детстве! Не дала мне спать, пришлось тащиться за тобой ни свет ни заря»!
- «Я могу снова уйти»!
- «Да уходи, уматывай»!
- «Сначала ванну приму»!
Пылая взаимной ненавистью, приехали  в квартиру матери. Там я разделась и побежала в ванную. Вслед летела визгливая брань : «Да от тебя несет! Вонючка! Бомжиха! Цыганка!»
                Я наслаждалась теплой водой, тихо ругая себя в изысканных выражениях : «дурра простодушная! Жертвенная овца! Надо было забиться в угол камеры и схватиться за лавку, она там привинчена к полу, не оторвали бы. Из-за помывки покорно как в концлагерь на убой взять и пойти, даже не закричать, не сопротивляться, вот тупица!».
                Я вылезла из ванной и увидела себя в зеркале. На меня смотрели большие и печальные глаза Жертвы. Бараны шли на бойню Да.Я сплюнула на пол , затерла плевок босой ногой и выругалась как следует, «мать» было в этой тираде единственным приличным словом. «Ого» - оценила она свои способности. Цыганка! Сильная Рома, еще немного разозлись, и треснет зеркало! Очень злая Рома из еврейской семьи.

«…Я люблю вас, моя сероглазая,
Золотая ошибка моя…»
Пела когда-то моя бабушка, еще в восьмидесятых годах двадцатого века, еще тогда, когда никто не знал, что мои от рождения серые глаза позеленеют, как изумруды дикой кошки.

«…чудный терем стоит,
И хором много в нем,
Но прекраснее всех
В нем хорома одна.
В ней девица сидит,
Звезда северная». 

                Как же это было давно! До девяностого года. Когда моя сестра стала ходить и во все влезать, то первым делом она всем запретила петь.
               От рождения у меня были блондинистые волосы и светлые глаза. Но я стану рыжей, а затем и шатенкой, а глаза позеленеют, как фары. Я - очень злая Рома, Чавэла! Если мышку долго обижать, еще неизвестно, что  из нее вырастет.
               Придирчиво вглядываясь  в свое отражение, я больше не ругалась, лишь думала, что раньше выглядела абсолютно Рязанской девчонкой, но голод, рези в желудке и ночевка за решеткой  что-то неуловимо изменили. «Такой базар-вокзал, ляля-ляляля…» - пропела . Но не смотря на циничный мотивчик, вертевшийся в голове, глаза смотрели строго и печально, словно подернутые пеплом.  Я уже читала Булгакова и отлично помнила эти слова :» и глаза его подернулись пеплом». Вот так это и выглядит. С таким взглядом шли в газовые камеры, не сопротивляясь, не пытаясь даже, как я покорно пошла с матерью.
               И вместе с тем отметила, как похорошела. Жуткие прыщи, покрывавшие все  лицо, как-то погасли. А сколько было слез и переживаний еще пару месяцев назад. Я лупила кулаком в зеркало, а мать злобно нашептывала бабушке : «в двенадцать лет уже о внешности думает! Слаба на передок»!
Прыщей не было, были подернутые пеплом глаза.
            И  в этот момент запахло газом. Нет, всего лишь  Мать нагло вошла в ванную. Задвижек в ее квартире не водилось. Мать резко выдохнула, от этого у меня зашевелились волосы. Нет, конечно, пахло не газом, только совершенно измотанные нервы могли выдать такие ассоциации.
           Во время своих скитаний  я похудела, и глаза стали большими, а «выхлоп» изо рта своей матери  и раньше выдерживала чудовищным усилием воли, а теперь буквально пошатнулась. Нет, она не пила и не курила, просто ее запах был абсолютно чуждым. Для меня она пахла намного хуже, чем весь капитально немытый табор. Они пахли грязными, но людьми, от нее же пахло козлом, а в образе козла , как известно, изображают дьявола.
                Когда я оделась, Мать отвезла меня на квартиру к бабушке.
- «Вот видишь, мам, до чего ты довела свою внучку»!
- «Я довела»??!! Возмущение бабушки было беспредельным.
- «А кто? Она у тебя живет, от тебя и сбежала»! От ее нечеловеческой наглости и цинизма, казалось, треснули небеса. Да нет, выдержали. И не такое выдерживали.
Бабушка бросилась ко мне :
- «Ну что же это? Где ты была?»
- «На Казанском вокзале».
- «Ну и что там, как же…что же…»??
- «Да ничего там страшного, бабуль, правда, там даже в зале два телевизора работают». Я не сразу поняла, что сморозила, пытаясь успокоить бледную бабушку, от которой разило сердечными лекарствами.
- «А, так у вас же телика нет, а там их целых два! Ну тогда понятно, почему она от вас сбежала, может ребенок хоть на вокзале посмотреть кино, конечно, ей на вокзале лучше было»!
             Мать уехала и несколько дней не появлялась, а затем позвонила и сообщила, что  пришла повестка, и меня вызывают в Уголовный Розыск. 
             Это было, конечно, районное отделение милиции, где инспектор по несовершеннолетним долго орала на  меня, выкатив огромные светло-голубые глаза, и в завершение сказала : еще захочешь куда-то сбежать, приходи ко мне, я тебе дам работу. Будешь сводку подчеркивать, мужские трупы синей ручкой, а женские – красной. Да и отпустила с миром.
В общем, ничего страшного, хотя накануне я видела кошмарный сон, будто иду по краю крыши.
            Когда вышли на улицу, Мать посоветовала  не расслабляться : ничего, я тебя все равно пристрою в заведение для трудных подростков, там решеточки и режим, там тебе мозги вправят»!
            Но что-то, видимо, у нее там не срослось, потому что через несколько дней она снова приехала, снова сгребла меня в охапку и повезла, но на этот раз уже к психиатру.
            Не срослось и это. Психиатр, доброжелательная дама средних лет, задавала какие-то вопросы и показывала зашумленные картинки и прочие кляксы. Потом попросила  выйти и позвать Мать.
            Я сидела в коридоре, ожидая решения своей судьбы. Мать выскочила из кабинета, хлопнув дверь негромко, но злобно : «поехали домой! Она сказала, что ты – здоровая симулянтка»! Мать шагала к метро резко и размашисто. Злоба и разочарование поменяли ей походку.
            Дома, у бабушки, мать неожиданно решила заплести мне косички и стала расчесывать мою голову, по своему обыкновению выдирая волосы клочьями. Открылась дверь, и ленивой походкой вышла  младшая сестренка. Ковыряясь в носу, «мартышка» некоторое время внимательно разглядывала мои  волосы , а затем, вынув наконец из носа палец и скосив на него оба глаза, вкрадчиво спросила : мам, а от чего у нее появились белые волосы»?
- «От дурости»! – рявкнула Мать, заплетая косички, в которых мелькала проседь.

                Еще несколько месяцев после этих событий я сушила сухари и прятала их под кровать, о чем не знал никто, в особенности тот самый психиатр. Когда под кроватью завелась какая-то живность, я выкинула свои запасы и выздоровела от голодного психоза. Теперь обо всем случившемся напоминают лишь седые нити в волосах, да присказка Матери : ты же от бабки сбежала, у них же телевизора не было!

                Ко мне пришла Светка, внимательно посмотрела и порывисто об-
няла.
«…И пришел самый преданный друг,
И в кольце его солнечных рук
Понял вдруг, что я умер».

             В этом была доля истины. Не стало больше книжной девочки. Она умерла тем утром, когда ехала в Валентиновку, испытывая животный ужас. Он и убил ее, и еще не открывшаяся дверь. Книжная девочка стала довольно агрессивной цыганкой, которая точно знала, чего хочет ,и умела не только чувствовать опасность, но и очень жестко реагировать.
                Когда я пришла в школу, то услышала пару насмешек :»а , ты убежала из дому»! В курсе были абсолютно все, ведь в тот день, после окончания уроков дедушка опять пошел меня разыскивать и как в прошлый раз начал со школы. Я пару раз оскалилась и вызверилась, и они заткнулись. Светка тоже рявкнула :» а вам какое дело, с-суки»!
                У меня появилось прозвище «бешеная». Моя одноклассница Квакушкина  ударила меня по ногам дверью, когда я заходила в класс. Я упала, как ныряльщик, рыбкой. Смеялись по обе стороны. Смех заглох, когда я молча встала, подошла к ней и начала отрывать от костей мягкие ткани ее лица. Мне было двенадцать лет. Я была очень злой цыганкой.
                Я стала писать на бумажках имена одноклассников и сжигать их, эти бумажки с именами, проклиная этих людей, которые унижали и презирали меня так, что я предпочла бы умереть в сугробе или схватить туберкулез, только чтоб никогда больше не ходить в школу.
                Мне не ведомо было, что моя сестра, которую дружно считали слабоумной, разжилась моей фотографией и фотографией матери, а еще иголкой, которую она яростно втыкала в наши глаза.
                Сел в гробу и рассмеялся наш неведомый предок, который был либо цыган, либо ассириец. Об ассирийских иглах я слышала от бабушки.
                Если много иголок с нужными заклятьями воткнуть в одежду жертвы, жертва умрет. Возможно, сестра это подслушала, и никто не водил ее рукой, просто ухватилась за  информацию, чтобы расправиться с матерью и со мной. Ей было всего десять лет, а считалось, что она отстает в развитии, и по уму ей года четыре. Как же мы ошибались!
       А отношения с матерью превратились в войну. «Уходи отсюда, ты мне –никто» -кричала я в ответ на очередное оскорбление. Она отбирала у меня вещи, и я ходила в опорках, что сказывается до сих пор. Пальцы ног завернулись крючками.  Мать сверкала черными буркалами, я шипела и пульсировала как дикая кошка, а бабушка мне говорила:»это –твоя родная мать. Ищи к ней подход». Для меня искать подход было равносильно подхалимству и лизанию жопы, у сестры это иногда получалось:» мамочка, миленькая, сю-сю-сю»! Когда за «мамочкой миленькой» закрывалась дверь, сестра, корчась от злобы, шипела :»ненавижу». Я ненавидела в открытую и отвечала бабушке так:»какой подход? Она мне вообще не нужна»!
- Родная мать  не нужна?! Да ты же просто скудоумная»!
Итак, я  снова была кругом виновата, и конца-края этому не виделось.

Продолжение http://www.proza.ru/2012/02/13/550