На холмах Грузии

НА ХОЛМАХ ГРУЗИИ

Большая удача, счастье, что в качестве трамплина для моей журналистской работы послужили мазеры и лазеры. Мне, – инженеру в области электроники, радиолокации, радиотехники было легко ориентироваться в новой области науки, фактически наследницы радиотехники, плюс электроники плюс физики.
Я понимала работу приемников, передатчиков, сердцем которых были радиолампы, индуктивности, конденсаторы.
В лазерах не было ни радиоламп, ни других видимых деталей. В них излучали атомы и молекулы. Излучали не радиоволны, а свет. Атомы и молекулы стали нерукотворными генераторами и усилителями световых волн. Конечно, это была другая техническая цивилизация. Однако освоится в ней мне было не трудно, это был вопрос времени.
Однако я претендовала на профессию научного журналиста и передо мной открылась целина – физика, астрофизика, физика космических лучей, атомная физика – Бог мой! Передо мной открылся целый континент – классическая физика (физика больших тел) и физика элементарных частиц – физика микромира. Как сказала моя любимая английская писательница Айрис Мердок: «Это невообразимо! Как современная физика.»
Вокруг бушевали дискуссии, споры о макромире и микромире. Ученые спорили о космических частицах, об их источниках. О черных дырах, остающихся загадкой по сей день. В научных журналах одна за другой печатались статьи, взрывающие прежние взгляды на природу вещей, на строение материи, на тайны космоса. В разных странах и городах происходили конференции, симпозиумы. И на каждом сборище шли ожесточенные бои за истину.
Если где-то сталкивались хотя бы двое физиков – возникала вольтова дуга споров. Что-то опровергалось (а это «что-то» существовало века и составляло основу основ науки о Вселенной), что-то оспаривалось. Взрывались и лопались безумные идеи.
И я старалась не пропустить самое интересное, напрашивалась на интервью, а потом несла добычу в газеты и журналы, чтобы в своих статьях рассказать об ошеломляющих событиях.
Дело в том, что 20 век прославился тем, что с самого начала подверг сомнению практически все прежние представления об устройстве мира, о сути времени и пространства. Рождалось новое мировоззрение. Рождалась новая физика – и захватывающе было наблюдать этот процесс бури и натиска.
Для меня первой конференцией по чисто физической проблеме – физике низких температур, была конференция в Тбилиси. От нее ожидалось многое. Во-первых, там должны были собраться корифеи, основоположники современной физики – ждали Ландау, Капицу, Гинзбурга, Халатникова, братьев Лифшиц. О них я пока знала понаслышке. И конечно же горела желанием увидеть и услышать их. Во-вторых, поездка в Грузию обещала праздник! Грузия тогда – в середине 60-х годов – это невероятное дружелюбие, хлебосольство, радушие, партнерство. И удовольствия, и отдых, и увлекательные дискуссии. Учтите, тогда набираться ума-разума из наших республик, из соцстран ехали не в Америку, не в Англию, не в другие капстраны. Ехали в Советский Союз, в основном – в Москву и Ленинград. Куда бы меня впоследствие не забрасывала журналистская судьба – в Японию, Францию, Англию, в Венгрию, Чехословакию, Болгарию я встречала – и в больших количествах – ученых, учившихся в Советском Союзе. Наши ученые были их учителями, первыми наставниками в дальнейшей профессиональной жизни.
Итак, я в Тбилиси. Все сбылось: для участников конференции дали внеочередной спектакль «Отелло». И танцевал сам легендарный Чабукиани! Невероятный танцовщик, который, увы, завершал свою оглушительную карьеру. И все равно он был неподражаем! Быть в Тбилиси и не увидеть танец Чабукиани – это было невероятно. Хозяева конференции это отлично понимали. Понимали они и то, что физики, которые славятся своим жизнелюбием, ожидают и интересных поездок по стране, и грандиозных застолий, которыми славится Грузия, и знакомства с новыми научными достижениями.
Ожидания осуществились. Все было замечательно. Единственно, что заботило московских физиков – что мы будем делать, когда настанет черед московских физиков принимать у себя грузинских коллег?! Как же мы организуем такие столы, как в Тбилиси? Там они ломились от яств. Тарелки с загадочным содержанием ставились стопками одна на другую, иначе не умещались на столе. Где мы достанем такое волшебное благоухающее изысканными ароматами вино?! А синее перламутровое небо?! А смеющееся солнце?! А жаркое дружелюбие?! А сверхостроумные тосты?!
Я была почти равноправным членом этого изысканного необыкновенного сообщества – и не могла не внести свою маленькую лепту, написав очерк о конференции в журнал «Огонек».
Очерк вышел в майском номере, на обложку замечательный фотокорреспондент Дмитрий Бальтерманц дал фото: Ландау, Лифшиц и Халатников, победно подбоченясь, уперев руки в бока, улыбались читателям.
Думаю, главный редактор «Огонька» Анатолий Владимирович Софронов, ежился, давая зеленый свет и очерку и фотографии. Очень он был чувствителен к звучанию некоторых фамилий. Но что делать? Интеллекты этих героев очень уж нужны были стране... Вот что я приготовила для майского номера «Огонька» 1964 года.