1. Отклик на мин-ру Анжелики Габриелян Брежнев и я

     Миниатюра Анжелики Габриелян «Брежнев и я» вроде бы незамысловатый короткий рассказ о детских воспоминаниях автора. Но это лишь на первый взгляд. В этой миниатюре в полной мере проявился тонкий и острый как бритва сарказм, посредством которого Анжелика не то, чтобы показала, а именно дала почувствовать читателю, насколько всё в нашем мире относительно. С одной стороны, тяжело больной престарелый правитель великой державы, а с другой – дети, живущие в своём, ещё детском мире, и нет им дела ни до дряхлеющего режима, ни до больного старика, какой бы властью он ни обладал и каких бы почестей ни удостоился. У детей свой мир, у больного старика – свой. А между этими мирами – суетливая жизнь миллионов людей, озабоченных своей собственной жизнью.

     Прочитав миниатюру Анжелики, я живо вспомнил то время – ведь это была моя юность. Народ тогда вовсю потешался над престарелым, больным, всё больше и больше напоминавшим маразматика лидером, как сейчас принято выражаться, второй великой державы мира. Его постоянное ворочание челюстью, делавшее речь чавкающей, в сочетании с чтением по бумажке в любой ситуации и по любому поводу под бурные продолжительные аплодисменты, переходящие в овации, его почти детское честолюбие, получившее своё выражение в патологическом пристрастии к наградам и званиям, превратили Брежнева во всеобщее посмешище.

     Анекдоты о Брежневе быстро превратились в народный эпос. Комичность образа главы государства усиливалась горячими, взасос поцелуями с коллегами-единомышленниками из братских компартий. Целовался Брежнев страстно, даже как-то самозабвенно, чем вызывал восторг миллионов советских телезрителей. Не менее комичен он был и в роли писателя. Сами книги были написаны, на мой взгляд, великолепно. Во всяком случае, при чтении текста сразу ощущалось, что писал профессионал. В народе поговаривали даже, что этим профессионалом был никто иной, как Константин Симонов. А комичность ситуации с брежневскими творениями заключалась в том, что в роли писателя, Леонид Ильич, державшийся все время за бумажки, как Персей за нить Ариадны, рядовому советскому гражданину казался таким же нелепым, как и в роли, скажем, оперного певца.
Почему Брежнев соглашался на все эти роли и комиксы? От глупости? Нет, Брежнев был далеко не дурак! Уже хотя бы потому, что что сумел не только подняться на вершину власти в самой сложной и запутанной государственной структуре, но и удерживать эту власть на протяжении семнадцати лет, даже будучи уже тяжело больным человеком. А соперники у него были ох какие не простые и власти жаждали не меньше. Тогда почему? 
Ещё в те годы мне пришла в голову мысль о том, что возможно он сам или кто-то очень ловкий в его окружении специально создали и потом всеми силами старались усилить созданный ими же комический образ этакого добряка-маразматика.
     А в том, что именно такой образ – образ комика – был чрезвычайно выгоден власти того времени, я нисколько не сомневаюсь и теперь. Брежнев-комик умело прикрывал Брежнева – тяжело больного старика. В стране, где почти всюду народ довольствовался лишь двумя телевизионными каналами, где новости сообщала скучная до тошноты газета «Правда» или отцензуренная до положения евнуха программа «Время», бесконечные награждения и страстные лобзания главы государства с единомышленниками из братских стран социалистического лагеря, в сочетании с невероятными пируэтами брежневской челюсти, очень быстро превратились в одно из главных развлечений народа, наряду с хоккеем.

     Правитель-комик весьма эффективно отвлекал недовольство народа, никак не желавшего понять, почему в стране, где никто не знает, что значит платить за детский сад для ребёнка; где за учёбу ты не только не платишь, но ещё платят тебе; где достаточно лишь хорошо учиться, чтобы стать инженером, учителем или врачом; где за профсоюзную путёвку можно целый месяц отдыхать всей семьёй в Крыму или на Кавказе, заплатив при этом всего двадцать-сорок рублей; где люди не знали, что значит платить за электричество и за воду, выплачивать ипотеку и ссуды, – почему в этой стране хорошая импортная шуба или женские сапоги могут стоить в два раза больше, чем месячная зарплата простого инженера. Народ не понимал, почему страна, сумевшая победить в той страшной войне и первой запустить человека в космос, была не в состоянии обеспечить собственное население нормальным ширпотребом вроде джинсов и прочего барахла. Народ был недоволен тем, что помогая всему миру деньгами, строительством предприятий-гигантов, продовольствием и оружием, своих граждан государство держит в длинных очередях. От всех этих вопросов и ещё от неудобства хрущёвок и ада коммуналок народ отвлекал правитель-комик. И с высоты прожитых лет могу с уверенностью сказать, что получалось это у него гораздо лучше, чем у большинства нынешних штатных эстрадных комиков.

     Помню, как мы смеялись над престарелым вождём и его дряхлым политбюро. Жванецкому и прочим юмористам далеко до успеха брежневских речей, бесконечных награждений и бурных аплодисментов, переходящих в овации. Может быть, это именно так и было задумано, чтобы брежневское чтение по бумажке, его чавканье и неподражаемая речь снимали недовольство и растущее напряжение в обществе?

     Пройдут годы, и актёры будут копировать его манеру речи, его жесты, пытаясь понять, кем же на самом деле был этот человек, подаривший стране семнадцать лет, казавшейся тогда железобетонной, стабильности...

     Лично я думаю, что комиком Брежнев был не от глупости, а скорее наоборот. Комик-роль сложная и далеко не каждому под силу. Но для человека умного, эта роль чрезвычйно выгодна. Потому что только человек владеющий юмором может гнев обратить в смех и больно уколоть противника так, что непосвященные этого никогда не заметят. Словом, роль не для дураков. А Брежнев был далеко не дурак и вовсе не так прост, как мог показаться. Его партийная и государственная карьера тому свидетельство. Сначала он достиг вершины власти, сместив незадачливого предшественника, затем искуссно, по-гроссмейстерски обставил и избавился от всех своих конкурентов. Власть он держал крепко и, уже даже будучи старым и тяжело больным человеком, умел настоять на своём и твёрдо сказать «нет», когда это было необходимо. Во всяком случае, Западу приходилось с ним считаться, да и не только Западу – всему миру, и в этом отношении у него есть чему поучиться новым поколениям постсоветских политиков.

     Решением о вводе войск в Афганистан – решением не просто ошибочным, а катастрофическим для судьбы советского государства – Брежнев показал и своим соратникам, и противникам как в стране, так и за её пределами, кто в доме хозяин. Старый, больной, но пока жив, решать будет только он – вот чем было это решение для него. Так я думаю.

     Но его ум и характер проявились не только в этом. Прежде всего, его ум проявлялся в том, что он знал себе истинную цену. Эпоха Брежнева – это время, когда и правители, и народ уже прекрасно понимали, что ни в ближайшие двадцать лет, ни вообще в обозримой перспективе советские люди при коммунизме жить не будут. Да и будут ли вообще... В народе в то время мало уже кто верил в светлое будущее и научный коммунизм воспринимал с иронией, а славословия в адрес партии и решений её съездов по поводу и без повода давно набили всем оскомину. Верил ли Брежнев в то, за что боролся? Не знаю. Во всяком случае, он прекрасно осознавал, что никак не тянет не только на роль гения, но даже на роль незаурядного руководителя большой страны, в котором советское государство так остро нуждалось все эти годы.

     Не менее ясно он осознавал и пробелы в своём образовании. Он не был гениален и не обладал хотя бы способностью разглядеть перспективы и осознать стоящие перед страной проблемы и задачи, да и не стремился к этому. Ему было достаточно высоких показателей в производстве, о которых ему докладывали придворные экономисты, показателей, которые убаюкивали престарелого вождя: данные экономики действительно впечатляли. Именно при Брежневе страна и советская экономика достигли пика своего могущества. Убаюканный победными реляциями, он упустил великие возможности. Но вместе с тем у него хватило ума ничего не трогать в системе, в которой он понимал слишком мало или вовсе ничего не понимал. Мне Брежнев напоминал человека, поставленного присмотреть за сложным механизмом, в котором он ничего не смыслил, и у него хватило ума в этот механизм не лезть и не разрушать то, что ещё уцелело.

     Кроме того, он не мешал работать специалистам: талантливым инженерам и учёным. Специалисты были в советское время в цене, их не хватало, потому что в стране действительно строилось многое, и человек талантливый, грамотный был не только востребован, но и уважаем. В этом, пожалуй, главное отличие прежней эпохи от нынешней: тогда к толковому специалисту относились как к человеку, а не как к лимону, который нужно поскорее выжать. Да и специалисты того времени работали не столько, а может и вовсе не за деньги, поскольку существовал определённый потолок, который ты не прошибёшь ни головой, ни чем другим, а за совесть. Люди жили своей работой, гордились результатами своего труда и уважением в обществе. Конечно же, не всех награждали и премировали «Волгами», но СССР был и остался единственной страной в мире, где простой рабочий был поднят на недосягаемую прежде высоту: рабочие и колхозники сидели в президиумах самых высоких собраний, награждались высшими государственными наградами и почётными званиями, а их портреты красовались на досках почёта.

     Собственно для этого и делалась Великая Революция в Октябре 1917 года – чтобы поднять человека труда на недосягаемую для него прежде высоту, на подобающее ему место. К сожалению, многие из целей той революции со временем были похоронены, но эта традиция в отношении человека труда, а, может быть, и вовсе лишь дань традиции, осталась – у Брежнева хватило ума сохранить её.

     И ещё ему хватило совести, в отличие от его предшественника, чтобы не пинать мёртвого льва, хотя мог бы предъявить свой мелочный счет Генералиссимусу: ведь за всю войну он был удостоен лишь трёх орденов – для генерала унизительно мало.

     Конечно же, его пристрастие к всевозможным почестям и наградам выглядело смешно и даже глупо. Было в этом всём что-то детское, так казалось со стороны. Однако Брежнев был не только непревзойдённым комиком, но и в какой-то мере философом. Да-да, было что-то определённо философское в его отношении к жизни, в этом созерцании и самосозерцании. Насколько бы жизнь стала лучше, если бы и другие заурядные или неадекватные правители последовали этому примеру Брежнева и вместо обустройства или переустройства мира занялись лучше созерцанием или самосозерцанием...

     Продолжение: http://www.proza.ru/2012/03/03/1384