Американец

Американец.

       Работать новым лаборантом, вместо прежнего, освободившего по концу срока, вызвался Коротков Данил по кличке «Американец». Многим в зоне присваивали клички. Иногда совершенно нелепые.  Коротков проработал в пошивочном цехе недолго. Его рабочее место отличалось порядком и чистотой. На швейной машине  ярко сияли звезды американского флага. Американец работал, как бы играючи, с небольшой прохладцей. Он был симпатичный, всегда спокойный, доброжелательный мужчина, лет 30-ти. Высокий, стройный, с аккуратной стрижкой и здоровым цветом лица.
 
       Мастер цеха, старший лейтенант, Дарья Милановна, за ним  особых талантов не замечала и потому к новоиспеченному лаборанту отнеслась без особого восторга. Но обижать отказом не стала, дала шанс. У нее на примете был другой кандидат на эту должность.

        Дарья Милановна относилась к своим подопечным как к обычным работникам, никогда не унижала их, старалась создать в коллективе дружескую обстановку. Она иногда выговаривала наедине особенно рьяным  сотрудникам отдела безопасности, сопровождающим ее:
      - Лейтенант Петрякин! Не оскорбляйте швейников  в моем присутствии, хоть и зеки, но они мужчины. Даже если Вы решили сделать им какие-то замечания по соблюдению распорядка или правил ношения одежды,  воспитывайте  без меня. Ваша задача в данный момент меня охранять, вот и охраняйте.  - Раздраженный и обозленный человек не может качественно шить!  Не мешайте им работать, лучше вот журнальчик полистайте.

      Новички, сопровождающие Дашу, сначала  пытались следовать за ней повсюду по цеху, но потом бросали это дело, уж больно это было хлопотно. Знающие ее офицеры спокойно наблюдали за обстановкой, сидя где-нибудь на свободном стуле.

      Сама Даша успевала везде, ходила по огромному цеху от одной машинки к другой, проверяя качество работы. Замечания старалась делать тактично, часто в шутливой форме. Заставляла распарывать брак и шить заново по несколько раз, пока не получится правильно. Успокаивала, если не получается сразу.  Всегда старалась говорить на отвлеченные темы.   Даша умела слушать своих работников, ей  рассказывали о прежней жизни, часто показывали фотографии родных и детей. Одним она в душе сочувствовала, других просто жалела. Но страха не было. «Своих» она не боялась. Она  старалась не вникать, за что судим её работник. Так было легче работать.

        На работу выходили не самые худшие из осужденных. На производстве они зарабатывали условно-досрочное освобождение и кое - какие деньжата на самое необходимое. Не у всех были щедрые родственники. 

       Даша считала, что осужденные должны подбирать новичков по своему усмотрению и всячески старалась не брать людей, навязанных разными службами. Ей это как - то удавалось. Опытные работники сами обучали новичков азам швейного дела. Конечно, не всегда было все просто.

        Лаборант в пошивочном цехе – правая рука мастера. Он крутится как уж на раскаленной сковородке. Ему приходится отшивать и пробные изделия на рабочем месте, скроенные по новым лекалам. Или срочно пошить заказ администрации.  Ему часто приходилось на свой страх и риск кроить и шить особенные изделия без помощи своего мастера за очень короткое время. А заказчиков из числа администрации не волнует, что у лаборанта недостаточно квалификации и опыта, что он что-то просто не знает, как шить. Ведь «ЗК» не учился в профессиональном заведении.

      В отдельный кабинет лаборанта Коротков перебрался быстро и опять закрепил американский флаг над швейной машинкой.
 
     Шли рабочие будни. Дарье Милановне очень часто приходилось работать со своим лаборантом. Она показывала ему как соорудить новую модель куртки, используя лекала обычных телогреек; как по выкройке 48 размера скроить 44 или 54 размер; как пошить столь любимые осужденными разнообразные прорезные карманы. Коротков оказался смекалистым и находчивым в работе. Не испортил ни одного заказа. Был так же жизнерадостен и весел. Ожидал скорейшего освобождения и встречи с братом и мамой, которые проживали в Америке. Вот оттуда к лаборанту прилипла кличка «Американец» и появился американский флаг на швейной машинке.
    
      Однажды в теплый августовский полдень, Даша прогуливалась, в обеденный перерыв перед штабом. На скамейках сидели женщины, ожидающие свидания. Небольшой акцент, свойственный американцам, случайно услышанный, заставил ее замедлить шаг.  Грустная пожилая женщина, немного  полноватая, с типичным славянским лицом,  сетовала соседке по скамейке, что сегодня не попала на свидание к сыну. Поздно приехала. 
   
     - Извините, Вы приехали к Данилу Короткову? – спросила Даша, подойдя к женщине.
     -  А Вы знаете моего сына? – в печальных глазах женщины вспыхнул лучик надежды.
     -  Да, он работает в моем цехе. Вы не расстраивайтесь, приезжайте завтра с утра пораньше и увидитесь с сыном. У него все хорошо.

      Обеденное время закончилось. Пора было идти в цех. Даша шла в зону, как добрый вестник.

       - Коротков, к тебе мама приехала, завтра встретитесь, – не сдерживая улыбку, тихонько сказала Даша лаборанту. –  Готовься к встрече,  сегодня работать толком ты уже все ровно не сможешь.

                ----------------------

       Дождливым холодным вечером к Даше постучался поздний гость. Открыв дверь, Даша на мгновение даже растерялась. На пороге ее квартиры стоял освобожденный сияющий Коротков Данил с огромной охапкой цветов и бутылкой шампанского. Трезвый.  Пьяного бы она просто не пустила.
      - Дарья Милановна, я приехал с Вами попрощаться, – смущенно проговорил Коротков, увидев растерянный взгляд Даши. – Первый раз в вашем городе, еле нашел. Уезжаю в Америку. Я ненадолго.       
       В целях безопасности сотрудникам запрещалось рассказывать о своих личных делах,  о семье, тем более указывать адрес проживания. Но  осужденные знали все и про всех.  Сообщали о новых назначениях, раньше рядовых сотрудников узнавали о нововведениях в зоне.
        Даша пригласила Короткова в комнату. Сдержанно поблагодарила за цветы. От шампанского тактично отказалась. Посидели немного, пытались говорить. Было неловко, Коротков вторгся на ее личную территорию. Даше хотелось быстрее выпроводить незваного гостя. Да и домашние были явно недовольны, догадавшись, кто к ним пришел.
         Наконец – то гость засобирался. Выйдя на улицу, Даша с облегчением вздохнула, тут была нейтральная территория. Проводила его до нужной остановки, пожелав удачи в дальнейшей жизни.

      Скольким своим питомцам она от всего сердца желала начать новую жизнь уже и не сосчитать. Ей казалось, что в каждого подопечного она вкладывала частичку своей души, и очень переживала, если кто-нибудь «из своих» переступал черту закона снова.

      Прошло пару недель. Однажды в цехе Дарье Милановне сообщили, что зековское радио донесло о смерти Короткова Данила от передозировки наркотиков в одном из северных городов.  Эта новость в очередной раз больно ранила ее душу. Ей было  очень жаль этого парня. Ведь Даша видела многих наркоманов, но этот человек в ее представлении никак не мог быть наркоманом.
     Добрая и немного в душе наивная, Даша верила как малое дитя, что именно ее подопечные, покинув пределы зоны, ступят в новую жизнь. Что именно у них  все наладится. Будет работа, семья. У многих так и было.
     Жестокая реальность  как бы обманула ее в очередной раз. Еще один человек глупо распорядился  своей молодой жизнью, не оставив после себя никого.   Пережило ли  материнское сердце такую страшную новость в далекой Америке, об этом Даша никогда не узнала.
     Ушел из жизни наш Американец, так ни разу не побывав в Америке, куда он так стремился, где мечтал начать другую жизнь, лучшую, чем тут, в России. Ещё долго на швейной машинке Короткова стоял американский флажок, как напоминание о несбывшихся надеждах.