Не сказка о взрослых 1

Продолжение "Не  сказки о детстве".

                Денег никаких она мне не дала. Пришлось выкручиваться. У бабушки была подруга  Валя, а у Вали – бывший муж, директор детского интерната. Валя дала мне шестьсот рублей и устроила к бывшему мужу в интернат –мыть полы. Называлась я лаборанткой, а в трудовой написали «комплексная рабочая». Видимо, комплексующий пролетарий. Из бывших интеллигентов. Каждый день я мыла километры полов совершенно задаром. За первые две недели мне не заплатили ни копейки. В ведомости были все, кроме меня и еще одной новенькой, но у нее была пенсия, а у меня – долги.
Удовлетворившись объяснением, что так бывает, две недели же всего, я снова взялась за метелку. Прошел весь месяц. И снова я не получила ни копейки. А нужно было отдавать долг Вале. И сделали так. Я взяла в долг у директора – не чужой ведь, бывший муж бабушкиной подруги, и отдала Вале «первый взнос». Прошло полтора месяца. Денег не было. Я снова одолжилась у директора. Только через два месяца я стала получать зарплату наравне со всеми. То, что не получила, так и не вернули, зато теперь я была должна всей семейке – и Вале и ее бывшему. Разделалась я с этим только к весне.
В своем университете получала только пятерки. Оказывается, препод боялась меня захвалить :»ты же была маленькая совсем, я опасалась, что ты перестанешь заниматься».
- «А мне мать такое устраивала за эти четверки, такие выволочки и нотации, что я из-за этого бросила учебу».
- «Ну, я же не знала».
Когда были розданы долги, в моей жизни случился маленький триумф. В нашем универе объявили выставку. Я уже не только рисовала, но и лепила из глины фигурки. Вот их и взяли на выставку. Я отпросилась с работы и поехала помогать устанавливать стенды. Когда стали открывать экспозицию, моих скульптурок еще не было. Их обжигала в печке у себя в мастерской другая моя преподавательница. И почему-то она опоздала к открытию. Когда она приехала, девушки-распорядительницы сказали мне :»опоздала, твои проблемы. А у нас и ключей от витрин нету»!
           Я, рыдая сползла по колонне на пол. С полу меня и подобрала Евгения Михайловна, какое-то начальство нашего учебного заведения, женщина сильная, мужеподобная и громогласная. Я бы не удивилась, узнав, что она стучит по столу кулаком где-нибудь в министерстве, и министр вжимает голову в пиджачок.
- «что ты плачешь, девочка»?
- «Вот. Не берут. На три минуты опоздали. Штарева обжигала в мастерской, она же не обязана! И я не виновата! А они..они..ключей у них нет»! – Это прозвучало так, будто я сказала «креста на них нет».
- «О, боже! Я –то думала, ты что-то знаешь про конец света»!
Она открыла абсолютно не запертую витрину и водрузила мои изделия на их законное место.
                Потом появился дяденька с бетакамом на плече ( бетакам – телевизионная камера тех еще времен, когда не было цифрового формата), задал какие-то вопросы, подивился юному возрасту и спросил, чем еще я увлекаюсь. Я почла свое стихотворение «Дорога ведет к обрыву».

«Дорога ведет к обрыву,
Дорога через пустырь,
Цепочка следов на снегу
В последний твой монастырь.

Светятся окна домов,
Меряют время шаги.
Господи, как же холодно!
Господи, помоги!

Скольки чужим и подлым
Дарил ты себя на пути,
Чтоб этой стылой ночью
Некуда было идти.
Мимо проходят люди
И не догнать никого.
Дорога ведет к обрыву,
Дорога для одного.

                После интервью я несколько заскучала, но вскоре нашла себе применение. Пока шла выставка, художники за стендами расставили бутылки розового вина с минимальной закуской из крошечных печеньков. Я напилась второй раз в жизни. Как там у Высоцкого «с устатку и не евши, я как стекло был, то есть остекленевший». Вот так и я. Четыре полноценных стакана никак не повлияли на мое мировоззрение, но пятый полный протолкнул все это дело куда нужно и переключил меня на другую программу.
             Было видимо, какое-то выпадение, когда я впала обратно в наш мир, то обнаружила, что меня несут на плече до метро, причем плечо дамское, хотя и дюжее. Это была дочка одного из наших преподов, он – художник, а она – скульптор по металлу. Двухметровая девочка. До метро я добралась с комфортом.
          А  в метро меня начало выворачивать наизнанку и крутило до самого дома. Так закончился бал. В дымину бухая Золушка по пьянке потеряла башмачок. Принцев поблизости не оказалось. В порванном платье, забыв на стоянке тыкву-лимузин, Золушка никогда не забудет этот бал.

                Это было весной, а к лету я сменила работу. Устроилась вахтершей и копила деньги на четвертый курс. Нужна была тысяча, а я получала триста рублей  в месяц. Просто к лету я поняла, что если еще раз возьму в руки вместо кистей – швабру, у меня начнется тяжелая и долгая депрессия.
              Вопрос с работой был решен, но вопрос денег стоял вертикально и незыблемо. Теперь я работала сутки через трое. Значит, у меня была уйма свободного времени. Найти вторую работу, несовершеннолетней и без профессии было нереально.
      Оставалось что? Я стала собирать бутылки и сдавать их. Но этого было явно мало. Тогда я собрала свои детские вещи и стала их продавать на блошином рынке. Торговала я уже не в первый раз, дело знакомое. В общем, мне иногда везло. Вещи продавались, хотя и не так бойко, как хотелось бы. Однажды, нырнув в кусты по нужде, я обнаружила в тех кустах мельхиоровую ложку. Продала моментально, хоть и за гроши. На ближайшей помойке нашла мешок с одеждой. Перестирала и продала.


Продолжение http://www.proza.ru/2012/02/28/946