Шолом-Алейхем-фрагмент из романа Блуждающие звёзды

Перевод с идиш и примечания  -Берл  Вайншток


.....Нельзя сказать, что евреи городка Голенешти выросли на еврейском театре.  Более  того, надо вам знать, что они вообще никогда театра не видели и даже не знали «с чем его едят». Но кем это установлено, что всё надо таки лично увидеть глазами? А для чего у человека воображение? Еврей, слава Богу, понимает и более  значительные вещи, еврей же не мужик неотёсанный.... Однажды ясным утром в Голенешти въехал странный тип в разноцветном пальто и сказал обступившим его людям, что ищет помещение для театра (это  был администратор театра Шолом-Меир Муравчик).Оглядев людей и виды городка, этот типчик скрипучим голосом произнёс:  --Евреи, как я вижу, у вас здесь первобытный Адам ещё не правил  субботы (*1). А где тут можно чего-нибудь забросить в пасть?  - От смеха у людей свело животы, и через полчаса всё местечко повторяло: «что-нибудь забросить в пасть –ха-ха-ха!  - ну и умора !» и уже знало о театре. «Умора» наконец нашёл гостиный двор по сходной цене, утолил голод, красиво закурил папироску , разговорился с хозяйкой Нехой, есть ли у неё муж, или она вдова , разведённая , или так,просто женщина ? Неха, давясь от смеха, кое-как отделалась от чудака, и тот, взяв тросточку и котелок, пошёл искать помещение для  театра.  В окружении команды босоногих сорванцов он дошёл до двора, в котором виднелось просторное строение с железной крышей. «Этот сарай сам бог создал в дни творения мира для еврейского театра» - сказал сам себе Шолом-Меир и зашёл во двор Бени Рафаловича.

Беня Рафалович –это Ротшильд местечка Голенешти. Достаточно, я думаю, описать вам его стол, к которому садятся к обеду более двадцати человек: сыновья, дочери, внуки, родные, зятья, снохи, старая мать, кормилица, кассир,свой человек в доме, все красивые , упитанные. Беня, когда он ест – он ест, две работы вместе он не делает и знать не хочет в это время, что происходит снаружи, где Шолом-Меир договаривается с управляющим об аренде сарая под театр. Когда за столом становится шумно от разговоров, он прикрикивает своей «хевре»: --Тихо, «мамзерим»(*2), смотрите лучше в молитвенник и понимайте, что там внутри вам говорят. Это у Бени такая манера выражаться –смотрите, мол, в  тарелки и знайте, что вы едите. Лошадь у него – «парень», деньги –«черепки», жена –« несчастье», дочь-«опухоль», дом –«бойдэм»(*3), комната –«дыра»...

Между тем Шолом-Меир отправил директору театра письмо : «Нахожусь в Голенешти, люди здесь –звери, едят мамалыгу и хлещут вино, как воду. Но Мойше(*4) побежит в театр, высылай афиши»...Пьяницы, давно уже не пробовавшие горького, голодающие, давно не державшие ничего во рту, не так жадно бы набросились на еду и выпивку, как местечковые жители накинулись на театр. На первое представление не только двор  Рафаловича был запружен людьми, -во всей улице негде было яблоку упасть. Все жаждали взглянуть на театр хотя бы с улицы, но желающих войти вовнутрь было всё же меньше: во-первых, говорят, за это надо платить, а деньги в местечке – редкая вещь. Во-вторых, не каждый мог себе позволить войти в театр, это подходит молодым женщинам, девушкам или юношам, но не солидным евреям с бородой, у которых есть дочери на выданье. Всё же дурное побуждение, будь оно неладно, нашёптывает в ухо: «Ну что с тобой произойдёт, реб еврей, если ты через щель взглянешь, как играет еврейский театр?» Таких желающих взглянуть через щель набралось довольно много...

Клан Рафаловича дружно ринулся внутрь, с родственником-кассиром, кормилицей, служанками, другими своими людьми, и занял первые два ряда мест. Беня, конечно, богат, и мог бы оплатить занятые места, но чего ради он будет платить за  то, чтобы  зайти в свой собственный сарай?  Тут подошёл к ним Шолом-Меир и напомнил, что они без оплаты заняли самые  дорогие места. Беня сначала не смотрел в его сторону, но затем одарил его взглядом одного глаза и сказал :  --Уноси отсюда, недоделок, свои ходули, а не то схватишь смазку на свою сковородку ржавую, а ещё лучше будет, если мои упаковщики возьмут тебя в обработку.—Шолом-Меир понял, что зря теряет время.  Входные двери открыты, публика валит и валит, и большинство –по контрамаркам: семьи музыкантов,парикмахера, столяра, портного, сапожника, кузнеца, у всех, слава богу, есть жёны, дети. А хозяйка гостиного двора, Неха, которую Шолом-Меир назвал «мезузочка»?(*5) Чем она провинилась? –ей тоже нужны контрамарки, ведь у неё есть две молодые сестрёнки и старая мама глухая, как стенка. Неха содержит их, кормит, так что, она  должна ещё за них платить в  театр? Есть же справедливость ! Или, к примеру, извозчик Шимон-Довид, или носильщик Хаим-Бер,  которые перевозили, разгружали декорации –их душа что, из пакли сделана?...

Но всё же есть и такие, которые отдали последние заработанные денежки, или одолжили их у друзей и купили билеты для своих детей. Публика пришла и заполнила театр задолго до начала, боялись опоздать, стояли голова к голове, некоторые сидели у других на коленях.Счастливчики, пришедшие первыми, захватили лучшие места, и это, понятное дело, возмутило пришедших позднее. Они же за места заплатили наличными, а мест нет. Поднялся крик, чуть не разнеспи весь театр. Тут Шолом-Меир кивнул Ехиэлю-музыканту, чтобы он «дал» фрэйлехс(*6). Услышав музыку, публика поняла, что начинается представление, и кое-как уселась, стало тихо. Но публика очень  ошиблась. Музыка давно прекратилась, а занавес был всё ещё плотно опущен. По ту сторону слышались голоса, выкрики, ругательства, стук молотков и топоров. Что-то там происходит, но что ?  --не  известно. Публика сидит как на иголках, а уж молодёжь  -  вообще вне себя, хотя-бы дожить, чтобы увидеть, что же будет, когда занавес поднимется...Вдруг начинают гаснуть лампы, и становится темно, значит вот-вот начнётся... Из публики слышатся: --О-о-о!—«Хойшех Мицраим!»(*7)—Ой-ой!Нога!---Кто  вам виноват? У вас лишняя нога?--надо было оставить её дома!...Занавес поднимается...

Новый мир открылся местечку, где люди переодеваются, преображаются, крутятся туда-сюда, говорят необычные слова, поют и танцуют, вытворяют такое, что или распадёшься от смеха, или изойдёшь в слезах. И всё это делают люди, обыкновенные люди? Нет,  это или шуты, духи, ведьмы, или ангелы небесные! Как они стоят на сцене, как они появляются, как они идут,  говорят – их движения полны волшебства...При выходе из театра публика теснилась, тискалась и сдавливалась с опасностью для жизни – евреи любят быть первыми и при входе, и при  выходе...Видно, что  публика идёт именно  из еврейского театра –кричат и разговаривают руками. Один пересказывает другому, что он видел в театре и что он услышал. И каждому кажется, что то, что он увидел и услышал – это лишь он увидел и услышал. И снова и снова повторяют врезавшиеся в память песенки, и громче всех -  молодёжь. Впереди бегут дети. Местечко не спит, нарушена тихая ночь, но это не надолго. Евреи приходят домой, читают молитву, тушат лампы и ложатся спать. Спокойной ночи !

ПРИМЕЧАНИЯ   ПЕРЕВОДЧИКА
(*1) Намёк на запущенность ,  отсталость
(*2)»Мамзерим» (идиш, иврит) –выродки, в данном контексте не ругань, а фамильярное обращение
(*3) «Бойдэм» (идиш) –чердак, намёк на беспорядок
(*4)Мойше – нарицательное имя наивного зрителя
(*5) Мезуза (идиш,иврит) –пергаментный свиток с двумя фрагментами из Торы,крепится в футляре на косяке дверей, к ней прикасаются пальцами и затем целуют их
(*6) Фрейлехс (идиш) –народная евр. инструм. музыка, обычно – весёлый танец
(*7) «Хойшех Мицраим» (идиш, иврит) –«Тьма  Египетская» -одна из казней египетских(многодневная тьма) из пасхального сказания

Впечатление дополнит музыка,копию названия  введите в рамку GOOGLE:

Dave Tarras Фрейлахс Весёлый еврейский танец Freilachs