Тонкости перехода

   Эта история всего лишь наивная фантазия о прячущейся за Солнцем планете Глория. Возможно, она существует. Может быть, она даже населена такими же как мы людьми. А может быть они всего лишь похожи на нас... или, вернее, мы - на них. 
     ___________________

   Полноводной рекой плыл туман. Живая плоть его вибрировала и переливалась всеми оттенками серого. Местами, там, где неуверенно пробивались бледные лучи, он казался почти белым и  обманчиво прозрачным.

   Дырявый саван, - Герман Шток, наконец, подобрал подходящие слова. Он всё всматривался, пытаясь хоть что-то разглядеть в этом зыбком мареве, а сердце  уже дало о себе знать, отстучав барабанной дробью по перепонкам. Так неожиданно громко, словно испугалось точности  образа. Воображение живо откликнулось, дорисовав картину, и на долю мгновения  Герман ощутил пугающую тяжесть грубой ткани на своём лице.

   - Макс! Держись ближе, - сказал он, не поворачивая головы. – Видимость нулевая.
Ответа не было. Пришлось повторить по-английски.

  Ожидание раздражает. Для Штока это состояние всегда граничило с мукой. Даже если приходилось ждать умопомрачительную красавицу, опаздывающую хотя бы на пять минут.   Но сейчас он терпеливо слушал своё дыхание. Нельзя сорваться в такой ситуации, тем более, когда ты отвечаешь за всё, а чувство долга твёрдо заняло первое место в арсенале твоих чувств.  Проявить даже малейшую слабость – это верный путь к поражению.

   Герман потянул руку к так не вовремя зачесавшейся переносице. Тяжелая перчатка гулко уткнулась в стекло гермошлема.
Черт… черт бы побрал этого молокососа! Какого он молчит. Думает ему одному паршиво.

   Туман внезапно ожил - забурлил, сгущаясь до песчаной бури. Нет – никакой это не туман. Теперь стало ясно видно, как от поверхности поднимаются струи мельчайших песчинок и словно мощным пылесосом всасываются в тугую спираль, грозя превратиться в гигантский столб торнадо.

   В такие минуты многие теряют голову. Герман же чувствовал себя как рыба в воде. Он почти наслаждался бурлившим в крови возбуждением. Когда адреналин подконтролен твоей воле, можно спокойно взвешивать шансы, прикидывать необходимые действия и быть готовым к самому худшему.

   Песчаный столб, между тем, как будто раздумав пугать непрошеных гостей, израсходовал свою грозную силу и стал оседать потоком белесых хлопьев. Образовавшаяся стена постепенно обретала зеркальную плотность и за ней показались неясные очертания двух фигур.
   Набрав воздух в легкие, капитан собрался уже сделать первый шаг навстречу, но замер с согнутой в колене ногой. Как будто кто-то подкрутил резкость, и силуэты обрели узнаваемость. Даже удалось разглядеть нагрудные эмблемы на скафандрах.

   Герман пару раз дунул в микрофон и сказал, сдерживая дыхание:
- Веселенькая планета!
Он хотел еще что-то прибавить, но в эту секунду в голове мелькнула догадка. Ну конечно, связь сдохла, иначе в наушниках был бы слышен собственный голос.
   
   Обернувшись, Герман увидел на расстоянии вытянутой руки покачивающегося на полусогнутых ногах стажёра. Сквозь запотевшеё стекло гермошлема, заплеванное внизу, с трудом проглядывалось перекошенное  лицо и по-рыбьи разинутый рот.   
- Э-эй, Макс тише ты, тише. Успокойся!
- Раз-гер-ме-ти-за-ция.
- Ерунда! Дыши ровно. Вдох-выдох. Вот так, – схватив его за плечи, капитан старался не сорваться на крик. – Всё нормально. Так бывает… у новичков. Это нервное. Давай постой-ка здесь. Я быстренько соберу образцы, и мы свалим отсюда. Хорошо малыш?

   Макс сжал губы. Глаза его недобро сузились, но дыхание выровнялось  – вот и отлично, злость это то, что нужно сейчас.
   Герман ободряюще подмигнул товарищу. Только увидев ответное подобие улыбки, он позволил себе опустить взгляд на пульт контроля. И тут же вздёрнул руку – на индикаторе давления тоже ничего. Постучал пальцем по циферблату - без изменений. Пустота, полный ноль.
 
   Так, рация не работает, приборы сдохли – пункт 7.1 – похоже, у нас экстренная ситуация.
   На корточках собирать образцы неудобно. Тугой скафандр не позволяет опуститься достаточно низко. Поэтому Герману пришлось встать на колени. Нужно было торопиться, а пальцы в толстых перчатках как назло слушались плохо.

   Хоть бы камешек попался – сплошной песок. Мелкий, почти невидимой фракции - теперь понятно, почему так летуч. Любое дуновение и…
   Капитану вдруг пришло на ум, что песок бывает еще и зыбучим. Ему даже на мгновение показалось, что почва под ним слегка зашевелилась.

   - Ерунда, - успокоил он себя, чувствуя, как нестерпимо чешется уже не только весь нос, но и кожа у виска.
   Поднимаясь с колен, он закрепил контейнер с образцами на поясе. Мельком взглянул на то место, где только что стоял стажёр. Никого. Повертел головой в разные стороны.  Тот же результат, разве что нить страховочного фала, теряющаяся в туманной ряби, подсказывала направление.

   - Я же сказал: стоять, - прокричал капитан, срываясь на бег, и так смачно выругался, что даже пожалел о том, что в этот момент никто его не слышит.
   В дымке замаячил силуэт. Недалеко ушёл, бродяга.
   Стоя на коленях, он опирался одной рукой о выступ, а другой хватался  за горло, словно хотел снять шлем.

   Герман замер. Кричать не имело смысла.
   С минуту ничего не происходило – силуэт не менял позы, как будто окаменел.  Герман выдохнул за обоих и пошел вперёд.

   По мере приближения выступ, о который опирался Макс, стал приобретать форму. Форму человеческого тела. Бледной тенью оно проступало из стелящейся над поверхностью пыльной взвеси.  Смутно отличимое от неё и почти того же землисто-серого цвета, тело казалось его частью - более плотным сгустком тумана, принявшим по чьей-то прихоти вид человека. 
   
   Какой человек? Откуда ему здесь взяться?
   Не сводя взгляда с подозрительного объекта, Герман подошел вплотную, тронул Макса за плечо:
- Живой?
   Не дожидаясь ответа, он  рывком поднял вялое тело товарища на ноги и повернул к себе. Руки  безвольно свисали вдоль тела, а на застывшем лице  примерзли отсутствующие глаза.
- Можешь идти? – спросил капитан, приблизившись так, что стекла гермошлемов подозрительно звякнули друг о друга.

   На изъеденном апатией лице не дрогнул ни один мускул. Казалось, у стажера не осталось ни сил, ни желаний даже на то чтобы пошевелить губами.
   Вот теперь у нас точно экстренная ситуация, - констатировал капитан.
 
   Он проверил натяжку страховочного фала, подергав его как струну. При такой видимости эта тонкая, но прочная нить - последняя надежда, способная вывести их к кораблю.
Единственное что оставалось невыясненным этот странный, кажущийся миражом, объект. Он был на месте, только слегка изменил позу. Герман мыском бота ткнул в белесую голень, почти уверенный в том, что мираж рассеется и в испуге отдернул ногу, упершуюся в твердое.

   В этот момент туман зашевелился, как будто кто-то сильной рукой встряхнул простыню, и Герман увидел  другое тело, лежащее невдалеке. Дальше ещё одно. Насколько хватало глаз, тут и там, виднелись белесые пятна и ничего более на всей этой безжизненно-пустынной глади.   
   Серой волной туман накатился вновь так же внезапно, как и минуту назад отступил. Теперь он выглядел так, словно по бездорожью пронесся невидимый вездеход и оставил за собой закрученные вихрем, расползающиеся во все стороны, клубы пыли.

                ***

 Поезд мчался по воздушной трубе, проложенной глубоко под городом.
   Глеб беспокойно дремал, уронив голову на поручень.  Янин почти всегда засыпал по дороге с работы, конечно же, если удавалось найти свободное место в перегруженной в эти часы подземке.

   Вагон резко дернулся и Глеб, стукнувшись затылком до звонкого хруста в ушах, открыл глаза. Он, морщась, потёр ушибленное место. В проходе ползали люди. Беззвучно, как в немом кино они открывали рты, карабкались, отталкивали друг друга, пытаясь подняться.
   Старческое лицо возле колена умоляюще заглянуло в глаза. Янин подал руку и старик, неожиданно крепко вцепившись в нее,  вскарабкался на соседнее место.
 
   Верхний свет нервно моргнул и погас. В полной темноте только редкие светлячки в руках пассажиров блёкло освещали напряженные лица. По вагону подул нервный холодок неизвестности, заполз Глебу под воротник и заструился вниз, морозно похрустывая волосками на спине.
   Глеб подвигал челюстью. Звук понемногу возвращался.
   - Спокойствие граждане. Без паники, - послышался в динамиках, глухой, как будто издалека, голос машиниста. – Нет повода для беспокойства. Это всего лишь воздушная пробка. Поезд скоро тронется.

   И как по команде включился аварийный свет. Но этим весь позитив и ограничился. Поезд стоял. Слышались приглушенные всхлипывания и шёпот.
   Бабища с ярко крашеными губами на совершенно белом лице, заполнившая своим телом чуть ли не два места напротив, нервно оглаживала головку девочки лет семи. Та, плотно зажатая между жирными коленями, доверчиво вглядывалась в лицо Глеба. 

   Глеб подмигнул девчушке и отвернулся, почувствовав, что улыбка получилась какая-то деланная. Он зашарил глазами по вагону, ища ответа в чужих лицах, наивно надеясь, что кто-то лучше него понимает то, что происходит. Он догадывался как это наивно, но ничего не мог с собой поделать.

   - Как же, как же, так я и поверил, - прохрипел голос справа и Глеб в надежде повернул голову.
   Старик явно что-то знал. Он, как будто ни к кому не обращаясь, но при этом заговорщически косился на Глеба. Нервные, обтянутые сухой кожей, руки шарили по карманам. Наконец он засунул под язык таблетку, пошамкал губами и облегченно выдохнул. Глаз его продолжал дергаться.
 
   - И вы поверили, что это воздушная пробка? – обратился он уже непосредственно к Янину.
   - Может это конец света? – стараясь выглядеть как можно серьёзней, уточнил Глеб.
Он закатил глаза к потолку - к погасшим лампам. Старик последовал за его взглядом и вдруг неожиданно громко закашлялся:
   - Кхе-хе! Очень смешно.

   К нему  повернулись сразу несколько голов. Нисколько не смутившись, он скорчил недовольную гримасу человека, которого замучило жужжание мух и, наклонившись к самому уху, зашептал:
   - Да знаете вы, что я сам писал эту инструкцию. Мы тогда очень боялись воздушных пробок, вот и тыкали везде эти предупреждения. Теперь-то после стольких лет эксплуатации ясно, что пневмопоезд самый надежный вид транспорта. А эти идиоты без меня даже инструкцию переписать не могут, - он перевёл дух и продолжил. – Тут дело в чём-то другом. Сбой питания или землетрясение. Если второе, то мы здесь надолго застряли, так что у вас будет достаточно времени для ваших шуточек.
 
   Янин пожал плечами. Ввязываться в спор ему не хотелось ни с кем, а особенно с таким эксцентричным типом. Он дождался, когда тот отвернется и незаметно протёр рукавом заплёванное ухо.
   Ослепительно ярко вспыхнул свет и вокруг сдержанно возбужденно загалдели. Вагон дернулся и через минуту ровный гул набираемой скорости сменил шум голосов. Головы перестали вертеться. Многие, занялись своим привычным делом. Уткнувшись в экранчики персональных устройств, они безразлично покачивались в такт движению.

                ***

Герман Шток расстегнул молнию на груди, и, не вставая с пилотского кресла, попытался  освободить плечи от скафандра. Намучавшись с рукавами, он все-таки одолел непослушную, липнувшую к телу, материю. Оставив костюм болтаться на поясе – дальше возиться с ним просто не было сил, он откинулся на спинку. Всей пятерней он стал с остервенением скрести нос, брови, лоб и в этот момент поймал на себе внимательный взгляд второго пилота.

   Мысленно послав его куда подальше, Герман закрыл глаза. Ему не хотелось не то что отвечать на чьи-то докучливые вопросы, но и напрягать мозг в поиске ответов на собственные.
   Теперь все позади – «Пинта» вырвалась из притяжения планеты и встала на заданную траекторию. Бортовой компьютер вёл межпланетный крейсер домой - на Землю.  Напрямик было бы короче, но летать вблизи с Солнцем увольте. Хорошо хоть, родная планета летит навстречу. Не сильно сокращает путь, но все равно чертовски греет сердце.   Опять же все члены экипажа на борту. Живы и…

- Как там стажёр? – спросил он, не открывая глаз. 
- Док с ним возится в медблоке, -  мгновенно отозвался второй пилот – ему явно не терпелось поговорить. – Наверное, скоро очухается.

- Надеюсь.
- А почему вы не выходили на связь?

- Какая связь, Юра? Там ни черта не работало.
- Понятно. Небось, там – на поверхности, хреново было?

- С чего ты взял?
- Да вот Макс…

- Обычное дело – первая высадка, нервы и всё такое.
- Ну да, конечно. Только не пойму к чему тогда такая спешка. Как будто за нами гонятся.

- А чего ждать-то? Дело сделано – пора и домой.
- Понятно, - протянул второй пилот, - а я-то подумал…

- Ну, ну – договаривай! – Герман открыл глаза.
- Нет, я ничего такого не хочу сказать, просто ты… у тебя взволнованный вид… слегка.

- Да ну? – Герман снова закрыл глаза.
- Надо бы отправить отчет, - не унимался второй пилот.

- Позже. Наговорю чего-нибудь. Ты лучше пока сделай анализ грунта.
- Уже, мой капитан!
- Слушай Юрок, не доставай меня. Ты не был там – тебе не понять, а у меня до сих пор так…

   Он не договорил. Перед ним опять расступился туман, и он увидел пустыню, серые пятна безжизненных тел.  Чей-то тихий хриплый голос зашевелился в мозгу, бормоча что-то невнятное, странно похожее на заунывное пение Тома Уэйтса. И уже виднеются из песчаных барханов верхушки деревьев и крыши домов,  как будто бешеный вихрь занес песком знакомые с детства места и унес жизни всех тех, кого когда-либо знал, или видел мельком.

- Отчего же не понять. Если уж Макса так доконало, то…
- А что Макс?
- Не знаю. Бравый пилот. Десятки боевых вылетов, медаль за отвагу.
- Да ладно, - Герман, неожиданно для себя самого вскипая, вскочил с кресла, -  знаем мы, за что таким дают ордена. Бросать бомбы на мирных жителей! Много для этого нужно мужества?

   Шток стоял в полуспущенном скафандре, рукава свисали чуть ли не до пола, и смотрел с ненавистью на второго пилота. Тот, не поднимая головы, сосредоточенно возился за пультом.
   Гнев также внезапно отступил, как и минуту назад накрыл Германа с головой.  Он отдернул руку от лица и с удивлением уставился на свои пальцы. Расчесанная в кровь переносица саднила.

- Капитан, - на большом экране над пультом управления появилось озабоченное лицо доктора.
- Как там подопечный? – прикрывая рукой лицо, спросил Герман.
- Стабильно. Апатоабулический синдром, а  так все жизненные показатели в норме. Вколол биостимулятор – завтра посмотрим.

- Хорошо.
- Что делать с грузом?
   Герман поймал на себе внимательный взгляд второго пилота.
   Ещё бы, и дурак догадался бы о каком грузе идёт речь. А Юра далеко не дурак. Все остававшиеся на борту видели позорное  возвращение с поверхности планеты больше похожее на бегство. И как я тащил на себе помимо стажера ещё одно тело.

- Ничего не делать. Пусть остается в изоляторе.
- Но возможно ему требуется помощь.
- Какая помощь, док? Если он похож на человека это ещё не значит, что ему может помочь земная медицина.

- Ну, так я хоть понаблюдаю за ним?
- Понаблюдай.
   Капитан не спеша подошел к пульту и встал за спиной второго пилота. Тот переключил монитор на камеру видеонаблюдения в изоляторе. На экране запрыгали серые полосы сопровождаемые шумом в динамике. Германа это почему-то ничуть не удивило.
               
                ***

Янин нащупал на стене выключатель и когда, наконец, вспыхнул свет, толкнул спиной входную дверь.
   Свою квартирку он не мог бы назвать уютной. Голые стены, разлапистый диван, замещающий собой всю мебель, на полу старые журналы и коробки из-под колы, на них стопки одежды вперемешку с грязным бельём. Ещё никто из приятелей не назвал её уютной, даже для того чтобы польстить хозяину. А для Янина эта съёмная студия за два года стала почти родной. Несмотря на беспорядок в ней было чисто. Раз в неделю приходила уборщица.  Ну а что ещё нужно? В меру обжитое жилище холостяка – место, куда привыкаешь приходить после работы и просыпаться по утрам.
 
   Стянув с себя одежду, он залез под горячий душ. Боль в голове не проходила, сколько не стой под струёй. Протерев запотевшее зеркало полотенцем, он выпятил вперёд подбородок. В общем-то, вполне волевое лицо - уверенный взгляд, широкие скулы. Только вот губы, как их не напрягай, всё равно вялые, да  всклокоченные волосы придают лицу какой-то несерьезный, почти шутовской вид.

- А всё-таки я держался молодцом.
Торчащие вихры плохо слушались расческу.
- Опять же ребёнка подбодрил… и старику помог.
 
   Глеб повернулся к зеркалу боком. На плече чернела татуировка. При большем желании её можно было принять за птицу. Во всяком случае, именно летящая птица с расправленными крыльями должна была получиться. В последнем классе колледжа, почти десять лет назад, он, запершись в подсобке, раскалял на горелке стальную иглу и макал в чернила. Никогда в жизни ему не было так больно. Он несколько раз прерывался, чтобы унять дрожь в пальцах и вытереть соленый пот, разъедавший глаза. Неудивительно, что птица получилась не очень.
   Глеб улыбнулся, вспомнив как одна подружка, кажется, её звали Ольга, увидев татуировку, сказала:
- Какой забавный мальчик. Ангелочек? А почему у него крыло сломано?

   Натянул майку, он вышел из ванной. С размаху плюхнулся на диван.  В голове гулко отдалось. Отдалось так, будто мозг совсем ничего не удерживало, и  он свободно плавал в черепной коробке, точно в закрытой стеклянной банке с раствором формальдегида.
   Надо принять обезболивающее, - подумал он, с закрытыми глазами нащупывая рядом с собой пульт. Пришлось приоткрыть один глаз, чтобы выбрать в меню последние новости.
 
   - Череда землетрясений пронеслась сегодня по крупным городам северного полушария.
Сейсмологи утверждают, что такой синхронной активности земной коры им еще не приходилось наблюдать. Сила толчков была невелика, поэтому мы не рассчитываем на серьезные последствия. На данный момент зафиксирован непродолжительный сбой в электроснабжении, что вызвало перебои в работе общественного транспорта.  Жертв и разрушений нет.

- А старик был прав, - поморщился Глеб, осторожно касаясь подушечками пальцев затылка.
- Новости из космоса, - продолжил диктор. – Межпланетный крейсер «Пинта» вернется на Землю с опозданием. По поводу непредвиденной задержки нам удалось связаться с научным руководителем экспедиции профессором Свеном. Вот как он прокомментировал это событие.
   Диктор расправлял свою лучезарную улыбку, в то время как за кадром послышался негромкий, слегка хрипловатый голос:
- Это запланированное изменения курса. Дело в том, что этот сектор космоса скрыт от нас Солнцем, и мы используем любую возможность, чтобы лучше изучить его…
   
   Глеб уже не слушал. У него на коленях лежала жестяная коробочка с выдавленной надписью «Зиппа». Он разглядывал её так, как будто видел впервые и не мог понять, откуда она появилась.
   Выключив новости, он стал перебирать свою фильмотеку. Пробежав глазами по длинному списку, он ткнул в папку «Старье». Раньше она называлась иначе. В ней хранилась долго и с любовью собираемая подборка фильмов об исторических и вымышленных героях. 
Глеб раскрыл коробку и долго шуршал папиросной бумагой. Потом ловким, отточенным многолетней тренировкой, движением пальцев щелкнул «Зиппу» и некоторое время смотрел на пламя, всё еще борясь с желанием. Выдохнув, он поднес пламя к кончику папиросы и жадно, со свистом, втянул в себя едкий дым.
   Боль утихала.

                ***

 - Профессор Свен, постарайтесь впредь не вступать в контакт с журналистами без согласования со мной. Вы же понимаете, что любая утечка информации может вызвать панику.
   Профессор Свен один в полутемном кабинете. Настольная лампа высвечивает отполированную лысину в ореоле редких волос. Золотая голова. Подперев рукой подбородок, он щурится, отчего морщины вокруг глаз становятся заметно длиннее.
   Перед ним три монитора. С центрального в ожидании ответа смотрит Норман Шварцхоф – руководитель экстренного совета при МКА. 

   Свен делает неопределенный жест рукой, что-то среднее между «всё ясно» и «да, пошел ты».
- Хорошо, - генерал Шварцхоф прячет улыбку, - продолжим совещание.

   Эти бесконечные совещания для Свена давно уже слились в одно. С того самого момента как с «Пинты» неожиданно поступило сообщение об обнаружении неопознанного объекта они проводились чуть ли не ежедневно, а вернее сказать еженощно.
   Шутка ли сказать, целая планета и негде ни будь, а на орбите Земли. То, что эта планета, скрытая от нас Солнцем, оставалась до сих пор невидимой  для наземных обсерваторий не давало оснований для того чтобы предположить, что она была здесь всегда. Хотя некоторые горячие головы и высказывали такую версию. Кто-то даже вспомнил поверие древних египтян о Антиземле и прочие околонаучные бредни.
   Всё эти разговоры пресекли сразу. Нахождение двух планет на одной орбите крайне нестабильно. Это состояние не может продолжаться достаточно долго. С другой стороны, возможность пролета столь крупного космического тела незамеченным через всю Солнечную Систему звучит не менее абсурдно.

   - Надеюсь, все успели ознакомиться с анализами образцов грунта с объекта Х? – генерал сделал паузу. – Что там у нас с тёмной материей?
   Это название таинственной планеты вошло в лексикон сотрудников МКА с лёгкой руки профессора Свена. Тогда он сказал: «Не нужно мистики и прочей таинственности. Обозначим объект переменной, скажем Х, и решим уравнение с одной неизвестной, полагаясь на весь накопленный научный опыт».   Теперь профессор не был так уверен. Ему даже показалось, что в тоне генерала Шварцхофа сквозит плохо скрываемая насмешка.

  - Я пока воздержусь, - сказал Свен. – Пусть другие выскажутся.
Он перевел взгляд на левый монитор, где были выложены отчеты с «Пинты». Пробежал уже в который раз по таблицам с анализами проб грунта, составом атмосферы. Какая тут к чертям тёмная материя?

  - Объект нужно отнести к классу обитаемых планет, - правый монитор был разделен на девять окон. На крайнем в нижнем ряду  говорила маленькая головка  Масааки Кимура: - Атмосфера, пробы грунта, разумные существа.
  - Насчет разумных существ – это вы погорячились, - возразил доктор Блан из окна над ним. – Пока слишком мало данных, чтобы делать такие выводы.

   Из-за мер повышенной секретности все совещания проводили в режиме конференции по каналу внутренней связи МКА. Все члены комиссии оставались в своих кабинетах. Это было удобно еще и потому что почти все находились в разных городах и на разных континентах, за исключением разве что доктора Блана. Его кабинет был всего этажём ниже, и он иногда заходил к Свену поспорить или поиграть в шахматы. Обычно споры бывали жаркими – Блан, хоть и врач по профессии, отличался широким кругозором, любознательностью и удивительным упрямством. Надо отдать ему должное, в шахматы он играет совсем недурно.

   Голоса спорщиков доносились всё глуше. Свен помассировал подушечками пальцев веки и с тоскою взглянул на диван в углу. Издали могло показаться, что он покрыт натуральной кожей. После совещания придется опять спать на холодной синтетике, если только можно назвать сном несколько беспокойных часов до рассвета.   

   - Хорошо, а что вы скажете по существу гипотезы доктора Кимура? – издалека послышался голос Шварцхофа. – Профессор, вы спите?
   - Чушь, - отрезал Свен, с усилием разлепляя глаза. – Да простит меня коллега… Но я даже не представляю, какого уровня должна достичь цивилизация, чтобы каким-то фантастическим образом переместить свою планету из далёкой галактики в Солнечную Систему. И даже если предположить, только предположить, что это возможно, то какому риску они бы себя подвергли. 

   - А что если у них не было другого выхода? - парировал Кимура. - Ну, к примеру, должна произойти вспышка сверхновой или к планете приближается черная дыра. В таком случае риск может быть оправдан.
   - В любом случае рано делать такие выводы.

   - Как это рано?– взорвался Шварцхоф. -  Какая-то планета болтается на нашей орбите, а вы предлагаете всем нам отправиться на пикник? Как бы не стало слишком поздно! Вы не хуже меня знаете, что влияние этой планеты уже начало сказываться на Земле. Хватит болтать! Пора принимать ответственные решения!
   - Что вы от меня-то хотите?

   - Скажите просто, без зауми, что вы думаете о технологическом уровне этой цивилизации?
   - Ладно. Вы сами знаете, что наши ребята никаких признаков высокоразвитой цивилизации не обнаружили. Ни радиосигналов, ни строений, ни каких бы то ни было технических устройств. По всей видимости, обитатели планеты не смогли достичь сколько-нибудь заметного технического уровня.

   - А если у них произошла техногенная катастрофа? Из-за этого броска?
   - Не думаю. Что-то же должно остаться: разрушенные города, дороги…
   - Значит это не бросок высокоразвитой цивилизации с… захватническими намерениями?

   - Нет, это не захват… и не акт последней надежды.
   - Вы уверены?
   - Абсолютно! Цивилизация способная на подобное должна иметь такое техническое превосходство, которое можно увидеть и невооруженным глазом.

   - Спасибо профессор. Именно это я и хотел услышать, - сказал генерал Шварцхоф уже ровным тоном.
   Опустив голову, он некоторое время молчал.  Члены экстренного совета терпеливо ждали.
   - Итак, - генерал поднял голову, - переговоры вести не с кем. Будем срочно форсировать операцию «Ответный удар».

                ***

Из-за секретарской стойки выглянула миловидная мордашка и делано округлила глаза.

   - Янин, опять опаздываем? – бросила Карина и сложила рот бантиком.
   Её губы, и без того чрезмерно надутые ботексом, ещё более раздулись, отчего она стала похожа на обиженного ребенка, не получившего обещанную конфетку.

   Глеб, придержал дыхание. Нелегко успокоить учащённый ритм сердца после бега по лестнице. Подойдя к стойке, он небрежно оперся о неё локтём. И упал взглядом в разрез рвущейся от напряжения блузки. Сколько раз он уговаривал себя, что её грудь ненатуральная, а сама она как плотно надутая резиновая кукла?

   - Что ты говоришь? – он выдохнул из себя скопившийся пар.
   С риском для зрения он всё никак не мог вырваться из  душных объятий.
   Затрепетав ресницами, Карина одарила его снисходительной улыбкой:
   - Все уже давно собрались! Одного тебя ждут.

   Действительно, переговорная была набита битком. Мартин Перл – руководитель отдела, сидел во главе стола, навалившись на него всем своим грузным телом. Он поднял густые брови на Глеба и, ничего не сказав, снова уткнулся в бумаги.
   Глеб поискал глазами Дину. Она всегда занимала ему место, когда он опаздывал. А опаздывал Янин почти всегда. Поскорее, пригнув зачем-то голову, он стал пробираться между рядов к ней. Дина убрала со стула сумочку и улыбнулась Глебу своей обычной тихой улыбкой.

  - Тут мир рушится, а он дрыхнет, - заскрипел над ухом злорадный Сверчок.
  Глеб не стал отвечать, даже голову не повернул в его сторону. Этого малого все за глаза так и звали – Сверчок, а некоторые и в лицо бросали – «Всяк Сверчок - знай свой шесток». Толковый программист – может быть лучший в отделе, он совсем не был похож на мелкое насекомое, скорее уж он на здоровенного бегемота. От избытка веса и мучившей его астмы он присвистывал при ходьбе. Его пронзительное дыхание, даже когда он сидел за компьютером, было слышно даже в коридоре и безумно отвлекало от работы. Но главное, он не умел держать язык за зубами, и именно за это многие в отделе недолюбливали его.

  - Так, теперь все в сборе, - сказал Мартин Перл, оглядывая всех собравшихся и одновременно не смотря ни на кого конкретно.  - У нас срочный заказ. Такой работенки у нас давно не было. Все остальные работы в корзину – это понятно. На всё срок - две недели. Хотите, можете даже спать в офисе, - на этот раз он едко взглянул на Янина, - но к сроку мы должны выдать результат. Кто-нибудь помнит нашу разработку «Апофис» для МКА?
  - А как же!

  - Отлично, только теперь задачка будет посложней. В отличие от «Апофиса» на этот раз целью будет не астероид массой каких-то там 50 миллионов тонн, а целая планета. Эта планета вращается на орбите Земли, – он сделал многозначительную паузу, – и  от нас требуется всего лишь создать компьютерную модель тотального разрушения её с наименьшими возможными последствиями для человечества.
  - А ничего поумнее они не могли придумать? - выкрикнул Сверчок. - Может они еще…

  - Ну, слава богу – самый умный подал голос! – прервал его Перл. - А то я уже забеспокоился, что наш ведущий программист заболел и некому будет поручить самую сложную часть работы.
  Несколько подхалимских смешков на мгновение растянули края начальственных губ в подобие улыбки.
 
  - Так вот, - продолжил он, - это ещё не все сложности. Данный космический объект нельзя отнести к известным нам типам планет. Это не газовый гигант и не ледяной карлик. Состоит в основном из силикатов, и по этому признаку его можно было бы отнести к планетам земной группы, если бы не одно но, - в его руке зашуршали листки. – Где же это?... А вот:  «исходя  из влияния на орбиту и судя по гравитационному взаимодействию,  расчетная масса объекта пренебрежимо мала».
  Он взглянул поверх бумаг, но никто, даже вездесущий Сверчок, не нашелся что сказать.

  - Возможно, здесь закралась ошибка. Это я уточню. А пока все за работу! Да, и ещё! Несмотря на то, что это чисто теоретическая задача, заказчик требует соблюдения мер строжайшей секретности. Никто нигде ничего не болтает! Все данные стекаются на сервер моего зама. Дина полностью в курсе всего проекта  и если что - все вопросы через неё.  В моё отсутствие она остается за главного – ну это итак понятно.

  Все зашумели стульями. Глеб тоже привстал, но Дина остановила его:
- Ты был вчера в метро?
- Да.
- С тобой ничего не случилось?
- Как видишь.

 Он высвободил руку и встал, стараясь поскорее скрыться от ее чрезмерно внимательного взгляда.
 В дверях он с трудом протиснулся мимо Сверчка, который кому-то шептал так, что было слышно на весь коридор:
- Нет, ты послушай. Здесь явно какая-то хрень.

                ***

Светодиодная операционная лампа всеми своими пятью фасеточными глазами смотрела на бледное тело. Цветом кожи оно почти не отличалось от матового покрытия стола. Глаза плотно закрыты.  Запястья прижаты к столу цепкими стальными захватами. Такие же обручи обхватывали шею и лодыжки.

   Лабораторный стол обступили четверо. На всех белые врачебные халаты. Выражения лиц скрывают голубые марлевые повязки.
   Доктор Блан – невысокий, плотного телосложения, мужчина далеко за сорок, с выпирающим из-под халата животиком. Хоть остальные и выше его как минимум на пол головы, их выжидательно-напряженные позы выдают подчиненное по отношению к Блану положение. Он  размял пальцы до хруста в костяшках и заговорил в обычной для себя неспешно ироничной манере, безбожно растягивая гласные:
 
 - Ну что ж продолжим. Итак, объект Х-01, гуманоид. Доставлен на Землю крейсером «Пинта». Визуальный осмотр мы в общих чертах завершили. Теперь давайте порассуждаем. Что мы видим? Две пары конечностей, по пять пальцев на руках и ногах. Анатомически очень похож на человека, за исключением одного, но очень важного «но»: отсутствуют первичные половые признаки. Впрочем, вторичных я тоже не наблюдаю. Вопрос с размножением этого вида не ясен. Кто хочет съязвить по этому поводу?

 - Может они размножаются почкованием?
 - Или обменом жидкостей при контакте слизистой!
 - Да-да! Поцелуями.

 - Ерунда. Они давно перешли на клонирование! И у них отпала  всякая потребность к спариванию. Вместе с первичными и вторичными признаками.
 - Все высказались? Хорошо. Согласно полученным данным этот вид не создал высокотехнологичную цивилизацию, так что про клонирование вы погорячились, коллега. Все остальные версии имеют право быть. Продолжим! Голова правильной формы. Все органы на месте. Ушные раковины почти круглой формы, слегка увеличенные глазные яблоки, ротовая полость… - доктор Блан резиновыми пальцами оттянул вниз челюсть гуманоида и, нагнувшись, заглянул внутрь. - Так - так. Отсутствуют голосовые связки! Вопросы есть?

 - Какие уж тут вопросы. Получается, этот вид находится на ранней стадии эволюции. Отсутствие внутривидового общения снимает всякую надежду на разумность данного вида.

 - Ну что ж - заглянем, что у него внутри? Коллега включите томограф.
 Доктор Блан опустил взгляд. В его защитных очках отражался белый прямоугольник стола.
Тумблер щелкнул, и фасеточные глаза, моргнув, потухли.
 
 В полной тишине послышался нервный смешок и раздосадованный голос:
- Что за чёрт!... Есть у кого-нибудь фонарик?

                ***

Обычно ближе к ночи у Янина всё валилось из рук, а после недели безвылазной  работы за компьютером и в голове уже ничего не держалось.
  За соседним столом надрывно дышал Сверчок, со скоростью пулемета выстукивая пухлыми пальцами дробь на клавиатуре. В мусорном ведре рядом с его креслом громоздилась гора бумажных стаканчиков из-под кофе.

  Заглянул в своё, Глеб насчитал их аж восемь штук. Многовато для одного дня. Хотя всё познаётся в сравнении.
Янин встал, расправил плечи и потянулся. Сверчок перестал стучать и, с удивительной ловкостью для своего грузного тела крутанулся в кресле.

- Работаешь? – спросил он.
Глеб даже и не думал отвечать.
- Ладно. А ты слыхал, что наша цель не вымышленная, а настоящая.

- Кто это тебе сказал?
- Неважно… Доподлинно известно из сверхсекретных источников, - и он небрежно махнул рукой через плечо в сторону своего монитора.
- Ну-ну, знаю я твои сверхсекретные источники.

Глеб пошел к двери. В спину ему донесся обиженный присвист:
- Как хочешь. Но так и знай – жахнем по ней так, что Солнцу станет жарко. Вот тогда вспомнишь…

В вестибюле, у кофейного автомата стояла Дина.
- Ну что взбодримся? - спросил Янин игриво.
- Не помешает, - согласилась она с какой-то виноватой улыбкой. - Зайдешь ко мне? Нужно поговорить.

  Кофейный автомат, фыркая и урча, выдал по очереди два дымящихся бумажных стаканчика. Глеб подхватил их и заторопился к двери в ее  кабинет. Дина придержала дверь, пропуская его вперед. Одним шагом он преодолел расстояние до стола и слишком поспешно освободил пальцы. Черная клякса расползлась по глянцевой поверхности столу. Дина приподняла  стаканчик и промокнула пятно бумажной салфеткой.

 - Ну и как тебе все это нравится? – спросила она, садясь и пододвигая к себе ополовиненный кофе.
 - Горячо, - он улыбнулся и демонстративно подул на пальцы.
 - Вообще-то я о планете, которую мы…

- Сверчок и тебе насвистел?
- Какой сверчок? Ты что, об этом уже все говорят…. А ты разве не знал?
- Как же – знал! Только не до конца был уверен.

  И почему я обо всем узнаю последним, - подумал Глеб, отпивая первый глоток черной обжигающей горечи.
  От пола и до потолка, из металлических шкафов, стоящих вдоль длинной стены, таинственно моргали огоньки серверов. От них по комнате распространялся  ровный гул и застревал ватой в ушах.

  Каждую секунду в такт огонькам кремниевые мозги складывают нули и единицы. Камню не свойственны сомнения, поэтому даже эти бессмысленные упражнения, в конце концов, превращаются в нечто. Мегабиты дискретных песчинок управляемым потоком собираются в огромную силу – бурю, способную поглотить чужой неведомый мир.

- Бодрит, - Глеб сделал ещё глоток. – Получается, мы здесь не в игрушки играем, а занимаемся серьёзным делом. От нас зависит спасение человечества!
- Насколько я поняла, наша работа не спасать, а уничтожить, - в её голосе неожиданно зазвучали металлические нотки: - Взорвать планету - целый мир! И это в тебе вызывает воодушевление.

  Глеб удивленно посмотрел на неё. Он так давно знал Дину, что толком не помнил, как она выглядит. Да и не было в её внешности ничего запоминающегося – короткая стрижка, сложенные на столе, как у школьницы, руки. Неброский в тонкую серую полоску брючный костюм, скрывает фигуру. Ищущие что-то в кофейной гуще глаза. Он даже не мог припомнить их цвет – наверное, тоже серые.
 
  Опустившись в соседнее кресло, он придвинулся к начальнице поближе и заговорил тихим доверительным тоном, каким должно быть уговаривают маленьких детей.
- Ты не о том говоришь. Планет во вселенной много, а таких как наша, может быть всего одна. Вся беда в том, что две планеты не могут находиться на одной орбите долгое время. Это равновесие временное. Рано или поздно одна из них должна сорваться. И если это будет Земля, то это значит только одно - конец человечества.

 - Значит им никогда не быть вместе? - она бросила на Глеба быстрый взгляд. - А как же обитатели планеты?
 - Какие обитатели? Одноклеточные?
 - Нет. Ты не думал, что там могут жить такие же, как мы. Или не совсем такие - другие. Может быть они даже лучше нас!

 - Так уж и лучше. Лучше нас - просто некуда! - он скривился в ухмылке.
 - Да они лучше нас! Хотя бы тем, что не пытаются нас убить.
 - Это ещё неизвестно. Может быть, они просто не могут…

- Но ведь нам ничем не угрожали. А если так с нами поступят? Ну, какая-нибудь более могущественная цивилизация.
- Это будет нехорошо! С нашей точки зрения.
- А я как подумаю, что они ни о чем не подозревают. И вдруг хлоп, и конец света. Они же не виноваты в том, что их планета угрожает нашему существованию.

- Не бери в голову. Это наша работа. И потом у нас нет выбора: или они или мы.
- Почему так всегда? - сказала она, наконец-то поймав его взгляд, - Как только происходит такое… чудо, сразу нужно делать выбор. А теперь ещё и такая веская причина - выживание человечества.
- Вечно у тебя какие-то фантазии. Не пойму, как тебя наш Перл терпит.

  Дина потянулась рукой к подлокотнику, по которому пальцы Янина отстукивали одному ему известный мотив. Так и не решившись прикоснуться, она обхватила себя за плечи.
  Некоторое время Глеб без всяких мыслей следил за незамысловатой игрой огоньков, потом одним глотком допил остаток уже охладевшей горечи и встал.

- Пойду, - сказал он, прямо взглянув ей в глаза, - нужно спасать мир.
  Машина продолжила удовлетворенно урчать. 

                ***

 В углу полутёмной комнаты одноногий столик из прозрачного пластика. На нём светится блекло голубым экран планшета. Стальная нить торшера выхватывает из темноты две спины, склонившиеся над столом. Справа доктор Блан. Его напряженно согнутая спина выдаёт нешуточную работу мысли. В полном молчании таймер отмеривает минуту за минутой.
 
  Наконец доктор откашлялся и, ткнув пальцем в расчерченную на квадраты поверхность планшета, передвинул фигурку коня.
 - Шах, - сказал он, и, откинувшись на спинку кресла, самодовольно хрустнул пальцами.
 - Я же вас просил, - профессор Свен бросил в сторону Блана укоризненный взгляд. – Знаете же, как отвлекает этот звук.

  Партия казалась ему безвозвратно проигранной.
 - Может по кофейку? - спросил Блан, безуспешно пытаясь спрятать улыбку.
 - Хорошо бы... чего-нибудь покрепче, - в задумчивости проговорил Свен и поморщился - при одной мысли о кофе в нем поднялась желчь.

  А доктор чувствовал себя прекрасно. Ему  не терпелось окончательно добить противника:
 - Что же, профессор, у нас не осталось ни одной хоть сколько-нибудь убедительной теории?
 - Отчего же, с теориями у нас как раз все в порядке. А вот что у вас с практикой?

  Блан вынул из нагрудного кармана телефон. Взглянул на экран, нажал кнопку-другую и снова убрал телефон.   
 - Знаете профессор, я до сих пор вспоминаю одну вашу фразу, - доктор сощурил свои и без того небольшие глазки. - «Решать проблему нужно как математическое уравнение. Не надо тайн и загадок, просто берем и решаем, полагаясь на всю мощь накопленных наукой знаний». Так вы, кажется, сказали?

 - Я так говорил?- Свен не отрывал глаз от доски. Он все еще надеялся на реванш.
 - Ну, признайтесь, у вас ещё остались козыри в рукаве?
 - У меня? Козыри? – плечи профессора затряслись в беззвучном смехе. – Какой вы у нас проницательный. Просто таки доктор Ватсон… Ну, есть у меня одна мысль. Пожалуй, она вполне могла бы всё объяснить.
 
- Секретная?
- Отчего же. Непроверенная, да. Сырая, пожалуй. Но вы же понимаете, когда речь идёт о выживании человечества, как вида, голос разума никто слушать не хочет. 
- Вы говорили с  Шварцхофом?
Профессор кивнул.

- И что он?
- Он?! Слушать ничего не хочет. Да вы же его знаете не хуже меня, - тут Свен попытался передразнить хрипловатый бас генерала: - Какие такие пересекающиеся пространства? Время разговоров прошло. Пора действовать!

 Получилось не очень похоже, но Блан поддержал его смешком.
- Это на него похоже. А со мной не поделитесь? Я же не Шварцхоф, я пойму.
- Да тут и понимать особенно нечего, - Свен задумался на минуту,  полируя мягкой ладонью макушку, и продолжил: - у нас есть некая планета – это факт. Если бы она прилетела в Солнечную Систему, то это бы не осталось незамеченным. Это тоже факт. Находится на орбите Земли ей не положено. Если она здесь и появилась, то совсем недавно.  Остается вопрос: откуда?

- И вы думаете, что она появилась из параллельного мира?
- Да, я понимаю, как это звучит. Но мы же с вами реалисты. И если факты толкают нас к единственно возможному научному объяснению, повторяю научному, то, что нам остаётся? Вы же не собираетесь удариться в мистику? Мол, боги наслали на нас эту планету.  Если так, то вам остаётся только молиться во искупление грехов.
- Не горячитесь профессор. Предположим, что это так. Но что это нам дает?

- Дает очень многое. Во-первых, мы можем понять причину явления. А во-вторых, предвидеть возможные последствия.
- И чем это нам с вами грозит?
- Тут, понимаете ли, тоже не всё так просто, - Свен вновь отполировал ладонью макушку. - Если параллельность пространств по какой-то непонятной пока для нас причине нарушилась, то в этом случае планета Икс скорее всего является зеркальным отражением Земли.  И нам ещё удивительно повезло, что она не оказалась в том же самом месте на орбите, что и мы.
- Пожалуй.
 
- А дальше мы можем рассматривать два варианта. Если наши пространства пересеклись точечно, то планета Икс находится здесь только частично. Она как бы балансирует на грани двух измерений и, скорее всего, исчезнет так же внезапно, как и появилась. А вот если этот процесс глобальный, то тогда Земля может поменяться с ней местами.
- Что вы имеете в виду?
- Если пространства пришли во взаимопроникновение, то наш мир должен  перейти  в тот мир, из которого появилась планета Икс.
- Это любопытно!

- Вы думаете? Не знаю, не знаю. Подумайте, что там нас ждёт? Ведь мы даже не можем представить себе элементарных вещей. Потому что наши законы физики там могут попросту не работать. А какие работают? Что там вообще происходит? Об этом можно только гадать.
- Да, но в этом случае все попытки генерала Шварцхофа столкнуть планету с орбиты - это просто стрельба по воробьям.
- Если бы генерал хоть немного прислушивался к советам умных людей, - Свен укоризненно покачал головой, - то мы не выглядели бы с вами так глупо. Рваться в бой, не разобравшись во всем, это ни куда не годится. А потом ведь все ошибки спишут на нас!
 
Блан снова вынул телефон, и, взглянув на экран, сообщил:
 - Новый томограф подключили.
 Свен вопросительно смотрел на него.
 - Мне кажется, что разгадка где-то рядом и ответ нам  может подсказать мой пациент.

 - Каким это образом? Вы же сами раззвенели повсюду, что его нельзя отнести к разумным существам.
 - Теперь я не очень в этом уверен. Интуиция мне подсказывает, что не всё здесь так просто.

Доктор некоторое время разглядывал маникюр на длинных холёных пальцах, и тихо сказал:
- Я последнее время смотрю на него и думаю. Думаю, что он только прикидывается ветошью. Знаете, мне иногда кажется, что он за мной следит. А этой ночью мне стало по-настоящему жутко. Какой-то голос. Пронзительный. Что-то бормочет непонятное. Я знаю, он пытается залезть мне в мозги.   
- Дорогой доктор, мы все страшно устали. Вот видите этот диван. Мне кажется по утрам, что он когда-нибудь сожрёт меня.

- Может быть, он даже пытался вступить в контакт.
- Кто диван?...  Шучу… Почему-то никто этого не заметил.
 -  Может и заметили. Те двое, что до сих пор лежат в изоляторе и не вышли из состояния абулии.

 Блан хрустнул костяшками, на этот раз беззвучно, и встал.
- Я иду в лабораторию. Не хотите со мной?
- Да, да, конечно.

 Свен поднялся следом и напоследок взглянул на планшет. Вместо шахматных фигур с экрана на него смотрело лицо генерала Шварцхофа.
- Задержитесь, профессор, - сухо сказал он.

 Доктор уже стоял в дверях.
 - Я вас догоню, - махнул ему Свен.
 Он устало опустился в кресло. Ему не хотелось, чтобы генерал заметил его смущение, и поэтому старался не отводить глаз  от требовательного взгляда Шварцхофа. Неплохо было бы ещё понять, какую часть разговора тот успел подслушать.

                ***

 Беседа с генералом не доставила Свену большого удовольствия. Если раньше профессора посещали только смутные сомнения, то теперь он был совершенно уверен в том, что все его разговоры прослушивают.
  Выстроить оборону не удалось. Вышел полный разгром. А тут ещё этот настырный капитан. Не успел Свен выйти из кабинета как столкнулся лицом к лицу с Германом Штоком.

- А, капитан. Рад. Очень рад. Что это вас занесло к нам ночью?
- Мне нужно с вами поговорить.
- Может в другой раз? Я тороплюсь.

  Шток зашагал по коридору размашисто, так что Свену ещё пришлось поспешить, чтобы поспеть за ним.
- Двое моих подчиненных в коме, - строгий профиль капитана не выдавал волнения. - Мой лучший друг стал овощем, а этот...
 
- Вы опять за своё. Вам же объясняли, что это не кома. Никаких вирусов опять же не обнаружили. Возможно, это всего лишь переутомление. Потерпите недельку, там видно будет.
- Ждать? Я командир корабля. Ребята мне доверяли, а я их подвел, притащил на корабль неизвестно что, - он остановился напротив лифта и нажал кнопку вызова. - Про вирусы я всё понял. Не в них дело. Это существо делает это как-то по-другому. Я не знаю как, но уверен, что это оно виновно…

  Двери разъехались.
- Обсудим это потом, - сказал профессор, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более дружелюбно. - Меня ждёт доктор Блан.
- Я с вами, - капитан решительно шагнул в кабину следом за ним.

  Лифт опускался томительно долго. Когда двери разъехались и профессор шагнул из кабины, рослый охранник чуть не сбил его с ног. Свен посторонился и увидел еще двух, бегущих по тёмному коридору навстречу.

  Пока он соображал, что такое могло произойти на сверхсекретном подземном уровне, круглосуточно охраняемом отборным спецназом, раздался вой сирены.  Капитан уже бежал далеко впереди, когда Свен наконец вышел из столбняка и заторопился за ним.

  Под потолком лаборатории тускло мерцала аварийная лампа. Операционный стол был пуст, захваты, сиротливо раскрыв свои пасти, поблескивали сталью. На полу, прислонившись спиной к ножке стола, сидел Блан. Он не шевелился.

  Человек в халате подбежал к нему и проверил пульс, приложив палец к сонной артерии.
- Доктор жив, – прошептал он и, разогнувшись, крикнул кому-то: - Носилки. Скорее.

  Вокруг Свена бегали люди, но звук их шагов, их крики доносились до его слуха как будто бы издалека. Он вглядывался в широко раскрытые глаза Блана, и сквозившая из них пустота  затягивала его сознание ужасом. Полчаса назад он спорил, шутил, а теперь он, нет, не мертв, но при одном взгляде понимаешь, что это хуже смерти.

- Как же так? - растерянно шептал Свен и не слышал собственного голоса.
Он не чувствовал как его за плечо трясёт капитан Шток, поминутно повторяя:
- А я вас предупреждал. Предупреждал…

                ***

 Город стоял.  Авто всех размеров и окрасок накрывали собой всю ширину асфальта, безуспешно  пытаясь сдвинуться с места. По разделительной полосе протискивались визгливые лимузины. Не причастные к власти водители малолитражек завистливо глядели им вслед и слали их, кто мысленно, а кто и во всё горло, к ихней матери. Со всем содержимым.

  Глеб Янин шагал вдоль витрин, нагло радуясь солнечному дню. Ему было легко и весело. Легкость была, как и всегда, беспричинной, а веселило то, что он так до сих пор и не успел обзавестись собственным авто.

  Он никуда не спешил. Вчера наконец-то подчистили недоделки, и Дина отпустила всех по домам. С утра она, наверное, уже побежала с отчетом к шефу. Пока закончится вся эта кутерьма, пройдет не один час. Да, скорее всего, до самого вечера будет нечего делать. Так какой же смысл тратить время в пыльном офисе, когда можно наслаждаться жизнью?

  Янин толкнул стеклянную дверь под вывеской «Starbucks». После улицы внутри было совсем тихо и почти безлюдно. Похоже, никого сегодня не заманил запах кофе. Глеб выбрал место у окна, сделал заказ и уставился в телевизор.
  Самонадеянное название, - размышлял он. – Надо же, они, похоже, решили, что их чашечки эспрессо будут главной валютой, когда человечество шагнет к звёздам. А почему бы и нет?

  Подошла   официантка.
- Что за безумный день, - пожаловалась она, снимая с подноса ароматную чашку. – С утра вы только третий зашли. Даже и не припомню такого.

  Глеб смотрел на улыбчивую мордашку и до него постепенно доходил смысл её слов. Что-то случилось! И что-то нешуточное, если люди отказались от разменной бодрящей монеты будущего.
- Вы не сделаете погромче, - попросил он.

- Не о чем беспокоится, - заверяла говорящая голова из ящика, - приняты все необходимые меры. Подняты по тревоге спецподразделения и скоро, очень скоро, беглец будет схвачен.

  На экране появилась другая голова и ещё более уверенным тоном продолжила:
- Напоминаю, что сегодня ночью доставленное на Землю крейсером «Пинта» инопланетное существо бежало с охраняемого объекта МКА.  При побеге от его рук погибли два охранника и сотрудник лаборатории. Пока неизвестно, каким образом ему удалось беспрепятственно покинуть территорию хорошо охраняемого секретного объекта. Не исключено, что ему помогли бежать. По этому поводу мы ждем комментариев от руководства Космического агентства.  Тем не менее, теперь это чрезвычайно опасное инопланетное существо разгуливает по городу. Ситуация осложняется ещё тем, что его внешне трудно отличить от человека.
 
  Глеб закашлялся, сделав чересчур большой глоток.
Разгуливает по городу, - мысленно повторил он слова диктора, вглядываясь в движение за окном. - Может быть,  где-то на заброшенном пустыре в эту минуту оно кого-то душит… или что оно там делает со своими жертвами. Вот отчего всполошился весь этот улей. Думают сбежать подальше из города, идиоты. Да оно может быть где угодно. Может за тем углом или в том подъезде. Притаилось и только выжидает момента, чтобы напасть. Если уж вооруженные до зубов вояки не справились, то какие шансы у обычного человека?

  От этих мыслей стало не по себе. Не оборачиваясь, Глеб взглянул через плечо. Во всём зале был занят только один столик. За ним сидел, опустив голову, человек в старомодном сером плаще. Поля шляпы закрывали лицо.
  В такую погоду сидит в плаще, да еще и шляпу не снял.
- Вчера вечером по континенту прокатилась новая волна толчков, - бубнил диктор невыносимо нудным голосом. – Это уже третья серия за прошедший месяц.

  Глеб замер с чашкой в руках. Шляпа начала медленное движение вверх. Показался подбородок, потом тонкая полоска губ, и наконец, глаза. Это изъеденное морщинами лицо отчего-то показалось знакомым.

- А, и вы здесь, - сказал старик и его скрипучий голос заставил Глебы потереть затылок – шишка всё еще болела. -  Как нас тогда с вами потрясло?
Старик взял прислоненную к краю стола трость и постучал ею об пол.
- Вот – теперь вынужден ходить на трех костылях.

  Глебу захотелось уйти, не допив кофе и даже не расплатившись, но он дружески улыбнулся.
- Слышали, что они там несут? - старик сделал ударение на «они», - Землетрясение! Ха. Так бывает? Чтобы всю Землю трясло  из конца в конец? Они нас с вами за дураков держат.
 Янин кивнул невпопад.
 - И знаете, что я вам скажу, молодой человек - не верьте ни единому слову. Знаете, что это было на самом деле? - старик сделал многозначительную паузу. - Земля остановилась! На долю секунды, но остановила свое поступательное движение. И знаете, молодой человек, - это был звоночек. Предупреждение! Да! Ведь заведенный испокон веков порядок  вещей может измениться. Земле может надоесть лететь неизвестно куда и неизвестно зачем и она возьмет однажды и остановится. Вот тогда начнется кутерьма. А?
 
  В кармане спасительно завибрировало. Глеб чересчур суетливо достал телефон и приложил к уху.
 - Да, -  сказал он, пожал плечами, как бы извиняясь за прерванный разговор.
Для пущей убедительности он указательным пальцем свободной рукой выстрелил в телефон и отвернулся к окну.

 - Глеб. Ты один? - это был голос Карины.
 - Ничего себе вопросик.
 - Дина не с тобой? - не унималась она.
 
 - Нет. А с чего ты взяла, что она со мной.
 - Сверчок сказал, что вы вместе уходили вчера с работы, а сегодня ее нет. И тебя.
 - Ох уж этот Сверчок. А ей ты не догадалась позвонить?

 - Да я уже ей сто раз звонила. Я не знаю что делать. Её нет. Кабинет закрыт. Приходили заказчики. Шеф хочет кого-нибудь порвать в клочья и…
- И ты хочешь, что бы это был я? Ладно, не паникуй…

  Глеб услышал какую-то возню в трубке, и потом взбешенный голос Мартина Перла:
 - Мне плевать, кто это сделает, но ключи доступа должны быть у меня.  Если до шести ты или она не принесете их мне, считай, что ты уволен. Так ей и передай!

  Трубка еще долго надрывалась криками, запугивала, умоляла и снова угрожала.
 - И не надо на меня кричать, -  с достоинством ответил Глеб, когда трубка, наконец, выдохлась монотонными гудками. - Не буду я ни за кем бегать.  Что я вам мальчик что ли?

                ***

Звонок не работал. Янин понял это, когда в очередной раз со всей злобы вжал палец в кнопку звонка и приложил ухо к двери. Оставалось только стучать. На нетерпеливый удар сложенных в кулак костяшек пластик отозвался неожиданно громко. Глеб отступил на пару шагов.
 
- Ты один? - в проём просунулась голова Дины и, только убедившись в том, что на площадке никого больше нет, сказала: - Проходи. Только тихо.
  После затхлого тамбура лёгкие наполнились свежим воздухом. Из распахнутого настежь окна било солнце. И какой-то запах? – нежный, еле уловимый и как будто знакомый, но никак не вспомнить откуда. 

- Я ждала тебя, - призналась Дина, захлопнув дверь.
- Не удивительно, - саркастически отозвался Глеб.

  Недовольно поведя плечами, она отвернулась и пошла в комнату. Голые пятки засверкали по полу. Длинный грубой вязки лиловый свитер, свободный в плечах, плотно облегал её бёдра.
  Надо же, у нас есть фигура.

  Опустившись на диван, Дина подобрала под себя ноги. Натянула на острые колени свитер и уставилась в чёрный экран телевизора.
  Взглянув мельком на свои ботинки, Янин, не разуваясь, шагнул в комнату. Встал, скрестив на груди руки. Она продолжала молчать.

- И долго ты собираешься так сидеть? - попытался привлечь ее внимание. Без толку. - Я тут бегаю, высунув язык. Думал, ты заболела.
- Правда? - прошептала одними губами.

  Неужели весь этот сыр-бор из-за меня, - подумал Глеб. Только теперь он заметил, как девушка  изменилась. Похорошела. Глаза что ли стали ярче и даже как будто больше.
 - Да. Все волнуются. А ты тут сидишь. На больную совсем не похожа.
 - Я была больна, - проговорила Дина, в задумчивости опуская голову на плечо.
 - Ну, хватит. Вставай. Нас ждут. Перл слюной брызжет.

- Пускай. Я никуда не пойду, - сказала она неожиданно твёрдо. - Не хочу в этом участвовать.
- Что за блажь?
- Нет – это не блажь. Почему ты считаешь, что только ты делаешь всё правильно? А ты не думал, что на самом деле никто нам не угрожает? Может угроза в нас самих?
- Давай обсудим это потом.

- Мы почему-то решили, что весь мир нам враждебен. Может потому что нам так проще? Инстинкт самосохранения – неужели это всё что у нас осталось? Неужели мы не остановимся ни перед чем, чтобы сохранить свои бесценные жизни?
- Но если мы все погибнем, тогда зачем всё это? – Глеб обвёл глазами комнату. – Зачем история, прогресс, эволюция?

- А зачем это всё, если нет любви? Вот ты считаешь, что мир это только то, что ты видишь? И все вы так считаете! А он глубже, намного глубже. И его нельзя измерить линейкой – его нужно ещё чувствовать! А  желанием только потреблять и властвовать над ним мы исчерпали его терпение. Как все вы не можете понять, что ваш правильный мир со всеми умными законами и стремлением к прогрессу обречен. Мы все уже давно мертвецы… и это последнее предупреждение. Может быть наш последний шанс …

- Шанс! Что за бред? Вот если ты так и будешь болтать, то это верный шанс вылететь с работы.
- Постой…
- Нет, это ты постой. Инопланетянин уже убил несколько человек, а ты всё мечтаешь о добрых пришельцах и прочей дребедени.

- Это враньё! Он не может убить.
- Откуда тебе это знать? Ты что была там?
– Я знаю! Он не способен на это. Ему просто нужна наша помощь. Без неё он погибнет.

  За стеной послышался какой-то шорох, и Дина заторопилась, точно боясь не успеть сказать что-то важное:
- Глеб, ты любишь во всём разобраться, понять. Не нужно,  логика здесь не поможет. Не пытайся понять – просто поверь. Просто будь человеком, понимаешь – че-ло-ве-ком. Иначе произойдёт что-то непоправимое. Земля связана с этой планетой. Она не просто так появилась, а мы хотим просто отмахнуться от неё. Мы отмахнемся не от нее, а от самих себя.  Уничтожив планету, мы уничтожим и себя, нет - мы убьем что-то в себе.

  Пока Дина говорила, Янину стало казаться, что глаза её уже не смотрят на него, а как будто насквозь. Какое-то третье чувство подсказывало за спиной чьё-то присутствие. И когда тот самый запах что с порога так будоражил память, стал вдруг ярче, наполнив ноздри,  Глеб не выдержал и оглянулся. Икнул от неожиданности, но не сдвинулся с места.
Сзади стоял незнакомец. Совершенно голый.

  Женщины, - на Глеба накатила усталость. – Много красивых слов, а причиной всему гормоны.
- Ладно, я пойду, - пробормотал он,  с удивлением ощутив в себе легкий укол - боль утраты того, чего и не было вовсе, но, чем чёрт не шутит, могло бы и случиться.

  Янин шагнул к выходу, но, вспомнив бешеный визг Мартина Перла, остановился. Решительно обернувшись, он уже почти открыл рот, как тут же попятился, теперь уже не в силах отвести взгляда от незнакомца.
  Выскочив за дверь, Глеб перевёл дух. Потом выхватил телефон и рванул к лестнице. Этажом ниже остановился - на ходу пальцы никак не могли попасть в кнопки.
- Ало, девушка, да, да, да послушайте меня. Он здесь, - прикрывая рукой трубку,  Янин старался не перейти на крик, - Кто-кто. Пришелец!

                ***

  Перед подъездом высотки с визгом затормозил бронетранспортер. За ним подскочил черный джип с тонированными стеклами.

- Приехали, - сказал мужчина в тёмных очках, качнувшись на переднем сидении.
  Откинув борт пиджака, он быстрым отточенным движением расстегнул  кобуру. Коснулся короткими толстыми пальцами массивной рукояти, но вынимать не стал. Он скользнул взглядом через боковое стекло снизу вверх по окнам многоэтажки, и скомандовал в торчащий из-за уха  еле заметный язычок микрофона:

- Всем рассредоточится!
  Из распахнувшейся дверцы бронетранспортера посыпались военные, все в чёрном от длинных шнурованных ботинок до кевларовых шлемов, с автоматами на изготовке.

- Можно мне с вами, господин майор? - попросился водитель, паренек лет двадцати, нетерпеливо заерзавший на сидении.
- Нет. Это не учение, - отрезал майор и, отвернув голову, прикрыл рукой микрофон. - Да слушаю. Вы проследили звонок? В этом здании. Соединяйте! -  голос стал заметно суше. -  Подойдите к окну. Что вы видите?
 
Пальцы нетерпеливо забарабанили по приборной панели.
- Да. Молчите и слушайте. Не предпринимайте никаких действий. Сколько у него заложников? Да, заложников! Всё, оставайтесь на месте. Мы скоро будем.
В его голосе чувствовался легкий китайский акцент. И когда он повернулся, взглянув сквозь темные очки на Свена и Германа Штока, то профессор невольно подумал: «Вылитый Чингисхан»

- Гражданские остаются на месте, -  твёрдо сказал мнимый правитель мира. – И без шуток. Это боевая операция, - и уже открывая дверцу, крикнул вжавшимся в стену бойцам: - Марш! Марш! Марш!
Герман Шток проследил в окно за исчезающими в подъезде черными фигурами.
- Не знаю как вы профессор, но я не собираюсь здесь сидеть
- Ей, вы куда? - попытался остановить водитель.

- Подождите, я с вами! - крикнул профессор Свен вдогонку, спрыгивая с подножки.
Капитан Шток придержал дверь и когда тот приблизился, сказал:
- Не смотрите ему в глаза!
- Почему?
- Я думаю, так он проникает в сознание. Лучше вообще держите закрытыми.


                ***

В трубке что-то щелкнуло и стало тихо.
  Янин убрал телефон. Прижавшись лицом к стеклу, он продолжал наблюдать за мечущимися далеко внизу чёрными муравьями. Рядом с ними бегали длинные тени. А когда муравьи исчезли и забрали свои тени с собой, до Глеба, наконец, дошёл смысл услышанных в трубке слов.

- Заложница, - повторил он.
  Глеб вспомнил её лицо, тихий, зачарованный, как будто под гипнозом, голос и,  рванул вверх по лестнице.

Перед входной дверью остановился.
Вот и мой звездный час, - подумал он и решительно толкнул дверь.

В комнате Дина была одна. Она улыбнулась ему краешками губ и сказала:
- Я знала, что ты вернешься.
Он нервно мотнул головой.
- Значит ты готов?
- Да, да, - озираясь по сторонам, прошептал Глеб. – Нужно спешить.

Он боялся, что придется долго уговаривать, теряя драгоценные минуты, но Дина согласилась удивительно легко.
- Так вперёд, - сказала она, и первая выбежала из комнаты.
На площадке Янин первым делом бросился к лифту. Он давил и давил на все кнопки, но всё без толку.

 - На лестницу, - поманила Дина и скрылась за дверью.
Глеб выскочил на площадку и увидел только ноги, уносящиеся вверх по ступенькам. Далеко внизу был слышен топот подкованных бот.
 
Куда? Внизу спасение, – хотел крикнуть Глеб, но не смог.
  Ноздрей коснулся знакомый запах. Нужно было срочно решаться – куда? вниз или вверх?
  Прыгая через две ступеньки, Янин не мог никак оторваться. Он не слышал  шагов за спиной, не слышал и своих шагов. Все звуки перекрывала кровь,  барабанными ударами рвущая ушные перепонки. В спину дышал страх. Так громко, что не было сил обернуться и посмотреть ему в глаза.

  А если сейчас развернутся и прыгнуть? Сверху – это шанс. Может, подоспеет вовремя подмога, и я останусь жив. Нет, не сейчас. Нужно выбрать подходящий момент. Вот за тем лестничным пролётом - тогда он, наверно, не будет ожидать. Или столкнуть его вниз и вместе с ним улететь в вечность.
  Лязгнула железная дверь, и свет на мгновение ослепил глаза. Глеб выскочил на раскаленную усталым солнцем крышу. Он задыхался от тяжелого бега, но ещё более от досады на самого себя.

  В лицо хлестко ударил ветер и только теперь беглец понял, что попал в западню. Дальше бежать некуда!
Сигануть вниз? Разбиться вдребезги? – одному, бесцельно сгинуть исковерканной грудой. На радость зевакам, которые будут с любопытством и отвращением разглядывать то, что минуту назад было им, поднимать голову вверх, прослеживая траекторию полета и крутить пальцами у виска.

  Подошла Дина. Встала так близко, что он услышал миндальный запах её волос, всклокоченных ветром.
 - Ты только ничего не бойся, - сказала она. - Я знаю какой ты. Может быть, даже лучше тебя самого знаю. Ты стараешься скрыть это, а на самом деле ты добрый. Ты способен пожертвовать собой ради другого, - её рука пробежала по волосам. - Ты же хотел раньше заглянуть в себя? Так глубоко, чтобы понять о себе всё. Понять кто ты на самом деле.  Я знаю как это трудно.  Кого-то  это может убить, но только не тебя. Поверь мне оно того стоит.

  Глеб всматривался в  её лицо, пытаясь уловить смысл скачущих мимо сознания слов.
Дина шагнула назад, уступая место огромному диску заходящего солнца. В его ореоле появился знакомый силуэт. Он надвигался так медленно и так неумолимо, что Глеб начал понимать, что сейчас может произойти нечто  непоправимое. За какое-то мгновение до того, как их взгляды встретятся, он успел закрыть глаза.

                ***

  Железная дверь захлопнулась за спиной, отрезав путь ветру. Тишина и полумрак навалились так, как будто сверху накрыли стеклянным колпаком.

  Глеб стоял на лестничной клетке один. Один! - многоголосым эхом гудело в ушах. Ступени уносились вниз, заплетаясь зигзагами переходов. Внизу беззвучно мелькали черные каски.
  Бежать! Позвать их пока не стало слишком поздно.

  Ступени понеслись навстречу. Скользя рукой по перилам, он пропускал мимо идиотские граффити, грязные линии стен. Мельтешение собственных ног.
  Каски приближались. Мелькали всё ближе и ближе. Пока не стал вдруг отчётливо виден напряженный палец на спусковом крючке.

 А если меня примут за него? – Глеб шарахнулся от перил.
 По правое плечо, всего в двух шагах, спасительная щель дверного проёма. Скользнул в неё и затаился, вжавшись в стену. Ждал и слушал тишину. Без всякой надежды, скорее от отчаяния нашарил кнопку лифта. Двери бесшумно расползлись.

 Как долго и какими путями добирался домой, Глеб не помнил. Он помнил только холод. Промокшая от дождя одежда прилипала к телу, отбирала остатки тепла. Холодными струями поднимался от ступней озноб. От него не было спасенья.

  Беглецу стало немного теплее, только когда он захлопнул за собой дверь. Ладони касались шершавой дерматиновой поверхности, даря ускользающее ощущение покоя.
  Оторвавшись от двери, он, покачиваясь, прошел в комнату. Упал на диван. Под подушкой рука нащупала тёплую жесть.  Крышка поддалась не сразу. Он сорвал её  и, борясь с непослушными пальцами, стал  набивать папиросную бумагу.

  Щелчок «Зиппы». Раз, другой, и когда пламя затеплилось в руке, мысли вернулись. Все сразу! Ринулись со всех сторон, толкаясь, путаясь и мешая друг другу.
  Они должно быть уже мертвы… А я?... Нет, мне нужно немного время. Побыть наедине. Во всем разобраться. Что я мог узнать о себе? Кто я мне  итак известно. Кому верить? Дина верит в него… и в меня. А в кого верю я?... Неужели всё поздно?

  Глеб прикрыл глаза, надеясь унять дрожь. Поднес зажигалку к лицу. Сквозь веки пятно света становилось всё больше, наливалось красным. Оно вдруг стало таким ярким, точно всю комнату охватил пожар.
  Глубокий вдох.  Всё можно исправить. Боль в груди.  Ещё не поздно.

                ***

Первое, что увидел Глеб, было её лицо. Дина, отчаянно размахивая руками, колотила в его ватную грудь. Она открывала рот, но слов не было слышно. Волосы полоскались, то пряча, то открывая напряженную морщинку на лбу. Наконец с ветром, сначала тихо, как будто издалека, потом громче донесся крик:

 - Нет. Это неправильно. Так недолжно быть! Я знаю, ты не такой!
 - Тише ты. Хватит, – сказал он тихо.

  Сознание его стало вдруг таким ясным, как будто все сомнения сдул ветер. Ноздри наполнил знакомый запах, тот самый, что вначале только коснулся намеком, а потом так долго пугал.

  Как можно было его забыть? Ведь этот аромат был тёплым напоминанием лучших дней юности. Тогда - в те редкие моменты, когда приходило ощущение полноты жизни, когда  чувствовал, что способен на многое, всегда присутствовало еле уловимое его дуновение.
  А теперь Глеб вдыхал полной грудью это ощущение искристого счастья вперемешку со сладковатой свежестью арбузной мякоти. Теперь он знал, кто приносит его с собой.

  На краю залитой солнечным светом крыши стоял, виновато опустив голову, ангел. В том, что он ангел не могло быть сомнений - из-за его спины поднимались крылья. Ангел расправлял крылья так бережно, словно не был до конца уверен в их прочности.
  Дина взвизгнула от восторга. Не в силах оторваться от этого зрелища, она смотрела, как сначала одно крыло медленно поднимается над плечом ангела.

  Крыло было совсем не похоже на те, что обычно рисуют на святочных картинках. Тонкое, почти прозрачное на свету, пронизанное густой паутиной искристых жилок,  оно чем-то напоминало крыло стрекозы. 
  Глеба это позабавило. Но когда показалось второе крыло, улыбка медленно сползла с губ.  Он бросил в сторону Дины разочарованный, полный укоризны, взгляд. Запустив руки в волосы, она до боли сжимала виски.  Еще не веря себе, она переводила растерянные, сверкнувшие слезой, глаза то на Глеба, то на второе крыло бессильной грязной тряпкой болтающееся на ветру.
  С одним крылом далеко не улетишь, - грустно констатировал Янин.

  В этот момент из темрноты дверного проёма на крышу стали выскакивать люди в черном. Рассыпаться боевым строем. Шлемы прижаты к прикладам. Щурятся сквозь прицелы.
  Их движения, сначала стремительные, замедлялись. Становились всё плавнее и плавнее, словно вязли в мягком пухе солнечного света. А мысли в голове Глеба, напротив, разгонялись до скорости света.
 
  Они не будут вести переговоры – им это не нужно. Им нужен поверженный монстр и жертвы – чем больше, тем лучше. Они покажут трупы по всем каналам, и тогда никто не усомнится в том, что уничтожая планету, они сделают доброе дело. А роль жертвы уготована мне… и Дине.
  Страха не было - Глеб рванул с места и в прыжке сбил девушку с ног, прикрыв ее своим телом. Это произошло так стремительно, что она даже не успела вскрикнуть, а он уже перекатился по крыше и, судорожно соображая, что делать дальше, поднял голову.

  Ангел стоял, беззащитно расставив руки, и смотрел туда, где выстроились люди в чёрном.  Он разглядывал их долго и с любопытством. Потом качнулся, теряя равновесие. И исчез за краем.
  Забыв об опасности, Глеб поднялся во весь рост, шагнул вперёд и заглянул в пропасть. Далеко внизу распростертое тело неслось навстречу с землёй. Одно крыло сдерживало падение, второе бессильно поласкалось на ветру.

  У Янина закружилась голова. Ему показалось, что это он сам падает, из последних сил пытаясь ухватиться за воздух. Ком застрял в горле, не давая прорваться крику.
Неожиданно в ладонь скользнула её рука. Первое прикосновение - жар электрическим током прокатился по всему его телу.
- Лети же, Лети! – прорвался крик.

  Почти у самой земли ангел  расправил второе крыло.  Остановив падение, он сначала неуверенно, но с каждым взмахом всё мощней отталкивался от воздуха, поднимаясь всё выше и выше.
  Ты видишь, видишь, - услышал Глеб восторженный голос, уже через секунду прибавивший с оттенком меланхолии:  - Для полета нужно два крыла, так же как для любви два сердца.

  Он поднял голову к безоблачному небу, чувствуя, как мокрая ткань, набухая, прилипает к спине и груди. И только когда по лицу потекли дождевые струи, сообразил, что этот голос прозвучал в голове.
 
  Я могу слышать твои мысли? – растерянно заглянул он Дине под влажные ресницы.

  Можешь, - разрешила она, улыбаясь одними глазами. В них отражалось небо и таяло веселыми искрами где-то глубоко на дне. – Ты теперь много чего можешь.
  Он не удивился. Напротив, теперь ему казалось странным то, что раньше для общения было обязательно открывать рот. Тело наполнялось удивительной лёгкостью, пока он следил за мягким движением крыльев, предназначенных скорее для красоты, чем для полета.
  Расставив широко руки и запрокинув голову, он почувствовал, как ступни отрываются от поверхности крыши.

                ***

Капитан Шток успел вовремя. Если бы военные не прочёсывали каждый этаж, то они с профессором Свеном, который с каждым лестничным маршем шел всё тяжелее и в конце еле волочил ноги, так и не увидели главного.

Герман, придерживая задыхающегося профессора, шагнул вперед. Снял зажатую в свободной руке Беретту с предохранителя и прищурился, стараясь получше разглядеть три фигуры у края крыши.

Он и не собирался следовать совету, данному Свену. Во-первых, не смотреть в глаза опасности - это не по-мужски. Во-вторых, он был уверен в себе. Психологические тесты, каких пришлось пройти немало на предполетной подготовке, результатами поразили даже доктора Блана. Он так и написал в заключении: Стопроцентная устойчивость к гипнозу и любым иным внешним психологическая воздействиям. Ну и к тому же, у него были личные счёты к этой инопланетной мрази.

Из-за спин вояк было отлично видно, как  двое, юноша с девушкой, загораживают третьего. Шток узнал это вытянутое лопоухое лицо сразу. Видеть приходилось не раз, но встретиться взглядом удалось впервые. Взгляд как взгляд, ничего демонического. Неужели ошибся? Врешь, не мог ошибиться - у вояк обмякли плечи, из рук посыпались с грохотом автоматы.
Один китаец-майор держался молодцом. Как на стрельбище, выставив на вытянутых руках пистолет, он всаживал пулю за пулей.

Первые двое упали, но третий продолжал стоять и гипнотизировать стрелявшего.
Пули в обойме закончились. Майор занервничал, неуверенно потянулся к поясу за второй.
Пора. Шток оперся на чье-то плечо, прицелился и выпустил три пули подряд. Как в тире – по одной в каждый глаз, а третья легла точно посреди лба - за Макса, за Юру и за меня.
Майор, опасливо приседая, приблизился к трупу. Пистолет держал наготове.

- Молодец, капитан, - похвалил он. – Ещё бы немного и нам всем кранты, - и пощипав свою редкую бородёнку, добавил: - Он твой.
Герман пнул носком ботинка мягкое тело и убрал пистолет. Дежавю, черт бы его побрал, подкрадывается всегда неожиданно.

Солдаты начали понемногу приходить в себя. Крутили головами по сторонам, подбирая оброненные автоматы. Майор вызвал по рации команду зачистки и, уже по-дружески хлопнув Германа по плечу, предложил обмыть это дело:
- Я знаю тут по близости отличный подвальчик.

Подвальчик и в самом деле был не плох. Подсвеченная изнутри неоном барная стойка, в виде аквариума с голубой водой и стаей пучеглазых рыб. Рядом на небольшом возвышении пианино и вращающийся стул для тапёра. По стенам расставлены столики, фальшивые окна с чёрно-белыми фотографиями видов на город за стеклом. Но главное,  здесь разрешалось курить, и подавали шикарные гаванские сигары. Так что в клубах дыма не видно было потолка.

А майор оказался славным парнем. Держал себя просто - угощал выпивкой, рассказал пару глупых анекдотов про китайцев и даже проиграл всухую партию в пул.
Герман с наслаждением попыхивал сигарой. Всё больше хмелея, он вполуха слушал незамысловатые шутки, сопровождаемые икающим смехом рассказчика, и никак не мог вспомнить, чем тот так  раздражал вначале. И ещё что-то не давало покоя. Но когда позвонил Юрий и, уточнив где они, через минуту вместе с Максом присоединился к дружной компании, веселье разгорелось с новой силой.

Теперь уже балагурил второй пилот. Беспрестанно поддевал своего командира. Герман не обижался, он давно привык к незлобным шуткам друга.
- Ну что, за причитающийся нашему герою орден! – Юрий поднял стопку. – И за славного укротителя пришельцем!
Все выпили.

В этот момент по залу пронеслось восторженное: Уэйтс! Сам Том Уэйтс.
На возвышение вышел мужчина в чёрной фетровой шляпе, заломленной набекрень и в  непрозрачных Рей Бенах на высушенном лице. Раздавил сигарету и захрипел прокуренным голосом: "Earth Died Screaming"

Притушили свет. Герман шевелил губами в такт знакомым словам. Остановив глаза на китайском майоре, он вдруг сообразил, что не давало покоя весь вечер:
Здесь же темно. Почему же эта желторожая макака не снимает очки?

 Он обвёл мутным взглядом зал и только теперь заметил, что вместо глаз  из всех углов поблёскивают тёмные стекла.
А хриплый голос со сцены завёл: «Innocent when you dream»
И пьяные голоса подхватили: «when you dream»

***

Началось, - констатировал Свен, чувствуя поднимающиеся от ног вибрации.
Он все еще стоял с закрытыми глазами. Рука повисла в воздухе, потеряв опору - плечо поводыря исчезло.
 
Профессор не очень-то поверил тому, что кто-то там хочет залезть в его мозги, но будучи человеком осторожным, все же последовал совету.

Бесконечную дорогу по лестнице он всё пытался представить, что может произойти, если он прав и Землю ждёт межпространственное перемещение. Эта мысль тревожила его все последние дни. Он боялся и одновременно желал увидеть всё собственными глазами, но никак не ожидал, что это произойдет так скоро.

Крыша под ногами неожиданно накренилась.
 Неужели я так ничего не увижу, - с горечью подумал Свен.
 И открыл глаза.

_________________