Прощай, абориген. Глава 4

Начало:
http://proza.ru/2012/03/03/1982



Рано утром были поданы автобусы. Люди, спустившись в ресторан, позавтракали, потом поднялись в свои номера за вещами и стали собираться стайками на улице возле автобусов, на лобовых стеклах которых имелись таблички с направлением маршрутов.

Спустившись вниз, Люба задержалась в вестибюле гостиницы. Было тихо и пусто. Молодые люди, ее вчерашние собеседники, сменились с дежурства и разошлись по домам. Она посмотрела на пустые кресла, почему-то улыбнулась и вышла на улицу.
За ночь выросли огромные сугробы снега, сверкающего альпийской белизной. «Вот что значит далеко от города. Никакой тебе сажи, никакой копоти на снегу», — подумала Люба.

Глядя на эту красоту, взрослым людям вдруг захотелось почувствовать себя детьми, и они стали толкать друг друга в эти ослепительно белые сугробы. Всюду слышался визг, веселые шутки. Настроение у всех было таким же великолепным, как этот снег. Эти три проведенные в санатории дня, несмотря на напряженность занятий, добавили людям огромный запас энергии, которую они сейчас с огромным удовольствием тратили. Анатолий Иванович, коллега Любы и всеобщий любимец, подкрался к ней и под общий хохот толкнул ее в сугроб. Потом он толкнул туда же Надежду, потом других женщин, и образовалась куча-мала. Все визжали, а он их по очереди выдергивал из этой кучи и стряхивал с них снег.

В автобус садились с песнями. Люба смотрела из окна автобуса на санаторий, с теплотой вспоминала местного аборигена по имени Сергей и мысленно желала ему удачи на жизненном пути. «Пусть все в твоей жизни сложится хорошо, Сергей. Вырасти своих сыновей настоящими людьми и пусть над твоим домом всегда горит счастливая звезда, — думала она. — И пусть никогда не покинет тебя твоя мудрость».

А завтра снова была работа, которая закружила Любу в водовороте дел, и она постепенно забыла и о санатории, и о Сергее. Жизнь пошла привычным руслом.

А Сергей, вернувшись в то утро с дежурства, почувствовал, что дома оставаться не может. Жена, Галина, женщина спокойная и молчаливая, на кухне готовила детям завтрак. Бесцельно побродив по дому, Сергей почувствовал, что с ним действительно что-то происходит, и решил в этом разобраться. Он взял ружье, лыжи и, буркнув жене:«Я на охоту», ушел из дома. Галина не удивилась, так как он очень часто после дежурства уходил в лес. Сергей был заядлым и удачливым охотником, и если другие охотники частенько возвращались домой без добычи, то с ним такого никогда не случалось. Он всегда приносил трофеи — уток, зайцев, лисиц. Объяснял он свою удачливость тем, что ему помогает богиня охоты Диана,
к которой он всегда обращается перед тем, как войти в лес. «А разве можно войти в дом без разрешения хозяина, — всегда говорил он, — вот она мне и помогает вернуться с добычей».

В этот раз Сергей вернулся с охоты без трофеев. На немой вопрос жены он ничего не ответил. Поставил лыжи, от еды отказался. «Уж не заболел ли?», — подумала жена, но ничего не спросила. Знала: посчитает нужным сказать, сам скажет. В их семье с самого начала был установлен негласный закон: никогда не лезть в душу с расспросами.Убрав ружье, Сергей сказал:

— Я схожу к матери, — и вышел из дома.

Жена с тревогой посмотрела ему вслед. «Что с ним?», —подумала она, но ответа не нашла.

Мать Сергея жила на другом конце деревни. Когда он вошел в дом, мать сразу поняла: с сыном что-то произошло. Он был не таким, не прежним. Глаза не те. Уж больно много в них тоски. А материнское сердце обмануть невозможно.

— Сынок, что стряслось? — с тревогой спросила мать. — Говори, ведь я все вижу. На тебе лица нет. С ребятишками, что ли, что случилось?

— Нет, мама, — сказал Сергей, — с ребятишками все нормально. С ними ничего не случилось. Случилось со мной.

Он взял стул и сел возле печки.

Мать, ойкнув, присела на диван. В глазах у нее был страх.

— Господи, рассказывай, что стряслось, не томи, — испуганно сказала она и прижала к губам край фартука.

Сергей не стал лукавить перед матерью. Он вообще ни перед кем не умел лукавить. Пристально посмотрев на мать, он сказал:

—  Беда, мама, со мной. Я, похоже, влюбился.

Мать прижала фартук к глазам и запричитала:

— Да Господь с тобой, сынок, ты что говоришь-то? Ты с ума сошел? В твои-то годы. Ты что удумал-то, сын?

Сергей молчал, глядя в окно.

Мать, немного придя в себя, спросила:

— И кто же она? Наша, деревенская? Я ее знаю?

— Нет, мама, не знаешь. Она не наша, не деревенская. Да я и сам-то ее толком не знаю.

И Сергей, катая между пальцами черную горошину от Любиных бус, рассказал матери и про семинар, и про «женщину в черном», и про их ночной разговор, который перевернул ему всю душу. И про то, что он вторые сутки себе места найти не может.

Мать слушала его, облокотившись на стол и обхватив голову руками, горько вздыхая.

— Мама, ты не представляешь, я проговорил с ней почти всю ночь, и понял, что я бы ее слушал и слушал всю жизнь. Зацепила она меня чем-то, сам не знаю чем. Перевернула все внутри.

— Господи, сынок, седина в голову, бес в ребро. Да ты что? Она ведь тебе не пара. Сам говоришь, умная, начальник какой-то, да поди и старше тебя. А ты-то кто перед ней? Деревенский мужик, без образования. Да ведь у тебя семья, вон ребятишек двое, жена.

Она прикладывала фартук к глазам и продолжала причитать:

— Одумайся, сынок, ой одумайся, не дури. Не наделай глупостей. Не изломай семью. Да за что же нам горюшко-то такое? Ведь так хорошо жили...

Мать еще долго всхлипывала и причитала, а потом посмотрела на Сергея и строго сказала:

— Вот, что я скажу тебе, сын. Не вздумай чего жене рассказать. Я знаю, ты парень честный, врать не умеешь, но пока — молчи. Молчи и все тут. Это мой тебе материнский указ. Пережди. Как говорится: перемелется — мука будет. Иди, сынок, домой, успокойся и не дури. Утро вечера мудренее. Иди, поспи, все образуется. Как пришло, так и уйдет, Бог даст. Не торопись дров наломать. Иди, сынок.

Сергей вышел, а мать еще долго смотрела в окно ему вслед, осеняя его крестом и горестно вздыхая.

Придя домой, Сергей, прямо с порога, все рассказал жене. Ни врать, ни хитрить в жизни он не умел, а молчать для него было еще хуже, чем врать. Потому он и выложил все сразу, без утайки. Так сказать, отдал на суд свою повинную голову.

Жена молча выслушала его и упавшим голосом спросила:

— И что же теперь будет?

— Не знаю, — ответил Сергей, — поживем — увидим.

А жена, поразмыслив, решила скандалов и истерик не устраивать. Криком все равно ничего не изменишь. Мысль о разводе ей и в голову не пришла: имея двоих сыновей, расходиться с мужем из-за какой-то городской крали она не собиралась. Да и любила она его как в первый день свадьбы. И жили они хорошо, не ругались. «Подумаешь, проговорил он с ней, — думала она, — но ведь ничего же больше-то не было. А что поговорил — не страшно. Ничего, перебесится. Да ведь он и сам сказал, что даже толком не знает, кто она такая. Пройдет. Все проходит и это пройдет. Ведь у них за плечами более десяти лет совместной жизни. Хорошей жизни, спокойной, дружной. А бросить двух детей — это ведь не сапог с ноги сбросить. Да ведь и мы с ним за эти годы уже не один пуд соли съели». И жена дала себе установку: «Главное — спокойствие. А время само сделает свое дело. Время лечит. Вот и его оно вылечит. Главное — не ругать его, ему, поди, и самому сейчас не сладко. Вон как с лица сменился. Ладно. Как говорит свекровь: перемелется — мука будет. Будем ждать муку». И с такими мыслями она пошла накрывать на стол.

Жизнь потихонечку продолжалась. Но продолжаться — еще не значит налаживаться. Для Сергея она, кажется, совсем остановилась. Он стал еще более замкнутым, хотя и ранее особой разговорчивостью не отличался. В ту ночь, в санатории, он сам удивлялся своему красноречию. Словно за все годы выговорился. Один день сменялся другим, но с каждым новым днем Сергею становилось все хуже. Он чувствовал, что нестерпимо хочет увидеть Любу. Но ведь он не знал о ней ничего, кроме ее имени. Не знал ни фирмы, в которой она работает, ни ее адреса. Он знал только, что у нее есть сын, которому 21 год. И хотя с момента их встречи не прошло еще и двух недель, ему казалось, что прошла уже целая вечность.

Вечером, лежа на диване и глядя в потолок, Сергей подумал: «Завтра я все о ней узнаю. Ведь я же знаю, в каком номере она жила, а всех проживающих в гостинице регистрируют в журнале».

И, действительно, назавтра он знал и фамилию этой женщины, и организацию, в которой она работает. Оказалось,что Люба является руководителем большой районной организации, адрес которой он узнал по телефону. А так как он неплохо знал город, он понял, что работает она в самом центре города, и найти ее труда не составит.

Утром, придя с дежурства, Сергей долго ходил по дому, не находя себе места. Ему не давала покоя лежащая в кармане пиджака бумажка с адресом организации, в которой работает Люба. К счастью, его состояние никто не видел: жена была на работе, дети — в школе. Промаявшись полдня, Сергей пошел к матери. Сказав ей, что поехал в город «по делам», он направился в сторону сельсовета, откуда отправлялся рейсовый автобус. Это была не ложь, Сергей действительно поехал «по делам». Личным. Мать все поняла. Глядя в окно на уходящего сына, она перекрестила его и прошептала вслед:

— Господи, помоги ему...

В городе Сергей вышел на нужной остановке и без труда нашел здание, в котором работала Люба. Любовь Сергеевна.Теперь он знал ее отчество.

Дежурный с красной повязкой на рукаве преградил ему дорогу:

— Вы к кому?

— К Люб...Любовь Сергеевне, — замешкался Сергей, впервые называя Любу по отчеству.

— К Любовь Сергеевне? Ну, тогда проходите, — ответил дежурный, улыбаясь. — Она в тринадцатом кабинете. И он махнул рукой в сторону ее кабинета.«Чертова дюжина», — машинально отметил Сергей. Он пошел по коридору, рассматривая номера кабинетов, и вскоре неуверенно остановился перед дверью кабинета номер тринадцать. Его сердце бешено колотилось.Вдруг дверь кабинета резко распахнулась и из него буквально выпорхнула Люба

— Сергей, Вы? — удивленно воскликнула она. — Господи, откуда? Каким ветром Вас задуло к нам?

— Мне нужно поговорить, — ответил Сергей.

— Поговорить? — удивилась Люба. — Ну, заходите, поговорим. Интересно, это о чем же? — Она сделала жест рукой в сторону кабинета.— Заходите, я сейчас вернусь, — сказала она и быстро скрылась за дверью соседнего кабинета.

Сергей вошел в кабинет, огляделся. В кабинете стояли два шкафа, на полках которых стояло огромное количество папок. «Инструкции», «Нормативные документы», «Отчеты», — читал он заголовки. Угол кабинета занимал большой сейф, на столе стояли два телефонных аппарата и большой компьютер. Сергей не разбирался в компьютерах, они ему казались чем-то недосягаемым. Он представил, как ловко Люба управляется с этой сложной техникой и почему-то улыбнулся.

Сергей сел на один из стульев, которых в кабинете был добрый десяток, и подумал: «А что я ей сейчас скажу?» Ответа на этот вопрос в его голове не нашлось.

Люба вошла в кабинет, села рядом с Сергеем. Ему понравилось, что она села не в свое рабочее кресло, а рядом с ним.

— Ну, Сергей, лесной житель, о чем же Вы хотите поговорить со мной? — спросила она.

— О многом, — ответил Сергей. — О многом...

— Так, — Люба поднялась с места, — если о многом, значит, разговор не на пять минут. Недолго мы могли бы поговорить и здесь, в кабинете, а долго не получится. Дело в том,что сейчас, — она посмотрела на часы, — ко мне домой выехали мои родители, им надо кое-что забрать у меня, а ключа от моей квартиры у них нет. Они будут ждать меня у подъезда на скамейке, и я им пообещала не задерживаться. Поэтому придется ехать ко мне домой, там и поговорим. Я не хочу, чтобы они меня долго ждали: на улице зима. — Люба опять посмотрела на часы. — Ну, что же, рабочий день закончился. Едем.

Люба быстро оделась, взяла сумку и открыла дверь, жестом приглашая Сергея следовать за ней. Они вышли в коридор. Люба закрыла кабинет, и они направились к выходу. Перед дверью дежурного Люба остановилась, передала ему ключ от кабинета и, улыбнувшись, сказала:

— До свидания, Василий Григорьевич. Счастливо Вам отдежурить.

Дежурный тоже улыбнулся ей в ответ:

— И Вам, Любовь Сергеевна, всего хорошего. До завтра.

Сергей отметил, что дежурный относится к Любе с большой теплотой, и ему это было приятно.

Они сели в машину: Любовь Сергеевна — рядом с водителем, Сергей — сзади. Ехали молча: не хотелось разговаривать при водителе. Сергей даже был рад этому: Люба находилась рядом и он имел возможность просто смотреть на нее. Слова сейчас были бы лишними. А Люба сидела и думала: «Интересно, зачем он приехал? Что могло случиться?» Но придумать она ничего не могла. «Ладно, расскажет сам», — успокоила она себя. А потом, оглянувшись на Сергея, она вдруг испуганно подумала: «Господи, да уж не влюбился ли он в меня? Этого мне только не хватало».




Окончание: Глава 5.
http://proza.ru/2012/03/03/2125