Добрые дела

Михаил очухивается из-за надоедливой мысли. На левый бок ложится – вновь не заснуть, на правый переворачивается – ещё хуже история. Сон обрубает напрочь и бесповоротно. Минут пять житель периферийного городка хлопает глазами, вспоминая своё имя, цель пребывания на планете Земля и осталось ли чего на похмелье со-вчерашнего. Убедившись за пятнадцать секунд, что второй серии сновидений не ожидается, кряхтя, усаживается на потрёпанный годами и обстоятельствами диванчик. Тот жалобно пищит под чуть более центнера массой слесаря местного инструментального заводишка, который вчера справил выход в отпуск. Это, как водится, народная традиция, которую могут нарушить лишь беременные и безвременно усопшие. Наверняка будут тёплые воспоминания об этом дне, когда знакомые расскажут в подробностях, что было и чем закончилось. А что было что-то интересное красочно утверждает лиловая шишка на лбу и рубаха без единой пуговицы, окрашенная травой и ещё чем-то похожим на навоз защитного цвета.
 
Михаил босиком с теплящейся надеждой в душе пробирается к спасительному холодильнику. Чувство не обманывает – поллитровка почти полная дожидается его прихода. Хозяин однокомнатной квартиры плещет прохладного напитка в эмалированную кружку вровень с краями. Громко выдохнув, словно Змей-Горыныч перед сражением, опрастывает посуду за пару глотков. Живая вода падает в желудок тридцатилетнего холостяка. Жизнь вновь начинает улыбаться многообещающе сквозь мутное стекло кухонного окна.

И тут всё же мысль вырывается наружу. Отпускнику хочется помочь всем и каждому на этой замызганной улочке районного центра. Сделать что-то доброе и светлое сразу для всех знакомых или просто встречных. Михаил даже готов перевести через дорогу до булочной соседку с лестничной площадки – ярую феминистку и ровесницу похода Наполеона на Москву – Розалию Эдуардовну.

Воодушевлённый высокими порывами Михаил выливает остатки из бутылки через горлышко в оживающий организм. Пытается насвистеть полонез Огинского, шаря руками по карманам в поисках сигарет. Курева нет. Придётся идти на улицу к табачному киоску. Благо, что это продают круглосуточно – кури на здоровье, сколько влезет. Так же как и Зелёного Змия – пей, пока лёжа не закачает. Плоды хромой и слепой на полтора глаза демократии в действии.

Завязывая узлом рубаху на животе, Михаил выслушивает который уже раз лекцию своего мозжечка о минусах холостяцкой жизни. Пощупав шишак и запрыгнув в шлёпанцы, безтабачный горемыка походкой Моисея вываливается из холостяцкого гнёздышка. На лестничной площадке нос к носу сталкивается с той, которую совсем недавно в добрых помыслах несколько раз перевёл через проспект до хлебного магазинчика.

– Окаянный! Милиция!! Помогите!!! – Розалия Эдуардовна, увидев соседа, с воплями заскакивает обратно в свою квартиру и захлопывает дверь, решая отложить утреннюю прогулку на более позднее время.
– Доброе утро, Розалия Эдуардовна! – запоздало вдогонку кричит Михаил и шлёпает по ступеням вниз.

Перед подъездом дворник, пыхтя, старается установить на место чугунную скамью перегородившую проход от крыльца. Та не поддаётся усилиям работника метлы.

– Момент дядь Стёп! Давай подсоблю! – слесарь-отпускник играючи разворачивает лавку для отдыха и водворяет её на место. – Вот! Пожалуйста! Я дядь Стёп сегодня решил добрые дела всем делать!
– Э-э-эх…Михайло-Михайло… – дворник с сожалением машет рукой.
– Чё такое? – силач непонимающе смотрит на метлу, затем на дворника.
– Да вчера не творил бы чего ни попади – сегодня, и доброта бы твоя не пригодилась! – продолжая бурчать себе под нос, дворник уходит.

Добрый человек, ловя себя на мысли, что сегодня с утра всё как-то не так, хмыкает, собирая интеллект в кучу и продолжает движение через лужайку дворика. На пути попадается пенсионер с собачкой.

– Привет Митрич! – Михаил широко улыбается. – Зверя выгуливаешь?

Собачонка испуганно визжит, подпрыгивает и утягивает хозяина подальше в сторону. Митрич грозно кричит что-то и крутит пальцем у виска.

– О, блин! Чего это они все сегодня?

Даже ворона раскаркалась на берёзе возбуждённо, словно ругаясь, когда Михаил стал проходить мимо.

– Туда же! Тебе-то чем не угодил? – отпускник сплёвывает в сердцах под ноги. – Вот жизнь катит с утра! Обзавидуешься!

В начале следующего дома на лавочке сидит сухонькая старушонка с деревянной клюкой в сморщенных ручонках. Нос с горбинкой и большущей родинкой устрашающе раздувается ноздрями. Бусинки глаз стреляют ледяными искрами. Бабка поводит плечами, стараясь распрямить горбатую спину. Михаил, подсознательно почувствовав недоброе ускоряет шаг, стараясь быстрее прошмыгнуть мимо незнакомки.

– Стоять соколик! – пенсионерка вскидывает клюку, преграждая путь.

Какая-то инородная сила обволакивает ледяным страхом. Отпускника охватывает мелкая дрожь. Липкий пот предательски скользит по позвоночнику.
 
– Вы это мне бабушка? – Михаил усердно затормаживает лысыми подошвами шлёпанцев.
– Тебе милок, тебе! Ну-ка садись рядом! – бабка крючковатым пальцем указывает на скамью.

Трезвеющий слесарь послушным мешком валится рядом, ощущая себя второгодником начальной школы.

– Рассказывай Мишаня кому и как грозился вчера! – бабулька приоткрывает хищный рот с тремя кривыми зубами.
– Я?!
– Ты, добрый молодец, ты!
– Да чего-то и не…
– Ох ты! Заспал память? Припомнить? – бабка щурится и подбоченивается. – Речь потерял? А вчера такой бойкий был! Такой бойкий!
– Да…вот…
– Ты телком не прикидывайся! Слесарь пятого разряда! Гроза округи!
– Да…я… – продолжает мычать Михаил. – А чё я сделал-то?

Божий Одуванчик выставляет вперёд пятерню левой руки. Правой готовится загибать пальцы, подсчитывая нехорошие деяния сотворённые вчера отпускником.

– Я назову тебе лишь три причины! Да и тех хватит за глаза, чтобы подвести тебя под расстрельную статью.

После таких слов Михаил ловит импульс свыше – приходит в себя, будто возвращаясь из страшного сна. Мозг процентов на десять проясняется.

– Бабуль! Ты, конечно, извиняй меня, ежели чё! Всяко же бывает по-пьяне! Но какого хрена ты меня начинаешь пугать расстрелом? Тем более у нас сейчас самое высшее, это пожизненное! И не покрикивай на меня! А то не посмотрю на возраст…
– И чего дальше? Руку на бабушку поднимать удумал?! Ну, смотри, коли словами не доходит до тебя, Цветочек Аленькай!

Старушонка быстро поднимается с лавки, с шумом заводского компрессора вдыхает в лёгкие воздух, суёт два пальца в рот и свистит. Звук напоминает рёв гудка железнодорожного локомотива, пролетающего совсем рядом на огромной скорости. Михаил затыкает уши, пытаясь раствориться в утреннем июньском воздухе. Волосы по всему кожному покрову встают дыбом.

Раздаются гигантские хлопки крыльев. На лужайку перед скамьёй приземляется трёхголовый Змей. Хоть Михаил никогда и не видел чего-то подобного, но успевает сравнить его с шагающим экскаватором.

– Звала Яга? – рычит дракон тремя глотками, сплёвывая язычки пламени.
– Звала Горыныч, звала! Ты уже завтракал сегодня? – отвечает бабушка подобревшим голоском.

Летающая Змеюка кидает взгляд на заводского слесаря. Морщит зелёными носами.

– Ты мне опять алкоголика предлагаешь?
– А что Змеюшка? В нём концентрация спирта высокая, что положительно скажется на воспроизводстве твоего утробного огня!
– Подожди бабуль. – Михаил осиновым листком сползает с лавки на землю. Зубы выбивают дробь. Лицо белеет. Глаза вот-вот покинут орбиты. – Ты что это?! Предлагаешь ему сожрать меня?!
– А ты против разве милок? – ласковыми глазами старушка смотрит на Михаила. – Или у тебя другие предложения имеются?
– Кажись, имеются! Бабушка!
– Имелись касатик предложения, имелись…до вчерашнего вечера! После вчерашнего я тебя, лишаю всех прав, включая право голоса!
– Я не хочу погибать котлетой! – Михаил вырывает из настила скамьи деревянный брусок. Отскакивает в сторону, становясь в боевую позу с дрыном наизготовку. – Биться буду! Ура!!!

Яга переглядывается с Горынычем. Бабкино лицо теплеет. Три морды змея растягиваются в улыбках.

– Как тебя по батюшке-то? – старушка ковыляет к протрезвевшему слесарю и опирается на клюку.
– Тимофеевич… – не понимая бабку, вдруг сменившую гнев на милость, отвечает отпускник. – А чё?
– Да ладно…расслабься… – старушка улыбается. – Напомнил ты мне сейчас настоящих людей русских. Я аж подобрела.
– Каких таких?
– Богатырей – Илюшу Муромца, Добрыню Никитича да Алёшу Поповича. – Яга вздыхает. – Читал про таких?
– Давно…читал. – Михаил опускает палку.
– Напомнил ты мне их. Вот и думаю, может назначить тебя четвёртым богатырём...а? Михайло Тимофеич...звучит вроде. Сам-то как, согласен?
– Ну, а чё? Если жрать не будете – я согласен.
– Но! У меня три «Но» имеются! Если их не исполнишь за год тогда он… – бабка указывает на Змея. – …скушает враз!
– Какие условия-то? – Михаил облегчённо выдыхает.
– Первое! Чтобы то, что накуролесил за вчера, никогда не повторялось больше! В общем, никакой пьянки! Хоть с поводом, хоть без повода!
– Дык…как…это…
– Никаких дык! Второе! Чтобы за год женился – не болтался! И чтобы дитё народилось, потом второе и так далее! Демографическую ситуацию кто будет улучшать в стране? А то скоро и сказки некому станет читать!
– Дык…это…
– Бабёнку подыщу – не сомневайся! Третье! Раз уж согласился стать богатырём русским –  Михайло Тимофеичем! Флаг тебе в руки – совершай добрые дела! Только Добрые!
– Дык…
– По рукам, Михайло Тимофеич?
– А-а-а-е-э-х! По рукам!