Эротическое откровение 1

УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ,

Спасибо тем из вас, кто уже раскрыл страницы этой книги. Спасибо вам за волнения, которые вы испытаете во время ее чтения. Я знаю, что они дойдут до меня, потому что они приблизят вас к Богу, к которому я был так близко, пока писал эти слова.
Я знаю, что своей книгой я внесу в вашу жизнь беспокойство. Разумеется, я мог бы написать для вас розовый роман, с которым вы бы засыпали вечером, но не это моя цель. Я хочу преподнести вам книгу, о которой вы будете долго думать, и которая наполнит вас любовью и заставит упиваться красотой.
Эта книга – мое самое большое откровение. Я написал ее для тех, кто, также как и я, преклоняются перед неисчерпаемой женской красотой, и тоже как я считают, что женщина – это самое прекрасное Божье творение. Но в то же время я хотел отправить послание тем, кто еще не испытал любви.
Вы знаете, какую боль я испытываю, когда вижу, как жизнь стольких одиноких сердец проходит, не познав любви? Вы знаете, что шестьдесят процентов женщин с высшим образованием не испытывают оргазма? Потому что им мешают предрассудки и ограничения. Потому что они не чувствуют себя свободными.
Поэтому я и написал эту книгу. Чтобы дать вам свободу – свободу высказывать без страха свои самые интимные мысли и порывы, свободу любить.
Потому что без свободы и откровения не может существовать настоящая любовь.
Я хочу дать вам веру – веру, что эта любовь существует где-то и ждет вас. Где-то там есть еще одно одинокое сердце, которое ждет быть найденным, чтобы сказать вам: «Спасибо за то, что ты нашел меня!».
«...Потому, что может быть, где-то ждет быть сорванным тот запретный плод, и он ответит мне: «Спасибо за то, что ты нашел меня! Потому что каков смысл, если я в одиночестве буду висеть на том одиноком дереве и в безнадежности ждать, когда созрею, упаду на землю и сольюсь с ней?... Спасибо за то, что ты нашел меня!..».
Я написал эту книгу в глубокой убежденности, что она поможет этому миру стать добрее и красивее.
Я знаю, что когда вы закроете последнюю страницу, вы почувствуете, что ваше сердце полно любви. Знаю, что вы будете перечитывать мою книгу снова и снова, и каждый раз вы будете наполняться любовью, а через вас будет наполняться любовью весь этот прекрасный мир, и становиться лучше.
Я буду рад, если своей книгой я помог вам легче находить любовь. Потому что это так просто... Всмотритесь в глаза напротив вас... Просто найдите нежную струну, которую вы несете глубоко в своем сердце и прикоснитесь к ней. И вы увидите, какими цветами и ароматами наполнится ваш мир... И какой любовью!
И я буду рад, что помог вам пережить эту любовь, и что она приблизила вас к Богу.
Потому что Бог – это любовь.
Я не боюсь, что встревожу вас необычным почерком, которым я преподношу свою книгу, потому что знаю, что больше всего на свете вы желаете, чтобы у вас были необыкновенные и неповторимые моменты.
Я дарю вам эти моменты со всей своей щедростью!

 
Меня мучает мысль о грехе.
Всегда меня мучила. 
Меня всегда мучил вопрос, грех ли то, что мои глаза постоянно восторгаются неповторимой женской красотой.
Грех ли то, что я постоянно встречаю неспокойные взгляды, которые вечно отправляют свои тревожные послания и заставляют все во мне дрожать?
Грех ли то, что мои глаза увлажняются и расширяются, смущенные неповторимым изяществом голого женского тела?
И если это грех, зачем было Богу создавать его таким искусительным?
Почему вложил Бог все свое воображение в создание этой красоты, если нам не позволено замечать ее?
И если он хочет, чтобы эту красоту находили снова и снова и прикасались к ней, неужели – грех, что мы постоянно хотим находить ее снова и снова и стремимся прикоснуться к ней?
Меня мучают эти и еще тысячи вопросов, и восторг, который пробуждает во мне встреча с каждым очаровательным существом, сменяется иногда грустью, порожденной запретом приблизиться к нему и ответить трепетным посланиям неутоленной жажды, которые шлют влажные и иногда одинокие глаза.
И тогда я начинаю завидовать птицам, которые не делают ничего другого, кроме как любить друг друга. У них нет амбиций, нет стремлений, они не устали от жизни, а только любят друг друга...
И роняет тогда сердце мое болезненный вздох. И этот стон порождает слова, превращается в стих. И звучит во мне: «Если можно быть просто влюбленными, опьяненными вечным влечением... Если можно отбросить заботы, не стремясь никогда к невозможному... Если можно, как птицы – свободными... Если можно быть только влюбленными... Если можно...».
Всю жизнь я несу в себе эти вздох и боль, что не свободен, как птицы. Боль, рожденную тем, что стою у источника и испытываю жажду, а не имею права отпить.
И иду, томимый жаждой, по миру и сжигают меня эта жажда и это неясное ожидание, что, может быть, мне удастся сорвать этот запретный плод, и этот плод ответит мне: «Спасибо за то, что ты нашел меня! Потому что, каков смысл, если я в одиночестве будут висеть на том одиноком дереве и в безнадежности ждать, когда созрею, упаду на землю и сольюсь с ней?.. Спасибо за то, что ты нашел меня!..».
И спрошу я себя тогда: «Грех ли то, что я сорвал этот плод, а не оставил его висеть в одиночестве на том одиноком дереве?».
И, может быть, получу ответ: «Бог не разрешает срывать плоды. Они зреют только для того, чтобы украшать райский сад».
Вздрогну я в испуге тогда, и продолжу брести в ручье, томимый жаждой, потому что не позволено пить, а, может быть, и брести. А дозволено ли сполоснуть хотя бы глаза?
Я не смею дождаться ответа, потому что если и это запрещено, где я тогда омою свои наполненные слезами глаза?
  И так я иду по миру, с широко открытыми глазами и томимый жаждой, и даже иногда счастливый.
И ласкаю глазами своими плоды райского сада, и только во сне прикасаюсь к ним.
И так как с каждым днем все болезненней звучит во мне вопрос о грехе, я начинаю оборачиваться назад и спрашивать себя, сколько греховных  шагов я сделал.
А когда-то самые ослепительные красавицы моего небольшого города отправляли мне недвусмысленные приглашения на грех. Позднее я понял, что сам я был виноват в этом. Потому что тогда в их глазах я был тем, чем сейчас в моих глазах стали молодые девушки в тесноватых кофточках. 

В те молодые годы как-то раз отправилось мое молодое соблазнительное тело на автобусе в Софию. На одном из передних сидений сидело невероятно очаровательное создание, немного смуглое и с полными ожидания глазами. Чтобы рядом с ней не сел непрошенный попутчик, на сиденье рядом с собой она положила свою дамскую сумочку. Когда я подошел к ней, она недвусмысленным жестом взяла сумочку на колени, будучи в полном убеждении, что этот высокий молодой господин непременно воспользуется предоставленной ему возможностью. Но, и сам не зная почему, может быть потому, что в этот миг грех для меня приобрел совсем осязаемые размеры, я прошел мимо и сел рядом со знакомой более взрослой дамой с богатым опытом в любовных делах. Она заметила недвусмысленное предложение незнакомки и сразу выговорила мне, что я упускаю предоставленный шанс и оставляю в ожидании такую красивую женщину. Тогда мне вспомнились слова грека Зорбы: «Бог – большой дьявол. Он прощает многие грехи, но один грех никогда не прощает – если какая-нибудь женщина ожидала меня в своей постели, а я к ней не пошел».
Постепенно автобус наполнился, и рядом с Ожидающими глазами сел какой-то дядька. Тогда еще не было магистрали, и мы останавливались, что называется, у каждого столба. В какой-то момент место рядом с ней освободилось, и Ожидающие глаза снова повернулись назад. Читалось в них одновременно непонимание, ожидание и желание. Вероятно, вокруг нее кишмя кишело ухажерами, а вот сейчас совсем подходящий для флирта мужчина все не может решиться и мучает ее возбужденные чувства. Я получил толчок локтем от своей попутчицы: «Иди, чего ты ждешь? Думаешь, у тебя каждый день будет такой шанс?». Она не понимала, как это может происходить. Она знала – человек должен воспользоваться случаем, который ему предлагает судьба. И я, разумеется, был сильно разволнован зовом Ожидающих глаз, но глубоко во мне звучал вечный вопрос о грехе.
Когда мы, наконец, прибыли в Софию, все множество отправилось к трамваю. Ожидающие глаза шли несколько метров впереди меня. Они сели в трамвай через заднюю дверь, ожидая, что я последую за ними. Но если бы я пошел за ними, чем бы это кончилось?.. И я сел через переднюю. Я заметил, как она постепенно пробирается через толпу в переполненном трамвае, пока, наконец, не встала передо  мной. Она была так близко, что я чувствовал тепло ее молодого тела, которое дышало все учащеннее.
Она вся дрожала от возбуждения.
Не говоря ни слова, я нагнулся и поцеловал ее в волосы... Она простонала и на секунду прильнула к моему дрожащему от возбуждения телу. Придя в себя от этого внезапного, так долго ожидаемого прикосновения, она повернулась ко мне. Напряжения от моего волнующего поведения уже не было. Ее влажные глаза светились счастьем. Она только успела сказать: «Я буду ждать тебя в обратном автобусе» и вышла на следующей остановке. Я остался, еще более взволнованный и растерянный.  Уже сделал первый шаг. А осмелюсь ли сделать следующий? А как же грех?
Перед ЦУМом я встретил друзей, с которыми давно не виделся, и начал рассказывать им о том, какая невероятная история произошла со мной. В этот миг появилась Она и подошла ко мне с сияющим лицом, как к старому доброму другу. Мы перебросились несколькими словами, и я узнал, что ее муж работает где-то за границей, и ей нужно привести в порядок какие-то документы. Когда она уходила, ее глаза предупредили меня: «Я буду тебя ждать!».
Когда она ушла, один из моих друзей, смущенный этим невероятным обаянием, сказал: «Я бы непременно воспользовался!».
Весь день я думал о невероятном грехе, который с такой охотой обрушивался на меня и заставлял делать такой трудный выбор. Я не смел строить никаких планов, но в то же время постоянно представлял, как ищут меня ее жадные губы, и как изгибается подо мной ее прекрасное голое тело. Никогда до этого грех не был от меня так близко, и таким реальным. Надо было сделать всего один шаг. Я не был уверен, что у меня есть силы сделать его.
Когда пришло время возвращаться, оказалось, что автобус уже переполнен, и я еле успел сесть в него. Я встретил ее улыбающиеся глаза, которые сейчас струились таким счастливым ожиданием... Потому что она не знала, какое суровое для нас обоих решение я принял.
Когда мы вышли на остановке, я снова встретил ее глаза, в которых блестело то красивое ожидание. Может быть, эта женщина месяцами жила одна, не осмеливаясь показать, насколько неутоленна ее жажда, и сейчас была счастлива, что ей выпал шанс снова почувствовать себя любимой.
Все время, пока я думал о ней, я осознавал, что хочу сделать это ради нее, а не ради себя, потому что она жаждала и ожидала его больше, чем я. Но она не знала, как мне было трудно перешагнуть через барьер греха. Смотрела она на меня до недавнего времени счастливыми глазами, но постепенно счастливая искорка в них потухла, вытесненная тревожным ожиданием.
Я сжал ее руки и в последний раз посмотрел в ее красивые непонимающие глаза.
Повернулся резко и ушел. Потому что, если бы я не ушел, я непременно бы сжал ее в своих объятиях.
А это было запрещено!
Несколько дней я ходил, как больной, раздираемый вечным вопросом.
Годами позже я написал:
       ...И помудрев, ответа на вопрос я не нашел,
      А шифр тех тревожных взглядов все предо мной не раскрывался;
     Что было грехом – мимо я когда прошел,
     Иль грехом было б, если б я остался?
Да, я еще не знаю ответа на этот вопрос – что было грехом – мимо я когда прошел, иль грехом было б, если б я остался.
И в поисках ответа на этот вечный вопрос родилась моя поэтическая книга «Я, грешник». Я пытался с ее помощью освободить все накопившееся в течение лет напряжение, а, может быть, выпросить прощения у Бога за извилистую дорогу, по которой я шел. Я написал ее, потому что чувствовал, что может взорваться моя «беспокойная голова», если я не поделюсь с миром невероятным кипением бушующих во мне чувств.
И действительно, когда в моем городе прозвучали мои запутанные откровения, я почувствовал большое облегчение, потому что поделился немалой частью своих греховных помыслов. Но больше всего я обрадовался, когда узнал, что те же самые помыслы тревожат всех божьих созданий, которых я встречаю каждый день, спешащих к своей очередной химере.
Вдруг мой город окутал меня невероятным теплом и любовью, потому что я выразил словами то неясное, что все носят в душе своей, но не могут дать ему имя. Оказалось, что мои самые глубокие откровения коснулись сердец так многих божьих чад.
Так много любви пролилось внезапно на меня, и столько теплых слов благодарности слышал я постоянно, что в опьянении написал:
С любовью встречает мой город меня,
Моим внезапным стихом озаренный.
И мир так прекрасен сегодня, когда
Я погладил его ладонью из солнца...
Иду я по городу, по мощеным дворам,
И город с любовью меня обнимает...
Переполненное радостью сердце сейчас было готово раскрыться и поделиться самыми сокровенными чувствами. Я получил невероятное ощущение свободы – свободы выражать совсем откровенно самые интимные мысли, ожидая, что они найдут отзвук в таких же откровенных сердцах.
Еще до выхода моей книги я написал:
Ты хочешь увидеть посколько красива?
Онемел...
 Застыли в горле слова...
Не посмел
 Я к ней  прикоснуться тогда...
Что – грех...
А красивая столько была...
Это было одним из моих самых сердечных откровений, болезненный вздох, порожденный вечной мыслью о грехе. И возвращаясь назад во времени, я вижу, сколько раз у меня было основание произносить эти слова.

Я был еще студентом. У меня была прекрасная компания, в которую основной колорит вносили будущие акушеры и реабилитологи. Разумеется, и часть наших коллег женского пола. Мы танцевали, читали красивые стихи и флиртовали по системе «каждый с каждым». Но не более. Не было никаких любовных связей и, может быть, поэтому мы чувствовали себя так хорошо. Я регулярно преподносил завороженной аудитории красивые стихи, и это заставляло глаза нежной половины компании увлажняться, а их обладательниц – еще более страстно прижиматься друг к другу во время бесконечных блюзов. Мы были очень близкими с одной моей коллегой. Она недавно потеряла девственность. В то время было нормальным сделать это в возрасте девятнадцати-двадцати лет. Ее друг был студентом старших курсов, и вспоминал о ней исключительно редко. Когда мы танцевали, ее тело подрагивало от желания, но она не смела подчиниться ему, потому что уважала единственного до сих пор любовника.
Тогда я узнал, что можно получить анемию при половом голоде, о чем она охотно мне рассказала.
Как-то раз мы поехали с палатками на ночевку на какое-то водохранилище западнее Софии. Когда мы собрались возвращаться, мне выпало по-кавалерски проводить ее до автобуса, но до этого мы зашли в палатку, чтобы она переоделась. Мы были совсем одни. Тогда она попросила меня расстегнуть лифчик ее купальника. Упала застежка, а мои руки все еще лежали на ее нежной голой спине. Я не знал что делать. Оставалось только провести нежно свои жаждущие руки и охватить ее сочную грудь. Но она же была моей подругой... А с друзьями так не делают... И я заставил свое возбужденное тело выйти наружу.
С тех пор я много раз думал, не прибавил ли я к своим грехам еще один, не осмелившись сделать этот страстный шаг.
Говорят, что за каждый такой случай на том свете Господь пустит нам по красному зайцу, догонять его. А сколько ли зайцев он пустит мне?..
И вот, еще с тех пор не перестают преследовать меня многочисленные вопросы о грехе.
Но когда я понял, сколько сродных душ волнует мысль о несовершенном или совершенном грехе, я начал легче перешагивать границу – по крайней мере, в своих мыслях, и все чаще проявлять готовность впасть в искушение. И написал:
– На меня ты взгляни –
Позвала она.
– Прошу, не губи! –
 Ответил ей я.
– Иди и люби! –
 Не знаю стыда. 
– Иду! Погуби!
Грех это хотя!

Много строф я написал в поисках ответа на вечный вопрос, но все еще не нашел его. Сейчас я пишу свою самую откровенную книгу, но все еще не нашел его.
– Ей, вы, те, кто читаете мою книгу, помогите мне! Может кто-нибудь из вас знает ответ? Может кто-то из вас, как и я, блуждает между искушением и стремлением к целомудрию? А может быть жизнь всех нас проходит в этом бесконечном раздвоении между желанием и смирением?..
Помогите мне! Не оставляйте меня одного искать ответ!
А я продолжаю искать его. Ищу его и в этот невероятный весенний день, принесший столько жизнерадостности в мой маленький город.
Давно растаял снег на высоких вершинах. Садики заботливых хозяек давно пестреют цветами. Очарованные, птицы приветствуют весенний день и так радостно поют их взволнованные сердечки...
И так много свежести струит от улыбок встречных людей. Сегодня они не спешат, потому что сегодня – суббота, рыночный день. Чтобы дойти до рынка, я прохожу по мосту над рекой. Облокачиваюсь на перила и всматриваюсь в спешащую внизу воду. Сейчас она совсем прозрачная. Недавно прибыли вешние воды и унесли все пластмассовые атрибуты современной цивилизации. Песчинки соскоблили позеленевшее покрытие камней, и сейчас они показывают все свое многообразие форм и цветов. К отломкам красного и черного гранита в полной гармонии прильнул полированный камень невероятного цвета охры. Между ними разместились более мелкие камушки самых разнообразных цветов. А над ними игривая вода посылает прохожим веселых солнечных зайчиков.
И наполняет эта красота мое сердце невероятными душевными волнениями. Я погружаюсь в бесконечный миг восторга от этого божьего творения. Мои глаза увлажняются от умиления и восхищения.
Внезапно опьяненные этим созерцанием мои органы чувств вздрагивают, смущенные звонкими каблучками, которые проходят мимо меня. Я поворачиваюсь назад и вижу над каблучками прекрасные стройные ноги, еле прикрытые короткой юбочкой. Выступает это божье создание с невероятной грацией, как будто хочет сказать миру: «Вот, посмотрите, какая я красивая и молодая! Посмотрите, как хорошо я  чувствую себя в своем молодом теле! Посмотрите, как я счастлива от того, что ваши взгляды прикасаются ко мне. Поэтому я прохожу мимо вас, чтобы переворачивать вверх ногами ваш спокойный мир, чтобы пробуждать ваши уставшие чувства. Я иду дать вам Весну! Потому что знаю, что самое важное, что я должна делать – это украшать мир. И делаю это с удовольствием. Спасибо за то, что вы восхищаетесь мной!».
Разносится звон задорных каблучков в гармонии с аккордами натянутых над ними струн. Я смотрю на это невероятное божье творение, и переполняется сердце мое весенним трепетом, и глаза мои наполняются слезами восторга и умиления. Я снова смотрю на воду, но сейчас вижу и там, как пара прекрасных стройных ног ступает по изумрудным камням. Смотрю на эти два божьих творения и спрашиваю себя, какое из них красивее, и не нахожу ответа. И сливаются они в одно, и мое разволнованное существо говорит: мир прекрасен! Я продолжаю шагать по мосту с широко открытыми влажными глазами, всегда жаждущими пить красоту. Приостанавливаюсь на мгновенье, потому что навстречу идут две молодые девушки с большими декольте. Они только что надели новые кофточки, счастливые, что наконец-то могут показать свою молодую, набухшую от весеннего ожидания грудь, которую им приходилось прятать всю зиму.
Их звонкий смех беззаботно несется и заставляет прохожих радостно поворачиваться им вслед и говорить себе и им: «Мы поняли ваше послание. Спасибо вам за то, что вы прибавляете свое очарование к волшебству этого весеннего дня!».
Продолжаю шагать по мосту, останавливаюсь в конце и снова смотрю в воду. Здесь она быстрее, и блестящие камни, которые она катала в половодье, крупнее. Смотрю в воду и вижу, как в ней подпрыгивают по волнам две пары набухших молодых грудей. И звенит во мне еще тот смех, и сливается с журчаньем спешащей воды. Сливаются в одно два божьих творения, и заставляют мои глаза все больше увлажняться.
Еле отвожу свои полные влаги глаза. Сейчас они открыты еще шире.
Вхожу в рынок. Большинство посетителей заняты рассматриванием товаров. Но есть и такие, которые, как и я, просто гуляют, чтобы встречаться с людьми.
Спиной ко мне стоит незнакомое существо. У цветов нет спины. Но спина этого цветка начинается очень высоко над землей, поддерживаемая стройными ногами, одетыми в облегающие брюки. Муж Цветка рассматривает бананы на прилавке. Я делаю шаг вперед, чтобы увидеть лицо Цветка и устанавливаю, что если она проявляет какой-то интерес к бананам, это только потому, что, может быть, они пробуждают в ней какие-то эротические мысли. А так и она пришла обмениваться взглядами с эвентуальными ценителями женской красоты. Еще в первый момент, своим тонким чутьем опытной дамы, она сразу же включила меня в эту категорию. Я понял это, потому что на мгновенье наши скрещенные взгляды заставили ее как бы небрежно поправить свои прямые черные волосы. Ее взгляд блуждал где-то в пустом пространстве, но в то же время говорил: «Я поняла твое послание! Спасибо, что ты заметил меня!».
Затем она пошла рядом с носильщиком бананов, не думая о нем.
Я встретил еще несколько взглядов, из которых звучал глубокий вздох. Может быть, авторы этих взглядов ожидали, что за все эти годы случится что-нибудь больше, чем просто эти взгляды....
Я возвращаюсь по мосту и не упускаю насладиться снова этим блестящим чудом и журчаньем спешащей воды. Перекидываюсь несколькими словами с друзьями, с которыми мы не виделись с прошлого рыночного дня. Встречаю и близких людей, которые приезжают в мой город только несколько раз в году. Мы обмениваемся весенним настроением и телефонными номерами и обещаем встречаться чаще.
Сегодня я не встречаю хмурых и задумавшихся людей. Невероятной красоты весенний день стер заботу с лиц даже самых заклятых пессимистов. Вероятно они, как и я, пьют энергию расцветшей обнаженной молодости, которая проходит мимо нас.
Я дохожу до площади. Она слишком обширна для такого маленького города, как мой. Вокруг площади посажены деревья всех видов и возраста. Со всех ее сторон есть скамейки, занятые представителями всех поколений, но больше всего здесь матерей с детьми. 
Мимо меня гоняется за голубем совсем маленькая девочка с двумя голубыми бантами на голове. А они голубые, потому что и глаза ее голубые, как васильки. Бежит девочка за голубем и издает радостный визг. Исполнено ее маленькое сердечко весенним настроением и счастливо сообщает криком миру, что и оно увидело, как он прекрасен. Голубь улетает, а девочка останавливается рядом со мной, смотрит на меня, и улыбка озаряет ее лучезарное личико. Она видит мои расширенные увлажненные глаза и говорит себе: «Вот друг. И он все еще ребенок, как я, и полон детского восторга. Иначе его глаза не были бы такими счастливыми».
Я приседаю рядом со счастливой девочкой, а ее голубые глазки смотрят на меня с доверием. Она уже научилась находить друзей. Подходит улыбающаяся мать девочки и наклоняется над ней. При этом показывается нежный овал ее груди, но я стараюсь не смотреть на нее, потому что иначе забуду, как красива девочка, и что она предлагает мне быть друзьями.
Я выпрямляюсь и снова говорю: как красив мир!
Я пересекаю площадь среди голубей, матерей и детей. Встречаю знакомые и незнакомые, удивленные, улыбающиеся взгляды. А это так, потому что мои глаза расширенные и влажные, опьяненные многообразием красоты в этом прекрасном мире.
Сам не понял, как дошел до кафе на летней веранде над солнечной площадью. Может быть, я туда прилетел... Счастливые люди умеют летать.
Сажусь за столик моих знакомых. Мы обмениваемся неизбежными любезностями, связанными с хорошей погодой, и я снова засматриваюсь на многообразие красоты, которую мне предлагают, но на этот раз я смотрю на нее с высоты. Сотни раз я садился на этой веранде, а мои глаза так и не устали созерцать картину, которая раскинулась передо мной.
Мой город окружен высокими вершинами, покрытыми лесами, но я чаще всего вглядываюсь в величественные скалы, возвышающиеся непосредственно над городом, который римляне назвали «Солнечный камень». С рассветом его озаряют первые лучи солнца и приглашают мой город проснуться.
Я смотрю на эти неприступные скалы, и мои глаза снова наполняются влагой. Освободилось мое грешное тело ото всех мыслей. Сейчас весь я – созерцание, и говорю себе: мне больше ничего не надо!
Да, но вдруг с соседнего столика разносится веселый женских смех и напоминает мне, как трудно освободиться от греховных мыслей. Одна из девушек сидит как раз напротив меня – жизненная, веселая, полная энергии и весеннего настроения. Ее глаза – игривые и ищущие, непокорные. Их блеск выдает богатый и неспокойный внутренний мир. Прошел за миг этот блеск и через меня, пронзил меня, и снова потревожил вроде бы успокоившееся сердце. И снова я начал спрашивать себя, вызывает ли во мне больше восхищения эта неприступная скала, или же этот неспокойный взгляд.
Я снова стал спрашивать себя, предпочитаю ли тихое созерцание или же грозный зов, переданный морзянкой этим неспокойным взглядом.
Пробегают эти глаза через меня и все дольше задерживаются, встретив эхо этого спонтанного призыва. Мои волосы уже с проседью, и я не знаю, не смущают ли они уже молодых девушек.
Но глаза! Для глаз нет возраста. Они или блестят и несут призыв к беспокойству и страсти, или показывают уныние, безразличие и усталость. И, встретив блеск в чужих глазах, забываешь обо всем остальном. Не хочешь знать, какой длины ноги и плотно ли кофточка облегает грудь. Важен блеск в глазах.   
Я постоянно восторгаюсь женской красотой. Меня возбуждает, когда она принимает форму длинных стройных бедер, возбуждает больше всего неповторимость форм женской груди, меня возбуждает одетое, а еще больше – голое женское тело. И я не перестаю утверждать, что это – самое совершенное божье творение.
Но когда я встречаю глубокие и чувственные блестящие женские глаза, я забываю обо всех остальных стихиях. Я полностью погружаюсь в них, земля перестает крутиться, и я говорю себе: я счастлив!
У меня есть подруга именно с такими глазами. С неясным каре-зеленым цветом, с непересыхающей влагой и блеском. И с невероятно длинными ресницами. И этот блеск не пропал с годами!
Она ни в коем случае не могла бы претендовать на звание «мисс», но это не имеет никакого значения. Важен блеск в глазах!
Когда я подарил ей свою книгу, я написал: «Тебе не нужно тело! Тебе хватает этих глаз!».
Она только тогда поняла, как красивы ее глаза. Потому что женщина не может заметить свою красоту сама. Потому что женщина красива так, как ее видят глаза мужчины.
И вот такие глаза сидят сейчас напротив меня, пускают свои блестящие стрелы и не хотят знать, с проседью ли мои волосы, и кто сидит рядом со мной.
Глазам не прикажешь. Если, взирая на прекрасные женские формы вокруг, я упиваюсь их красотой, как зритель, с глазами все обстоит иначе. Глаза – это корреспонденция, глаза – это диалог. Глаза – это разделенные волнения. И все так просто. Никто никому ничего не обещает. Никто ничем не обвязывается. Есть только нежное или тревожное послание. Но иногда эти глаза отправляют отчаянный призыв, или же грустный вздох... Все эти взгляды такие разные... И всегда волнующие...
Пока я пытаюсь расчесть тревожное послание в этих глазах, подходят мать с дочерью и спрашивают о свободных местах за нашим столиком (в этом кафе сидят на лавках).
И снова Бог (или дьявол) высылает против меня молодую девушку. Я сразу мысленно назвал ее Телом. Это моя давнишняя привычка – давать людям прозвища по тому, что больше всего впечатлило меня в них.
В создание этого эфирного создания Бог вложил все свое усердие. Но самое большое воображение и щедрость проявил Он, ваяя своей волшебной кисточкой ее кожу.
Как вечный и не устающий ценитель женской красоты, я всю жизнь внимательно и тщательно исследую все детали представительниц нежной половины человечества. Но до сих пор я не встречал такого изящества и совершенства. И это создание сидит всего в метре от меня! И снова обрушивается на меня мысль о грехе. И снова я спрашиваю себя: «Кто послал мне это искушение?». И, не получив ответа, начинаю внимательно исследовать ее совершенные формы. Я не могу увидеть ее глаз, и это меня огорчает. Но ей темные очки дают значительное игровое преимущество. Сейчас она может спокойно наблюдать, как мои глаза скользят по лебединой шее и замирают, сосредоточенные на нежных формах слегка выступающей из декольте груди. Я исследую каждую фибру ее совершенной кожи, но не обнаруживаю ни одного несовершенства. С особой тщательностью Бог поставил еле заметную родинку на ее правый висок, как бы говоря себе: «Я успел!» после завершения долгой и изнурительной работы художника.
Я полон ощущения бархатного прикосновения, которое нежно ласкает мои жадные до красоты глаза.
Мое блаженное забытье было прервано вопросом матери насчет расписания автобусов до Софии. У кого-то из моей компании случайно было с собой такое напечатанное расписание, и он подал его дамам.
Создание напротив меня взяло его, но перед тем, как начать читать, я почувствовал, как через очки оно бросило в мою сторону продолжительный взгляд, с надеждой встретиться с моими глазами, которые в этот день не переставали быть влажными. Затем внимательно повернуло свое эфирное тело так, что любопытный солнечный луч коснулся ее белой шеи и подчеркнул нежную форму набухшей груди. Потом внимательно наклонилось, так, чтобы солнечный луч проник в широко раскрытый вырез блузки и подчеркнул запретную выпуклость ее левой груди. И все это происходило на расстоянии одной руки от моих смущенных и взволнованных глаз!
Перевернулся мир во мне, удивленный этим внезапным подарком. Мое тело наполнилось невероятным трепетом и возбуждением. Мои чувства отказывали поверить, что это волшебство происходит. Если бы я стоял, у меня бы подогнулись колени. Я воспринимал эту невероятную красоту каждой фиброй своего тела. Весь мир собрался сейчас в этой изящной груди. Время остановилось в этот неповторимый миг восхищения и опьянения. Не знаю, сколько продолжалось это волшебство, потому что время остановилось для меня.
Вдруг неземное Тело поднялось, опустилась непроницаемая преграда и скрыла соблазнительную картину. Понемногу я начал осознавать, что это было подарком за то, что я заметил ее красоту. Она получила то, что никакая женщина не устает получать. То, что некоторые женщины не получают никогда.
Мои глаза сказали ей: «Ты – неземной красивый цветок. Ты несешь красоту и аромат этому миру. Через тебя Бог ласкает мои опьяненные глаза. Спасибо тебе!».
Она поняла мое послание и со всей щедростью, на которую была способна, сейчас преподносила мне этот неземной подарок.
Через несколько минут дамы заплатили за кофе и встали. На миг темные очки сдвинулись. Ее блестящие глаза отправили мне молниеносный взгляд.
... И осталось во времени...
Остались только мои опьяненные, влажные, широко раскрытые глаза...
Я еле поднял со скамейки свое возбужденное тело. Взял на скорую руку купленные с рынка салаты и понес их домой.
Но теперь мир был абсолютно иным. Улыбки людей уже не встречали мой восторженный взгляд, а видели только странно блуждающие в пространстве глаза. Кто-нибудь, может быть, сказал бы, что они грустные. Сказал бы кто-нибудь, что из них звучит вздох... И не ошибся бы... Мой смущенный этой внезапной красотой мир превратился в одинокий вздох...
Как по-разному меняет нас красота, которую мы ищем или случайно встречаем.
И именно когда я болезненнее всего реагирую, чуть прикоснувшись к красоте, мой душевный мир становится наиболее глубоким. Именно эти, вызывающие боль встречи с совершенством, поднимают дух выше всего. В такие мгновенья я благодарю Бога за то, что он наделил меня столь чувствительным восприятием ощущений, которое заставляет дух упиваться и избегать будничных страстей. И вижу я тогда мир тем огромным внутренним глазом, который в такие моменты приближает меня к Богу.
Уже спор о грехе в моем взволнованном сердце не столь ожесточен. И мое хрупкое существо укрощено и смиренно. И если я спрошу его сейчас: хочешь ли ты впиться губами в эту набухшую грудь, знаю, что оно ответит «нет!». Мне хватает этого нежного, бархатного прикосновения к ней моих опьяненных глаз. Потому что эта невероятная феерия пробуждает не проснувшиеся для страстных переживаний чувства, а сам дух, и заставляет меня чувствовать себя чистым, как детские слезы. Это мгновенья, когда я больше ничего не хочу от мира. Потому что у меня есть все!
Переполнено мое сердце болезненным счастьем и неизмеримой любовью ко всему в этом прекрасном мире. И все во мне звучит в невероятной гармонии, рожденной нежной струной, которой сегодня так щедро коснулся Бог. ...И все так просто... Просто нужно найти нужную струну и коснуться ее!
Столь много волнений испытало сегодня мое неспокойное сердце... Столько мгновений запечатлелось в его самом сокровенном уголке... И я чувствую себя столь счастливым, мудрым и смиренным... Потому что я очень хорошо знаю, что смиренный дух наполняет нас ощущением блаженства и покоя.
И чтобы не обрушилось на меня какое-нибудь новое искушение и не обеспокоило мое смиренное сердце, я спешу уединиться на берегу реки, близ моего второго дома.
Когда-то Вазов  сказал, что он не видел ничего волшебнее нашего края.
А известный западный географ поделился, что именно это место на Моей реке – самый красивый уголок в Болгарии. Поэтому я построил там свое второе обиталище, чтобы уединяться и поить свою душу из неисчерпаемого источника этой неповторимой природы.
Высоко на берегу я закрепил на трех опорах однотонную каменную плиту. Это мой Солнечный камень. Я сажусь на него и утопаю в созерцании неисчерпаемой красоты, которая струится отовсюду. Я смотрю, как счастливы ящерки, которые бегают вокруг меня в погоне за мухой, а затем прячутся в только что скошенной траве. Но они вообще не могут меряться по красоте с их более крупным родственником – зеленой ящерицей, испещренной всевозможными нюансами зеленого и синего цветов. Греется она на весеннем солнце, и она счастлива.
По обросшей плющом огромной вербе, раскинувшей ветви над моим Солнечным камнем, прыгает маленькая пестрая птичка и с невероятным усердием собирает какие-то личинки. И она также счастлива.
Но из всех живых существ вокруг меня больше всего волнуют плывущие  через быстрину утки. Сейчас их стадо многолюдно, потому что дополнено большим числом любопытных маленьких желтых утят, которые только сейчас открывают радость от ныряния в чистой воде. Вокруг них ободряюще крякают их матери и тети. Но красивее всех два селезня, которые успевают разделить этот гарем по какому-то неясному соглашению.
Все это беспрерывно крякающее множество медленно спускается вниз по течению, где вода тихая и спокойная. Солнце уже клонится к закату, и это придает дополнительную романтику пейзажу. И начинают кружить все эти пестрые божьи создания и делать невероятные пируэты, счастливые тем, что Бог отрядил им жить в воде. Я смотрю на их грациозные движения и, опьяненный сказочным волшебством этого момента, снова повторяю себе: «Я счастлив!».
Я добавил еще немного красоты в свое и без того переполненное красками и ощущениями счастливое сердце и сказал себе: «Спасибо Тебе за щедрость, Господи! Спасибо за то, что Ты так безжалостно наполняешь меня всеми этими радостями.
И не жалей меня, Господи! Не жалей! 
Не жалей меня! Переполняй меня!
Потому что я – лук в твоих руках. И все во мне дрожит, как струна. И все во мне тревожно рокочет. Еще миг – разорвется во мне тетива, от прочного лука щепки полетят. Я взорвусь, но опять не говорю «Хватит!». Натягиваешь Ты меня каждый день безжалостно, а все счастливее звенит моя душа. И я не спрашиваю, выдержит ли тетива!
Поэтому не жалей меня, Господи!
Натягивай меня!
И пусть она лопнет!