А не спеть ли нам песню

                Заметки из педагогического дневника.



                "Я не на “лёгкую атлетику”,   
                Александр Михайлович, хожу – я “на Вас” хожу…"
                Паша Десенко ( выпуск-2009)

                1. Однажды у костра…

     «Дядь Саш, а Вы не боитесь? Нас тут вон сколько, а Вы один; мы же с Вами всё что угодно сделать можем». «Эти могут», - вспомнил я вчерашний их рассказ о технологии отъёма ценностей двумя малолетками у взрослого мужика. Мы, восемнадцать подающих надежды преступничков и я, сидели вокруг костра на берегу речки, забравшейся далеко в лес от ближайшего жилья, пели, болтали… И нате вам: ни с того, ни с сего такой милый вопросик. Огонь потерял притягательность, и центром внимания стал я – исполнитель чьей-то изуверской программы, направленной на организацию отдыха детей из социально неблагополучных семей. «Знаете, - говорю, - мне так надоело дрожать от страха по любому поводу, что я взял себе за правило ничего не бояться. Пожил я уже достаточно, даже надоедать уже всё начало (я иногда очень убедительно соврать могу), и если кто и прихлопнет, то только спасибо ему за это скажу. Так что - всё что угодно я вам сделать не позволю, а если что, одного я всё равно придушу, а пожить-то вам ещё ой как хочется, да?» Обладатель рожи, задавшей вопрос, заулыбался: «Да ладно, дядь Саш, пошутили мы». (Более подробно о принципах походного воспитания см.  рассказ «Два похода – два подхода»).
     А я-то вот как раз и не шутил. От страха я, конечно, не дрожал, но началу моей работы постоянно сопутствовало состояние тревоги, в основе которой лежало стремление соответствовать требованиям зубров-преподавателей, заведующего кафедрой, декана, теориям и выстроенным на их основе методикам. Всё это сразу не получалось, оттого и страдалось-переживалось. Неуютно как-то мне было, и через пять лет я решил куда-нибудь свалить.

              2.  А  не слабо ли  тебе?..

     Кто как приходит в профессию: кто-то её выбирает, кого-то она подбирает, а у меня случился скорее третий вариант. «А не слабо ли тебе, милый друг мой Тишечка, поработать педагогом высшей школы?» - положив голову на плечо и прищурив один глаз, сказала мне Педагогика. «А не слабо», - выпучив оба глаза, ответил я этой провокаторше. (Вот знаю, что издеваются с этим «не слабо», а всё равно лезу: надо ж дурь-то свою показать). Но пример педагога высшей школы был у меня перед глазами: тётушка моей жены работала доцентом кафедры советской литературы в пединституте, полёживала на диванчике и читала книжки, получая за это 320 рублей в месяц (токарь шестого разряда на нашем заводе авиационных двигателей получал 180, что считалось неплохим заработком). И я завидовал белой завистью Таисии Ивановне, мечтая оказаться на её месте. И тут на тебе: «Приходи!». Светлый образ тёти был до такой степени обворожителен, что пришлось защитить кандидатскую диссертацию, но к этому времени учёная братия уже чем только не занималась, кроме научных изысков: торговала шмотками, продуктами, машинами, дипломами; занималась извозом; подшабашивала в школах, вузах, в пене перебегая с места на место. «Вот это облом! – в лёжке на диване, отложив книжечку в сторону, сокрушался я, - это облом, Саша», - соглашаясь с самим собой, продолжал я чтение с удовольствием, но без упоения: деньги-то, даже малёхонькие, мне за это не выплачивали месяцами.
   «В потолке отыскать бы крючок,
   И верёвку к нему привязать,
   Иль ввинтить институтский значок
   И у церкви на паперти встать», -
     пел я своим друзьям при встречах, и, видимо, это произведение их достало. Во время очередного исполнения кому-то пришла идея пристроить меня на хорошо оплачиваемую работу. Предложений было несколько, вплоть аж до директора автостоянки.
   - Потеряем Тишку, - сказал Валя, выслушав все предложения. -Представляете: Тихонов – директор? Злой, ноздри раздуты, да ещё и с толстым кошельком – убить может!
     Никто представить этого не захотел, и все понуро повесили носики.
   - В гости зачем к нему ходим? – трезво нетрезвой головой продолжал мыслить Валик. - Да отдохнуть: не в тиши, но в спокойствии.
     Валька был прав. Задолго до этого, во время нахождения жены в декретном отпуске, мне пришлось работать на трёх работах. Отпахав зиму с закушенными удилами, накануне счастливых, то бишь тёплых, дней, я собирался на работу и никак не мог попасть шнурком в отведённое для него отверстие в башмаке. С какой яростной злобой, сопровождаемой отборнейшим матом, я начал дёргать эти непослушные шнурки в попытке разорвать их к чёртовой матери. А чтоб не выделывались! Шнурочки выдержали обрушившуюся на них атаку, а я призадумался: что это такое довело меня до истерики в чистом что ни на есть её виде? Физически я был в порядке, энергии – лошадь загнать мог. (Да-да, встаём с лошадью и бежим, через сутки она падает, а я дальше бегу припеваючи). Но меня сильно напрягало то, что делать мне не нравилось. За любимым делом я мог сидеть сутками, а от любого другого быстро уставал, даже хуже: уставал до того, как начну его делать. И вот, разобравшись со своими мозгами, шествую я с подросшим сыном из гостей.
   - Папа, что мы всё пешком да пешком ходим, надоело уже. Купи машину, - предлагает Денис.
   - Машину мне, сынок, не купить – зарабатываю мало, - отвечаю ему беспечно.
   - Плохо работаешь? – заехал мне в глаз сынуля.
     «Хм, а ведь прав, бестия», - думаю. Вопрос не лишён логических оснований, да ведь? Я ему стал объяснять, что у меня такая работа, на которой могу сгореть от усердия, а могу и вообще не работать (могу-могу), и в обоих случаях я буду получать одно и то же количество дензнаков. По выражению Дениного лица я понял, что ему это непонятно, а понятно ему одно: хорошо работаешь – хорошо получаешь, плохо работаешь – плохо и получаешь.
   - Но, День, я могу устроиться ещё на несколько работ, но тогда ты меня будешь видеть редко, а когда случится увидеть, папа будет хмурый, злой и раздражительный. Какого тебе папу надо: злого  или весёлого и радостного?
   - Весёлого, - не задумываясь, выбрал Деня.
   - Значит, будем ходить пешком?
   - Угу, - смирился с лишением перспективы катания на папиной машине Деня. И больше у нас эта тема не поднималась.
     Разборки с женой заняли более продолжительное время и характеризовались большей жёсткостью.
   - Тебе не стыдно? – жена в два раза больше тебя зарабатывает! – укоряла меня на грани ора Люся. (Нужно заметить, что бывало и в три – вот будь в такой ситуации хозяином в доме).
   - Нисколечко, я что – меньше тебя работаю?
   - Саша, ты в несколько раз больше меня работаешь, я же вижу! Но где деньги? Вон…
   - Я в курсе, они много зарабатывают. А я буду делать то, что мне нравится. Всё.
     В восьмидесятых годах нам, преподавателям пединститута, выдавали землю за городом под огороды. Люся, прознав про это (меня как-то эта новость от ректората не всколыхнула), закинула удочку для поимки меня на крючок с целью приобщения к земле.
   - Ты любишь обрабатывать землю? – спросил я её.
   - Нет, - честно ответила супруга.
   - И я нет, тогда зачем нам её?
   - Тратимся на картошке, а тут своя будет, сэкономим, - как-то неуверенно обосновала свою позицию Люсик.
   - Люся, - тут уж мысль моя, напуганная перспективой каторги на сельхозугодиях, заработала быстро, чётко, уверенно, - картошку посадить надо? обрабатывать её надо? собрать и вывезти? – или на зиму в почве оставим? А это регулярные поездки; для вывоза продукта машина требуется, а за её пользование платить надо! да мы на эти деньги знаешь, сколько тонн картошки купим!? – разорвёт нас всех от столько картошки, о ребёнке подумай, мать называется! (Ребёнок-то причём? – так, с толку сбить. Пока она этот толк ищет, я ей на подсознание и капаю). А хранить? Опять у Скирдоновых в гараже? (Мы как-то закупили картошку осенью, чтобы на зиму обезопасить себя от регулярного её исчезновения и подорожания). А я буду за неё (я, когда волнуюсь, падежи путаю) каждую субботу ездить?
   - Алё-ё, - машу у неё перед глазами, и, не разобравшись с ребёнком, Люся «возвращается». – Я что – каждую субботу буду за картошкой мотаться?
   - Ну да, тебе же нравилось.
   - Да не ездил я за ней.
   - Как?
   - В «Морковке» нашей покупал, - это магазин у нас такой рядом с домом.
   - А на кой ляд мы запасы делали?
   - Вот и я говорю: на кой? Если не будем делать запасы, то – вот тебе и экономия.
     Счастье само не приходит: «Здрасьте, я твоё Счастье, возьми меня». Ага! Бороться за него надо.
     Тем не менее, для достижения 3D счастья чего-то не хватало, неудовлетворённость росла, и, когда желание избавиться от неё достигло апогея, явилась Педагогика:
   - Слабо, милый друг мой Тишечка? Слабо, - утвердительно с укоризной покачала она головой.
   - Скучно что-то в вашем, госпожа, королевстве.
   - Скука, друг ситный, не в окружении, она в голове сидит. И развеселить человека невозможно, он может только развеселить-ся. Так что – сматывайся, но на другой дорожке, думаешь, будет веселее?
   - Я подумаю.

                3. А вот дорожки к финишу – разные…

     И отправился я думать, путешествуя на велосипеде. Начали мы втроём из Кишинёва: я, мой студент Мишка и его подружка, за которой пришлось делать крюк в Воронеж. В Джанкое мы с ней расстались, проехали вдвоём до Феодосии и разъехались по своим делам. И вот что у меня от этой поездки осталось.
     1. Финиш у нас у всех – один: марш, который тот, в честь кого он исполняется, уже не слышит. А вот дорожки к финишу – разные. Всякая работа – это хомут на шее, а потому продвижение нужно устроить так, чтобы хомут шею не тёр, да ещё чтобы возможность была окрестности посмотреть. А можно угрюмо волочиться, а можно и песни петь. И от кого, дурья башка, это зависит? А вот от башки и зависит, и не чужой, а своей.
     2. Довольствоваться тем, что есть. Как-то нужно было уже вставать на стоянку, а жильё, вместе с находящимися в нём магазинами, не попадалось, спрашиваю:
   - Мишка, что на ночь есть-то будем?
   - Вода у нас есть?
   - Есть.
   - А хлеб?
   - Есть.
   - Сахар?
   - Тоже есть.
   - Михалыч, да у нас всё есть! – радостно заключил Мишка.
     Как права была бабушка, утверждавшая: «Хлеб есть, вода есть, войны нет – что ещё для счастья надо?». Обходиться необходимым – а почему бы и нет? Как-то разговаривал с одним моим знакомым, и он сообщил, что купил видеомагнитофон, они тогда были большой редкостью.
   - И что – фильмы смотришь?
   - Да нет, мне больше почитать нравится.
   - Вот книжки бы и купил.
   - Да вот сестра видик купила, ну, и я купил.
     И зачем корячиться, зарабатывая на то, что тебе не нужно? А и незачем, решил я для себя этот вопрос. А желание иметь сверх необходимого и есть, по-моему, жадность. Ну, похоже, по крайней мере.
     3. Петь, когда поётся. А когда не поётся – всё равно петь. Не нравится, как я пою? – да не слушайте. Я ж никого не неволю. От Воронежа до Кишинёва мы ехали в тамбуре общего вагона и пели про любовь:
        Одна нога у ней была короче,
        Другая деревянная была,
        Один глаз был фанерой заколочен,
        Другой же глаз не видел ни фига…
     Кто хотел – слушал, даже на бис исполняли. А остальные – может, они в искусстве ничего не понимают, дык, нам что – молчать что ли, да?
     «Петь» - это я в широком смысле имею в виду. «Жил, как песню спел», - говорят же так?
     4. Ехать туда, куда тебе хочется, и в своём темпе-ритме. Когда мы ехали с девочкой, преодолевали 50 км в день; а когда один – двести с лишком. Но в первом случае я уставал, а во втором - нет.
     5. Если сам не упрёшься – никуда не приедешь.
     6. Мир не изменить, его надо принять таким, какой он есть. Нет, не так, чуть посложнее.
     Переправился я через Керченский пролив, машины – ых! – и уехали, и оставили нас одних-одинёшеньких. Узкая полоска земли: я с Боливаром да море слева и справа. И вот отворот на материк, дай, думаю, с морем попрощаюсь, привык уж к нему за несколько дней. А оно тоже, видимо, почувствовало расставание – разволновалось, матушко. Искупался в последний раз; на костерке за камушком, от ветра спрятавшись для тепла, разогрел банку тушёнки: праздник как-никак. Перекусил и смотрю: высокие волны, и солнце – огромный апельсин - в них садится. И вот на фоне этой стихии все наши заморочки по работе показались мышиной вознёй. Надо же, из-за какой-то мелочёвки что-то переживаем, расстраиваемся, ругаемся… даже стыдно стало за глупость свою. И ведь мысли перекрасить солнце или воду сделать не такой мокрой, как есть, у нас не возникает, а что ж так усердствуем в переделке друг друга-то? И мир людей принять надо: всегда в нём были предатели, трусы, завистники, сплетники, глупцы; но и: бессребреники, храбрецы, герои, умницы. Ну, вот он – мир-то – такой! И если ты его принимаешь, то, во-первых, дерготни из-за расстройств разных меньше (ну и обманул тебя мерзавец какой – нормально, что расстраиваться?), а, во-вторых, тут можно кое-что и поменять, но не наскоком – потихоньку. И если хочешь, чтобы люди, окружающие тебя, были честными, – не ври, творящими – твори, добрыми – делай добро.
     И после этого я всякую проблему представляю на фоне этой «картинки». Проблему можно ведь представить визуально, вот я её представляю и помещаю на берег моря с заходящим огромным солнцем-апельсином. Очень мелко на этой «картинке» у меня проблемы смотрятся. А если и представится что-либо огромное, то оно всё равно как-то потешно смотрится. Это было задолго до ознакомления с техниками нейролингвистического программирования, так сказать моё квазиоткрытие.

           4. Работать  или  заниматься  хобби?

     Так... Вернёмся к «нравится - не нравится». Одного этого для счастья – маловато будет, тут и до пьянства с алкоголизмом дойти можно. Хобби! – вот идеальный вариант для удовлетворения любопытства, расширения круга общения и получения кайфа от процесса делания. А сколько возможностей для самовыражения! Но, как правило, хобби – это занятие для души во время досуга. Фигнёй позанимается человек на работе, домой прискачет и давай: кораблики с танками строить, историю на свой манер перелопачивать, тыквы выращивать, а то мало ему одной. А ещё и волосы на себе рвать начинает, а в зеркало посмотрится - и лыбится довольнёшенький: стих про любовь придумал; ночь не спал и с опухшими глазами прётся на каторгу, которая работой у него называется. Давным-давно у Марка Твена мне рассказ в душу запал: «Путешествие капитана Стормфилда в рай». Идите читайте! Кому сказал! А для лодырей вкратце эпизод расскажу,  из-за которого-то рассказ и запомнился. Попадает, значит, вышеупомянутый капитан в рай и расспрашивает там у своего другана про тамошние порядки. «А людей знаменитых видел, - спрашивает, – и так же они здесь ценятся, как на земле?». «Не так, - отвечает ему старожил рая, - короли тут могут быть клоунами и торговцами в киоске, Наполеон, Цезарь и Македонский среди полководцев находятся где-то на заднем плане». «Вот тебе раз! – удивляется капитан, - а выше-то кто ещё может быть?» - «А выше находятся не известные на земле люди из породы башмачников, коновалов, точильщиков, а величайшим военным гением является каменщик из-под Бостона». Вот так-то! Дано им было стать о-го-го! кем, но занятие не по душе избрали или случая не подвернулось гениальность свою проявить. Вот и не попали в себя ребятки, промахнулись, бедолаги. Найди работу по душе, и пусть она твоим хобби станет. И хоть сто лет живи – всё мало будет. Но таких людей, по моим наблюдениям, мало. Большинство дожидаются вечера пятницы, чтобы в полной мере ощутить: выходн-ы-ы-ы-е! Причин много, но одна преобладает: страх потерять то, что есть: хоть и обрыдла эта работа, но ведь деньги плотют, а там… неизвестно, что будет.
     Ага! А мозги зачем? – Да чтобы даже из нелюбимой работы хобби-то и сделать. Чем хобби привлекательно? А над душой крылатой никто не висит: ни начальников тебе, ни инструкций, ни «добрых пожеланий». Ну и как это сделать? – да просто: повзрослеть. Для прояснения даю несколько историй.
     1. Будучи много лет по совместительству преподавателем психологии в институте повышения квалификации учителей, я как-то работал в одном образовательном учреждении. Заявка была конкретная: поправить психологический климат в коллективе. Занятия были в другом городе в течение нескольких дней. Чтобы не мучить одиночество в гостинице, я остановился у своего друга-однокурсника. Вечером приходит его жена и рассказывает о драме, которая приключилась в семье подружки. Её сын-дошкольник свёл с ума всё семейство своими переживаниями. Горе его заключалось в том, что в детском саду в конце дня они с ребятами прибрали игрушки, и пришедшая воспитательница похвалила Серёжу и Сашу, а его не похва-ли-и-и-ла! И плакал ребёнок, рассказывая эту историю маме. Когда пришёл папа, то и папе досталось, а потом и старшей сестре.
     На следующий день мы с педагогами начали выявлять проблемы, которые не давали им жить дружно. Атмосфера у нас сложилась доверительная (сначала я работал с преподавателями и администрацией отдельно), и слушатели рассказывали о том, что их расстраивает в межличностных отношениях. И вот дама предпенсионного возраста рассказывает, как они с коллегой мыли окна в кабинете  и зашедший директор похвалил Анну Ивановну, а её, хоть у неё окно было вымыто гораздо лучше, – не похва-ли-и-и-и-л! Подбородок дрожит, в глазах слёзы.
     2. Приходит ко мне в гости знакомый, любящий рассказывать о своих проблемах. Предоставляю ему такую возможность, чтобы удовлетворить своё любопытство. Он позиционирует себя как личность творческую, пишущую книгу. Нигде не работает, а жить на что-то надо, ну, в том смысле, что – питаться. Так-то он нехилый. И занимает деньги у своих хороших знакомых. И не отдаёт. И эти хорошие знакомые оказались, в конце концов, очень даже наоборот. Не дают, сволочи, денег ему, и всё тут!
   - Ты знаешь, они деньги перестали мне давать, - искренно возмущается он.
   - Ты же их не отдаёшь, вот больше и не дают, - делаю я предположение о свинском поведении его знакомых.
   - Но у них же их много! Дачу купили, недавно машину дорогущую приобрели…
   - Вообще-то, это их деньги,  и, как ими распоряжаться, они вправе решать сами. А?
    Творец мой удручённо покачал головой, показав, что ничего-то я не понимаю в дружеских отношениях. На моё предложение устроиться куда-нибудь на работу, чтобы обеспечить себя по минимуму, он поинтересовался, как поживают мои друзья.
   - Хорошо поживают, - не соврал я.
   - А займи у них денег для меня.
   - Я у своих друзей максимум  три рубля до получки занимаю. А если надо больше – кредит в банке беру.
   - Ты же не для себя – для меня.
   - Слушай, святая простота, если ты деньги не отдашь, а ты не отдашь, добавил я громкости в голос, - они деньги будут спрашивать не с тебя, а с меня. Давай сделаем так: я тебе даю номер телефона, ты им звонишь, не ссылаясь на меня, иначе они всё равно деньги тебе дадут под меня, а, значит, я опять-таки отвечай за твои неплатежи, да? Если сможешь их убедить – получишь искомое. Но! - Тут я делаю многозначительную паузу. - Но. Мои друзья – это не твои друзья: если ты им долг не вернёшь – они тебе задницу порвут! – грозно закончил я. - Записывай номер.
   - Я подумаю, - как-то неуверенно произнёс гость и засобирался на выход.
После долгого одевания, вызванного медлительностью в движениях, которая возникает у людей тогда, когда загруженные мозги начинают бешено соображать, творец произнёс:
   - Знаешь, я первый раз почувствовал себя взрослым.
     Мальчику на тот момент было 50 лет.
   - Денег на дорогу нет, - опять проглянул просящий ребёнок во взоре мальчика.
   - Заработай и катайся: хочешь – на трамвае, хочешь – на автобусе. Пока!
     Надо же было закрепить ощущения взрослости у дитятки. Взрослый – он же человек вменяемый, то есть способен нести полную ответственность за свои поступки. Выглядел ли я жмотом в его глазах? А вот до этого мне было как-то до фенички: из-за боязни прослыть плохим человеком очень неприглядные вещи иной раз получаются.
     3. Книжные шкафы у нас по причине древности начали потрескивать. «Рассыхаются», - подумал я и пошёл жить дальше. И вот сидим как-то с сыном, ему было лет пять-шесть, в комнате: я на диване, он возле шкафа играет. Тут послышался треск сильнее обычного, шкаф начал разваливаться и падать прямо на сидящего под ним  Деню. Я вскочил, упёрся в шкаф: разбитое стёкло сыплется, книги валятся, а Денька убежал. Выстояли без потерь, а когда пришла жена, Дениска выскочил навстречу: «Мама, мама, у нас шкаф начал падать, а я как вскочил и вот так, - показывая, как я его держал, - удержал его».
     Детки любят приврать, чтобы выставить себя в лучшем свете.
   - Я сходила в спортивный клуб, - рассказывает одна коллега другой, - чтобы узнать, как там наши студенты тренируются, поговорила с председателем…
И передаёт то, что я ей рассказывал, потому что в спортклуб ходил я. Гы, ну, случайно подслушал. Дальше примеры можете сами привести.

        5. О  забронзовевших авторитетах  и  настырных студентах…

     Ещё мы любили играть в войнушку, а какая война без наград? Это дурацкая война без наград-то. В штабе у нас делались удостоверения и ордена из пробок из-под лимонада. Иметь удостоверение, подтверждающее твоё офицерское звание, и носить награды было сплошное удовольствие. Каких только отличий в нашем педагогическом ведомстве не существует! И некоторые очень преуспевают в их коллекционировании, а тут ещё как-то захожу на факультет, а на стене объявлений висит огромный плакат: поздравляем профессора Пыжика с избранием в академики. Я аж дара слова лишился. У меня сразу мысль о Евгении Павловиче, моём научном руководителе, мелькнула: просто профессор, а величина в научном мире несопоставимая с новоявленным академиком. Захожу на кафедру и спрашиваю у заведующего:
   - Как Пыжик-то в академиках оказался?
   - А ты хочешь стать академиком? - заулыбался завкаф.
   - Хочу, - говорю.
   - Давай три тысячи – станешь член-корреспондентом, а для академика - пять надо.
   – Ну, таким-то я не хочу, как-то на детские забавы всё это смахивает.
   - Ну, почему детские? Мы ж там…
   - А! Да ты тоже академик! А Лысый Пыжик?
   - Он в Балтийской.
     Так-то есть Российская академия наук (РАН) и пять отраслевых государственных академий наук, вот только для этих академий официально учёные звания академиков и признаются. А в последнее время каких только академий не образовалось! Зачем? А пробки от газировки поносить? А удостоверением покрутить перед носом знакомых? Вот и пыжатся некоторые для придания себе большей значимости,  и потому – пыжики имя им всем и есть. И я заметил, что чем человек умнее, тем он проще в обращении с другими: терпим к их недостаткам; старается понять, почему человек глуп, а не называть его дураком; воздерживается от оценок. А ещё с умным весело – у него потрясающее чувство юмора, которое он обращает и на себя, чего у пыжиков никогда не наблюдается: они всегда на пьедестале. И меня очень раздражало в моих студентах то, как они быстро соглашаются с тем, что им говорят эти забронзовевшие авторитеты. Особенно это проявляется на защитах дипломных работ. Проболтает какой бронзозавр во время студенческого доклада с рядом сидящим коллегой, а потом и ляпнет что-нибудь противоположное тому, что получилось в результате работы. Например:
   - То есть, у Вас выходит, что, получая образование в университете,  студенты показывают личностный рост?
   - Да, - услужливо кивает студент.
   - Ну и что ты соглашался? – спрашиваю его после защиты, - у нас ведь получились совершенно другие данные.
   - Я испугался, Александр Михайлович.
   - «Отлично» тебе комиссия ставила, я не согласился, да и четвёрки тебе много, - добиваю своего дипломника. - На защите должна быть защита, а всё остальное от лукавого.
   - Какое вы имеете право разрабатывать концепции? – как-то было заявлено на защите моего дипломника. И студент потерялся, не знал, что и сказать. Я был после операции, сидеть мне было нельзя, стоять долго тоже не мог и не стал дожидаться обсуждения и объявления результатов – ушёл домой. Диплом был «на загляденье», и в отличной оценке я не сомневался. Но студиозус не отзванивался. Уже к вечеру звоню ему домой, разговариваю с сестрой.
   - А Паши нет.
   - А как защитился-то – сообщил?
   - На «три».
   - Как на «три»? Не может быть!
   - Ну вот, что сказал, то Вам и передаю.
     В общем, праздника не получилось. И на следующий день иду разбираться.
   - Давайте, - говорю, - уважаемый Авторитетный Пыжик, разберёмся объективно. Только давайте предварительно договоримся, что наш разговор никак не скажется на наших дальнейших отношениях. Работа – работой, и на личных отношениях это не должно сказываться. Договорились?
   - Договорились.
     Это я всегда сейчас так разговоры, касающиеся деловых отношений, начинаю. Потому что вне работы пыжики бывают очень даже милыми людьми и с ними, бывает, приятно проводить время (не пыжатся потому что). А у нас как-то в большинстве случаев рабочие заморочки переносятся на личные взаимоотношения, вплоть до полного их разрыва. Опыт такой у меня уже имеется, вот я и перестраховываюсь.
   - Что есть то, чем Вы, Уважаемый Пыжик, занимаетесь? – воткнул я в него свой указательный палец. - Ваши труды сродни работе лаборанта: собрали статистику, обработали её – представили. И, в общем-то, лучше было бы, если Вы на этом и остановились, но Вы пошли дальше лаборанта: мысль выдали, что поскольку экология плоха, то заниматься в спортивном зале надо при закрытых форточках и окнах. Вы и жильё своё не проветриваете? Далее. Насчёт «какое мы имеем право создавать концепции». Так ведь это, уважаемый, не право, а обязанность наша как сотрудников университета. И в университетской традиции делать науку вместе со студентами.
   - Но у вас там какая-то физкультура…
   - Какая?
   - Не похожая на физкультуру-то.
   - А автомобиль что – сильно на лошадь смахивает?
   - Но ведь это не только моё мнение, но и других членов комиссии.
   - А с другими я тоже поговорю.
     Чуть позднее на основе этой концепции была защищена кандидатская диссертация. А Пашка, мне кажется, до сих пор на меня в обиде.
     А с авторитетами… не, скорее с поклонниками авторитетов (с авторитета-то что возьмёшь: ляпнул, да и умер), иногда ведь смешные вещи получаются. Как-то один мудрый древний грек заявил 2000 с лишним лет тому назад, что если ясным днём спуститься на дно глубокого колодца, то на небе можно увидеть звёзды. Нам это в школе рассказывали, а мы и верили, и попробуй обратное сказать – вмиг «пару» заработаешь. А вот недавно один американец взял и спустился, да не один - а для верности. И никаких-то звёзд они не увидели. Вот: и аристотели иногда ошибаются.
А: «женщина любит ушами?», - кто сказал? – на порку выходи! Женщине-визуалу не надо лапшу на уши вешать – ей картинку подавай: чтобы личико приятное, торс, «кубики» на животе… А кинестетику, чтобы ни говорили, пока не погладишь – и не поверит ни в какую любовь. Не поверит! И лучше по бедру. И повыше… А аудиалу – можно: говорите, эта – да, ушами любит.
     «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей», - Александр Сергеевич, скоро встретимся, подискутируем: у меня опровержение есть.
     А почему верят? – авторитет. Вот и борюсь, чтобы доверяли, но проверяли. Но и проверяю, как это у них получается. Как-то решил проверить, как материал первого курса помнят.
   - А ну-ка, голубчики, - предлагаю, - покажите-ка мне низкий старт с опорой на руку.
     Выбегают, заразы, и придраться-то не к кому.
   - И что? – возмущаюсь, - какой придурок вас так бегать научил?
 И - замешательство в строю (я же ведь и учил).
   - Вот так надо, - показываю неправильно.
   - Да не, Александр Михайлович, Вы не правы.
   - С чего это не прав? Вы, шмакодявки, мне ещё указывать будете!? Да я на этих стартах кошку съел! – возмущаюсь. Прилично так получается (режиссёры, ау! - актёр пропадает!).
   - Нет, Александр Михайлович, так неправильно.
   - Докажите!
     Доказали они мне, и я от переизбытка благодарственных чувств грохнулся перед ними на колени. Вот чего я добивался! Чтобы не боялись противостоять и отстаивать свою точку зрения!
     И млею, когда слышу на защите:
- Нет, Уважаемый Учёный, факты, которые мы получили в процессе исследования, говорят, что Ваша точка зрения не верна.
     Или:
- Правильно Вы заметили, что Вам кажется, а наши выводы основаны на результатах эксперимента.
     С первого курса и начинаю. «Бегом прыжками марш!» – даю команду первому курсу. И начинается! Ци-и-ирк. Ну нельзя одновременно бежать и прыгать. И тогда вводим правило: не выполнять дурацких команд преподавателя. А чтобы ухо по жизни держали востро.

         6.  О   передаче информации на  различные расстояния…

     Кто-то от кого-то узнал, что такой-то о нём плохо отзывался. Горе ведь! Положа руку на сердце, ответьте-ка себе честно: а я всегда в отсутствии другого о нём хорошо отзываюсь? Надо же людям о чём-то говорить, когда они встречаются! Когда я учился в школе, при изучении «Мёртвых душ» мы всё что-то сидели на характеристиках помещиков. Помните – Плюшкин там, Коробочка. А вот для жизни то - ой как нам бы пригодился механизм появления слухов. Вспомните, с каким нетерпением просто приятная дама летела к во всех отношениях приятной даме: «… дыхание гостьи спёрлось, слова, как ястребы, готовы были пуститься в погоню одно за другим…». Не терпится человеку новость удержать! - это соответствует его природе. И тут уж Чичиков превращается… и тут Чичиков превращается… в вооружённого с ног до головы атамана разбойников, похитителя губернаторской дочки, подосланного чиновника из канцелярии генерал-губернатора для произведения тайного следствия, делателя государственных ассигнаций, переодетого Наполеона и даже капитана Копейкина.
     И чего удивляться? Искажение идёт уже при передаче информации от первого человека ко второму, а потом только усугубляется: вместо забытого придумывается что-либо новенькое, и чем дальше, тем больше. Специально проверял во многих аудиториях. Для демонстрации достаточно шести человек. Предлагается передать суть следующей информации. «Пришла телефонограмма, звонил Иван Иванович. Он находится в районо, заказывает инструменты для школьных мастерских. Инструменты импортные, по качеству они такие же, как и отечественные, но гораздо дороже. Поэтому Иван Иванович просит, чтобы кто-нибудь спустился в бухгалтерию и сказал главному бухгалтеру, чтобы она внесла изменения в ведомости 5 и 6». Она даётся первому участнику, причём, внимание! говорится, что можно задавать вопросы, переспрашивать, делать уточнения. Я сначала этого не делал, но поскольку информация искажалась до неузнаваемости, то потом попробовал и этот вариант (с уточнениями). Первый передаёт её второму, тот третьему и так далее по цепочке. И вот последний участник передаёт: «Приехал какой-то босс, его надо встретить». Или: «Занятия отменяются, привезли новые парты». Народец наш не умеет слушать (лишь в одной аудитории участница задала уточняющие вопросы), не может сделать редакцию и отсечь ненужную информацию. Вот и слышим о себе чёрт знает что. У меня о себе собралось очень много неизвестных мне сведений. Людмила Ивановна, моя вторая матушка и коллега, выйдя на пенсию, как только я приходил в гости, обязательно выясняла у меня поступающие к ней новости. Слухам она не верила, а врать ей я не мог.
   - Так, Шурик, - начинала она, - позавчера ты, чуть живой от принятого алкоголя, пришёл на экзамен на заочку, поставил всем пятёрки, и студенты на руках вынесли тебя из аудитории. Ну, что скажешь?
   - Людмилочка Ивановна, Вы знаете, как у нас госники на заочке сдают?   
   - Знаю, конечно: студенты знают, где какой билет лежит; приходят, вытаскивают свой билет  -  и отвечают на «хорошо» и «отлично».
   - И преподаватели знают, что студенты знают.
   - И студенты знают, что преподаватели знают.
   - Вот и идёт такая игра: «Сдача-приём экзаменов». А как всё серьёзно выглядит! Можно то же самое сделать, не делая вид, что все обо всём знают, а по-честному. Вот я и решил попробовать. Мне ещё к тому же так бывает стыдно, когда взрослые люди пытаются списывать, вот я на консультации и предложил каждому по вопросу для подготовки. И договорились, чтобы группа вся сразу пришла: один выступает, остальные слушают, хоть на экзамене что-то новенькое узнают. Тем более, между прочим, экзамен может проходить в разных формах, в том числе и в такой – в виде доклада. Ну, а коли они подготовились, то и на дополнительные вопросы отвечали без проблем. В общем – всем «пятёрки»!
   - А на очном почему у тебя все «пятёрки» по «Педмастерству тренера»?  Говорят, что взятки берёшь.
   - Ну, про взятки сами знаете, что чушь. А насчёт «пятёрок», то у Вас неправильная информация: там две четвёрки получилось.
   - Как же ты такой брак сумел допустить?
   - Что заработали, то и получили. А дело было так. Проходили мы психомышечную тренировку. Нужно было посредством мысленных образов…
   - Я в курсе, дальше.
   - Читатель-то не в курсе.
   - А, ну читателю-то объясни.
   - Так вот, нужно было посредством мысленных образов и слова научиться воздействовать на частоту сердечных сокращений. А? А чтобы эмоциональное состояние регулировать. Побаловались с мозгами для разминки, замерили пульс в покое; даю им задание: мышцы расслабили, глаза закрыли и представили, что вы в полную силу взбегаете вверх по крутой лестнице. Эти черти глазоньки закрывают – работают. Считаем пульс после работы. В среднем по курсу пульс увеличился на 0,8 удара в минуту. А для начала нужно каждому увеличить на восемь, иначе смысла нет дальше идти. А что они там в мозгах делают – мне ж не заглянуть, да ведь? Но результатик хиловат, сачкуют, заразы. Чем-то их, - думаю, - надо простимулировать. И тогда говорю, что экзамен так и буду проводить: кто увеличит ЧСС на 8 ударов, тому ставлю «пять». Они как загорелись! «А давайте, - говорят, - прямо сейчас». – «А и давайте!» - говорю. И за дело. И получается, Людмила Ивановна, что мотивированная мыследеятельность отличается по эффективности от немотивированной в 36,6 раза! Представляете? А говорят, что силу мотива сложно измерить, а у нас вот как-то так просто – и получилось. В среднем по курсу у них результат оказался 29,3. А рекорд 54. Только двое смогли на 7 ударов увеличить, вот они по «четвёрке» и получили.
   - То есть, ты раньше экзамен принял?
   - Ну да.
   - И по расписанию на экзамен не пришёл?
   - А что без толку на него ходить?
   - Кто-то пришёл, посмотрел, экзамена нет, а оценки стоят. И?
   - И обязательно взятки надо приплести!
   - Не только. Расскажи, как ты студентов в лагере спаивал, как оргию там же ночью в бассейне устроил, как студенток совращаешь.
   - Что их совращать? – они сами ко мне ночью прибегают. А когда я сижу в домике и никуда не выхожу, знаете, что я делаю?
   - Ты там в одиночестве пьянствуешь, угадала?
   - Точно! Зачем вот только всё это?
   - А знаешь, Саня, они тебе завидуют.
   - Чему завидовать-то? – ни кола, ни двора и дырки в карманах.
   - А ты ведёшь себя свободно и не боишься делать то, что считаешь нужным.
   - Вот это комплимент! А кто-то ведь придумывает?
   - А мозгами пораскинь.
     Пораскинул я мозгами, вычислил доброжелателя и говорю:
   - Знаешь, дорогуша, просить тебя не распускать сплетни я не буду. Но! Фантазия у меня побольнее Вашей будет, хочешь войну?
   - Нет!
   - Тогда давайте жить мирно, да?
   - Да.
     И после этого сплетни потихоньку сошли на нет. Последнюю новость слышал четыре года тому назад. Аж скучно стало, старею что ли? Хотя во дворе я ещё за секс-гиганта прохожу.
   - Ты как с Люськой-то живёшь? – спрашивает сосед по дому.
   - Как…? Нормально.
   - А что к тебе девки толпами ходят?
   - Да это студентки, - разочарованно тяну я, потому что кому не хочется, чтобы к тебе девки толпами ходили?
   - И чем ты с ними занимаешься?
   - Дипломы пишем.
   - Зна-а-а-ю, какие вы там дипломы пишете…
     Знает так знает, и ничем не поколеблешь его «знания», потому и не переубеждаю, а только подмигиваю в ответ на его многозначительные подмигивания. А попытка оправдаться обычно только укрепляет подозрения. Так что в природе людей – распускать слухи, и давно сказано: на каждый роток не набросишь платок, нечего и дёргаться. Об одном только можно сожалеть – это когда разговоры о тебе прекратятся. Умер что ли?
     О! а скольким пацанам мы крови попортили! Какие-то они, нынешние, оказывается, ревнивые … Я требовал от своих пассий, чтобы они телефоны отключали, когда на свиданку приходили. Так эти отеллы мне названивали:
   - Александр Михайлович, Иринка у Вас?
   - У меня.
   - А трубку ей дайте.
     Передаю трубку и являюсь невольным свидетелем любовных разборок.
   - Почему у тебя телефон отключен, что вы там делаете? – грозно звучит трубка.
   - Я же тебе сказала, что иду диплом писать, а телефон Александр Михайлович сказал отключить, чтобы не мешал!
   - Пригласи его в гости, пусть рядышком посидит, - предлагаю.
   - Да приезжай ты, рядышком посидишь, - слушается своего научного руководителя.
   - Что – мне заняться больше нечем? Телефон включи!
   - Телефон я включать не буду! – проявляет характер Ирка.
   - И что? Вот с таким жить будешь? – спрашиваю.
   - Почему «будешь»? Живём уже.
     А сейчас выпускница ко мне тайком от мужа ходит. Тот ещё, видимо, покруче будет.

       7.  Портрет идеального учителя,  или  как оставаться  самим  собой.

     Как-то мы с выпускниками школы составляли портрет идеального учителя. Он должен: знать предмет, любить детей, хорошо выглядеть, быть выдержанным, добрым. А вот это не должен: иметь любимчиков, раздражаться, кричать на учеников. В отличие от имеющихся мифов об учителе, мои гаврики добавили, что он должен «быть самим собой». И когда начали ранжировать по степени значимости эти качества, то и мальчики, и девочки на второе место поставили вот это самое «быть самим собой». Начали выяснять, и оказывается, что ученики не приемлют в учителях неестественное поведение. Они его чувствуют.
   - И если он злится и поэтому кричит, - спрашиваю, - это что – нормально?
   - Если искренно, то – да, - отвечает один.
   - Это лучше, чем когда учительница говорит: «у тебя всё получится», - а я ведь вижу, что она не верит в то, что у меня получится, - добавляет другой.
   - И тогда получается, что если учитель играет роль «доброго», то это есть не совсем хорошо для вас, - констатирую я. - И всё остальное, - кладу мел над пунктом 3, – можно зачеркнуть?
     Призадумались. Ещё раз глазами прошлись по пунктикам.
   - Что-то скучный он у нас получился – идеальный-то.
   - Я француженку недавно на катке видел – ржёт, как нормальная. А на уроке корчит из себя… строгого учителя.
   - Ну? – вопросил я, - рука устала.
   - Зачёркивайте!
     И мы похерили идеального учителя.

               8. «Как  аукнется, так и откликнется»???

     Был у меня студент Виталик. К третьему курсу начал пропускать занятия. Поговорили мы с ним на эту тему, и он дал слово, что больше так делать не будет. И не сдержал. Подошла сессия, звонит:
   - Александр Михайлович, когда можно сдать зачёт?
   - Да хоть когда.
   - А давайте завтра в 14.00?
   - А давайте.
     И не прихожу. Звонит:
   - Александр Михайлович, Вы где?
   - Дома.
   - А зачёт?
   - Да неохота мне.
   - А когда сдать?
   - Да хоть когда.
   - А давайте завтра в 14.00.
   - А давайте.
     И опять не прихожу. И опять звонок, и всё повторяется: человеку надо узнать, когда сдавать зачёт.
   - Да хоть когда, всё равно ведь не приду.
   - Александр Михайлович, я понял.
    - Вы имеете право не держать данного слова, и мы тоже, да?
     А вообще - неплохое правило: как люди к тебе – так и ты к ним. Быстро вразумляет и помогает так необходимое достоинство отстоять. И с хамлом – только по-хамски. На тебя матом – в ответ матом. Сразу понимают: респект и уважуха тебе, первыми руку тянут поздороваться. «Но тогда - мы же им уподобляемся», - как-то выговорил мне один учитель. Не уподобляемся, мы же не унижаем людей, которые от нас зависят, - мы отстаиваем своё достоинство. Не хотите – терпите: до слёз, инфарктов и петли на шее. Не можете крыть матом? «Пора лечиться!» -  говорит моя любимая мультяшная героиня Маша.
     Тут ведь вот какая закавыка получается: Вы ведь не будете с человеком, который только по-французски шпрехает, по-русски изъясняться, да? С ним надо по-ихнему – по-французски. А если человек только матерный понимает? – Да вы никогда друг друга не поймёте!
     Как-то в моём первом классе оказался такой ученик – Славик. Когда вдруг случалось, что его не оказывалось на уроке, я ж этому празднику, как младенец маминой рожице, радовался. Но это были редкие моменты – чаще на уроках он был. И ещё как был! Неуправляемый мальчик вообще. Пожаловался я коллегам, и вот сидим, три мужика, репы чешем: как с семилеткой справиться. Выяснили, что за семья – Славкина. Мама и папа только матом и ором семьёй управляются. «Вот и попробуй, - говорит мне коллега, - как мама-папа для начала, а потом тихонько, постепенно переходи на человеческие отношения». И на следующем уроке, как только Славка начал выпендриваться, я завёл этого дебошира в инвентарную, схватил его за грудки (он даже не переоделся на физкультуру), приподнял и, припечатав к стене, начал втемяшивать ему матом, что если он, нехороший человек, ещё будет безобразничать, я его - убью. Ну, с матом чуть подлинней получилось, а в конце урока: «Александр Михайлович!» - бежит с распростёртыми объятиями – обниматься. Лучший друг, блин.
     У мата энергетика сильная, он всё что угодно пробить может. Если редко используется. Как-то тройка специалистов по кёкушинкай карате, оторвавшись от избиения друг друга на татами, пришла ко мне сдавать зачёт по лёгкой атлетике, к которой особого уважения не выказывали. Такого отношения к королеве спорта я не терплю и в таких случаях гоняю по полной программе.
     Сижу на трибуне, подходят радостные такие, с огромной сумкой, вместившей, судя по объёму, не менее ящика пива.
   - Александр Михайлович, может сначала, это… - предлагает один, попинывая ногой по сумке.
   - Давайте для начала сдадите зачёт, - говорю, - а там видно будет. Проявления радости с лиц исчезло, понуро тройка-птица поплелась переодеваться. Так же понуро вышли и начали бегать. Представьте себе восьмидесятилетнюю бабушку на девятом месяце беременности и запустите её побегать. Представили? - вот так и мои голубчики начали разминаться. А я терпеть такой «бег» не могу, сразу в бешенство впадаю. И знают ведь, сволочи! и как будто поиздеваться решили. Я встал и пошёл со стадиона. На выходе догоняет Димка:
   - Александр Михайлович, Вы куда?
     Я, обернувшись, как пошлю их в известном направлении! И дальше пошёл. При повороте глаза скосил, посмотреть на реакцию: Димка, гроза дворов и подворотен, чемпион Европы по контактному карате, стоял с отвисшей нижней челюстью, вздёрнутыми вверх плечами, опущенными вниз и в стороны руками. По позе читалось: «Куда-куда? Вот это да…». И больше у нас проблем не было, а когда у меня возникла заморочка с местным хулиганьём, прознав, пришли:
   - Кто посмел? Где найти? Поубиваем! – и ругательски ругаются. («Моя школа», - приписал я себе их виртуозное владение словом).

             9. На заметку начинающему  учителю…

     Резюме. Детки (большие) пусть резвятся, это нормально, не расстраивайся. Энергию в пустоту не выбрасывай, направь на то, к чему душа лежит и сердце не противится, отвечая за то, что получается. Уважая других – уважай себя.
Программа не нравится? – Свою сделай, но не забывай, что ты тоже был ребёнком. На педсовете утверди и работай. И не гунди: чему деток учим!? Чему надо, тому и учи; отвяжись наконец-то от родителей, которые даже в носу поковыряться не разрешают.

                10. Продолжение следует…

     Сделал я, значит, такую программу и начал работать по ней одновременно с первым классом и с первым курсом…