Святая простота

      - Он, Мария, мужичок ещё ничего, крепонький. Годков десять можешь смело на его рассчитывать. А тебе подмога как раз нужна: сени покосились, да и сарайку подправить бы не мешало. А как без хозяина?..Непорядок. Ты сама рассуди, чего ж вам на старости лет, каждому поврозь лихо да перемогу лаптем хлебать, а?

   Сосед, применяя всё своё искусство красноречия, старался не на шутку, приводил в доводы всё новые и новые достоинства жениха.
  Жених сидел на табурете у входной двери, тяжело сопел, смахивал лоснящимся рукавом куцеватого пиджачка струящийся пот с лица, и на очередное своё "достоиство", так искусно восхваляемое сватом, удивлённо похмыкивал. Ещё бы! Давненько ему не приходилось слышать в свой адрес такие хвалебные речи.

   Мария Андреевна слушала внимательно, изредка бросая изучающие взгляды на "счастье", не иначе, как с неба свалившееся:
     "Что ж так раскапустился, гоголь?.. Ажно взопрел весь. Иш, какой занюханый: не мыт, не брит, хоча и в телесах..Уж, сивый как мерин, а безнадзорный..Эвон, как из ушей щетина - то скалится...Ну да ничего..Раз ничейный, куды ж тебя денешь, такого сокола"..

    - Ну что, Михаил Иванович, наравится тебе Мария Андреевна? - донеслось до Маниного сознания.

     - Да я ничаво, я завсегда готовый - прогнусавил жених.

     - А тебе, Мария Андреевна, наравится Михаил Иванович?

      - Мине с им не целоваться - вздохнула Маня, - суньтесь уж к столу, коль припёрлись.

     - Ну вот и ладненько, можно сказать, отстрелялись, - сват ловко водрузил на стол поллитровку, - магарыч уж слезой изошёл, дожидаясь своей очереди! Ну, как говорится, Совет вам да Любов, на долгие года!

       - Поживём, увидим, - вставила, между делом, Маня.

    Ни разу не улыбнулась доброй, ласковой улыбкой Марии Андреевне капризная судьба.
Не довелось этой женщине испытать в своей жизни ни женского счастья, ни счастья материнства. Расцвет её девичьей красы пришёлся, как раз, на тяжёлые послевоенные годы. Остались женихи навечно на полях сражений, а кому посчастливилось выжить  да домой вернуться, так те поглядывали на более достойных и по красоте, и по стати.
 А ей что же делать? Личико совсем не приметное, а росток такой махонький, что иначе, как Манюней её никто и не называл

    "Кого уж тут винить?" - вздыхала Маня тревожными, бессонными ночами, до боли кусая не целованные губы, а непрошеные слёзы, сами по себе, сыпались на неуютно -сиротливую подушку.
   Но она верила. Верила и ждала..Ждала, что однажды откроется дверь, и войдёт Он - родной и единственный. Такой, каким она себе его представляла: такой же высокий, как Лёня Полинкин, такой же весёлый, как Жорик Танькин, и обязательно, как Люськин Павлик - добрый, ласковый...Его образ, так чётко отпечатался в её сознании, что она даже каждую ночь с ним разговаривать стала. И имя у него есть - лучшее имя на всём свете. Такое, какого ни у кого нет. Но про это она никому никогда не расскажет. Про это не говорят. Это - личное. Только её и ничьё больше.

    - Ты, Маня, не сумневайся. Это я с виду такой никудышный, а руки у меня, можно сказать, откуда положено растут. Заживём не хужей других. Корову купим. Ты, Маня, хочешь корову?
   Через три дня совместной супружеской жизни на подворье появилась корова.

       - Маня, ты что, рехнулась на старости лет? На кой тебе корова? Последние жилы она с тебя вытянет, - судачили на выгоне бабы.
             Маня гордо тряхнула головой:
      - Хозяин надумал!

     - Нашла хозяина, прости Господи! Проходимец первостатейный это, а не хозяин. Гляди, облапошит тебя, как липку. И..поминай, как звали.

      - За своими глядите ,- отвечала невозмутимо Маня.

Сбережения, отложенные  "на смерть" закончились быстро. Оно и понятно - семья!
   Не из таких Маня женщин, чтоб даром чужой добротой пользоваться, а чтобы для родного человека копейку жалеть...Всё готова отдать, лишь бы ему было спокойно. А как у него на душе может быть спокойно, если сын троюродной сестры, которая спасла его во время пожара в детстве, попал под поезд и остался без обеих ног. Жена его, конечно же, бросила, а сестра, давным - давно как померла. Алла Пугачёва, хочь и двоюродная сестра, а могла бы и помочь. Только как к такой подступиться? Там же охрана, как у депутатского корпуса.

     - Да, - вздыхала Маня, - оскудела душа человеческая, жиром обросла, оттого и свету от неё мало. Вот, возьми, - протянула сберкнижку, - думаю, тут твоему племяннику хватит.

     - Золотая ты у меня, Маня, редчайшей души женщина! - прослезился Михаил Иванович, припав пред ней на колени.

     - Ну что ты, что ты!- успокаивала Маня, тихонько гладя его по волосам ладошкой, - Как же иначе - то, ведь родные люди.

    На четырнадцать дней задержался в районе Михаил Иванович, контролируя доставку денежного перевода получателю. И это ещё хорошо, что так обошлось! А всё благодаря  рыжей Райке, которая сидит на железной дороге в кассе, в Хабаровске. Там её все знают. Она когда - то служила вместе с Михаилом Ивановичем на военном корабле, радисткой. Так вот, она так гаркнула по селекторной связи, чтобы пропустили почтовый поезд без задержки, что наёмным китайцам пришлось без передыху, смена за сменой, класть шпалы до самого Бресту, что почти рядом с Владивостоком. Но это уже не беда - пару сопок можно и на лисапете обогнуть, в случай чего.

       - Миш...а куды ж шпалы -  то делись!?

        - Каки шпалы?

         - Ну те..которых нету...

      - Так...кризис, Мань, соображать же надо!

      - Ой! А не легче б было самолично свезти племяннику те проклятые деньги, сколь людей чужих канителили!

   - Я, Мань, забоялся, сердце у меня слабое, могёть не выдюжить такого напрягу. Чай уже не мальчик!

    - И то верно, - согласилась Маня.

     - Поля, займи сотню до пенсии, мы со следующего месяца разживёмся. Миха мой, командирскую надбавку должен получить! В собесе сказывали - прилична компенсация полагается.

     - Кому сказывали, тебе? - прищурилась Поля, - Ты что же, такая блаженна - то, а? Раньше - то у тебя все занимали, как в сберкассу шли, а теперь, благодаря этому мотовиле, сама скоро по миру пойдёшь! Ты что же, не видишь кого пригрела?

     - Я тебе, Поля, так скажу - не хочешь занимать, так откажи сразу. Я же не вмешиваюсь, когда твой Лёня на тебя такие матючья гнёт, что воробьи с веток сыплются. А вы что же ко мне все лезете? Иль ты думаешь, я слепая? Ты вот к примеру, когда на небо смотришь, что там видишь?

    - Что? - изумилась Поля, - ну что там можно видеть: облака, солнце, когда - никогда тучи.

    - Вот! А я Престол Божий вижу...

     - При чём здесь Престол?

     - А при том: по - разному мы с тобою глядим и разное видим!
  Знаю, что задолжал мой Миха всему свету, знаю, что небылицы плетёт такие,  аж чертям тошно. А я слушаю и дальше слушать буду. Кто же ему поможет из ямы - то выбраться, не ты, часом? На днях, вот, землю свою на его переписала. Все сорок гектаров. Пусть распоряжается. А как иначе, он - Мужчина! И не чей - нибудь, а — мой.. Зато я, - Маня лукаво улыбнулась, - я теперь в магазин пешком не хожу. Миха мой теперь завсегда меня в моторашке туды возит. А под зад мне, кажный раз, подушку мостит - ну прям, как настоящей царице!