Не сказка о детстве глава последняя Где мои 16 лет

                24          ***

    На следующий день в тишине процокали каблучки и появилось нечто. Нечто было женщиной, которой с успехом можно было дать как тридцать пять, так и пятьдесят. Она была очень худа и морщиниста, в немыслимо ярких китайских шмотках и с распущенными длинными волосами.
     Первым делом она накормила кошку, и я поняла, что моя жизнь тоже скоро изменится.
       Так и оказалось. Затем  Катя накормила меня. При своей немыслимой худобе она постоянно ела и время от времени покашливала.
        Вечером мы поехали к ней в гости. Вроде был ее день рождения. Жила она в Марьиной Роще, между Шереметьевской и Калибровской.
         Нас встретил лысый дядечка с усами и задорно сказал : «о, приехали! Проходите, суки»! Он уже начал праздновать.
        Жил он на первом этаже, в одно окно стучалась вся местная пьянь, а другое окно выходило на магазин. Это важно.
        Скоро появился Витя-Сокил, Соколов, и пьянка загудела как в печурке огонь. Не могу даже представить, сколько я выпила водки, больше поллитры, это точно. Хорошо, что не помню, какую чушь несла. Зато отлично помню, как мы вышли проветриться, и Сокил стал бросаться под машины. Как ни странно, мне удалось его удержать. От греха подальше решили вернуться.
         А ночью я вышла в туалет, когда слезала с дивана, рукой схватилось за что-то большое, приняла за диванную подушку. Но это оказалось Витькино колено. Витька тоже проснулся и полез ко мне в штаны, но, обнаружив нетронутую девственность, попросил прощения и отстал.
       
                В общем, я переселилась в Марьину Рощу, к большой радости Миркиной матери. У меня началась новая, интересная жизнь. Каждый день, пока хозяин квартиры, Шурка, был на работе, Катя рассказывала мне о его прошлом в ГРУ, в Западной Группе войск, и о том, какой он нехороший дяденька, раз служил в такой организации. А по вечерам мы искали Неуловимого Джо, в смысле , Шурку, по всем пьяным точка Шереметьевки. И везде –то он был, да только что ушел. В конце концов он шел нам на встречу сам и говорил :»домой, суки»!
                Комнат было две. В одной до глубокой ночи материли друг друга Катька и Шурка, в другой спала я, если, конечно, ко мне за политическим убежищем не вваливалась Катька. За ней в таких случаях следовал Шурка, ломал замок одним ударом, как бы он не был пьян. Мастерство не пропьешь. Он усаживался на кровать и нудно бубнил матом, пока я не сбрасывала его ногой на пол.
               Над кроватью весела огромная картина батально-исторической тематики. Я опасалась, что эта громадина рухнет мне на голову. Но этого так и не произошло. Посреди комнаты громоздилась консоль «Танберг». В другой комнате, для разнообразия, на стене красовалось чучело фазана по прозвищу Никанорыч, и стояла консоль «Грюндиг».
         Консоль – это такой музыкальный центр примерно шестидесятых годов двадцатого века. Он ловит радио, насколько я помню, крутит катушечные записи и вроде даже диски проигрывает. В общем, комбайн размером с трактор.
               Вот об  Танберг Шурка и треснул меня головой. Потом, конечно, собирал с полу, восстанавливал по чертежам и дико извинялся. Это он учил меня рукопашному бою, а я пыталась отвечать боевым Кунг-Фу из книжки, подаренной мне Черри Дьябло с револьвером. Кунг-Фу не получилось.
              Вообще я все время ходила в каких-то побоях. Однажды мне приспичило наведаться к своей Матери. Надо было взять какую-то вещь, без которой я прекрасно до сих пор обходилась. Абсолютно не помню, что это была  за муть. Внутренний голос формулировал четко : «за неприятностями едешь». Но я потащилась, и что меня понесло?!
        Мне долго не открывали дверь, там неожиданно за каким-то интересом оказалась и моя сестра, тоже сюрприз.
- «Кто там»?
- «Я»
- «Кто это я»
- «Твоя дочь».
- «У меня одна дочь, и она здесь. Ты здесь»? Раздалось Викино стрекотание, похожее на зажигание автомобиля :»ззззззззз-ззззззззз-ик-зззззздесь!!!»
В общем, я заорала : «открой мне дверь»! И дверь открылась, ибо сказано : стучите…что-то вроде этого.
           Меня даже мрачно накормили ужином. Спать положили  в одну комнату с сестрой, и кому-то из нас стало не то жарко, не то холодно. Закрыла ли я окно, и сестра нажаловалась, что ей из-за меня душно, или открыла, и ей стало холодно…
          Утром я была названа свиньей, мне разорвали ногтями ухо и выбросили вон. Меня. Ухо полетело вслед. Шутка. Ухо было при мне и пульсировало болью.
           У Шурки были замечательные друзья. Витя Кравченко, который, когда пил, начинал танцевать стриптиз. Через год он повесился в сарае.
          Был еще один Витька, тоже крепко пьющий. Работал он охранником, и звался Витя-мент, хотя говорил о себе, что служил в ФСБ, ФСК, так он называл. Действительно, очень не долго существовало и такое название.
          Мы с Шуркой и Катькой прогуливались втроем, шли мимо гаражей. Из одного высунулся Витя- мент и приглашающее замахал нам руками. Мы вошли, Катька, решив, что я не дам Шурке как следует нажраться, куда-то отлучилась. Когда она вернулась, у меня во рту находился ствол пистолета марки «Вальтер». Это Витька-мент учил меня обращаться с оружием, пистолет был заряжен и на взводе.
Сначала он его разрядил и дал мне в руки. Я приставила его к виску и сказала :» пу-ух»! Витька рассвирепел, выхватил у меня свой Вальтер, зарядил, взвел и вставил мне в зубы со словами : я тебя научу Р-родину любить, ты все поняла»?!
- «Мугу». - Отвечаю я. Тут вошла Катька, видела эту картину и немедленно впала в истерику. Такой я  ее раньше не видела. Пистолет выпал у меня из зубов, как у вороны кусочек сыра.  В общем, со мной постоянно случалась какая-то хрень.
               
              Катька же обзывала Шурку Гэреушным стукачом и тихо спячивала, видимо книжка Резуна «Аквариум» попала ей не в то горло. Я сама прочла ее еще в тринадцатилетнем возрасте, и все это меня не беспокоило. А Катьке было совсем плохо. Однажды мы загорали где-то у речки. За нами был пролесок. И вот из лесу послышался топот. Катька приподнялась на локте :» это за нами»!
- «Иди ты»!
- «Я тебе говорю, это наружники»! Катькины глаза горели. Как у собаки Баскервиллей.
Через минутку на берег вышли две пятнистые коровы. Потом кто-то крикнул : «Зорька, ****ь, где ты»? И коровы нас покинули, оставив ароматную лепеху.
- «По Сеньке и шапка».
- «Не поняла»?
- «Кать, это клевые  наружники,  это точно за тобой, ты не ошиблась»!
- «Дура ты еще»!
- «Ладно-ладно»!  я долго потом давилась смехом. Но Катя оставалась серьезной, от этого было еще смешнее.
- «Вот ты не будешь так смеяться, когда познаешь все прелести наружного наблюдения за своей персоной»! –Осуждающе качает головой Катька.
- «Ура! Я познаю прелести! Давай для начала познаю твои прелести»! –Я начинаю Катьку щекотать. Она отбивается и кричит:»да тебе черт – не брат»!
- «У меня нет брата, у меня сестра – чертовка»! Я отпускаю Катьку и валюсь на спину, уже не смеясь, а повизгивая в изнеможении и дрыгая ногами.
                Так, между делом, я получила паспорт, и это событие мы отметили в подвале в узком кругу – я, Катька и Шурка.

Пожалуй, на этом детство можно считать законченным – я выжила. Тогда я еще не знала, что через год у меня начнет расти опухоль.


Далее: "Не сказка о взрослых" http://proza.ru/2012/08/18/1382