Два билета до Дублина I

Безлюдная мрачная пустошь открылась перед ним. Странного вида оборванец остановился как раз на границе. Чего именно? Путнику известно не было. Все, что он знал на данный момент – он жив. Мысли в голове испуганно разбежались, как только он попытался подумать, мир отразился в его карих глазах чистым листом. Ничего не осталось от былой, давно забытой жизни.

За его спиной с шумом затворились массивные железные ворота. На пару мгновений срежет ржавого металла пронзил обжигающий воздух, и все стихло.

Впереди неподвижно застыл чуждый пейзаж. То тут, то там проступали обугленные останки. По ним ползали пугающего вида существа. Путник никогда еще не видел таких причудливых животных. А, может, и видел, но не помнил этого. Все, что можно было собрать из обрывков воспоминаний – взрыв сверхновой, а за ним – тишина и спокойствие.

Потрепанный светло-коричневый плащ развевался на ветру, обнажая черно-белые лохмотья, когда-то бывшие рубашкой. Разодранные на коленях брюки выглядели не лучше. Как и пара стоптанных до дыр сапог. В руках путник сжимал посох, на самом конце которого красовалась увесистая серебряная голова волка. Волк скалился, а глаза-бусинки поблескивали красным рубиновым светом. Где-то глубоко в кармане позвякивала горстка монет, да перекатывались из стороны в сторону круглые серебряные часы на длинной серебряной цепочке. Так случилось, что на каком-то из этапов его жизни они ни с того ни с сего остановились, поселившись навечно в левом кармане плаща в ожидании своего времени. Вот и весь нехитрый скарб, если это можно так назвать.

Позади не осталось ничего. Прошлое растворилось в дыму сгоревших мостов. Впереди – неизвестность. Промежуточный этап молчаливо повис в воздухе, как бы вопрошая: «Когда?». Но места для шага вперед пока не предвиделось. Слишком долог был пройденный путь. И эта нечаянная передышка – лишь возможность проститься с последними остатками чувств. Лавируя в хрупком настоящем, рано или поздно приходится обрывать последнюю нить между прошлым и будущим.

Боли уже не было. Она затерялась по дороге. Ни любви, ни ненависти не осталось в сердце. Лишь бескрайний цинизм медленно растекался по телу кисло-сладким ядом умерших в зародыше надежд. Словно изъеденные огнем кости, рухнувшие воздушные замки тлели в душе – не зря говорят, что начинать строительство стоит с канализации. Без нее нет выхода отработанным чувствам. И поэтому они изо дня в день гниют, пожирая последние крохи всего хорошего, что есть в человеке.

«Что ж, пора», – подумал оборванец и продолжил свой путь.

Вокруг царил хаос. Языки пламени жадно облизывали фиолетово-черный небосвод. Иссиня-черные вороны расселись на сухих ветках редких деревьев. Змей-искуситель в испуге забился под камень, на котором лежал белоснежный череп бедного Йорика или кого-то из его родственников. Из чернеющих глазниц тонкими струйками текла вязкая смола. Раскаленный песок обжигал ноги.

Наверняка тут можно жить, ибо существуют места похуже, но даже там жизнь бьет ключом. Исключительно разводным, и исключительно по голове всякого случайно заходящего. Если здесь малость прибраться, настоящий рай будет: спрятать скелеты в импровизированный шкаф, подмести, протереть вековую пыль и паутину, помыть птиц.

Кстати, птицы тут выглядят весьма дружелюбно. Злобные существа только и жаждут улучить момент, чтобы выколоть прохожему глаз. Ну или поклевать печень потехи ради. Поистине милейшие создания. Да и запах серы придает этому месту легкий шарм.

Путник шел вперед, никуда не сворачивая. Он не знал куда идет. Сложно ориентироваться, когда вокруг пустыня. Куда ни плюнь – пейзаж одинаков.

“Главное идти, а там видно будет. Рано или поздно набреду куда-нибудь. Подумаешь, в запасе какая-то вечность? Уж за вечность можно найти себе пристанище”.

На его небритом лице промелькнула ехидная усмешка.

На пути его возник заброшенный старинный замок, обогнув который, скиталец оказался на дороге из черного-черного кирпича. Пройдя по ней очень-очень много времени, наш совершенно измотанный герой вышел к одинокому дубу.

Массивное дерево мрачно раскинуло сухие лапы в разные стороны. Со стороны казалось, будто оно хочет удавить своими ветвями молчаливое алое небо. Но это ведь плод воображения, верно?

Утирая пот со лба, мужчина поднял голову. Где-то между ветвями показалась довольная морда кота.

– Привет! – радостно пропел кот ласковым баритоном, вальяжно разлегшись на ветви.

– Привет, коли не шутишь.

– Как в наши края занесло? Что-то не припомню тебя. Кто таков?

– Сам не знаю. Ничего не помню.

– Тут все такие. Не переживай.

– Где я?

– В стране чудес без тормозов, мой дорогой. И судя по этой милой игрушке в руках, не просто так. Ты где посох такой нашел? Уж не хочешь ли мое жилище разнести к чертям, а? Как какой-нибудь последний вандал? Говори!

– В мыслях не было. Да и посох как посох.

– Зловещий посох-то. Пугающий. Люди с подобными вещицами в руках не просто так толкутся в предбаннике преисподней. Кто ты, добрый странник? Или не совсем добрый?

– Еще не определился. А ты кто такой? И почему ты кот?

– А почему ты человек? И с подозрительной палкой тут ошиваешься, а? Хорошо, меня зовут Конрад. Я тут хожу-брожу, никого не трогаю. Надеюсь, ты последуешь моему примеру. Тут можешь все разнести в щепки, если хочешь. Даже подраться с тем пропойцей с холма. Разрешаю. Но вот дальше шутки кончаются. И начинается суровый реализм. Хотя – драться можешь сколько хочешь. А вот палку спрячь до лучших времен у меня в кладовке. Негоже с таким орудием ходить по пустоши и кликать неприятности на свою задницу. Пожалуйста.

– Хорошо. Только эта штука дорога мне как память, которой пока у меня нет.

– Вот и славно! Так что сдавай этот хлам сюда. Расписку о принятии вещи на хранение выдам. Буду присматривать безвозмездно. То есть даром. Да ты не бойся. Ничего я с этой палкой не сделаю. Мне тогда самому так влетит, что мало не покажется.

– И что же этой «палкой» сотворить можно?

– Ну, например, уничтожить вселенную. Так, для разминки. Ты ведь не знаешь, как ей пользоваться, верно?

– Предположим.

– Срочно положи посох на землю. Медленно. А то останутся от нашей уютной прихожей угольки. Эх, чует мое сердце, что не прост ты, путник. У тебя имя-то есть?

– Есть. Но забыл как-то...

– Ничего, что-нибудь придумаем. А теперь же пошли ко мне. Я тебя чаем угощу. Пока ты тут дров не наломал.

– Я бы поел чего-нибудь. Кажется, не ел целую вечность.

– Или около того. Иди за мной.

Оборванец и кот не спеша направились прочь, оставив за спиной мрачного вида дуб.

Дом Конрада оказался огромным и просторным не то что для кота, но даже для человека. Везде чистота и порядок. Вековая пыль на книгах не грязь, а тяжкий груз прошедших времен. Это же относится к повсюду разбросанным старинным свиткам. На широких длинных столах около облезлых стен толпятся разнообразные склянки.

– Проходи. Садись где хочешь. А посох свой закинь в кладовую. Мой дом – твой дом. Только ничего не разбей. Мало ли что в тех склянках – я не хочу избавляться от вылезшей оттуда нежити. Ну, ты понял. Кладовка там. – Кот указал лапой на ветхую дверь в самой глубине комнаты.

– А я пока чайку быстро наколдую.

С этими словами он скрылся.

Наш герой неспешно пошел к в указанном направлении.

Древняя, наспех сбитая деревяшка распахнулась настежь, стоило прикоснуться к ней  рукой. Внутри обнаружились ряды полок с аккуратно разложенными на них вещами – под каждой приколота записка с описанием. Почерк переписчика был настолько неразборчив, что порой об истинном назначении того или иного предмета оставалось только догадываться.

Путешественник небрежно бросил свой посох в угол. Побродив немного между пыльных стеллажей, мужчина вышел из кладовой прочь. За время его отсутствия в центре комнаты появился широкий дубовый стол, застеленный клеенчатой скатертью. На нем важно устроились: потертый железный  чайник, сахарница, доверху наполненная кусками сахара, две фарфоровые чашки на тонких узорчатых блюдцах. Рядом с чайником находилась соломенная корзинка с баранками. Вокруг полукругом были расставлены разнообразные горячие закуски. А за столом сидел и с довольным видом в упор смотрел на гостя... нет, не кот – человек.

– Наколдовал. Ты это, присаживайся. Угощайся.

Гость устроился на неотесанном табурете и с жадностью накинулся на еду. В его поведении было что-то дикое: спутанные черные космы делали нашего героя похожим на варвара, а изорванная одежда придавала крепкому стану некую постиндустриальную суровость. В этом голодном оборванце чувствовалась какая-то пугающая сила. Глаза гостя время от времени загорались фиолетовым огнем. Но так неуловимо, что это свечение могли заметить только коты.

– Так, – улыбаясь вымолвил Конрад, – посмотри, на кого ты похож? Срочно переоденься! В такой одежде спокойно ходить нельзя – она притягивает неприятности. Лучше что-нибудь не столь вызывающее. Я тут как раз приготовил повседневный костюм на свой вкус. Он в комнате на кровати. Комнату найдешь без труда сам – все равно она на втором этаже всего одна. Только, пожалуйста, перед тем как переодеться помойся. А я пока пойду. Пара неотложных дел, знаешь ли. Приятного аппетита.

С этими словами кот в облике человека встал из-за стола и растворился в воздухе подобно приведению.

Спустя час безымянного скитальца было не узнать: начищенные ботфорты до колен, новехонькие серые джинсы, белоснежная рубаха из шелка, а на плечи накинут бордовый плащ. Едва касаясь плеч, смоляные волосы источают мятную свежесть шампуня.

Он сидел напротив распахнутой настежь форточки на застеленной кровати. За окном застыл мрачный пейзаж преисподней. Казалось, что эта причудливая картина сошла со страниц комедии Данте Алигьери, но, не смотря на всю свою иллюзорность – мир был здесь и сейчас. Там в непроглядной темноте пробегали сине-желтые вспышки. Где-то раздавались раскаты грома. Сверкала молния.

На подоконнике уютно расположился задумчивый кот. Говорить не хотелось. Поэтому они просто молча смотрели в окно.

День шел к своему логичному концу. Хотя, что есть время в преисподней? Мир просто остановился – замер в ожидании. Ведь все только начинается...

На землю опустилась ночь.

«…Две одинокие звезды бесцельно бороздили просторы космоса. В черной холодной пустоте два ярких огонька летели навстречу друг другу и не подозревали о своей скорой встрече. Вокруг них мерцали мириады таких же, как они, «светлячков»: одни уже почти умерли, другие только-только появились на свет, с удивлением обнаружив себя в вязкой промерзшей пустоте. В общем, жизнь текла своим чередом. Каждую секунду изжившие себя вселенные рассыпались в пыль, а на освободившееся место приходили новые, непохожие на остальные миры.

И вот, когда казалось, что ничего нового уже не может произойти, два ярких огонька встретились. Такое бывает иногда. Где-нибудь на стыке тысячелетий обязательно происходит что-нибудь эдакое. По закону жанра именно оно переворачивает вселенную с ног на голову. Должно же случаться нечто такое, иначе жизнь становится скучна.

Вот и сейчас от яркой вспышки я ослеп на короткий миг. И мир перевернулся…»

Газета, шелестя страницами, упала на пол, утянув за собой чашку кофе. Узорчатый фарфор со звоном разлетелся в разные стороны комнаты. Недопитая кофейная жижица уродливой кляксой растеклась по полу, зацепив распластавшиеся рядом желтоватые листы.

Повисла гробовая тишина.

Конрад нехотя посмотрел в сторону источника шума.

– Какого черта? – рассержено крикнул он, откладывая в сторону бумагу с ручкой. – Только засяду за мемуары, как сразу же что-нибудь или кто-нибудь мешает мне начать очередную главу воспоминаний! Что на этот раз?

Мужчина нахмурился и злобно уставился на виновников неожиданного беспорядка – гурьбу молодых нагловатых мышей.

– Вам жить надоело?!

В испуге мыши разбежались кто куда, будто и не было их вовсе.

Помучив еще минут пятнадцать листок и исчеркав его до неузнаваемости, он заставил себя подняться с кресла.

Напротив по-домашнему уютно потрескивали дрова в камине. Пахло хвоей и можжевеловыми ветками. Сквозь этот чарующий запах неуловимо пробивался аромат свежемолотого кофе и шоколада.

На Конраде была надета полосатая пижама. Голову украшал красный колпак с белым помпончиком, а ноги – тапочки «зайчики». Это был один из немногих моментов, когда несостоявшийся писатель выглядел столь неформально, что даже мыши потеряли всякий страх в его доме.

«Да, плохая была идея предаться слезливой ностальгии в столь нелепом виде. А ведь почти получилось!» – с грустью подумал он, закуривая папиросу.

Мысль ушла. Следом за мыслью испарилось вдохновение. Очередная попытка запечатлеть на бумаге прожитые годы с треском провалилась. Начинающийся день был безвозвратно испорчен. И кто виновник? Какие-то мыши-шалопаи.

Тяжело вздохнув, Конрад откинул в сторону листок и отправился прочь из комнаты. На полу остались лежать газета да осколки разбитой фарфоровой чашки в остывшей черной лужице. Они с укором смотрели вслед удаляющейся фигуре, но ничего не могли с этим поделать.

За окном удушливо стелилась сонная нега. Дом спал. Ему снился зеленый луг, журчащая река и голубое солнечное небо. Иллюзорный оазис посреди безжизненной пустыни – сон во сне. Где-то под фундаментом лежал ковер из раскаленного грязно-желтого песка. Обжигающий зной накалил крышу добела, поэтому на ней давно не сыщешь кошки.

Внутри дома было заметно свежее. Под потолком тихо жужжал кондиционер, и ободряющая прохлада мягкой поступью бродила из стороны в сторону, прикасаясь ко всему, на что только падал ее взгляд.

Одинокий гость блуждал по просторным комнатам на пару с ней, но в доме никого не было. Тишина и та, казалось, притаилась в самом укромном уголке вместе со всеми звуками.

Обстановка поражала воображение. То тут, то там была расставлена антикварная мебель. На лакированной поверхности столов застыло столовое серебро и иные разношерстные безделушки.

«Тик-так, тик-так» эхом разносилось по одной из комнат – массивные часы с маятником безразлично отсчитывали время, нарушая нагоняющую дрему идиллию. Вдоль стен гордо возвышались гигантские деревянные стеллажи с ветхими фолиантами. Посредине комнаты стоял дубовый стол с позолоченными вставками, на котором были разбросаны бумаги, перьевые ручки и разноцветные карандаши. Где-то с краю небрежно чернела полная окурков пепельница, а рядом – полупустой пузатый бокал с бордовой жидкостью.

Гость замер в дверном проеме, с любопытством разглядывая обстановку. Рабочий кабинет Конрада предстал перед его глазами во всей красе.

– Ну, как тебе моя нора? – послышался за спиной незнакомца смеющийся голос. – Редкостная помойка, правда? Как спалось? Это не на раскаленном песке спать. Проходи, располагайся.

И они неспешно прошли в кабинет.

На хозяине дома уже был надет коричневый твидовый костюм. Он был бодр и свеж. От былой нелепицы не осталось и следа, только из правого кармана пиджака осторожно выглядывал помпончик ночного колпака.

– Итак, друг мой, – начал Конрад, усаживаясь в кресло, – места, где мы находимся сейчас, по сути, нет. Дом, мебель, книги – все иллюзия. И мы с тобой в какой-то степени тоже. Это как сон во сне, только лучше. Мир этот тянется тысячей незримых нитей по вселенной, едва касаясь других миров. Стоит только захотеть, и мы сможем распахнуть двери в новые, доселе неизвестные науке измерения. Посему иные двери лучше вовсе не открывать. Но об этом позднее. Пока же я озвучу первое правило этого дома: Ничего не трогать. Я сам порой не знаю, что тут может произойти в следующий момент, ибо тоже являюсь гостем. И пока мы нужны этому месту – нам нечего бояться. Пока нечего бояться.

Где-то далеко-далеко, где восходит жаркое солнце, бушуют дикие ураганы. Растрескавшаяся от непрекращающегося зноя пустошь разделилась пополам. В одной ее части зеленеют оазисы, а в другой – только палки, камни да обжигающий жар тысячи пустынь. Дом же наш стоит прямо на самой границе этих двух полюсов. Лучшая часть этого мира нам недоступна, а значит, мы видим лишь разбросанные на песке палки и камни. Большего нам не дано. Для остального нам дарованы сны. Их обрывки долетают до нас с порывами шквалистого ветра. Стоит закрыть глаза, как эхом доносится до нас прошлое. Опусти веки и ты увидишь, как в разноцветном вареве тонут короли и королевы, как гибнут и воскресают королевства, как рассыпаются на тысячи мелких огоньков их замки и тюрьмы, как тают в радужных языках пламени фантазии они сами и их причудливые силуэты. Но стоит снова открыть глаза, как все возвращается на круги своя. Знакомые до боли предметы мозолят взгляд. Реальность хищным зверем ходит вокруг нас, выжидая удачную возможность для нападения. А между тем мы везде и нигде. Нас попросту нет, и в тоже время мы сидим в этом кабинете друг напротив друга. Я несу весь этот бред, а ты молча слушаешь меня.

Обстановка вокруг незаметно меняется. Приглядись, и ты увидишь, как изменился кабинет, пока я с тобой разговариваю. Беспорядок исчез. На столе стоят две чашки крепкого кофе. Воздух как никогда свеж, потому что над нашими головами жужжит кондиционер. Мы сидим и совершенно не замечаем произошедших перемен.

Ты чувствуешь, как бешено колотится сердце? Как оно хочет выпрыгнуть из груди? И крупные капли холодного пота стекают по лицу? Как в голове судорожно начинают копошиться воспоминания? А потом в ней что-то щелкает, и скомканные тела воспоминаний застилает белый лист? Я прав?

– Да.

– Пусть секунды бегут по спирали, не сбавляя ход. Пусть покрываются пылью основы мироздания. Сейчас они для нас представляют лишь ненужное нагромождение банальностей. Со временем память вернется. Доверься мне. Амнезия – штука неприятная, но вполне излечимая. Главное, вовремя сменить обстановку. Итак, ты готов к небольшому путешествию?

– Какому путешествию?

– Я думаю, для твоих серых клеточек было бы полезно немного развеяться. Да и мне не мешало бы. Что может быть лучше небольшой поездки? В Дублин, например? Я взял на себя смелость заказать два билета на поезд. И еще с вечера собрал чемоданы.

– Звучит заманчиво, тем более что я никогда не был в Дублине. И вообще, кажется, нигде не был.

– Отлично! Поезд отходит через три часа. У нас еще есть время собраться в дорогу. Благо, чемоданы я еще утром отправил с почтовым курьером. Звучит странно, правда? Учитывая вид за окном. Но, как я уже говорил, мир вокруг нас – иллюзия. Тут возможно все, что угодно. У тебя в запасе полчаса на сборы а потом мы отправимся в дорогу. Дублин ждет!

С этими словами Конрад вскочил на стол и принялся махать невесть откуда взявшейся в руке шпагой. Минуту-другую он с криком «я-а-а-р-р!!!» размахивал клинком, а потом как ни в чем не бывало спрыгнул на пол и со спокойным видом удалился прочь, обронив напоследок:

– Я буду ждать тебя через полчаса в гостиной. Не опаздывай.

Оставшись в одиночестве, гость снова принялся бесцельно бродить по дому.

Только сейчас путник заметил, что дом живет своей жизнью. Облик комнат постоянно преображался, двери хаотично менялись местами, а кабинет и вовсе бесследно исчез. Только гостиная оставалась неизменной.

На стенах были развешаны странные черно-белые портреты людей в причудливых масках. Осенние пейзажи вязко растекались по полотнам. От них веяло прохладой, сыростью и палой листвой. То и дело мелькали деревья, небольшие кирпичные домики и линии электропередач. Они гулко проносились мимо под монотонный стук колес. Поезд на всех парах несся вперед, и растекшимся за мутным окном желто-красным акварелям было никак не угнаться за ним.

Конрад, слегка покачиваясь, сидел задумчиво уткнувшись в газету. На нем был надет застегнутый на все три пуговицы твидовый костюм серо-зеленого цвета. Кожаные налокотники и пуговицы делали пиджак стильным. Под пиджак была подобрана белоснежная накрахмаленная рубашка, черный галстук и черные же лакированные ботинки. Чуть тронутые сединой волосы, тщательно зачесанные назад, блестели от огромного количества геля, а усы были лихо закручены в лучших традициях английских джентльменов. Весь его вид магнитом привлекал внимание других пассажиров.

Его спутник, напротив, был неприметен. Он сидел, укутавшись в черный кожаный плащ, и не мигая смотрел в окно. Его смоляные волосы аккуратно собраны в хвост. Остроносые сапоги шершавыми подошвами отстукивали ровный ритм по красному полу.

На маленьком столике, разделяющем путешественников, в массивных серебряных подстаканниках застыли толстые граненые стаканы с остывшим несладким чаем.

По вагону витал сладковатый табачный дым. И запах женских духов еле слышно щекотал нос.

Сонные пассажиры вполголоса перешептывались друг с другом. Их покой изредка нарушала гремящая тележкой с напитками проводница. Но стоило ей уйти, как они засыпали вновь. Им всем снилось одно и то же сновидение – приторное, как малиновый дождь, и вместе с тем кислое, как уксус.

Минута-другая, и осень становится все ближе. Там, в Ирландии, повсюду, где ни окажись, в воздухе ощущается магия. Время будто застыло. На извилистых улицах Дублина порой можно повстречать толпу викингов или одиноко бредущего Джеймса Джойса, вдохновленного местной природой.

Поезд все ехал и ехал Дублину навстречу. Крупные дождевые капли бились о стекло. А за стеклом раскинулась желто-красная осень. Постепенно листья сковывал иней. Мир сжался до размеров горошины. И таял.

Только стук колес заунывно пел свою колыбельную песню…

Поздний вечер незаметно опустился на Дублин. Мелкий мерзкий дождь беспрерывно лил с самого утра. Автомобили, шурша шинами, неслись по мокрому асфальту. Свет фар разрезал вставшую на пути темноту, обнажая чуть белесую дождевую завесу. Промокшие листья, беспомощно распластавшись вдоль обочины дороги, молчаливо провожали уносящиеся вдаль авто.

В воздухе все отчетливее чувствовалось прохладное дыхание осени. Она везде. Даже пряный запах бакалейных магазинчиков, вырвавшись на улицу, приобретал неповторимый налет.

То и дело в закоулках мелькали тени. Это коты и кошки вышли в ночь на поиски приключений. Как водится – ночью все кошки серы. Они шуршали целлофановыми пакетиками, скребли по дощатым настилам, гремели мусорными бачками и гуляли сами по себе, изредка обмениваясь сочным «мяф!» с независимо бредущим рядом соседом.

Так же и с людьми: пока одни устало двигались с работы в теплые уютные квартиры, другие выходили в ночь по своим темным и не очень делам. Несмотря на это, на улице было почти безлюдно. Редкие прохожие шли, скрывшись под зонтами, задумавшись о своем.

Одинокий черный кот уселся под дверью магазина «Книги и сувениры Бэрронса». Он вымок и продрог, но сидел с гордо поднятой головой. Казалось, он совсем не обращал внимания на дождь, и вся эта непогода для него – пустяк. Его вид буквально говорил: «Все проходит – и это пройдет». Но стоило у магазина притормозить такси, как кот внезапно преобразился: гордость улетучилась без следа, а взгляд стал грустен и несчастен.

Из такси вылезла девушка. Быстро расплатившись с водителем, она проскользнула под козырек и чуть не споткнулась о примостившегося на пороге кота…