Емеля
Еще любил Емеля мечтать. Уставится взором мечтательным на ком паутины в углу: и думает, думает, а чего думает, одному ему и известно. Но улыбка на его челе то и дело по-всякому отражается. И сразу счастливый он становится, словно ему бутерброд с вареной колбасой забесплатно выдали. Улыбнется Емеля, почешет ногой спину, вздохнет душевно:
- Во, клево-то как, - и дальше лежит.
Чаще всего тихо он лежал, лишь иногда прикрикнет на мать, когда та сильно ухватами загремит. И правильно, что закричит, а к чему парню покой рушить? Он же не трогает никого и опять.
Мать же у Емели особым пониманием в душевных вопросах не отличалась, а потому стыдила парня, ругала, грозилась из избы выписать, даже пальцем часто возле виска крутила, но Емеле, сами понимаете, всё по чему и чем куда. Лежал он на своем прочно да упорно, и в ус особо дуть не собирался, благо пенсию матери платили исправно.
Остальные в поселении были исключительно нормальные люди и без особых претензий. Всё у них было, как у всех, и удивительно было б, если б что-то у них случилось по-другому. Нормальные люди, ведь. Однажды зимой, как всегда и везде, в службе жилищно-коммунального хозяйства случился сбой, обычное дело, но воду пришлось всему поселению с реки носить. Конечно же, сперва все собрались, покричали, поругались, в столицу отписать обещались, а, потом, куда деваться? Ведра, как говорится, в зубы да вперед мелкой рысью в нужную сторону. Мать Емели раз сходила на реку за водой, другой, а потом взмолилась прямо-таки.
- Моченьки моей нет от этого ЖКХ и прочих беспорядков государственных. Сходи родной сыночек за водичкой, хотя бы разок, все равно тебе сейчас на улицу идти.
А Емеля, как раз с печи по нужде в этот неподходящий момент слез. Оплошал. Предполагай он что-нибудь подобное, то, конечно же, потерпел бы часика полтора, а то и два, но и на старуху бывает юрьев день. Мать дорогу на печь закрыла и кочергу в руки взяла. Не рискнул Емеля супротив кочерги пойти и пошел, ветром под спину гонимый, на реку за водой, потому как кочерга - это было то редкое, что Емеле не пофигу, а по спине. Спина ж для человека, сами понимаете, не казенная…
Пришел парень на реку, в проруби одно ведро зачерпнул, второе окунул, и почувствовал, что бьется в его ведре кто-то. Бьется натужно и молит Емелю, практически, человеческим голосом:
- Отпусти меня, и век жизни радоваться будешь. Любое желание твое исполню на раз. Отпусти, не будь дураком…
Присмотрелся Емеля и видит, как в ведре щука по кругу мечется да шипит чего-то плохо раздельное в шуме водном. Хорошая щука. Увесистая. Парень, как сообразил, что к чему, так моментально - щуку из ведра да в прорубь, потому как принести её домой забоялся. А, вдруг, мать кочергу еще на место не поставила и начнет ею, кочергой этой, заставлять парня рыбу чистить? А рыба та еще и кусаться возьмется. Они, ведь, вон какие дуры бывают. Такая перспектива Емеле никак не по нутру.
- Ну её на фиг, щуку эту – консервы при таком раскладе намного лучше.
А щука возрадовалась и орет, практически благим матом, из проруби:
- Спасибо тебе, добрый молодец! Спасибо! Я теперь твое любое желание выполнюь! До гроба служить тебе буду!
- Увянь! – добродушно прошептал ей Емеля и, отдуваясь да понося всяческими нехорошими словами ЖКХ с кочергой, потащил ведра с водой к дому.
Щука сразу сникла как-то, скукожилась вся, чихнула пару раз да померла…
Емеля же дальше на печи мечтает…
Тут и сказки конец,
Свидетельство о публикации №212040701082