Вдовы

               
   Воскресным днём, управившись со всеми домашними делами, бабка Таня решила навестить  сестру  Екатерину. Сегодняшней встречи она ждала с нетерпением. Екатерина вернулась из поездки в южный курортный город, где проживал её сын Иван, и бабке Тане не терпелось узнать,  успокоилась, наконец - то Катина душа или нет.
   - Здорова, сестричка! - произнесла бабка Таня с порога.
   - А, Танечка, заходи быстрей, - бабка Катя заспешила навстречу, обняла сестру, всплакнув для "порядку".
     - Ну, давай рассказывай, как там наш Иван живёть - можить?
     - Та что Иван? Живёть Таня, як у Христа за пазухой, зря я за него переживала та печалилась.
   - Это хорошо, Катя, когда у детей всё в порядочке. А я уж думала, ты насовсем у него останешься. Кажный день на остановку поглядывала.
     - Та ты сдурела, чего я там не видывала? Посмотрела усё что надобно, и " прощайте голуби", мне к дому спешить пора. Пошли во двор, посидим на лавке, поговорим.

  Сгорбившись, тяжело шаркая больными ногами, старушки подошли к небольшой лавочке, стоявшей во дворе, меж двух молоденьких берёзок, кряхтя и охая опустились на невысокую лавочку.

     - Хорошо Иван мой устроився, ничё не скажу: квартира большая та светлая, окнами прямо на море глядить. Правда на седьмом этаже, ну да ничего, там лихт имеется. Про себя Ивана ругала, на кой чёрт таку квартиру выбрав? Не дом а, скворечник, ей богу! Но живёть у красивом месте, тут я спорить не буду: усё у цветах, та разные растения - диковинки. Красотища, ажно дух захватывает. Хорошо я, Танечка, погостила, а потом сынок самолично мати до дому и доставив, ещё смеявся, паршивец! Гляди, мол, мама в окна внимательно, не спи, может Бога где увидишь. Скажу тебе, Таня, честно - четыре часа летели, а так и не пришлось с Богом поздоровкаться, сколь я не вглядывалась...

  Но я тебе не про это хочу сказать, а про что подумала. Босяков мы с тобой вырастили, Таня, одно слово. Мой Ванька средь облаков пол жизни прошныряв, а твой -  у окияне молодость прополаскуить, а нам тольки и остаётся, что жди их та на ворота поглядывай!
     - Ну что ты тут такое городишь? Хороших сынов мы вырастили, уважають их люди, значит и нам роптать не положено.
     - Та не про то я тебе толкую. Вот, ежели бы живы были наши мужики, разве б сыны наши нас побросали? Завсегда слово батьки для детей законом считалось. Вроде и живуть они хорошо, и всё у их имеется, что надобно, а душу обида гложит - почему не рядом с нами? Разлетелись как птицы наши сынки, у разные стороны..

    - А мне часто мой Семён снится, особенно если что случиться должно. Всё время  знаки подаёть, видно переживает за меня шибко. И не один раз меня спасав, точно тебе говорю.  Сколь горя перенесла не тебе рассказывать, а кругом я его защиту с неба чуяла. Помнишь, как в войну, меня в каталажку забирали?

      - Я давно тебя хотела спросить. С чего ты тогда так разошлась круто, с чего вспенилась? Не уж - то и правда, что дед Совёнок до тебя домагивався?
   - Та перекрестись, чем там ему было домагиваться! Он и на мужика - то похож не був. Так, окурок, но вреда много людям наробив. Сидев як бородавка на носу у всех.

       - Ну так открыла бы тогда дом для обыску, та показала хату, чего там у тебя скрывать было, пустые углы?

    - Те углы не пустые были, а изморозью припорошены, ясно тебе? А не открыла дом, так деда - немца пожалела. Тогда же у меня на квартире немцы  стояли. Всех молодых забрали, та увезли на какие - то шахты, остався один старый дед, да семеро внуков его. Дед уже ели ноги передвигав от старости, а тут ещё зима як взбесилася. Холода страшенные, сколь печь соломой не протапливай, со всех щелей сквозняк. Ну я и пошла ночью в лес, та притащила берёзу на растопку. Много ль пользы от сырой берёзы, да тольки пока тлеить, живой дух от печи идёть. Под утро растопила кое - как да на работу пошла, а немца на замок закрыла, чтобы нихто не побачив чем печь протапливали. В обед иду домой, гляжу, возле моей хаты сани стоять, а в них Агент сидить, да дед Совёнок. Навстречу соседка моя, Маруся бежить, рыдаить.  Нашли  у неё две берёзы дома, отобрали и в кантору приказали явиться. В ту пору её Кольку уже убили, дома четверо сирот осталось. И такое меня зло взяло, подхожу к саням та и  спрашиваю - "Что же это вы, граждане хорошие, растудыт вашу кочерёжку, над жинкою издеваетесь? Значит, раз Кольки не стало, так и заступиться за её некому? Везите дрова обратно, иначе я за себя не ручаюсь!" А дед хихикаить, мол, ты тут не умничай, а отпирай замок, сейчас у тебя обыск делать будем. "Какой  такой обыск?" - взбрыкнула я, - Ах ты ж , гад, говорю. Сам, значит, сидишь у полушубке та у валенках, а Марусиных детей хочешь живьём заморозить? Дед спрыгнув с саней, та коршуном на меня накинувся. Давай орать, мол, управу найдёть и усё такое. Я не стала долго разговаривать, пошла в сарайку, взяла вилы, та и говорю. Давай, срывай замок, как тольки руку поднимешь, так тут же, под моими дверями, и смерть примешь! А он, как будто не слышить. Видно не верилось, что на власть руку подниму. Но ты же меня, Катя, знаешь, я долго не чинькаюсь. Размахнулась вилами со всей силы та и проткнула ему задницу. Ой, как он заорав, глаза выпучив. Агент, видя такое дело, вожжами дёрнув та в кантору жалиться на меня понёсся, забыв и про деда. А тот визг подняв на всю улицу. Мол, при исполнении, вредители убить хотят. Я открыла хату, вытащила берёзовую головешку, закопала в снегу, сижу жду. А дед - немец трясётся, як осиновый листок, заплакав та и говорить. Надо, мол, было открыть замок, всё равно помирать скоро. Но я ему тогда прямо сказала. Не трясись, дед, вот ежели б забрали тебя - верная смерть, а внуков твоих хто доглядить? Мои дети Героя войны, и не может быть такого, чтоб власть позволила им помереть голодною смертью. Знала я тогда, что Семён мой меня выручить, так оно и оказалось. Переночевала в кутузке, на утро к следователю повели та и спрашивають,
       - Что же это, вы, гражданочка, на власть руку подняли, человека при исполнении чуть жизни не лишили? А я им в ответ- "Бумагу давайте, та перо".

       - Что, признание писать будите?
Нет, говорю, я щас в бумаге товарищу Сталину отпишу, как некоторые личности от власти, над вдовой Героя войны измываются. Мой муж, значит, за Родину голову сложив, а какой - то старый козёл на его жену глаз положив, та к сожительству склоняить. Разорався, давай, мол, отпирай хату, та самогонку выставляй - устречай гостя дорогого. Ну так я ему и поставила четыре зубца в задницу, нехай на отметину оглядывается, та не путаить власть с блудливостью. А ежели вам интересно, так скажу - от работы не отвиливаю и налоги исправно выплачиваю.

 Следователь тогда приказав деда позвать. Той просунувся у двери боком, стоить, шапку в руках теребить, видно тоже струхнув. " Забирайте своё заявление", ему толкують, та исправляйте свои обязанности, как положено. А вы, он до меня обратився, идите домой и больше не хулиганьте, иначе, следующий раз, привлеку по полной!

      Вышли мы с дедом вместе, я трошки мовчки прошла, а как подальше от милиции отошли, так я ему кукиш под нос и сунула. "Ну, шо - взяв?", спрашиваю. Ещё раз до хаты сунешься, скажу снасильничать хотел, тогда уж не отвертишься. Больше он мине на глаза не попадався.

       - Да, отчаянная ты была по - молодости. Но скажи спасибо тому следователю, пожалев он тебя, а могли б и припаять годков десять за клевету, тогда б ты почухалась.

    - И то верно, тольки надеяться мне тогда было не на кого.
 Вот сейчас некоторые жалуются: того - нет , другого не хватаить, а я как подумаю, на что мы молодость свою сгубили, так теперешная жизнь мне раем кажется. А ежели бы ещё мужики наши домой живыми воротились, так и желать бы ничего не надо боле...

     - А я вот помню, Яков мой меня как обнимить, та прижмёть, ажно все косточки захрустять! А как жить хотелось! Если б не проклятая война. Не, Таня, щас таких мужиков, как наши - нету!
     - Как это - нету? А сыны наши, а внуки?

       - Не того калибру, Танечка, ой не того! А всё почему? Земли родной под собою не чують, оттого и начинкою слабоваты. Я вот Ваньку свово, к примеру, возьму. Прибежить до дому, у корыте раз -  два ополоснувся и на диван, устал, мол. А где связь с землёй? - у наушнику! А вот, ежели бы вышов он с того самолёту, та босыми ногами по живой землице прошовся, прочувствовав подошвою кажный камешек, так всё плохое, тут бы в землю - раз и сгинуло, а силы назад возвернулися! Только земля всему начало даёть. Чуешь, какая силища от её прёть?  Вот мы тут сидим, вот они берёзки рядом шепчутся, а вон и лесок у двух шагах, птички поють, кузнечики стрекочать, и я усталости совсем не чую, хоть и притомилася! А, может, по чарочке, та помянем наших мужичков? Там Иван тебе гостинцев передал, та бутылочку коньячку. Ну  што - нести?

       - Та неси уж, коль наметила!

    Бабка Катя вынесла корзинку, разложила на столике различную закуску, налила в рюмочки,
      - Ну что, Таня, давай помянем наших мужей, чтобы им там хорошо было..Всегда они для нас опорою были. И живые и мёртвые. Я бывало, от тоски, волком завою, потом с Яковом поговорю  и мне легчало. Работа не такой тяжёлою казалась. Всю жизнь я с ним как с живым советовалась...

        - Что былое ворошить, не много уж нам до встречи с ними осталось..

        - Кому сколь отмерено...Сейчас какой год, восемьдесят второй?

       - Да, восемьдесят второй, интересно, до нового веку дотянем, как думаешь?

      - Тебе, Танька, всегда везло. Ты вот как помрёшь, так обязательно в хорошую погоду, а мне - снег с дождём, та людям морока!

    - Ну, что ты, в самом деле! Ну не можешь, чтоб не ковырнуть. Нашла чему завидовать. Хорошо - то как, а!?  Может, споём?

      - А, давай! Кого нам бояться? С какой начнём?

      - А вон видишь, утки полетели, с их и начнём!...

    Усталое солнце медленно клонилось к закату. Ещё чуть - чуть, и оно скроется за горизонтом. Кругом тишина и покой. Земля обдаёт своим жарким дыханием, нежно согревая сгорбленные старушечьи плечи. И по округе, в этой звенящей тишине, плавно заструилась протяжная песня, сливаясь в унисон с ленивыми звуками уходящего дня...

        ... Ле - тят у - у - тки, летят у - у - тки и два гу - у - ся. О - ой, ко - о - во лю - уб - лю, ко - ово лю - у - блю не до - о – жду - уся…