Мужская солидарность

На мгновение замерев на отметке 03:03, стрелки новомодных Ebel весело продолжили привычный ход. Острый коготок беспокойства неприятно царапнул Сергея по сердцу - теперь уж точно семейного скандала не избежать.
Медленно повернув ключ в замочной скважине, он осторожно приоткрыл дверь и проскользнул в коридор. Привычным движением нащупал выключатель настенного светильника, скинул у порога мягкие туфли. 
Навстречу ему вальяжно вышел чёрно-белый английский сеттер. Радостный огонёк в тёмно-карих глазах и весёлое повиливание хвостом выдавали всю степень собачьего счастья.

   -   Ах, ты псина моя дорогая! -  Сергей поглубже запустил руку в уютное тепло шелковистой шерсти Арлекина и чмокнул в шершавый прохладный нос,-  Ждё-ё-ёшь...  Ждё-ё-ёшь своего хозяина...  Потому что любишь... Угадал?  Молчи-и-ишь... 
А вот за что любишь?  Да просто так, за то что я - это я, тебе по фигу,  где я был, с кем, главное - пришёл.
А вот Наташка скандал учинит, начнёт орать на обертонах, глазки закатывать.    
Эх, и вляпался я, брат! Как кур в ощип попал! И что меня дёрнуло на Катьку позариться? Повёлся на её прелести... 
У неё груди знаешь какие? Во!!! Как у Памеллы Андерсон, не меньше! Ты-то меня понимаешь, ведь тоже мужик!  Видел я, как вчера в парке, вокруг облезлой шавки круги нарезал. То-то! Природа, брат.  Против неё не попрёшь...

Арлекин, удостоенный чести быть посвящённым в  сердечные тайны хозяина,  с благодарностью лизнул его в губы и сочувственно вильнул  хвостом.

   -   Ничего, брат! Прорвёмся!

Прорываться, конечно,  Сергею предстояло в одиночку, но выказываемая другим мужиком, хотя и в собачьем обличье, высокая эмпатия, поднимала боевой дух.
Приняв  душ,  он на цыпочках добрался до кровати и юркнул под одеяло.  Наташка не  проявляла  признаков  беспокойства  и, кажется, спала крепким сном.

Утром, войдя на кухню, Cергей кожей почувствовал - скандала не избежать. 
Жена молча крошила капусту для салата, уставившись в разделочную доску, но в воздухе прочно повисло напряжение надвигающейся грозы.

   -   Извини, любимая, задержался вчера.  Лёха в бар заманил на полчасика, а там  покатило...  Ну-у-у...  не  дуйся,-   сладко замурлыкал Сергей голосом чеширского кота и нежно ткнулся губами в прелестную, в форме маленького сердечка, родинку на шее Натальи.
 Жена брезгливо передёрнула плечиком и тут же просканировала его пристальным  взглядом:

   -   Я догадываюсь, люби-и-имый (она сделала акцент на слове "любимый", протянув его нараспев),  обо всех твоих "покатушечках" с...  э-э-э ...  другом (теперь её голос язвительно просмаковал слово "другом", выдержав перед ним многозначительную паузу).

Интонация Наташкиного голоса, покрывшееся неровными красными пятнами лицо и  вытянувшиеся в тонкую ниточку губы,  вызвали у Сергея неожиданное раздражение и даже злость.

   -   Ты, кажется, не расслышала, я извинился! Что, теперь мне до конца жизни  оправдываться? -   раздражение разрасталось,  как снежный ком, неприятным холодком сковывая грудь.

Вот ведь манера дурацкая, с подковырками говорить, вся в мамашу родимую!
Он представил ехидную ухмылочку на губах тёщи и убийственную безапелляционность, с которой та обычно отстаивала свою точку зрения.
Нарисовав в воображении весьма зримую картинку, Сергей разозлился ещё больше и, громко хлопнув дверью, вышел на улицу.
Глоток свежего воздуха был сейчас весьма кстати, следовало успокоиться и привести мысли в порядок.
 Он извлёк из кармана мобильник и нажал клавишу быстрого доступа.

   -   Старик, выручай! Я в полной заднице.  Если моя к тебе с вопросом сунется, подтверди, что вчера в баре были.   До двух...

   -   Ого! Кажется наш "святоша" изменил своим принципам?!-   молниеносно определил причину не самого приятного месторасположения друга Лёха,  -    ну,  давай-давай, колись!

   -   Потом как-нибудь, я сейчас злой, как пёс цепной, не до лирики. Так могу я на тебя рассчитывать?
   
   -   Эссесно.  Дело-то житейское! -   гоготнул Лёха на другом конце Москвы, но каждой клеточкой своего тела Сергей  ощутил, как сальная улыбочка, скользнув по губам друга, сложила их в кривенькую, так хорошо знакомую ему гримасу.

   -   Старик, мне не до шуток!  Давай поупражняемся в остроумии в другой раз!

   -   Да не кипятись ты, Серый, всё исполню, как надо, комар носа не подточит!

Несмотря на заверения друга, на душе  было муторно.  От вчерашнего внезапного вожделения не осталось и следа.
Теперь Сергей с лёгким чувством брезгливости вспоминал доступные прелести Катерины:  и призывно  алеющие пухлые губы, и беззастенчиво торчащую из глубокого  разреза облегающей шёлковой блузки пышную грудь.
Бесцельно слоняясь по городу, он прокручивал в голове сценарии предстоящего примирения  с Натальей,  и, придя к выводу, что у той попросту нет  доказательств его супружеской неверности, принял окончательное решение сегодня же положить конец возникшему между ними напряжению.


   -   Любима-я-я- я... -   сладко затянул Сергей прямо с порога.

Ответа не последовало.
Пряча за спиной букет из белых махровых хризантем, он на цыпочках прошёл в гостиную.
Жена, откинувшись на мягкие подушки дивана, неотрывно смотрела в экран телевизора.
Сергей подошёл поближе, нежно коснулся губами  алеющей Наташкиной щеки,  отвёл в сторону пружинистый  рыжий завиток, и, положив ей на колени цветы, полушёпотом продекламировал:

                "Охапкой белых хризантем -
                Дыханьем осени пьянящим,
                Над сонною Землей скользящим,
                Тебя я забираю в плен...
               
                ...И больше нет бездушных стен-
                Мир одиночества разрушен.
                Сплелись узором наши души
                В соцветьи белых хризантем..."

   -   Ого! В ход пошёл отработанный приёмчик со стихами?  Ты что же думаешь,  я сейчас растекусь от восторга жидкой патокой?  Зря стараешься! Можешь оставить при себе все заготовленные аргументы -  не поверю!  Или я произвожу впечатление девочки-дебилочки?-   Наташка ехидненько ухмыльнулась, рукой отстраняя нависшее над ней лицо мужа.

   -   Ну, что ты, любимая, ты у меня самая-самая... Самая умная,  самая привлекательная и обаятельная! -   Сергей решил не поддаваться на провокации и любой ценой восстановить мир.

   -   Эти твои подхалимские "штучки" на меня не действуют! -   жена небрежно отбросила букет в сторону, -  Кстати, я никогда не пользуюсь "Bvlgari jasmin noir".  У них противный цветочный запах.

   -   Послушай, Натка, мне надоело оправдываться, я понятия не имею, о каких запахах идёт речь.  А если ты мне не доверяешь, то наведи справки у Лёхи!-   он пытался контролировать эмоции и даже улыбаться, но понимал, что долго не продержится.

   -   Я никому не собираюсь звонить, а вот ты прими к сведению, что из своего сотового нужно изредка удалять входящие сообщения!-   Наташка явно не желала идти на  примирение.

   -   Ты что, копалась в моём мобильном?! -    закипел Сергей, недобрым взглядом пригвоздив жену к дивану.

   -   Может, ты меня ещё ударишь?! Что, кишка тонка?! -    провоцировала Наталья.

Великолепные хризантемы полетели в раскрасневшееся от злости лицо супруга  и уже через  минуту превратились  в бесформенную зелёную массу с вкраплениями белых истерзанных лепестков под его беспощадными каблуками.
Наташка жалобно, по-бабьи, завыла, уткнувшись головой в диванную подушку.

Умом Сергей понимал, что жена права во всём, от первого до последнего слова, но бушевавшая в душе злость, была плохим советчиком.

Достав мобильный, он дрожащей рукой нажал  на "входящие".
 Сообщение от Кати было датировано сегодняшним числом. Время доставки - 03:00.
 "Спасибо за всё!" -  писала девушка.
    
Чёрт! Чёрт! Чёрт! Вот это прокол! Хотя мало ли за что его благодарят?
Ладно, надо переждать.  Как-нибудь всё рассосётся... 

 Но ничего "не рассасывалось".
Шла третья неделя объявленного женой бойкота.
Сергей тоже не  делал попыток к примирению. Это была его стратегия и тактика. Он  решил  во что бы то ни стало своим поведением доказать Наталье абсурдность её предположений.
Сын, обожавший мать и часто за это слышавший от отца в свой адрес обидное "маменькин сынок",  теперь крутился вокруг него, трогательно выказывая свою "мужскую" солидарность.
Наталья вела себя независимо.  Иногда где-то задерживалась без объяснений, обращалась только к ребёнку, собаке и  попугаю, как будто мужа не существовало в природе.

 Терпение Сергея подходило к концу.

    -   Натка, долго ещё так будет продолжаться? Ты  что-то накрутила в своей голове и теперь ведёшь себя так, словно я злейший твой враг.  Давай поговорим, у нас  ведь семья, сын...  В конце концов у нас Арлекин и Академик! -   Сергей бросил взгляд на притихшего в клетке попугая.

    -   Хоррроооший, Серррый хорррроооший!  Хоррроооший, Серррый хоррроооший!!! -   Академик неожиданнеео встрепенулся, словно почувствовал, что речь идёт о нём.

   -   Это он-то хороший?! -   Наталью вдруг прорвало,-   Мотаться по ночам - хорошо!  Обманывать жену - замечательно! Что ты понимаешь, глупая птица?

   -   Хоррроооший, Серррый хоррроооший! -   настаивал на своём попугай.

   -   Заткнись!!! -   Наташка запустила в клетку подвернувшейся под руку подушкой, -  Ну,  и убирайтесь вон из дома! Вместе убирайтесь! Не хочу вас больше видеть! Предатели!!!               

    -  Любимая, дай мне хотя бы возможность объясниться, -   Сергей удивился своему внезапно возникшему спокойствию.

Ему стало бесконечно жалко Наталью за то отчаянье, с каким она выкрикивала обидные слова. Он попытался приблизиться,  но жена принялась размахивать руками, перейдя на визг:

   -   Не прикасайся ко мне! Ты мне противен! Ненави-и-ижу!

 В  соседней  комнате  заплакал  Максим.

   -   Это ты, ты во всём виноват! Ты всё сломал! Пусть наш ребёнок знает, что его отец -  полное дерьмо!  -    женщина выбежала из комнаты и бросилась успокаивать сына.

   -   Не кричи на папу! -   мальчик сидел на диване, поджав к груди острые коленки и размазывая по щекам ручьём бегущие слёзы, -   Он хороший!  Зачем ты его выгоняешь?!
 
Теперь  плакали оба -  два самых близких ему человека.
Сердце больно сжалось в груди Сергея.

   -   Нуууу, мои родные, успокойтесь... Всё хорошо... Не было ничего и никогда не будет... Вы мои самые дорогие, самые любимые... Куда я без вас? -   шептал он, прижимая к себе жену и сына.

Они долго сидели, обнявшись.  Наталья  вдруг затихла в его руках, словно раненная птичка, и только едва слышно всхлипывала, а Максимка, прижавшись к родителям, боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть эту хрупкую, неожиданно возникшую близость.

 N0kia захлебывался от непрерывных звонков, пока не замолчал в отчаянии.
Словно очнувшись от летаргии, Наталья, протянула руку к телефону и тут же услышала новый звонок.

    
    -   Привет, Лёш...  Всё нормально...  Дома... Правда?!  Нет,  ничего не говорил. Я сейчас передам ему трубку.

Сергею почудилось, что в глазах жены мелькнул радостный огонёк. 

   -   Привет, Лёха! Нет, не искал. А почему ты раньше не сказал?! Да я бы  ни за что не вспомнил. Вот лошара! Ладно, забегу на днях.  ОК, после работы, в пятницу.  -   Сергей весело засмеялся, -   Представляешь, Наташка, я паспорт потерял в в тот злополучный день, когда мы с Лёхой в баре сидели. Он, видимо, выпал из кармана, когда я выходил  из машины.  Этот гад, нашёл, но решил меня помучить. А я думал - всё, надо теперь  восстанавливать...

 Наташка прикрыла его губы ладонью:

  -   Прости меня, Серёжка, за то, что не поверила тебе.  Дура я...  Просто люблю тебя... 

  -   И я тебя люблю. Очень... Мне без вас с Максимкой никак нельзя...


 Сын завертелся вокруг родителей, радостно заверяя:

  -   Вот такая у нас дружная семья!  Вот такая у нас дружная семья!

  -   Хоррроший! Серрый хоррроший! -    весело поддакивал попугай.

Арлекин, догадавшись своим собачьим умом, что в доме снова воцарился мир, запрыгнул на диван и радостно лизнул хозяина в губы.

 "Вот она, мужская солидарность! Кто мог знать, что в трудную минуту все мужики на мою сторону встанут?!" -  думал между тем Сергей, с благодарностью вспоминая друга, подмигивая Академику, теребя лохматую спину Арлекина и ещё крепче прижимая к себе сына.



 Отрывок из стихотворения Елены Шопен " Белые хризантемы"