Фрагмент из...

       Клен тихонько стучал веткой в окно. Николай Петрович проснулся от этого стука. Ему приснилось, что он у бабушке в деревне гуляет по саду и яблоки с тихим звуком «ап» падают на землю. Он собирает эти яблоки с земли и ест их, заглатывает, как удав, и они целиком скользят по пищеводу, пролетают по толстой кишке и «ап» выскакивают… Нет, скользят и, как лыжник, несутся с горы и вырываются наружу. «Ап»… Блаженство! Никаких тебе заторов. Вернее, запоров. Николай Петрович улыбнулся. Наконец-то его перестали мучить кошмары. После всех бурных событий последних дней, вчера был относительно спокойный вечер. Николай Петрович и Аскольд мирно беседовали и даже поспорили, есть ли смысл в работе пищевой промышленности в целом, и в частности его Николая Петровича деятельности.

       А почему нет? Кто он в сущности – простой продавец или по-современному менеджер. Слово-то какое – язык сломаешь. Эх, говорила мама: «Учись, сынок, развивай талант».

       А есть ли у него какие-то таланты? Создать бы свой шедевр и слоган к нему написать. - В голове замелькали строчки :

       - Проход свой береги, он самый лучший в мире! Что может лучше быть, коль в мире ты с сортиром! - Эх, не поэт. А к этому бы слогану, да картинку. И на все спичечные коробки! Вот тогда можно было бы жить, как королю. Что там Карина и Светка, десять таких можно было бы обеспечить. Теперь вот ни одной не осталось.

       Вчера Наташка забежала к Аскольду и они о чем-то долго шушукались. Потом она хитро прищурилась и заулыбалась:
      
       – А ты уверен, что я такая? – на этом их шушуканье прекратилось, и она довольно громким шепотом начала рассказывать, как ссорились Светка и Карина. Карина лила слезы и громовым голосом кричала:

       – Значит, этот козел вам наговорил, что я у него клянчу деньги? А он не рассказывал, на какие шиши мы живем и какую я взятку дала, чтобы устроить его в фирму. Пищевая промышленность… Конечно, разве он расскажет! Я, как больная, мамину квартиру разменяла, лишь бы ему лучше было. А он, едва деньги в кармане появились, с этой сучкой спутался! А меня значит на помойку! – А Светка ей ответила:

        – Нет, вас на помойку опасно, сразу экологическая катастрофа случится, - Карина застыла с открытым ртом. Столь откровенной грубости она, видимо, не ожидала, однако в чувство эти слова ее привели. И дамы разбежались в разные стороны.

        Наташка чмокнула Аскольда в лоб и выпорхнула из палаты. Николай Петрович усердно делал вид, что спит. Ему впервые за все время стало стыдно.

       - Обидел! Да ладно, бабы – они жалостливые, подуются и назад вернутся. Не хотел, но обидел. Сколько же я их друг от друга скрывал? Вспомнить страшно. И Светке обещал жениться. И Карине говорил, что люблю. А какие Карина сэндвичи делает! А Светка? Хороша зараза! Какие кульбиты в постели вытворяет! Нет, все-таки я сволочь порядочная. Был бы хорошим человеком, да разве ж Толян полез бы со своими наркотиками под мой матрац? Выбрал бы Аскольда или лучше Степанова. Вот хохма бы была. Наркотики под подушкой опера. Интересно, кого бы тогда хватали? Толян, как бы, не при делах был. Надо же Сладков! Сладкий. Это бабы мои сладкие. Выйду, со Светкой к морю рванем. У меня там командировка намечалась вот и прихвачу ее. А Карине безделушку какую-нибудь куплю, в ресторан свожу. Простят! Нет, Николай Петрович, паскудник ты все-таки. А почему паскудник? Был бы таким, закрутил бы роман с Юль Михайловной. Здорово она меня в оборот взяла. Опомниться не успел, а она за ширму затащила, еще бы минутка и штаны бы спустила. Хорош бы я был. А, вдруг, туда бы Кара заглянула или Светка, - Николай Петрович представил, как все три женщины подбираются к нему с трех сторон, сливаются в одно целое и превращаются в огромную трёхликую Медузу Горгону. На ее голове шипит и шевелится клубок змей, они открывают свои пасти и…

       - Подъем, - визгливый Лилин голос разорвал больничную тишину.

       - Вот зараза, мертвого поднимет, – прошипел Аскольд и сел на кровать – Как ее только мужики терпят? Утром такая заорет под ухом, так и себя забудешь, как звать.

        - Твою Наташку дежурить заставь две ночи подряд, тоже, небось, дурниной орать станет. Она бедная две ночи на топчане промаялась. Бока все отлежала, тощая, сала не нарастила, топчан жесткий. Это Наташка - девка в теле. Ей, что перина, что топчан разницы не почувствует. Да и в ментовку Лильку вчера возили, выпустили, что ли?– Захарыч спустил волосатые ноги на пол.

        - Мужчины, доброе утро. Быстренько разобрали градусники. Аскольд, вам отдельное приглашение, - Аскольд с ужасом глянул на хорошенькое Лилькино личико.

        – Не надо, милая, я готов принять из ваших рук все что угодно, даже чашу с ядом. Не ори только. – Лиля дернула плечами и тихо фыркнула – Хам.
Николай Петрович, штаны снимаем. Укол буду делать. Что–то вы сегодня какой-то задумчивый? Не случилось ли чего? А то у вас тут столько всего происходит! Пора номер вашей палаты на шестой менять. Вы меня уж простите, что помогла вас в морг отправить. Совсем мне Матвеев мозги задурил. Жениться обещал. А теперь вот и не знаю, что со мной будет. Бедная, я бедная.

        Николай Петрович повернулся на бок и припустил штаны:
       
        – Ладно, Лиля, я и не помню ничего, наркоз штука коварная. А задумался я сегодня о смысле жизни. Впервые за долгие годы подумал, а какой я человек? Хороший, плохой? Что полезного я сделал для общества? Почему я не могу разобраться со своими женщинами? Лиля, как вы думаете? Вы уж мне укольчик поосторожней сделайте. А то получается, одни узлы убрали, другие выросли. Не зад, а предгорье Эвереста, да еще и синего цвета. Скажи мне, где ты видела, чтобы заснеженные, девственно-белые вершины гор были покрыты иссиня-черными пятнами?

        - Да, Петрович, тебе явно приснился очередной кошмар. Смысл жизни. Эверест на заднице. – Аскольд громко заржал.

        - Не слушайте вы его, Николай Петрович, он кроме своей Наташки, вообще ни о чем не думает. А вам я укольчик осторожненько сделаю. Вот так. И не больно. И человек вы хороший раз задумались об этом. А Эверест ваш, я сейчас йодом обработаю, вот так. А синяки… И не синяки это вовсе. Это у вас эдельвейсы зацвели. Жаль под йодом завянут. Так, мужики, давайте градусники. – Лиля собрала градусники и задумчиво вышла из палаты.

        - Хороша девка! Душевная! Вот на кого надо было обращать внимание. Эх, скинуть бы годков тридцать. Аскольд, зря ты на Наташку пялишься, да зубы ей скалишь. Хотя она тоже ничего, в теле, - Захарыч потянулся и обул тапки.

        - А почему бы и не Лиля? – Николай Петрович задумчиво посмотрел на закрытые двери палаты. - И человеком меня хорошим назвала. Надо с «Доктором Живаго» посоветоваться.- Николай Петрович открыл томик и погрузился в чтение.