Сестры Рясновы. Гл. 5. Антонина Никифоровна, ч. 2

Сестры Рясновы. Гл. 5.ч.2 Антонина Никифоровна – моя мама

Начало на http://www.proza.ru/2012/04/23/1228

Первое время после свадьбы они жили у мамы, вместе с мачехой. Отец  в это время работал заведующим и учителем Даниловской начальной школы недалеко от Новокиевки. Хотя школа называлась Даниловской, но находилась в хуторе Махиновский. Какое-то время они снимали хату также в хуторе Хаваевка. С 1 августа 1950 года отца перевели  учителем физики и математики  Полтавской семилетней школы. Поэтому они переехали жить в ближайший хутор Ивановский и сняли там хату. Там, 14 сентября 1951 года, в  семье родился я. Там же в хуторе Ивановском в 1953 году родился еще один мальчик, Владимир, который умер в младенчестве, когда ему не было и годика. Жить в снимаемой хате было неудобно (маленькая, саманная), и когда в 1956 году отцу предложили перевод  заведующим в Полтаво-Звонаревскую начальную школу с предоставлением жилья, то он согласился.

Дом для проживания был не очень удобным, так как  между двумя жилыми комнатами проходил коридор, ведущий в классы, и ученики шли на занятия  между комнатами. Из одного класса можно было пройти во второй, то есть они были проходными. В каждой комнате и в классе стояли отдельные печи, которые приходилось топить зимой, чтобы дом не промерзал. В одной из жилых комнат стояла большая русская печь, в которой мама готовила еду и пекла хлеб.
Школа была малокомплектной, и занимались в ней дети из ближних хуторов Тавричанский и Головатовский, ну и из самого Полтаво-Звонаревского. Мама стала работать в школе техничкой, а в летнее время работала в колхозе.
Там в хуторе Полтаво-Звонаревсчкий 16 мая 1957 года родился мой брат Володя.

У школы стоял старый саманный сарай для скота, был ещё полузавалившийся погреб. Со временем отец построил новый сарай и выкопал новый погреб. За сараем был небольшой огород. Основной огород позже распахали ближе к пруду на свободной усадьбе. Самой основной проблемой  там была вода. Воду для приготовления пищи для себя и школьников, а также для скота  носили из колодца и из пруда метров за 300…400 несколько раз в день. Зимой корову иногда приходилось гонять к проруби на пруду.   Отец однажды  ударным буром пробил  во дворе школы шурф глубиной около двух метров, но вода появилась соленая, непригодная для питья.

Отец первым в хуторе купил  ламповый  радиоприемник, и батареи к нему регулярно приходилось выписывать   через  Посылторг.  В хуторе электричества тогда не было, жили при керосиновых лампах. Только на животноводческой ферме стоял дизель с генератором. Потом, в середине шестидесятых годов, поставили дизель помощнее и дали свет к домам, включая его утром и вечером. А до этого каждый вечер зажигали лампу, при которой  отец читал газеты, а я рядом с ним пытался тоже что-то прочитать. Ну а потом уже появилось в домах  постоянное электроснабжение.
 
Когда мы переехали то вокруг школы был пустырь, но потом  мама  посадила у крыльца сирень и разбила цветник. Через несколько лет огородили забором участок вокруг школы, и  был посажен  фруктовый, в основном яблоневый сад. Деревца понемногу поливали, но деревья прижились все и когда мы  в 1967 году уезжали, то он уже начинал  плодоносить. В хуторе злые языки поговаривали: «Наши дети сад поливают, а учительские дети будут яблочки есть». Отца это очень обижало. Нам с Володей рвать яблоки он не разрешал, а урожай собирал и делил между школьниками. Так что хлопот с этим садом  хватало.

 У  мамы был живой интерес к человеческим судьбам, к хорошей литературе, сохранившийся с детства. Одной из её любимых книг была «Казачка», потом в доме стали появляться «Роман-газеты» по сериалам «Вечный зов» и другие. Припоминается одно из писем тети Шуры, в котором она делилась впечатлениями и фильме «Оптимистическая  трагедия» и советовала маме его посмотреть. Помню, как она специально пришла в Новокиевку на дневной сеанс, когда в клуб привезли фильм «Судьба человека».  На фильм я пошел после школы и домой в Полтаво-Звонари мы возвращались пешком вместе.

Жизнь  на хуторе была трудная, весной и осенью непролазная грязь (чернозем), летом все высыхало и было много поливки, а зимой снега  наметало по самую крышу школы, и его приходилось разгребать. Таскать зимой воду для скотины по снегу, по тропинке  было особенно трудно. Печки зимой топили дровами и углем, которые доставляли за счет сельсовета. Естественно, что пилить и колоть приходилось самим.

Вспоминается, что после постройки большой Головатовской плотины,  дальний усынок  дошел  почти до Звонарей. Отец купил сети,  и мы с ним ставили их на этом пруду, и тогда на обед была рыба.

Хутор стоял в стороне от основной дороги (как  там говорят гредера) и  рейсовый автобус  в Звонари не заходил. Чтобы куда-то поехать, то надо было сначала добраться сначала до Новокиевки, или выходить на Панфиловский (Тростянский) гредер и ловить автобус там. Но если автобус был полный, то водитель мог и не остановиться. Так получилось в 1960 или в 1961 году, когда мы с отцом ездили на Украину к родственникам. Автобус проехал мимо, а нам пришлось ловить попутный грузовик и ехать до Панфилово в кузове, т.к. кабина была занята.

Летом же земля высыхала, и любой проезжающий транспорт  поднимал пыль. На летние месяцы приходился вывоз урожая и над Панфиловским гредером постоянно висела пыльная туча. Иногда из соседнего совхоза «Журавский» (Киквидзенский район) возили зерно на Панфиловский элеватор и тогда машины шли мимо нашего дома. Машины шли днем и ночью, пыль стояла круглосуточно.  Мама жаловалась тогда что даже постиранное белье вывесить нельзя, сразу серым становиться. И так было во всех хуторах. Недалеко от поворота на Головатовку, метров за 200-300 от дома, была большая кочка и на ней из кузовов иногда высыпалось зерно. Поэтому мама заставляла нас с братом гонять туда гусей и сторожить их – сгонять с дороги при проезде машин. Нам не нравилось такое задание, но деваться некуда. А иногда приходилось просто сметать зерно вместе  с пылью в ведро и тащить его домой. Дома зерно просеивалось и давалось гусям, или же просто высыпалось у курятника, и куры сами его выклёвывали.

Ну а после дождей чернозем раскисал, и ходить  пешком по дороге было трудно: налипали жирные куски грязи. В школу невозможно было проехать на велосипеде, и тогда шли пешком. В такое время старались передвигаться по твердому месту, по обочинам и балкам. И так было каждую весну и осень.

Жизнь в хуторе была непростая. По воспоминания Лилии Ивановны Ткаченко, работавшей с отцом в школе в конце шестидесятых: «Тётя Тоня и Николай Дмитриевич жили очень дружно, понимали друг друга и поддерживали друг друга во всем. Справедливости, честности, трудолюбию, взаимопомощи учили своих детей и учеников, так как сами были глубоко порядочными людьми. Тётя Тоня до прихода учеников топила печи, чтобы в классах было тепло. Зимой встречала каждого ученика, помогала раздеться. Промокшие рукавички, обувь, штаны сушила и в классах, и в своих комнатах. Надевала на учеников всё сухое (одежду своих детей), после уроков переодевала в высушенное и отправляла домой. И так каждый день. А ведь были ещё семья и хозяйство. Великие  труженики были Николай Дмитриевич и тетя Тоня».

А о том, как проходили уроки, рассказал мне в своих воспоминаниях мой ровесник Крысин Валентин Алексеевич: « Школа была малокомплектная, в каждом классе училось от 3 до 5 человек. Поэтому все сидели вместе и урок шел одновременно  у всех классов. Николай Дмитриевич входил в класс, иногда что-то дожёвывая, и сразу начинал урок. Сначала он давал задание первому классу, потом второму, и так далее. А потом получалось так, что когда он начинал объяснять историю или другой интересный предмет четвертому классу, то остальные забывали свои дела, прекращали своим занятия, развешивали уши и слушали. Но потом шла проверка знаний, а поскольку народу в классе было немного, то спросить он успевал всех, до всех доходило. И знания всё-таки поэтому были неплохие. Дядька он был неплохой, не злой, но иногда особо расшалившимся перепадало линейкой по лбу».

Зимой 1967 года родители купили дом в Новокиевском, в который мы переехали в мае месяце, чтобы успеть посадить огород. Для покупки пришлось залезть в долги, заняв в тети Кати  очень большую по тем временам сумму – 1500 или даже 2000 рублей. Для сведения: минимальная заработная плата для бюджетников в те годы составляла 62 рубля 50 копеек, а максимальная пенсия для гражданских – 120 рублей. Потом в течение нескольких лет родители постепенно высылали этот долг. Но в то время они устали от той степной жизни в Звонарях, да и мы с Володей подрастали, надо было жить ближе к средней школе. К тому же у отца приближался пенсионный возраст и надо было обзаводиться собственным жильем.

 Как говорила мама,  дом им понравился тем, что у него  большие и светлые окна, вокруг дома были посажены яблони и вишни.  В усадьбе были старая кухонька и сараи. Позже отец закажет и установит ставни на окна, так что летом в доме  станет прохладнее. Практически рядом с домом была колонка, так что проблем с водой почти не было.  Был, правда, у усадьбы один недостаток: была она узковата, что доставляло определенные неудобства. За огородом была луговина, где потом пасли теленка. Так же за огородом в балке был пруд, где в те годы ещё можно было купаться. Кроме того, на пруд гоняли гусей и уток, так что усадьба была удобная. Впоследствии пруд заилился и купаться в нем перестали.

Первые годы жизни в Новокиевке были напряженные. Во-первых, обустройство  на новом месте требовало денег;  во-вторых, надо было платить долги за дом и, в-третьих  - через год, в 1968 году, я уехал учиться в Москву. Так что расходы были большие и жили мы в то время беднее многих. Тем не менее, сначала купили холодильник, причем  его для нас достала  тетя Катя через своих знакомых  в Днепропетровске. Оттуда его багажом по железной дороге доставили нам. Купить его на месте не было возможности – дефицит. Этот холодильник до настоящего времени работает у Гришиной Ольги Николаевны в Угличе.  Чуть позже в доме появился телевизор.   Выручало, конечно, домашнее хозяйство, но оно в свою очередь требовало очень большого труда. В хозяйстве была корова, теленок, поросенок, держали овец и коз, всё время держали домашнюю птицу: кур и гусей, а в некоторые годы и уток. Хозяйство требовало ухода, кормов. 
   
   После переезда отец стал работать в школе  воспитателем группы продленного дня до пенсии (в 1973 году). Мама работала до ухода на  пенсию в колхозе на разных работах, на колхозной заправке, няней в  колхозном детском саду.

  После окончания школы я и Володя уехали от родителей. После института я получил распределение в Углич.  В этом городе я женился,  здесь родились и выросли мои дети.
 Володя после армии закончил профтехучилище и проработал сварщиком практически на обном предприятии,  на Волжский трубный завод, где и работает до сих пор.

Отец умер после тяжёлой болезни  в июне 1986 года, мама – в январе 1989 года.

По воспоминаниям Екатерины Никифоровны, мама говорила ей при последней встрече (когда уже сильно болела), что прожила  с отцом  счастливую семейную жизнь: знала, что дома не будет пьянства, драки, скандалов. Сама тетя Катя считала его сельским интеллигентом, выдержанным, воспитанным, и с удовольствием приезжала к нам в гости. Возможно, по её словам,  это был его дар, призвание.

Продолжение на  http://www.proza.ru/2012/04/25/1558
               
Семейное фото Рясновых примерно 1950года.  Стоят слева направо:  - не установлен; Нина Александровна Ряснова;  Ребенок -?; Щиколодкин;       Щиколодкина (Ряснова) Татьяна Александровна; Лембик Николай Дмитриевич; Лембик (Ряснова) Антонина Никифоровна. Сидят: - Лугонин Дмитрий Иванович;  Божко Мария Ивановна;  Ряснов Александр Пименович; Ряснова  Евдокия Ивановна; Ряснов Василий Александрович; Ряснова Мария Павловна ;    Ребенок – Александр ?.  Сидят  дети: - Антонина Васильевна, Анатолий Васильевич,  Борис Александрович, Валентина Александровна.