Вы любите театр?

                I
- На Пасху? Нет,  мы вечером в театр, - поделилась моя Катя со своей школьной подругой, позвонившей за день до означенного события.
- В какой? - завистливо спросила подруга, безнадежная театралка, живущая в другом городе и  даже стране.
- Догадайся с трёх раз.
- А, понятно. Что, в Москве других театров уже и нет? – съязвила та. Она знала.

                *     *      *
Мастерская Петра Фоменко.
Волшебный театр.
Заколдованный.
Ни разу без приключений.
И приключения какие-то все... однотипные.
- Катя, ты дорогу смотрела? – спрашиваю подругу, заехав за ней по пути с работы.
- Конечно, – самоуверенно отвечает она.
- И как?
- Всё отлично! Местами затруднения. Прорвёмся за полчаса.
- Навигатор ставим?
- Зачем? Я дорогу и так  хорошо помню.
Прищуриваюсь и с сомнением: - Кать, а ты мата давно  не слыхала?  Может, лучше навигатор.
- Я же тебе говорю – знаю!
- Ну, смотри… - многообещающе.
Зимой темнеет быстро. Когда добрались до Кутузовского, быстро густеющие сумерки окутали город. На Кутузовский-то мы выехали. А вот дальше…
- Ну?!  И куда теперь? – раздражённо вопрошаю я, раскорячившись на перекрёстке под громкое какофоническое сопровождение окружающих машин.
- Я в темноте плохо ориентируюсь. И ничего не вижу.
Шёпотом, но выразительно: - Ё-моё! Адрес давай!
Навигатор адрес не принимал - она ещё и числа не запоминает. 
Громко и витиевато... всё причитающееся. Не то, чтобы это сильно обогатило Катин багаж, но некоторые обороты неприятно удивили.
Отчаянно, через две сплошные, островок безопасности и поперёк движения - к офигевшим гаишникам: - Мальчики, помогите!

                *      *       *

- Так мы едем на машине или пешком? - настойчиво пытаю её на этот раз.
- Как скажешь.
- Понимаешь, если на машине, я не смогу выпить.
- Мы в театр идём или куда?
- А традиция?! А коньячок? Виски, в конце концов?
- Закостеневшие традиции надо менять. Обновлять время от времени. Иначе – стагнация.
Стагнация... Угу!  Умная. Традиции закостеневшие. Пешком ей не хочется, вот что! 
Ну, ладно. Слазила в интернет: - Семнадцать минут пути.
- Нет! Мы выедем пораньше – знаю я твои семнадцать минут!
- Я поставлю навигатор.
- Знаю я твой навигатор!
- Я уже пробовала, ездила (в подробности как, вдаваться не стала, потому что как всегда - говорю же, заговорённое место!) - задаёшь театр и все дела.
- Знаю я твои дела! Выедем пораньше.
Навигатор заглючило (кто бы сомневался!) На театр он реагировать отказывался и посылал нас… в общем, посылал. Интенсивно чертыхаясь (Господи прости, не в Светлую Пасху будь сказано), сто двадцать пять раз останавливаясь и пытаясь привести в чувство взбунтовавшийся аппарат, аппарат капризничал и шизел, как магнитный компас на полюсе.
Заколдованный театр!
- Чёрт с ним! – в сердцах сказала Катя (в смысле с аппаратом),- путь давно знаком и проторен.
Я покосилась на неё без энтузиазма, даже без признаков на.
- Сейчас светло! – бурно отреагировала она.
При выезде на Кутузовский, где дорога «раздвояется»: - Нам правее или левее?
Катя замялась.
- Ну?!- Нервозно заняв позицию посерёдке и вызвав недовольное смятение в рядах сопутствующих автомобилей.
- Правее, - сказала она, слегка запинаясь и напряжённо глядя вперед.
- Тэ-экс! И куда едем?- концентрации яда в моём голосе могла позавидовать мулга. И ежу уже было понятно.- Ты же сказала, что всё здесь знаешь.
- Я плохо ориентируюсь в туннелях.
Обессилено и обречённо: - Б… ты, Катя! Где ты ещё плохо ориентируешься? Блин! Ну, сколько ж можно?! Ты, вообще, понимаешь, куда мы едем?
Катя расстроено бормотала, глядя в пол автомобиля, что она плохо соображает, когда нервничает, тем более, когда на неё кричат и ругаются матом.
Ну это уже слишком!
- Так, вот  только давай без этого - без Тургеневских барышень. Мата она не переносит. С каких пор? Я на нём только выражаю эмоции. И то, если довести до крайности. То есть - когда в театр Фоменко.  А некоторые, не будем указывать пальцами по причине занятости оных, так просто разговаривают. Ты не знаешь о ком я?
Катя виновато молчала.
- Так ты догадываешься,  куда мы едем?
- Я стала плохо видеть. А в стрессовом состоянии… очки надо менять.
- Голову тебе пора менять. Сусссанин! – мы стремительно удалялись от театра в сторону Воробьёвых гор,-  Университет скоро! Нет, ну что за гадство! В который раз на те же грабли! Я за этими билетами полгода в очереди отстояла.
- Разворачивайся!!!!
- Где?!

Машина вздрагивала и исходила паром, как породистый жеребец, выигравший заезд. И мы тоже... в смысле, паром, прости Господи, как две клячи после скачек - вспотели даже сапоги!
- Всё! Спокойно, - выдохнула я, утирая лоб: - У нас в запасе пятнадцать минут. Отдышаться. Обсохнуть. Покурить.- И, глядя чуть поверх Катиной головы: - Пригладить волосы, в конце концов. Выпить кофе. Но сейчас!.. - глубокий вздох с закатываем глаз, - в туалет.
- Мне надо купить билеты.
- Слушай, а совесть у тебя  есть? – бессильным шёпотом.
- Я обещала, - не поднимая глаз, упрямо ответила Катя.
У кассы маялось человек семь.
- Кать, я уже не говорю про кофе и сигареты, но, если я сейчас… - здесь будет очень мокро и грязно, и никому не понравится.
- Ну, потерпи.
- Не-мо-гу!!!
Мимо, гигантскими скачками промчалась Галина Тюнина (тоже опаздывает).  Я, глубоко сосредоточенная и обращённая взором внутрь, её не заметила.  А Кате она  озорно подмигнула в ответ на растерянную улыбку.

Когда вышли после спектакля... Волосы так и не улеглись. Даже наоборот. И глаза - две пары потрясённых плошек друг на друга.
- Вот это да!!! – выдохнула я.
- Вот это да… – тихое Катино эхо.
- Ладно. Ради такого я готова сделать ещё пару кругов по Москве и Московской области.

 
                *     *     *
Зал не дышит. Он не шуршит,
Не кашляет, не шаркает,
В нём плотная, тугая тишина,
Заполненная сотней ждущих тел…

Евнух - Томас Моцкус –
лицо приблИженное к императору,
(дворцовые глаза и уши, гибкий стан,
изогнутый, как тетива и напряжённый,
стремящийся достигнуть и расслышать,
натренированный хранитель мрачных тайн):

 "…И я клянусь, такой туники брачной
 ни на одном не видели царе."*

Юстиниан - Андрей Казаков –
Константинополя правитель
(величественно титанически-домашний,
чей будничный и тихий скучный голос,
 (зачем? - его и так все слышат),
 лишь изредка возвысится, достигнув
всей мощи и тогда –
                мурашки):

"Ты на три дня ее положишь в яд.
Тебе секрет известен?"*

Евнух:
"Я смущён: так, значит, свадьбы  -
не будет? А скорбь невесты?"*

Юстиниан:
"Что девичьи слёзы
пред пользой государства?"*
_________________________________________
Зоя - Мадлен Джабраилова –
бесхитростная Юстиниана дочь
(порывистая, искренняя, юная,
цветок полей, неведомо как выросший
в отравленном интригами и завистью 
холодном мраморе бездушного дворца,
босая и почти парящая на цыпочках,
все чувства, чаянья и переживания
которой –
                в гибких пальцах ног и рук):

"Отец, ужели брачная туника
Отравлена?... Зачем?"*

Юстиниан:
"…Дитя моё, законы государства,
Законы человеческой судьбы
Здесь на земле, которую Господь
Ведёт дорогой неисповедимой,
Подобны тем, какие управляют
И тварью, и травою, и песчинкой."*
________________________________________

(История всегда одна и та же:
Власть и владение одни имеют ценность,
Меняются лишь декорации её.
Ну вот, и я почти заговорила
высоким слогом греческих трагедий).
_________________________________________

Галина Тюнина, та - подмигнувшая.
Нет, Феодора – Зои злая мачеха
(плетущая изысканное кружево
из ненависти, страха, жажды мщения,
одна играющая против всех,
отталкивающая и остро-манящая,
скользящая и скользкая, как лёд,
вползающая в душу каждому,
беспечно подпустившему чуть ближе,
чем расстояние для слова или взгляда.
 
И её последний – для Зои – монолог):

"Тебя я ненавидела всегда…
Кровь римская и древняя в тебе,
Во мне плебейская, Бог весть какая.
Ты девушка была еще вчера,
К которой наклонялся только ангел,
Я знаю все притоны и таверны,
Где нож играет из-за женщин, где
Меня ласкали пьяные матросы.
Но чище я тебя и пред тобой
Я с ужасом стою и с отвращеньем.
Вся грязь дворцов, твоих пороки предков,
Предательство и низость Византии
В твоём незнающем и детском теле
Живут теперь, как смерть живет порою
В цветке, на чумном кладбище возросшем.
Ты думаешь, ты женщина, а ты
Отравленная брачная туника,
И каждый шаг твой — гибель, взгляд твой — гибель,
И гибельно твоё прикосновенье!"*
_________________________________________

(Чем женщина дешевле – тем дороже:
Заплатишь кровью, жизнью и судьбой.
Заплатишь одиночеством и болью.
Заплатишь сердцем. Впрочем, это
Я, кажется, недавно говорила…)

*     *     *
               
А вы – любите театр?


*- текст, заключенный в кавычки - отрывки из трагедии Н.Гумилева «Отравленная туника».

Новая редакция 09.11.13.