Хельги Нордкап. Книга останется только одна...

 


Неистребимая тяга к самопознанию и самокопанию, переполняющая портал, не чужда и мне. Человек живет и все время вопрошает: “Зачем?” Зачем я живу, зачем я пишу, зачем я пою, собираю марки, пью эту гадость и т.п. Так же и мы – пишем, не зная, зачем и отчего. Ответить на этот вопрос я, конечно, не возьмусь, но поговорить – можно.

  Вообще, мне думается, тяга к писанию возникает у разных людей от совсем разных причин и только внешнее воплощение этих причин в виде букв на белом листе делает нас чем-то похожими друг на друга.

  Давайте будем называть себя дальше писателями? Чужих тут нет, а со своими мы договоримся… Классификацией писателей я никогда не занимался, но наблюдения имею. Все писатели очень разные. Писатели-конструкторы – у них зуд конструирования миров. Свой мир, свои законы, своя справедливость – что хочу, то и ворочу. Похожи на них писатели-экспериментаторы. Эдакие веселенькие доцентики в белых халатах. Патологоанатомы души. Обожают загонять своих героев в ситуации и наблюдать, потягивая дешевый коньяк, за конвульсиями подопытного. Есть такие, которые любят все объяснять. Берут банальный подвал с бомжами и объясняют их, объясняют…Типа “На дне”. Бывает, просто – человек так много прожил, что ему только рассказать это как раз творческой жизни хватит. Ну, мемуаристы – это отдельно, это – понятно.

  Я это все не к тому, чтобы всем нос утереть и по полкам расставить. Я очень по-белому им всем завидую и ко всем хорошо отношусь. Для себя же выделяю тех, кто умеет “придумывать” и тех , кто предпочитает “наблюдать”. И то и другое в чистом виде встречается редко, но обычно перекос в какую-то сторону у всех имеет место. Отчасти завидую тем, кто хорошо придумывает. Меня вот реальность обычно так захватывает, затягивает, заставляет ее перечувствовать, что на придумки уже сил не остается.

  Говорят еще, что одну книгу может написать в жизни любой грамотный. Обычно это – либо книга о своей жизни, либо о наблюдаемой жизни, либо сформировавшиеся, наконец, во что-то внятное, мысли о той же самой жизни. Часто такие книги появляются по следам завершившейся “первой жизни” – закончил школу, избавился от первой любви, пережил первый секс, определился с ориентацией, отслужил в армии, отсидел срок…Все – теперь можно все это описать, переставив местами, приукрасив, реализовав нереализованные варианты . Такие книги бывают весьма талантливы и востребованы. Обычно подобные авторы – хорошие рассказчики. Я и сам для тренировки пальцев так пописываю, чтобы не потерять форму. Форма сохраняется, а вот содержания, увы, не прибавляется…

  Но если вдуматься, эта “одна книга” – понятие более глубокое, чем физически “одна книга”. Иногда мне кажется, что все пишут эту “одну книгу”. Просто она не сразу получается. Лев Толстой вот тоже одну книгу писал. Нет, он – две писал, поэтому и велик. Его позднее – совсем другая книга…

  Часто “одна книга” проявляется в творчестве тем, что именно она – одна выделяется настолько, что остальное начинает либо вызывать раздражение, либо воспинимается просто как комментарий к этой – “одной”.  Это очень субъективно по-читательски, конечно. Это – мое видение и я его никому не предлагаю. Вот мой любимый Маркес. После “Сто лет одиночества” любая его другая книга вызывает у меня досаду. Вот написал бы он это под другим псевдонимом, ником, - был бы молодец. А так – “Сто лет…” и все. Хотя, все остальное тоже гениально. Одна книга…

  Часто мы просто не знаем о “других книгах”, бывает и так, что не печатают авторов по каким-то причинам. Тогда опять остается эта самая “одна”.
  “Одну книгу” часто пишут весьма талантливые люди из чисто коммерческих соображений. Просто надо писать, издатель требует – вот и пошли одна за одной близнецы. Бывает даже обидно слегка. Ну. Дэн Браун – это понятно. Это – вечная и явная “одна книга”. Но есть и другие. Вот и Сафон, похоже, задержался на одной книге. Про Реверте, правда, не скажешь такого, про Эко – тоже. Ну, должны же быть исключения.

  А бывает “одна книга” такая, что вот она одна только и получилась, но какая! Но – одна. Классический пример – Грибоедов. А еще – Ершов. Каждому отпущено свое. Это не обидно и не стыдно, просто – интересно. Вот И.Бояшев написал “Танк” и все, что было у него перечитано после – не нужно было брать в руки. Не потому, что не талантливо. Потому, что “Танк” уже был… А еще я помню великолепную вещь совсем никому уже не известного Бориса Воробьева “Прибой у Котомари”. Это гениальное по силе и краткости послание человечеству о мужестве. Даже фильм довольно бездарный потом попытались по этой книжке снять – не получилось. И вот, несмотря на то, что книга была “в струе” – в советское время военная тема поощрялась, но – кто его знает – может писатель кому-то что-то сказал , может еще чего – но эта книга так и осталась одной и уже забыта. Хотя, те, кто читал, вряд ли забудут. Сэлинджер тоже – хоть и американский классик, хоть и есть чт предъявить еще, - только никто не знает ничего , кроме одной книги.

  А бывают вообще удивительные вещи. Что-то тут проступает мистическое, таинственное. Как будто само время берет в руки книгу – посмотреть, полистать. Просто так берет, наугад, от скуки и все человечество вместе с ним – временем -  завороженно вчитывается. Вот это действительно чудо. И никак его не объяснишь, остается только смириться, улыбнуться…

  Единственное, что осталось от этого человека кроме книги – его имя и корявый карандашный набросок портрета. Больше о нем ничего не известно. Патрик Александер – о нем даже трудно сказать, что он – писатель. Всего одна книга. Ни человека, ни биографии, ни родственников, ни единой фотографии. “Смерть раненого зверя с тонкой кожей”. Да, я согласен, - и о книге никто бы ничего не знал, если бы не гениальный фильм Жоржа Лотнера. Да,- тот самый “Профессионал” с незабываемым Бельмондо. Фильм о жизни, о мужчине и женщине, о верности и чести, о том, что жить и умирать – легко, если остаешься самим собой. Фильм, заставлявший плакать мужчин и не стесняться слез. Фильм поколения. Восемьдесят первый год…

   А ведь написал книгу никому не известный Патрик Александер. И фильм поставлен очень близко к книге за исключением того, что действие фильма происходит в Париже, а не в Лондоне, как у Александера. И поверьте – книга ничем не хуже фильма. Полна иронии, пафоса, мужества , разочарования, грусти и надежды. Это одна из тех книжек, которые я поставил на полочку с условным названием “для  будущих поколений”. И хотя я не очень жалую боевики и детективы, эту книжку я приберег…

  И я вот все думаю, глядя на невзрачную обложку: “ А в чем же писательское счастье, что лучше для писателя – исписать гору бумаги и оставить после себя тонны нечитаемых скрижалей об одном и том же или вот так вот войти в историю и остаться в ней только с одной тоненькой книжкой? Пусть даже без фотографии, без судьбы, без премий, лавровых  венков и мемуаров о себе…”