Собеседник

    Рядом со мной в салоне автобуса освободилось место, и его занял аккуратно одетый мальчик лет 6-ти. Мать встала рядом, чуть сбоку, вне поля моего зрения, и что-то говорила сыну. Чтобы не смущать его излишним вниманием и не быть покровительственно назойливым, я смотрел в окно на строящийся 13-й квартал, представляя радость будущих новосёлов.  Местная газета недавно радостно сообщила, что построена последняя пятиэтажка, отныне начнут ценить землю, на которой ставят здания, будут строить здания повышенной этажности.

   Через минуту мать мальчика кое-что поняла, подняла сына и села сама, взяв его на колени.  Они вполголоса заговорили. Если быть точным, мать была словоохотливей:

— Вон, дорогу строят, параллельно этой. Сколько земли напрасно уходит! А здесь помидоры дают, а я, сетку не взяла. А вот и яблоки.
— Антоновки, — сказал мальчик.
— Антоновки не такие.
— А папа сказал, антоновки.
—  Выходит, папа знает, а я не знаю? — произнесла мать с возмущением.

Этот непедагогический подрыв отцовского авторитета невольно отвлек меня от газеты. Я чуть повернул голову и скосил глаза, чтобы рассмотреть невольных попутчиков. Матери далеко за 35. Одета скромно, без потуг приукрашательства. Простое лицо без макияжа. Поздний ребенок?

А мальчик, помолчав, предложил:

— Хочешь, анекдот расскажу?
— Не надо. Потом.
— А я сейчас хочу.      
— Не надо. Люди будут смеяться.
— Ну, я тихо.

Я не мог сдержать улыбку, представляя анекдот из уст малыша, ладно, если школьный, а если уличный? и отвернулся к окну. Мне очень хотелось на них посмотреть, но я мог обидеть своим вниманием. Мать, между тем, ни на минуту, даже на десять секунд не замолкала. Все время спрашивала:

— Дядя Гриша уже вернулся из командировки? Он получил деньги? Наверное, аванс. Получка у него второго. Ты не знаешь, за сколько хочет свою машину продать? За две тысячи? Пять? А я даже не знала.

Весь путь до завода она говорил с ним, как с взрослым, и он в таком же тоне вразумительно отвечал, будто старичок, умудрённый жизненным опытом, или наперсник своей матери. 

Бедный мальчик, пожалел я, лишенный детской свободы и беззаботности. На какие же темы мать разговаривает с ним дома?

Чувствовалось, что женщина истеричка и шизофреничка, беззаветно любящая единственного ребенка. Она не представляла, что сыну совершенно не нужно знать о её волнениях и тревогах, весь груз своих забот перекладывала на детские плечи.

                Ставрополь-на-Волге