Новая жизнь. Часть 3. Глава 5

   Наступила ночь. Эдмунд несколько раз за это время проходил мимо камеры, бросая на меня многозначительные взгляды. Но мы не могли поговорить, кто-то всё время мешал. Сосед продолжал симфонический концерт под руководством... точнее без руководства вообще, но всё же прослеживалась некая периодичность звучания исходящих из плотного тела басов. Сон, судя по всему, у него богатырский, а вот я, при всём желании, не смог бы уснуть.
   Где-то в глубине души ещё теплилась надежда, то замедляя, то ускоряя ритм моего беспокойного сердца, дрожью ожидания пробегая по телу.
   Эдмунд подошёл, когда все разбрелись, уже была глубокая ночь, даже телефон замолчал, отдыхая от дневной суеты. В отделении, если не считать храпа моего соседа, стояла тишина. Медленно повернулся ключ, открылась, чуть скрипнув, решётчатая дверь, и Эд жестом показал мне идти за ним. Всё это больше походило на сон, нежели на реальность. Я вышел, он закрыл за мной. Сосед резко всхрапнул, мы замерли, мёртвая пауза, свистящий выдох. Лишь свернув за угол, Эдмуд тихо поинтересовался:
-  Как ты?
-  Нормально, - сердце выдавало чечётку похлеще Фреда Астера.
-  Зачем руки за спиной держишь? - хмыкнул мой сопровождающий,
-  Уже привык... - шёпотом ответил я.
   Мы прошли ещё один длинный коридор и свернули на лестничную площадку, Эдмунд повёл меня вниз к подвальному помещению.
-  Прости, что так поздно и в таких условиях, но, по крайней мере, даже если кто-то спохватится, вас здесь вряд ли будут искать.
   Найдя нужный ключ, он открыл ещё одну дверь, и я уловил знакомый дух... Угля уже нет, холодные печи закрыты, пахнет сыростью, но запах дыма въелся в стены.
-  Это старая кочегарка, её уже давно не используют, теперь работает городское центральное отопление, - он включил свет и провёл меня в следующую за котельной комнату, предназначавшуюся раньше для отдыха кочегару, там была старая душевая кабина, топчан, небольшой столик, возле него сваленные в кучу коробки с каким-то хламом. - Помещение заброшенное, я немного прибрался, но времени особенно не было, прости! Мы тут иногда отсыпаемся после тяжёлой смены... Но сегодня вас никто не потревожит, обещаю.
   Всё это напоминало мне кочегарку, где когда-то я работал, хотя, наверное, все они похожи друг на друга.
-  Здесь могут быть мыши, не пугайтесь. Эрик, я приду за тобой через три часа, позже все начнут подниматься, если, конечно, не будет происшествий, - он вздохнул и перекрестился. - Я не боюсь за себя, подумаешь, уволят.  Главное, чтобы тебе не прибавилось проблем!
-  На всё воля Божья!.. - тихо ответил я. 
-  Здесь чайник, и я принёс кое-что из дома, попей, поешь, я сейчас приведу твою жену, - он вышел.
   Я не мог думать о еде в такие минуты, и с трудом держался на ногах от голода и остроты нахлынувших на меня чувств. Через пару минут услышал их голоса:
-  Накормите его, он совсем не ест, только хлеб и воду, - голос Эдмунда уже казался родным.
-  Я постараюсь! - ответила Наташа взволнованным голосом. 
-  У вас три часа, - он открыл дверь, пропуская Наташу вперёд.
   Туман застелил глаза, я был близок к обмороку. Она бросилась мне навстречу и крепко обняла. Я не видел, как вышел Эдмунд, не слышал уже ничего, кроме пульсации крови в моих висках и её дыхания. Вдыхая аромат любимой женщины, чуть не кричал от боли и счастья одновременно.
-  Любимая, прости меня!
-  Молчи, Эрик, молчи... - Наташа покрыла поцелуями моё небритое лицо. Потом потащила меня к топчану и мы упали на него. Перед глазами всё поплыло. Жар и пламя охватили меня целиком, я не соображал, что делаю, где нахожусь, во мне проснулся вулкан, источающий лаву, огненными потоками сметая всё на своём пути. Я смотрел на её пылающее лицо, по которому бежали слёзы и капали на меня сверху, острота чувств наполняла нас сладостной горечью, выворачивая души наизнанку. Хотелось умереть, раствориться в ней навсегда, исчезнуть навечно. Наши тела, безмолвные крики душ, слившееся в одно дыханье, - всё в одном пылающем жерле.
-  Жена моя... любовь моя!.. - слова терялись, застывая в вечности осколками звёзд. Такие мгновения не забудутся никогда. Я вспомню их перед смертью в тех же красках, с теми же неповторимыми чувствами. Жажда наполниться друг другом перед неизбежной разлукой мучила нас, не давая возможности расслабиться хоть на мгновение. Время безжалостно утекало, и чем меньше его оставалось, тем больнее становилось в груди.
-  Вставай! - её голос прозвучал неожиданно твёрдо.
   Я посмотрел на Наташу, пытаясь понять, что произошло, мои пальцы ещё скользили по её горячей и влажной коже и поцелуй замер на губах.
-  Эрик, ты сейчас же примешь душ, переоденешься, и будешь есть, пока я здесь! - её лицо было настолько серьёзным, что я рассмеялся. Наташа встала, а я любовался ею с единственным желанием - запечатлеть как можно ярче в памяти каждый изгиб её прекрасного тела.
   Она достала из сумки чистую одежду и протянула мне, но поймав мой взгляд, выронила всё, что было в руках, и бросилась снова в объятья, забыв про свой ультиматум.
   Не разорвать того, что Богом пришито. Никакими решётками не разъединить.
-  Любовь моя!..
   Снова и снова мы растворялись друг в друге.
-  Эрик, умоляю! Послушай, что я говорю!
-  Не могу. Ты сильнее меня, любимая...
-  Ах, так! - Наташа схватила меня за руку и потянула за собой, затолкнула в душевую кабину, включила воду. Холодный душ вернул мне рассудок, когда пошла горячая вода, тело смогло расслабиться, и я начал трезво понимать, где я, чем рискую и как скоро этот праздник закончится. Когда я вышел, Наташа уже была одета, она накинула на меня махровое полотенце и начала вытирать как маленького. 
-  О, Боже! Боже мой! - причитала жена, разглядывая мои синяки. - Кто тебя так? За что? Эрик, ты с кем-то подрался? Что это?!
-  Дубинка... Ничего страшного, уже проходит, - я совсем забыл о своих побоях и пытался её успокоить, но она целовала мои кровоподтёки и плакала, а я опять думал о том, что заставляю её страдать.
   Когда я наконец-то оделся в чистую, хранящую запах родного дома одежду, то почувствовал жуткий, не просто физический, нет, душевный неутолимый голод свободы, жажду вырваться отсюда, жажду быть там, с ними, как прежде, навсегда...
   Наташа грела чай и раскладывала на столе еду.
-  Я не уйду, пока ты не наешься. Садись, пожалуйста, ты должен поесть! - она смотрела, как я уплетаю котлеты, сдерживая слёзы. Я ощущал её физически как самого себя. Боль наполняла нас обоих до краёв. Время убегало, как сквозь пальцы вода. А я послушно жевал, проталкивая еду горячим чаем. Мы оба молчали. Нам не нужны были слова. Всё понятно и без слов, когда одна душа отражает другую.
   "Я буду ждать тебя всегда!.." - думала она.
   "Я сделаю всё, чтобы вернуться как можно скорее! - отвечал я. - Ты прощаешь меня?
   "Мне не за что тебя прощать. Всегда прощу... чтобы ты ни сделал."
   "Люблю тебя, любил и буду любить вечно."
   "Всё будет хорошо, родной, я верю, Бог не оставит нас. Ты только береги себя!"
   "Не переживай за меня... Я скоро вернусь!"
   Этот немой диалог продолжался, пока я ел, но желудок уже сжался за это время и я очень быстро почувствовал насыщение. Отодвинув всё в сторону, я посадил Наташу к себе на колени и зарылся лицом в копну её прекрасных волос, запах любимой женщины наполнял блаженством мою душу. Я понимал, что сейчас за мной придут, и я вновь вернусь в проклятую клетку и не увижу её, один Бог знает, сколько ещё времени.
-  Расскажи как Эрика, Миша?
-  Хорошо. Все ждут твоего возвращения. Все стараются помочь. Почему ты отказываешься есть? Ты ослабнешь, Эрик, тебе нужны силы! Мои передачи они не принимают.
-  Не переживай, я справлюсь. Мне всего хватает.
-  Ты видел себя в зеркале?
-  У тебя тоже очень измученный вид. Постарайся спокойнее всё воспринимать.
-  А ты начинай есть! Обещаешь?!
-  Я постараюсь.
-  Этот человек всё ещё в коме. Александр Васильевич сказал, что он может в таком состоянии находиться годами...
-  Не думай об этом. Доверься Богу! Он знает, что делает. Значит, так дано.
-  Эрик, любимый мой, когда же этот кошмар закончится?!
-  Я не знаю, родная.
   Мы ещё крепче прижались друг к другу.
   Я видел её бледное заплаканное лицо с тёмными кругами возле глаз и понимал, как трудно ей дались эти дни. Сколько сил я забрал, сколько страданий причинил самому дорогому человеку. Почему мы заставляем страдать тех, кого больше всего любим, становясь их невольными палачами?! Я не мог ничего изменить, ничего уже было не исправить.
   Послышались шаги на лестнице. Эд возвращался за мной. Я ещё раз стиснул её в объятьях, ещё раз прикоснулся губами, вдохнул аромат её золотых волос. Сердце заныло в груди. Стук в дверь.
-  Я иду! Прости, родная, за всё меня прости!.. - перекрестив жену на прощанье, я вышел в котельную.
-  Храни тебя Бог! - донеслось мне вслед, её голос срывался, сдерживая рыдания.
   Если бы я оглянулся, то не смог бы уйти. 
   Перед выходом на лестницу Эд остановился.
-  Может, передумаешь? Дверь открыта. Уедете куда-нибудь!.. За меня не беспокойся, я отвечу, - его глаза были наполнены состраданием, он бы сделал это, не было ни малейшего сомнения.
-  Я не готов принять такую жертву, Эд. Не готов обречь любимую на скитания в бегах и вечный страх. Нет, Эдмунд, нет! Я допью свою чашу до дна. Не хочу скрываться. Всё будет так, как будет. Пойдём, я не хочу подвергать тебя риску. Ты и так сделал для меня больше, чем мог себе позволить!
   Он похлопал меня по плечу:
-  Ну, что ж, брат, на нет и суда нет. Тогда, держитесь!
-  Что ещё остаётся?!
   Мы прошли длинный коридор, и нас встречал всё тот же симфонический храп. У меня было чувство, что сердца в груди больше нет. Оно осталось где-то там, в любимых до боли родных руках.

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/05/15/821