Новая жизнь. Часть 3. Глава 8

   Утро. Камера оживает. Муравейник начинает шевелиться, прикуривая, чертыхаясь, как один нездоровый, обречённый, больной организм, источая скверный запах.
В таких условиях трудно предстать перед Богом и вознести Ему благодарение. И всё же я это сделал не потому, что это нужно Богу, а мне самому. Я уходил в себя и искал среди всего этого смрада свет вечный, негасимый, тот, что есть в каждом сердце, живущем на земле, ибо Господь любит каждого созданного им человека.
   Внимательно наблюдал за всем происходящим вокруг: как распределяются продукты и вещи, присланные родными, какие отношения складываются между людьми, наблюдал и анализировал, изучая законы этого странного мира, пропитанного насквозь агрессией и страхом. Я ни с кем не шёл на особый контакт, но отвечал всем, кто что-то спрашивал... Эта стратегия выживания была мне знакома ещё со школы. Уже там я сильно отличался от своих сверстников, и с этим приходилось как-то жить. Поэтому, старался быть как можно более незаметным, чтобы иметь возможность погружения в собственные мысли, не вызывая при том оскомину у окружающих. С уважением относился к людям, но ни перед кем не прогибался.  Может это и помогло, не знаю, но меня как-то никто особо не "прописывал" и не дёргал по поводу и без повода. Уже через пару дней стало понятно, что в любых условиях можно выжить и человек привыкает ко всему. Не читая проповедей, никого не уча уму-разуму, сам учился, узнавая законы этого "монастыря". Это, конечно, ещё не тюрьма, но существуют какие-то свои базовые правила. Имя мне дали "Сан", видимо, потому что я сказал, "сан даётся навсегда". Некоторые называли священником, я тут такой был один. По имени не звал никто, оно осталось за дверями этого места. 
   Адвокат приходил несколько раз в неделю, передавал мне новости и сигареты. Они нужны были для сокамерников, деваться было некуда, эта местная валюта помогала выжить. Первую посылку из дома я получил уже на следующий день. И откуда Наташа всё узнала? Тут, наверное, тоже не обошлось без Эдмунда, передача была собрана по всем правилам. Часть продуктов я раздал сразу, что-то оставил себе, чтобы не умереть с голоду.
   Постепенно привыкая к распорядку и устройству этого общества, я начинал его лучше понимать. Ничто человеческое им здесь не чуждо. Нечеловеческим оставалось зло, но оно везде отвратительно, даже если и кажется на первый взгляд справедливым.   
   День прожил, и слава Богу, тут другого измерения нет. Я был всё время начеку.  Много слушал, мало говорил, не диктуя своих условий, ведь не ходят в чужой монастырь со своим уставом.
   Всё бы было ничего, только однажды привели "новенького" по статье за изнасилование несовершеннолетней и слух об этом облетел всех и вся. Парень сам был восемнадцати лет, только - только оперившийся, объяснял всем, что было по обоюдному согласию, только родители подруги решили всё по-другому. Его всё равно решили опустить, я обратился к старшему и просил за мальчишку.
-  Ты же сам такого обезвредил, священник! Не твоего ума это дело!.. Хочешь вон, грехи ему отпусти, а в наши дела не лезь!
-  Я бы не лез, если б знал, что так оно и было, но он говорит правду.
-  Откуда тебе знать, провидец?! 
-  Оттуда же, откуда знаю, что маму свою ты потерял в семь лет от роду. А в день, когда тебе стреляли в грудь, душа твоей матери отвела пулю и та не задела сердце, а только пробила лёгкое. Её душа и сейчас всё время тебя прикрывает. Не заставляй её страдать, не причиняй мальчику несправедливой боли!
   Он вскочил со своего козырного места. У меня было чувство, что он раздавит меня как блоху, но на секунду задумавшись, он остановился, потом сел... и, просверливая меня глазами, спросил:
-  Может и имя её скажешь?
-  Почему б не сказать, её звали Галина. В жизни она занималась шитьём...
-  Стоп. Этого никто не знал. Ты откуда знаешь?
-  Я не могу объяснить, просто вижу и знаю, что должен помочь этому человеку. Поверь тому, что он говорит, в его словах нет лжи. Кто из нас не любил?
-  Здесь никому не верят. Здесь существуют факты. Кто ты такой?
-  Ты знаешь, я - священник.
-  Что ещё можешь сказать?
-  Галина умерла от удара ножом своего пьяного сожителя, и ты видел это.
   Он побледнел, все в камере насторожились, стояла напряжённая тишина. Решалась уже не только судьба мальчишки, но и моя собственная.
   Видение было безошибочным, перед моими глазами его мать стояла, как живая. Захочет ли он признать правду?
-  Ума не приложу, откуда ты всё это узнал, но я докопаюсь до истины! - наконец-то сказал авторитет. - А покуда, оставьте пацана! Но если я узнаю, что ты получил эту информацию от кого-то, ответишь вместе с ним! - он треснул по столу обеими ладонями, словно утверждая свои слова печатями и лёг на кровать, закрыв глаза, показывая всем, что ему больше не хочется ни с кем говорить. В камере все притихли.
   Я бесшумно выдохнул, напряжение постепенно отпускало, нервной дрожью пробегая по телу. 
   "На всё воля Твоя, Господи! Чему быть, того не миновать. Об одном прошу, не оставляй меня в Милосердии Твоём!.."
 
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/05/18/1544