Бархатная критика теории относительности
Ниспровергатели СТО в основном били по трем целям: по экспериментам, результаты которых мотивировали выбор постулата независимости скорости света от системы отсчета (Майкельсона-Морли), по экспериментам, которые якобы подтверждали ее следствия (лоренцево сплющивание эквипотенциальной поверхности движущегося электрона, обнаружение мюонов у поверхности Земли благодаря замедлению времени), а также по внутренней противоречивости (парадокс близнецов). Объем целей, а также их количество возрастали при переходе от СТО к общей теории относительности (ОТО). Упомяну лишь некоторые: вековое смещение перигелия Меркурия, гравитационное искривление траектории светового луча, красное смещение излучения из-за гравитации, поперечный эффект Доплера. Аргументы противников теории относительности заслуживают серьезного внимания и сводятся к следующим основным типам.
Во-первых, результаты экспериментов, интерпретируемые защитниками в пользу теории, представляются ее противникам неоднозначными или же сомнительными с точки зрения точности и с методической стороны (например, опыты Майкельсона-Морли). Во-вторых, многие эффекты, предсказанные теорией относительности, можно объяснить и без нее (например, поперечный эффект Доплера, отклонение луча света вблизи тяготеющих масс). В-третьих, есть эксперименты, результаты которых противоречат предсказаниям СТО (например, узкополосная радиолокация Венеры группой академика Котельникова). В-четвертых, логика теории представляется противоречивой. Аргументы первых трех типов, я считаю весомыми и интересными. Они связаны в основном с проблемами верифицируемости теории, а информация о них весьма обильна и доступна. Поэтому здесь я не буду подробно их рассматривать. Замечу только, что сколько ни добавляй новых аргументов такого рода, теорию относительности этим не сокрушишь. Но зато лучше поймешь и физику, и что такое наука вообще. Имеющиеся доводы четвертого типа защитники теории относительности парируют тем, что парадоксальные следствия необходимо рассматривать не извне, а изнутри теории; в этом случае, как они говорят, парадоксы перестанут быть таковыми. Это, в частности, касается парадокса близнецов. Подобный подход мне представляется совершенно неудовлетворительным. Проблемы логического и методологического порядка обусловлены, на мой взгляд, нарушением принципа объективности, которому должна удовлетворять любая научная теория. Вот на этих проблемах я и собираюсь сосредоточить основное внимание.
Прежде всего, рассмотрим вкратце основные мотивы разработки СТО. К моменту ее опубликования физика имела классическую механику материальных точек и теорию электромагнитного поля Максвелла. Первая предназначалась для описания вещественного мира, а вторая — другой формы материи, поля, существенно отличавшейся от первой. Тем не менее, очень хотелось объединить их в рамках некой общей теории. Естественно было предположить, что новая теория Максвелла должна быть включена в добрую старую классическую физику, а не наоборот. Однако в начале пути к данной цели сразу же возникли трудности. Интересно, какие и как же их пытались преодолеть?
Авторитетная классическая механика в описаниях движения объектов (материальных точек и их систем), начиная с XVII века, покоилась на фундаментальном принципе относительности Галилея: никакими механическими экспериментами внутри физической системы невозможно обнаружить прямолинейное и равномерное движение этой системы. Другими словами, все механические явления, происходящие в двух “лабораториях”, одна из которых движется относительно другой прямолинейно и равномерно, неразличимы. К данному принципу добавляются простые линейные уравнения преобразования пространственных координат для перехода от одной системы отсчета к другой, движущейся относительно первой прямолинейно и с постоянной скоростью (равномерно). При этом время в обеих системах одинаково. Системы координат (или отсчета), движущиеся прямолинейно и равномерно относительно друг друга называют еще инерциальными. Понятно, что все инерциальные системы равноправны, поскольку в них все механические явления происходят одинаково. Данное положение было несколько уточнено: законы механики в инерциальных системах имеют одинаковый вид. Другими словами, законы механики инвариантны относительно инерциальных систем.
Максвелл, как он сам скромно считал, создал теорию электромагнитного поля как математическую форму идей Фарадея, возникших в результате глубокого обдумывания огромного количества экспериментов. При этом изобретение уравнений поля производилось в предположении существования некоей среды, названной эфиром. Так что, волны поля рассматривались как распространение напряжений эфира. Иначе говоря, считалось, что электромагнитные волны распространяются не в пустоте, а в гипотетическом эфире, природа и устройство которого, однако, оставались неясными. Вместе с тем, наличие эфира в теории было существенным, поскольку уравнения поля содержали в качестве одного из параметров скорость распространения волн, определяемую относительно именно эфира, а не какой-нибудь произвольной системы отсчета. Неопределенность физической (механической) сущности эфира является, несомненно, дефектом теории, но, во-первых, он не разрушает теорию Максвелла и, во-вторых, не он определяет трудности включения законов Максвелла в классическую механику. В конце концов, можно было бы подождать до лучших времен, когда бы эфир либо обрел теорию, либо рассеялся как нереальная фикция. Считается, что главная проблема заключалась в том, что уравнения Максвелла не инвариантны, в противоположность законам классической механики, относительно преобразований Галилея, то есть их вид меняется в зависимости от системы отсчета координат. Данное обстоятельство можно понимать как то, что законы электромагнитного поля не могут быть импортированы в семейство законов классической механики, и даже жестче: они вообще не являются законами с точки зрения последней. Тем не менее, уравнения Максвелла имели и сейчас имеют столь большую ценность, что отбрасывать их или как-то реформировать не представлялось ни возможным, ни целесообразным. Рассмотрим сложившуюся ситуацию более подробно.
В уравнениях Максвелла, как уже отмечалось, фигурирует скорость распространения электромагнитных волн относительно эфира, который, при желании, можно рассматривать как систему отсчета, относительно которой данная скорость и определяется. Однако в классической механике нет законов, содержащих скорости движения относительно каких либо (инерциальных) систем отсчета, поскольку все ее законы инвариантны относительно любой из них. В законах механики допустимы лишь скорости, с которыми движутся объекты или же их части относительно друг друга. Например, законно рассматривать скорость сближения пули и мишени, которые обе являются объектами некоей теории, но скорости каждой из них относительно некоторой системы координат не имеют механического смысла и в законах механики фигурировать не могут. Это может показаться парадоксальным, но только на первый и поверхностный взгляд. Скорость сближения или удаления объектов и есть их относительная скорость, которая абсолютна в том смысле, что сохраняется в любой системе координат.
Итак, ситуация противоречива. С одной стороны, чтобы уравнения Максвелла, содержащие скорость, можно было импортировать в классическую механику, необходимо рассматривать эфир как один из объектов теории электромагнитного поля, но этому препятствует неясность его физической природы. С другой стороны, если эфир считать просто системой отсчета, то, помятуя о неинвариантности уравнений Максвелла относительно преобразований Галилея, мы вступаем в противоречие с принципом относительности о равноправии всех инерциальных систем отсчета (получается, что эфир — система отсчета, отличная от всех других).
Эйнштейн разрешил указанное противоречие следующим образом. Раз эфир не может быть ни объектом, ни системой отсчета, то он не должен существовать вообще и о нем лучше забыть. А скорость распространения электромагнитных волн тогда следует постулировать как константу для всех инерциальных систем отсчета, чтобы выполнялся принцип относительности Галилея. При этом остается еще одна проблема — инвариантность уравнений при переходах между системами отсчета. Законы классической механики инвариантны, как уже говорилось, относительно преобразований Галилея, а законы электромагнитного поля — нет, но они оказались инвариантными относительно преобразований Лоренца, которые к моменту создания СТО были уже известны. Однако загвоздка заключалась в том, что относительно последних не инвариантны законы классической механики. И тогда было решено модернизировать классическую физику. А именно, сохранив сам принцип относительности Галилея (инвариантность законов относительно всех инерциальных систем), следовало лишь заменить преобразования Галилея лоренцевыми, что и было сделано в СТО.
Преобразования Лоренца, как и Галилея, линейны, но содержат константу, обозначающую скорость электромагнитных волн (света). При этом скорости относительного перемещения объектов и систем отсчета не могут превзойти скорость света, так как в противном случае в уравнениях преобразований под знаком квадратного корня окажется отрицательная величина. Кроме того, и это самая важная отличительная особенность, преобразованиям подвергаются не только пространственные координаты, но и время. Время в подвижной системе координат оказывается зависящим от места его измерения и скорости перемещения данной системы относительно неподвижной. С учетом новых, лоренцевых, преобразований старые законы классической физики были трансформированы в релятивистские так, что при обычных скоростях, значительно меньших непреодолимой скорости распространения электромагнитных волн в вакууме, они с достаточной для практики точностью переходили в прежние, классические законы. Это позволило апологетам теории относительности заявить, что последняя является обобщением и уточнением старой физики.
Обратите внимание, что для выполнения описанного плана реформирования физики не нужны никакие эксперименты. Все можно сделать "кончиком пера"на небольшом количестве страниц. Так оно и было в действительности. Первая статья Эйнштейна 1905 года “К электродинамике движущихся тел” занимает около тридцати страниц. Вместе с тем, чтобы теория относительности была принята физиками как физическая теория, необходимы были физические ее обоснования. Поэтому постулат о постоянстве скорости света во всех системах отсчета вместе с ненужностью эфира был подперт опытами Майкельсона и Морли, в которых не удалось обнаружить движение Земли относительно эфира и которые, однако, до сих пор вызывают споры. А другое, но уже теоретическое, обоснование, выдвигаемое еще и в качестве главного мотива, состояло в том, что одновременность двух и более событий принципиально относительна. Так что, относительны не только пространственные координаты, но и время, что и было учтено в теории относительности.
Итак, была создана теория относительности, из которой неискушенный народ с восхищением вынес только одно: в мире все относительно — все-все! Возможно, он был доволен потому, что данное откровение раньше было ему и так интуитивно понятно, а теперь же стало еще и научно обоснованным. А последнее слово, как мы привыкли считать, за наукой. Однако объектом теории Эйнштейна является вовсе не относительность, а, как считают его апологеты, пространство и время, теперь уже слившиеся в единый и неделимый континуум пространства-времени. А как же иначе? Ведь у теории должны быть объекты, которые она описывает и которые имеют аналоги во внешнем мире. В противном случае вся теория относительности превращается просто в некий принцип, лежащий не в физике, а вне ее. Впрочем, и принцип относительности Галилея является метафизическим, а соответствующие преобразования координат есть лишь преобразования координат, а не законы физики. Так должно быть хотя бы потому, что уравнения преобразований относятся к системам координат, которым нет место в теории, содержанием которой являются законы, инвариантные относительно систем координат. Интересно, что формально уравнения преобразований Галилея и Лоренца сами инвариантны относительно инерциальных систем координат. Более того, при выводе последних такая инвариантность получается не сама собой, а постулируется явным образом. Данное обстоятельство указывает на то, что правила преобразований очень хотелось наделить таким же главным свойством, что и другие законы физики. А как же иначе? Ведь преобразования Лоренца теперь должны играть роль не только инструментов построения изображений реального мира, а составить ядро законов самого пространства-времени. Но включение систем координат и правил переходов между ними в теорию лишают последнюю, повторю еще раз, объективности. А трудности с ее верифицируемостью принципиально обусловлены тем обстоятельством, что это супертеория, содержащая изображаемое в качестве воображаемого (в понятиях, обсуждаемых в статье "Где в науке гнездится крамола?" — http://www.proza.ru/2012/05/29/976).
С изображениями мы имеем дело очень часто. И это происходит всякий раз, когда мы пользуемся органами чувств и измерительными приборами. Объективно лишь то, что не зависит от последних. Фиксируется же объективное нашим разумом как воображаемое само по себе, без нашего инструментария и "строительных лесов". В этом случае мы можем спроектировать воображаемое на изображаемое, имеющее более непосредственную связь с внешним миром, и проверить, а не беспочвенно ли наше воображение. Можно, наоборот, спроектировать изображаемое на воображаемое, чтобы попытаться понять первое. Если у нас одни только изображения, то мы, ничего не поймем, но все подтвердим как реально существующее. В промежуточных случаях одни будут галлюцинировать, а другие — спекулировать. Наиболее ярко это проявилось сначала в научно-популярных публикациях о теории относительности, из которых я особо выделяю изящную и остроумную работу К. Дьюрелла "Азбука теории относительности". Затем последовали фантастические романы, в которых ускользающая определенность только на руку авторам, да и читателям — интересно. Но и в серьёзных работах обнаружился странный феномен, называемый парадоксом штриха. На него обратил внимание О.Е. Акимов (http://sceptic-ratio.narod.ru). В одной системе отсчета координаты и время обозначаются без штриха, а в другой — со штрихом. Понятно, это для различения образов одного и того же события в разных системах координат. Очевидно, что кроме прямых преобразований координат имеются и обратные. Далее у различных авторов начинается путаница с применением этих преобразований. А все это потому, что внутрь теории относительности запущен наблюдатель, который мечется между системами координат, между изображениями в них некоторого объекта. Такой подход отражает лишь реальные муки другого наблюдателя, расположенного вне данной "теории". А сам объект ускользает от неправильно подготовленного воображения.
Свидетельство о публикации №212060500847
Эйнштейн как настоящий гений объединил пространство и время.
В ОТО Эйнштейн установил искривление пространства- времени, замедление течения времени , изменение пространственных характеристик тел в сильных полях тяготения.
Беда в том, что гении рождаются раз в столетие.
Ляпко Николай Николаевич 01.12.2022 21:39 Заявить о нарушении