русский крест. ч. 1

Емельянов Александр Евгеньевич.               
Русский крест.
Исторический роман.
Объем 6.3 а. л.
agrikola @mail. ru


 Пролог.

По лазурному небу неспешно проплывали белые облака, похожие на мохнатых барашков. Солнце припекало уже по-летнему, но от реки веяло освежающей прохладой.
Волга в этих местах удивительно красива.   Минуя гордую Тверь, затаившую давнюю обиду на   Москву, река набирает силу и полноводие,  но здесь это ещё просто река со своими стремнинами, заводями и излучинами,  это ещё не та необъятная гладь, когда с одного берега другой едва просматривается.  Левый берег пологий укрыт дремучими лесами, правый возвышенный. Здесь на правом берегу привольно раскинулся славный город Углич.
 В голубом небе плывут золочёные кресты,  угличане о  боге помнят,себя тоже не забывают. Храмы в городе богатые каменные, а избы добротно срублены,,наличники украшены затейливой резьбой .  Издалека с реки виден высокий красивый терем, неподалёку возвышается величественный храм святых Константина и Елены  . Терем называли царицын двор .  Уже несколько лет вместе со своим сыном здесь жила Мария Нагая последняя жена жестокого и сластолюбивого Ивана Грозного.
 На пристани причалила целая флотилия. Это прибыли низовые казаки. Об этих бесшабашных людях ходила дурная слава. Говорили, что в своих пределах они промышляют грабежом. Купцы ходившие до Астрахани немало страху натерпелись в тех краях, впрочем не пойман не вор, а эти прибыли с делами мирными, торговыми. Вот только взгляд из под мохнатых шапок дерзкий, не по-нашему.
Угличане не любили своенравных и заносчивых Нагих братьев царицы. Однако вдову чтили, старались услужить ей и её сыну, ведь в жилах этого ребёнка текла древняя кровь Рюриковичей.  Нынешний царь Фёдор Иоаннович слаб здоровьем, к тому же господь до сих пор не благословил его наследником, несмотря на его страстные мольбы и мольбы его супруги,  случись что и маленький Дмитрий станет царём и тогда, быть может, вспомнит добрых и преданных угличан.
   К гордости за то, что они принимают наследника престола, примешивался и оттенок осуждения не выказываемый впрочем явно.  Объектом этого осуждения был боярин Борис Годунов вошедший в большую силу.   Его,  видимо не без оснований, считали главным виновником того, что маленький царевич разлучен со своим царственным братом, умрёт бездетный царь и звезда Годунова закатится. Осознавать это было невыносимо для честолюбивого боярина и потому он убрал с глаз долой невольное живое напоминание своего грядущего заката. Может быть Годунов ещё надеялся, что брак его сестры и царя Фёдора принесет стране долгожданного наследника? Может быть. На это впрочем надеялись и большинство россиян. Неминуемого возвышения Нагих, при малолетнем царе побаивались.
 Преданные угличане не слишком вникали в эти расклады, они любили своего царевича, и вновь прибывших столичных людей встретили с плохо скрываемой враждебностью, искренне полагая, что стараются для своего маленького государя. Отец и сын Битяговские,и Качаловы дядя с племянником прибыли в Углич по государеву указу. Они должны были взять под управление царицино хозяйство, порядком подорванное беспутством её братьев. Нагие пришли в страшный гнев, особенно ярился Михаил-старший брат царицы. Битяговский и бровью не повёл. Тогда братья стали распускать среди горожан разные слухи. В частности, что Битяговские фискалы Годунова. Вероятно так оно и было, но все потуги Нагих разбивались о чугунную невозмутимость старшего Битяговского, мрачного с виду, сурового и властного человека. Ни угрозы ни лесть на него не действовали. В отличие от братьев, царица сохраняла внешнюю приветливость, но вероятно и её задевала столь откровенная и неприкрытая опека со стороны какого то стряпчего. Так наступил день 15 мая 1591 года.
 Сонный полдень повис над городом. Улицы опустели, горожане, по тогдашнему русскому обычаю, предавались полуденному сну, даже собаки дремали в своих будках. Только шелест ветра да веселое, по-весеннему щебетанье птиц нарушали этот благостный покой. Удар медного колокола, словно нож, вспорол тишину. Стая ворон двумя чёрными размытыми столбами поднялась в небо. Столбы смешались и превратились в бесформенную галдящую тучу, тревожно носившуюся над золотыми куполами соборов. Звон нарастал и превратился в зловещую какофонию, хлопали двери и ставни, где-то выла собака. Недоумевающие и испуганные горожане высыпали на улицы и устремились к центральной площади, туда где отчаянно звонил колокол. Первое, что бросалось в
глаза, настежь распахнутые ворота,,царициного двора". жители приближались, оробело, но


любопытство брало верх.,, Никак пожар?» - вопрос повис в воздухе. Горожане с изумлением оглядывались и не видя дыма просачивались во двор. Здесь останавливались в оцепенении. Возле крыльца на коленях стояла царица-мать. Одной рукой она прижимала к себе распростёртое тело ребенка, а другую воздевала к небу, словно призывая его в свидетели. Беззвучные рыдания сотрясали тело несчастной женщины. Вокруг головы ребёнка растекалась лужа крови. Лица его не было видно из-за широкого рукава царициного платья, но хорошо известная одежда царевича и отчаяние царицы ясно говорили, что случилось непоправимое и распростёртое бездыханное тело, это их царевич-надежда династии. Чуть в стороне лежало ещё одно тело, на вид бездыханное, в действительности же только бесчувственное. В чём вскоре все убедились. Это была кормилица царевича. Между тем толпа прибывала и во дворе становилось тесно. Люди мучительно осознавали происшедшее и сердца их сжимались от тревоги. В головах возникало опасное брожение: «да как же это?!" Испуганные слуги пытались увести царицу в дом, та вырывалась, грудью бросаясь на распростёртое тело ребёнка. Нельзя было смотреть на это без боли. Напряжение росло, в этот момент очнулась кормилица и заголосила:
-Господи! Покарай злодеев!
-Кто, кто злодей? - испуганно прошелестело в толпе.
-Господи, словно не замечая ничего вокруг, голосила кормилица, накажи проклятого ирода и его холопов Качалова с Битяговским, что зарезали нашего ангела.
Толпа загудела словно растревоженный улей, гнев и страх-опасная смесь. Вдруг всё стихло. Толпа распалась пополам и в образовавшемся коридоре возникла внушительная фигура Михаила Битяговского. Как всегда уверенный в себе, строго-вопросительно оглядел собравшихся. Взгляд его посуровел, ещё миг и громовой голос привычно вгонит в трепет окружающих, но тут он заметил то, к чему прикованы были все взгляды. При виде окровавленного младенца, неописуемый ужас мелькнул в чёрных глазах управляющего. Причину этого ужаса собравшиеся истолковали по своему. Усилием воли, Битяговский овладел собой, подошел к царице и склонился над ней.
-Убийца!
Битяговский выпрямился резко, словно от ожога кнута, сверкнул глазами в сторону кормилицы, это она выкрикнула страшное обвинение.
-Что ты несёшь, дура?,-прорычал он, но сразу осекся, встретившись взглядом с царицей.
-Мальчик вероятно сам поранился во время игры, неуверенно произнёс он. Я говорил, что это опасно. -Кто дал нож? - эта фраза должна была прозвучать грозно, но вышло как- то растерянно, и также растерянно обернулся, пытаясь освободиться от парализующего взгляда царицы. Это его и погубило. Если бы Битяговский держался уверенно и властно, каким его привыкли видеть, он бы сохранил контроль над толпой. Но минутное замешательство, по мнению окружающих, выдало его. Горе сильному проявившему слабость перед толпой. Первый камень попал в плечо Битяговскому. Боль отрезвила его, глаза налились кровью, с уст сорвалось нечто похожее на рычание. Он был страшен, но было уже поздно. Второй камень пущенный меткой рукой попал управляющему прямо в голову, он вскрикнул от боли и закрыл лицо рукой. Тотчас толпа ринулась на него, Битяговского сбили с ног, били, топтали, пинали ногами, рвали на части. На мгновение, последнее  мгновение в его жизни, он встретился взглядом с царицей. О, боже! Страх, ненависть и торжество светились в этом взгляде. Торжество в такую минуту? возможно это был бред умирающего. Между тем пронёсся слух, что младший Битяговский и Никита Качалов, укрылись в разрядной избе. Толпа, вкусившая запах крови, устремилась туда. Под могучими ударами затрещали двери избы. Никита Качалов выпрыгнул в окно, но его схватили. Вскоре, его окровавленное тело волочили по деревянной мостовой. Данила Битяговский не пытался скрыться. Он ошарашено взирал на обезумевшую толпу, прежде чем его схватили, осенил себя крестным знамением. Лишь к вечеру кровавое пиршество унялось. Последнего, подозреваемого в душегубстве, Осипа Волохова, приволокли в церковь, где установили гроб с несчастным младенцем. Сын царевичевой мамки был ещё жив и его допрашивали в присутствии царицы. Избитый и испуганный, он якобы назвал имя Годунова. Волохова тоже убили и живых свидетелей заговора, если таковой имел место, не осталось.
По Волге плыли струги. Это покидала обезумевший Углич ватага атамана Корелы. В других условиях убытие посланцев Дона могло стать событием, но сейчас его почти никто не заметил. Немногие очевидцы утверждали, что на головной лодке, рядом с атаманом, видели мальчика 9-10 лет. Что мог делать ребёнок в такой компании? Вскоре угличанам стало совсем не до этих раздумий.



Емельянов А.Е. Русский крест.


                глава первая

Колокольный звон плыл над Москвой. Толпы народа, с раннего утра заполонившие всё пространство от каменного моста, что близ церкви Николая Зарайского до красной площади, с благоговением внимали священной мелодии лившейся с неба. Медные переливы сладостным трепетом проникали в души людей, согревая и смягчая их. У  многих на глаза наворачивались слёзы. Свершилось...
В этот солнечный весенний день, в светлое христово воскресенье, вся Москва с нетерпением ожидала приезда того, в ком давно уже привыкла видеть правителя. Люди помнили в какое отчаяние повергла всех весть о смерти бездетного царя Фёдора Иоанновича. Трон опустел, призрак безначалия и смуты навис над русской землей. Ещё не стёрлись из памяти народной годы боярских распрей при малолетнем Иоанне 4.Тогда была надежда, сейчас пустота. Царица Ирина удалилась в монастырь. Её брат Борис был самым близким к престолу человеком. Ни для кого не являлось секретом,кто именно правил страной при набожном Фёдоре Иоанновиче. Кто как не он?
 За последние четырнадцать лет страна отдохнула как от смут и неурядиц, так и от свирепого Иоанного порядка. В это время, старались не вспоминать странную смерть героя Пскова- Ивана Шуйского и несчастную судьбу маленького Димитрия, о чём ползли самые зловещие слухи. Власть Бориса была столь полна и несомненна, что отпрыски древних родов : Шуйские, Мстиславские-все Рюрикова рода, не решились бросить открытый вызов худородному выскочке. Отказался он сам. Злопыхатели шептались по углам, что это чистое лицемерие. Как бы то ни было, но жители Москвы и служилые дворяне, всерьёз встревожились и неподдельно обрадовались, когда Борис дал уговорить себя принять венец. Но до окончания поста, будущий царь оставался в монастыре возле безутешной сестры.
 И вот настал долгожданный день. Ворота Новодевичьего монастыря распахнулись и нетерпеливым взорам собравшихся, предстал человек, бывший средоточием их надежд. Царь неспешно ехал среди окружавшего его людского моря. Могучий белый конь легко нёс на себе его дородную фигуру. За ним ехали рынды в белых кафтанах и высоких белых шапках. Далее кавалькада придворных растянулась вдоль узких московских улиц. Царь ехал под приветственный гул толпы, выражение лица его было величавое и задумчивое. Над головами людей колыхались хоругви.
 Под колокольный звон и восторженные крики толпы, царь и его свита достигли Спасских ворот Кремля. Здесь царя встретили представители духовенства и всех сословий. Семья Бориса : жена-Мария Григорьевна и дети Фёдор и Ксения были здесь же. В успенском соборе патриарх Иов наложил на грудь Бориса животворящий крест святого Петра, что было началом царского венчания. По окончании службы, царь обошёл все церкви Кремля, истово молился у знаменитых икон. После чего встретился с представителями народа. Показывая расположение, отвечал на приветствия самых скромных своих подданных. Дородный купец с окладистой бородой и выразительными чуть навыкате глазами, немного робея, но всё же сохраняя достоинство, преподнёс царю богатые дары от имени московского купечества. Вынесли внушительного вида сундуки. Царь едва взглянул на них, а затем с чувством произнёс:
«Царь для страны, то же, что отец для семьи, а потому, возлюбленные чада мои, оставьте себе эти богатства, ибо видеть их в руках народа мне приятней нежели в своей казне». Все присутствующие были тронуты этим проявлением великодушия. Взгляд Бориса меж тем остановился на лице его девятилетнего сына и словно затуманился. Он вспомнил вдруг другого ребёнка. Сколько ему было? Девять лет, как сейчас Фёдору.

                * * *
Ирина-нежная сестра обняла его за плечи и полными слёз глазами заглянула ему прямо в лицо.
-Ведь ты невиновен, брат, я знаю, что невиновен.
Этот полувопрос, полуутверждение немного задел его,он бестрепетно выдержал столь хорошо известный ему взгляд кротких очей, казалось проникающий до самого сердца. Он мягко освободился от  объятий и произнёс ласково, но твёрдо:
-На мне нет этой крови, Богом клянусь, это знаешь ты, это знает наш государь и эти подлые слухи расплата за его доверие, и привязанность ко мне.
-Я верю тебе, брат, но так все ужасно. За что господь карает нас? Я ведь знаю, что меня попрекают, как когда то несчастную Соломонию в том, что через меня пресечется древний род государей. И тут еще этот бедный ребенок, и эти ужасные слухи. Что нам делать брат?
-Успокойся бедная моя, - сказал он с лаской которой трудно было ожидать от этого матерого царедворца. Я знаю нет твоей вины в том, что у государя нет наследника.
-Брат, - с упреком произнесла она.
-Теперь я хочу, чтобы все узнали, что причиной гибели бедного мальчика стал несчастный случай. А виновные в распускании зловредных слухов будут наказаны с примерной суровостью.
-О, брат, к чему новая кровь?
-Для вразумления и пресечения беспорядков, кои грозят гораздо большей кровью. Но сначала мы проведем следствие и во главе его назначим Василия Шуйского.,
-Этот боярин двуличен и коварен, и кажется в тайне ненавидит тебя брат. Можно ли ему доверять такое дело?
-Именно поэтому он должен возглавить следствие. Никому в голову не придет обвинить его в том, что он старается для меня.
-Господь да защитит нас всех.
-Иди сестра тебе надо отдохнуть и постарайся успокоить супруга. Он не желает меня видеть последнее время, что для меня горько. Но гораздо хуже того, страдают дела государственные. Голос Бориса чуть заметно дрогнул. Я не могу отдавать указы своим именем. Или будет по-прежнему, или я удалюсь.
-Что ты! Ведь он совсем как ребенок. Ты не можешь оставить нас.
-На все воля божья, иди же сестра.
                * * *
Дьяк Андрей Клешнин ежился под суровым взглядом Годунова.
-Как такое могло произойти?
-Право Борис Федорович я не ведаю.
-Еще один такой ответ и висеть тебе на дыбе.
-Я во всем доверился Битяговскому, он казался мне надежным. Самому мне ни к чему было там находиться и вызывать толки. Народ, черт бы его побрал, перебил всех и спросить не с кого. Может оно и к лучшему.
-Что ты брешешь собака, уж не хочешь ли сказать, что я приказал Битяговскому убить царевича?
-Господь с тобой боярин, но я подумал…
-Мне плевать, что ты подумал, но Битяговские с Качалиными сослужили мне дурную службу. Скажи, царевич наверное мертв?
-В этом не может быть сомнения.
-Битяговский мерзавец, но мог ли сам взять на себя такой грех? Невероятно. А если не Битяговский то кто?
-Может сам царевич играл, случайно.
Годунов с сомнением посмотрел на Клешнина.
-Во всяком случае это должно прозвучать на следствии, если мы не найдем настоящего убийцу. А мы его не найдем, слишком чисто все организовано. Все кто был подле царевича убиты. Бунт говоришь? Непохоже. Виден умысел великий. И не дураками Нагими замышлен. Хотя этих тоже на всякий случай допросить с пристрастием. Наряжают следствие. Бояре хотят во главе Шуйского, думают меня свалить. Пусть их. Этот Шуйский лиса, а не лев. С  лисой всегда договориться можно. У меня на него есть кое что и Василий это знает. Ты поедешь с ним и глаз с Шуйского не спускай. Еще одна оплошность и головы не сносить нам обоим, но ты умрешь раньше и мучительней.
                * * *
Усилием воли Борис прогнал видение. Вокруг толпы ликующего народа и приторные рожи придворных. В том что произошло нет его вины. Так ли? Разве он не стремился к этому моменту. Его опередили. Но какой смысл был в этом преступлении для других. Нет ответа. И это тревожит.

                Глава вторая.
Утомлённый волнениями дня, Борис в последний раз выказал знаки внимания и благоволения своим подданным явно собираясь удалиться. В этот момент его окружали самые близкие ему люди: жена, сын и дочь. Группа воинов, составлявших личную охрану царя, стояла неподалёку. Один из воинов, видимо по рассеянности чересчур засмотрелся на царскую дочь. Правда и посмотреть было на что, пятнадцатилетняя Ксения была весьма хороша собой. Невысокого роста, стройная и хорошо сложенная, карие глаза и чёрные волосы доставшиеся от отца, интересно контрастировали с несколько бледной кожей. Небольшой чуть вздёрнутый носик и по детски припухлые губки придавали её лицу какое-то особо трогательное выражение. Присмотримся и к воину, чьё внимание к Ксении можно было бы счесть дерзким, если бы не выражение затаённой грусти, читавшееся в его взоре. Роста молодой воин был среднего, широк в плечах и тонок  в талии, из- под шлема выбивались пряди русых волос. Взгляд серых глаз решительный  и твёрдый, даже пожалуй надменный, разумеется не в тот момент когда он смотрел на Ксению.
-Не стоит, Дмитрий, так смотреть на царскую дочь, это могут заметить.
Эта и без того не слишком вежливая фраза, произнесённая к тому же тоном почти не скрываемой насмешки, принадлежала высокому красавцу с гривой чёрных волос ниспадавших на плечи. На вид ему было около тридцати лет. Его лицо, пожалуй слишком красивое, несколько портила презрительная полуусмешка. Дмитрий Глинский-так звали воина, побледнел в глазах вспыхнула молния, но он тут же взял себя в руки, сознавая справедливость слов собеседника. Всё же он произнёс нахмурясь:
-Что ты хочешь сказать этим, Петр?
-Я хочу сказать, что девица и впрямь хороша, да не про тебя.
Глинский с некоторым удивлением посмотрел на своего собеседника. Он хорошо знал Петра Басманова, сына известного фаворита Ивана Грозного и даже до некоторой степени был дружен с ним. При дворе не очень жаловали Петра и его брата, как не жалуют выскочек. Поговаривали, что пороки отца передались сыну. Дмитрий не обращал внимания на эти сплетни, ценя ум и смелость младшего Басманова, но даже он вынужден был признать, что по части наглости и бесстыдства, Петру мало найдётся равных. Сейчас Дмитрий лишь пожал плечами и отвернулся не желая продолжать разговор.
Между тем воспоминания овладели его умом. Впервые встретил её, он семь лет назад. Боже, что это был за год! Поместья Глинских и Годуновых находились по соседству, но сам Борис бывал там редко. Шестнадцатилетний отрок Дмитрий Глинский рос в поместье своего отца. Охота была его любимым занятием. Целыми днями он носился по лесам в поисках добычи. Однажды он сбился с пути. Это ничуть не смутило такого опытного охотника не сомневавшегося, что быстро отыщет дорогу. Так и произошло, но к досаде юноши он понял, что срезая путь лесными тропками, очутился на земле соседа. Первой мыслью было повернуть назад, но его могли заметить и его внезапное вторжение, и столь же внезапное исчезновение могли бы истолковать превратно, во всяком случае это было невежливо. Кроме того Дмитрием овладело любопытство. О Годунове столько говорили в последнее время. Неспешной рысью Дмитрий направился к барской усадьбе. Постучал в ворота. Открыли быстро, но сторож смотрел как то тревожно. Дмитрий представился и его пустили во двор. Там снова ожидание, на сей раз более продолжительное. Юноша даже стал терять терпение, в конце концов он Глинский, а не какой нибудь бродяга. Когда наконец вышел мужчина со строгим, вместе с тем располагающим лицом, представившийся управляющим, Дмитрий смерил его взглядом гордым и пожалуй даже надменным. Управляющий словно не заметив петушиной позы юного гостя попросил прощения за задержку и пригласил в дом откушать чем бог послал, не настаивая впрочем. Сказано было вежливо, даже мягко, но тоном исполненным достоинства, непривычным для слуги. Дмитрий, несколько оттаявший, объяснил причину своего появления. На что управляющий совершенно искренне заметил, что из-за таких пустяков не стоило беспокоиться. Впрочем, будь хозяин дома, он не отпустил бы гостя так просто, без знатного обеда. А так он просит Дмитрия быть в доме хозяином. Совершенно успокоившийся Дмитрий поблагодарив отказался. Он уже хотел удалиться, но в этот момент на крыльцо выбежала девочка лет восьми в ярком сарафанчике с букетом луговых цветов в руках. Суровое лицо управляющего потеплело. «Ксения», - представил он, дочь хозяина.
Девочка заметила гостя и смутилась, но когда он поклонился ей, улыбнулась и протянула букет. Дмитрий взял букет и тоже улыбнулся, столько солнца было в этом детском взгляде. Выбежала мамка, запыхавшаяся и нахохлившаяся, словно рассерженная курица. Она с опаской глянула на управляющего и взяв девочку за руку стала ей, что-то втолковывать. Шалунья ещё раз посмотрев на Дмитрия позволила себя увести. Дмитрий долго ещё вспоминал этот по детски трогательный взгляд. Вспоминал тогда, когда пришли страшные известия из Углича и разные зловещие слухи поползли вслед за тем. Нет, отец этого ангела не может быть преступником.

                Глава третья.

Борис Годунов успел принять лишь крестное целование, когда грозные обстоятельства потребовали от него проявления иных качеств. Обстоятельства знаменитого похода отчасти скрыты от нас покровом времени. Была ли здесь реальная угроза, или Борис воспользовался случаем продемонстрировать силу, как внутренним, так и внешним врагам. Как только предводительствуемое царём войско покинуло столицу, слухи о нашествии крымских татар, более месяца будоражившие жителей столицы прекратились. Конные разъезды русской армии, бороздили степь начинавшуюся за Окой, в поисках неприятеля, но не обнаружили никаких его признаков. Всё же войско не расслаблялось, зная коварство татар. Ставка Бориса находилась близ Серпухова, основанного Дмитрием Донским для защиты южных подступов столицы от таких вот набегов. Сюда со всех концов Руси стекались отряды вооружённых людей. Жизнь в лагере протекала весело. Пушкари пробовали пушки и их грохот разносился на много вёрст окрест. Добавьте к этому ржание лошадей, скрип повозок, бряцание оружия и доспехов, гул голосов десятков тысяч людей и поймёте, что такая какофония могла спугнуть самого чёрта. Но татары, неужели испугались они? Конные разъезды молодых честолюбивых дворян уносились далеко на юг, стремясь первыми обнаружить неприятеля. В числе самых активных наездников был и известный нам Дмитрий Глинский. Днём царь устраивал смотр войскам, а вечером устраивал пиры, в огромном шатре, приглашая туда особо отличившихся дворян. По прошествии шести недель из Ельца примчался гонец сообщивший, что к городу приближается татарская конница. Лагерь пришёл в движение. Ожидание томительно и многие воинственно настроенные дворяне заметно ободрились. Каково же было их разочарование, когда выяснилось, что к лагерю приближается всего лишь посольство. Впрочем наиболее рассудительные говорили, что ополчение не было напрасным. Татарские посольства, как правило, многочисленны и хорошо вооружены и если представлялся случай, послы превращались в грабителей. Присутствие русского войска, сделало татар миролюбивыми. Борис позаботился, чтобы к встрече татарских послов, русский лагерь приобрёл самый грозный вид. Когда мурза Алей, представлявший хана Казы-Гирея переправился через Оку, он попал в окружение русской кавалерии и в таком сопровождении был доставлен в лагерь. Грохотали пушки, вдоль пути послов вырос лес копий и алебард. Узкие щёлочки глаз посла настороженно смотрели по сторонам. От намётанного взгляда степного разбойника не укрылось, что большинство воинов были вооружёнными крестьянами, куда более привычными к труду земледельца, чем к обращению с оружием. Всё же войско представляло немалую силу. В центре шатра на походном троне сидел Борис, по правую от царя руку стоял старый опытный царедворец князь Мстиславский, чуть далее Федор Никитич Захарьин-Юрьев. По левую руку стоял царевич Маметкул-сын легендарного Кучума. Алей поклонился царю и подал ему свиток. Царь устремил на посла испытующий взгляд. Этот взгляд, порой приводил в трепет придворных, но в чёрных глазах татарина нельзя было прочесть ничего. Алей улыбнулся льстиво-фальшивой улыбкой и начал произносить витиеватое восточное приветствие. Свиток меж тем взяли из его рук и передали царю. Всем уже было ясно, войны в этом году не будет.
На следующий день был устроен большой праздник по случаю заключения мирного договора. В пиршестве участвовало всё войско. С утра в лагере раздавался визг пил и стук молотков. Погода благоприятствовала и огромные столы накрыли прямо под открытым небом. Возами развозили провизию. Борис был ласков и приветлив со своими подданными. Одаривал тех, кто по его мнению, проявил наибольшее усердие. Величественный и задумчивый царь сидел среди пирующего войска, слушал здравицы и восхваления в свой адрес. Настроение пирующих было самое восторженное. Вино лилось рекой. В этой восторженной толпе затерялись Басманов и Глинский. Басманов сидел с самым кислым выражением лица, иногда его кривила презрительная усмешка. Глинский был рассеян и задумчив.
-Послушай, Дмитрий-начал Басманов тронув соседа за локоть, тот слегка тряхнул головой словно борясь со сном: я смотрю на это великолепие на это воплощённое величие и глазам своим не верю. Кажется я сижу на одном из пиров у князя Владимира, или кого то ещё из славных Рюриковичей, а между тем…
-Что между тем?
-А между тем, этот великий государь, образец государственной мудрости и вместилище всех добродетелей, всего лишь правнук какого то татарского мурзы ха-ха.
Глинский поморщился, язвительный тон собеседника был ему хорошо знаком.
-Рюриковичей нет больше.
-А кто есть? Вон сидит Захарьин- Юрьев, его тётка Анастасия тоже была царицей. Чем он хуже Бориса? А Шуйские… Старая лиса Василий думаю спит и видит, когда возложат венец на его плешивую голову.
Дмитрий тревожно оглянулся, но никто не обращал внимания на их беседу, все были поглощены пиршеством. Басманов рассмеялся, видя его тревогу.
«Положительно он дерзкий безумец» - подумал Глинский о Басманове.
-Кто такой Борис? - начал Басманов, но тут по рядам пирующих прошёл гул и вдруг всё стихло. Царь встал, готовясь сказать речь. Он начал не спеша, как будто подбирая нужные слова, но постепенно оживился, его усталое выражение лица, в лучах заходящего солнца, стало каким то одухотворённым.
-В грозный час, когда  враг вновь дерзнул угрожать нашим священным рубежам, русские люди показали пример единения замечательного. Слава наших предков нашла отклик в сердцах нынешних воинов. Куда бы я ни смотрел, везде видел радение о делах отечества. Сильное войско скоро и в порядке стройном встало на защиту нашей земли и веры. Узрев войско могучее готовое к победам и новой славе, неприятель смутился и в страхе повернул назад. Это вы, дети мои, спасли Русь от нового разорения, вселив ужас в сердца врагов, но не все враги ещё сломлены и ревность ваша к делам отечества, ещё не раз будет потребна. Люблю воинство российское и надеюсь на его верность.
-Слава государю! - что есть мочи заорал Басманов и тысячи глоток подхватили этот крик. Враз осушились тысячи кубков. Глинский лишь пригубил вино с удивлением поглядывая на приятеля. Лицо последнего выражало пьяный восторг, а ведь только что он говорил язвительно и казался абсолютно трезвым. «Когда же он был настоящим сейчас, или до речи государя?» - с некоторой озабоченностью подумал Глинский, но здраво рассудил, что эта загадка сама когда-нибудь разрешится, а следовательно не стоит ломать голову.
                * * *
Глинский не забыл странных речей Басманова и когда представился случай, решил напомнить о них приятелю. Басманов сделал кислое лицо, но ответил:
- Видишь ли, друг мой, я считаю и как мне кажется не без оснований, что господь наделил меня множеством достоинств. Я храбр, умён и честолюбив, прежде всего честолюбив. Царём я стать не могу, хотя чем я, или вот ты, хуже Бориса? Благодати божьей на нём не больше чем на любом из нас. Этак каждого можно помазать в успенском соборе. Борис воспользовался случаем, а может сам его создал, разные ходят слухи (Глинский побледнел) в любом случае я отдаю ему должное. Я уважаю Бориса и готов ему служить, но царь это другое, это то чему отдаёшь всего себя без остатка. Такого царя больше не будет, зато быть может, не будет недостатка в царях. Смог Борис, смогут и другие. Кто знает?
Глинский всё больше раздражался слушая речи Басманова, наконец прервал его:
Ты безумец, Басманов. но если не хочешь повторить судьбу своего несчастного отца, держи язык за зубами.
Басманов гневно сверкнул глазами,однако произнёс довольно спокойно:
-Во первых, моего отца погубил не недостаток, а избыток преданности. Во вторых, ты же не думаешь, что я болтаю таким образом с каждым встречным? Я слишком хорошо изучил тебя, друг мой. ты горд и совестлив, сочетание нынче редкое. такие не предают.
-Предавать тебя и кого бы то ни было я не собираюсь, но и слушать подобные речи мне не пристало.

-Так ведь сам напросился.
- Вижу, был не прав.
-То-то, не надо обращать внимание на чужие пьяные речи, на это есть Семен Годунов. Что то ты снова побледнел, князинька.
Глинский чертыхнувшись отошел от безумца. Семена Годунова и впрямь боялись как нового Малюту Скуратова, скорей по некой аллегории, ведь новый царь не был кровожаден как Иван Грозный. Впрочем он только начинает, а Иван Васильевич начинал превосходно. Глинский не боялся никого, но тайные наушники вроде Семена были ему неприятны. А вот Басманов, несмотря на дерзкие выходки, как будто ищет дружбы с этим цербером, странное стремление. Хотя с кем ему и дружить обладая столь ужасным характером и будучи наследником дурной славы его отца. Глинский знал, что Петр отважен и по своему честен потому и не отталкивал его. Басманов же презиравший всех, почему то тянулся к Глинскому, видимо простота и честность князя, качества которых не хватало Басманову притягивали его, как притягивает противоположность.

                Глава четвертая.
С тех пор как Густав-сын Эрика короля шведского был лишён престола в земле своих предков, он неприкаянно скитался по свету. В последнее время Густав жил в Торуни,на содержании своего брата польского короля Сигизмунда. И вот изгнанник появился в России. О том, что этот неприкаянный принц предназначается в женихи царской дочери Ксении, поговаривали давно, но втихомолку. и не только потому, что боялись царского гнева. Как то не очень верилось в реальность этого союза. Ведь до сих пор браки с иностранными принцами или принцессами у нас не были в ходу. Елена Глинская- мать Иоанна Грозного не в счёт, ведь она была русской и православной хоть и подданной польской короны.
Въезд принца в столицу был обставлен по царски. он ехал в золочёной колымаге запряжённой шестёркой великолепных вороных коней-подарок брата. Злые языки утверждали, что Сигизмунд таким изящным образом намекнул Густаву, что пора убираться, отношения между братьями не отличались родственной теплотой, что довольно распространено в королевских семействах.
Вид  принца был необычен для русских. Волосы русыми локонами ниспадали на плечи, верхнюю губу украшали аккуратные усики, а подбородок был гладко выбрит.Принц был красив, но в его красоте было, что то отталкивающее и даже зловещее. В толпе шептались, что принц колдун и чернокнижник, а он обводил собравшихся москвичей скучающе-презрительным взглядом.
Принца сопровождал отряд польских шляхтичей. Москвичи с некоторой неприязнью смотрели на мохнатые шапки и развевающиеся за плечами плащи. Их же обладатели ехали с гордым видом победителей в завоёванном городе.
Вечером в честь гостей дали пир. Царь оказал принцу неслыханную милость, обняв при всех. Также подарил ему, удивительной красоты, серебристую шубу из сибирских соболей. На пиру царь , то и дело посылал гостям яства со своего стола. Их воображение, должны были поразить лебеди, зажаренные целиком, таким образом, что птицы сохранили свою грациозную форму.
Густав был весел и оживлен, русские же бояре, явно сторонились еретика и только из почтения к государю проявляли натянутую любезность. Лишь образованный Федор Никитич Захарьин-Юрьев поговорил с гостем по польски. Это была лишь мимолетная беседа, доставившая впрочем принцу заметное удовольствие.
                Глава пятая.
Соколиная охота, излюбленное развлечение европейских монархов, на Руси появилось сравнительно недавно. Её завел, немолодой уже ВасилийIII,женившись вторым браком на Елене Глинской. Великий князь желал развлечь молодую супругу, привыкшую к европейским забавам. В молодости соколиной охотой увлекался Иоанн Грозный, а затем и его сын Иоанн, чья жизнь оборвалась столь трагично. В отличие от отца и брата, Федор предпочитал иные занятия. Равнодушен к охоте был и Борис, но ради сына, из которого желал сделать настоящего европейского монарха, держал соколиную охоту. Сейчас он хотел попотчевать этим блюдом своего гостя.
Подмосковные леса приняли под свои зелёные своды целую кавалькаду всадников. Впереди на гнедом жеребце ехал Борис, как всегда невозмутимый и величественный. несмотря на дородность и немолодой уже возраст, держался в седле он превосходно. Расшитый золотом кафтан сверкал на солнце, роскошью блистала и царская упряжь. С некоторых пор Борис взял за правило появляться на людях в роскоши и сиянии ослепительном, более присущем восточным владыкам нежели европейским монархам. Красивый отрок ехавший по правую от царя руку был одет гораздо скромнее, от чего только выигрывал. Это был сын царя Федор. По левую руку ехал принц Густав, Борис о чём то говорил ему, демонстрируя явное расположение. Принц слушал почтительно, но без подобострастия.
Деревья росли всё гуще, а тропка становилась всё уже. Царская свита, не без труда продираясь сквозь ветви, выехала на небольшую поляну перед лесным озером, по краям затянутым ряской.
Выпустили  царского кречета. В несколько сильных взмахов птица набрала высоту и зависла над лесом. Но вот она камнем упала вниз. От густого кустарника спускавшегося к самой воде поднялась стая уток. Кречет с лёта ударил крупного селезня. Тот потеряв несколько перьев кувырнулся в воздухе и тяжело шлёпнулся в воду недалеко от берега. Пока слуги доставали убитого селезня, вновь набравший высоту кречет уже преследовал других птиц.
Выпустили и других соколов. Охотники разбрелись по лесу. Соколы очерчивали в воздухе стремительные круги. Утки, чирки ,тетерева падали к ногам охотников. Случались и неприятности. Два сокола посчитав , что им тесно в небе сошлись в смертельной схватке. Напрасно сокольники пытались привлечь их внимание. Длительный бой кончился тем, что одна из птиц упала на землю с разбитым черепом. Красивое зрелище привлекло все взоры и никто, кроме хозяина погибшего сокола, не огорчился его исходом.
Глинский ехал в царской свите. Не обременённый какими-либо обязанностями и не участвуя в охоте, он скучающе озирался по сторонам. Так он ехал пока не отстал от основной группы. Тогда он спешился, взял скакуна под уздцы и побрёл без особой цели, с наслаждением вдыхая лесной воздух пропитанный запахами смолы и хвои. Где-то спереди раздались глухие удары, как будто копыт. Вскоре показался всадник. Глинский узнал Басманова. Но ехал он очевидно не для того ,чтобы составить компанию князю. Обычно развязный Басманов был явно чем-то озабочен. Впрочем он тут же выложил князю причину этой озабоченности. Пропал любимый царский кречет. Напрасно сокольники свистели и махали голубиными крылышками, птица не возвращалась. Неужели она погибла? Или решила вернуть себе свободу? Как бы то ни было, юный Федор очень огорчился, а вместе с сыном огорчился и царь. Молодые дворяне, желая отличиться, устремились на поиски легкомысленной птицы и  Басманов в их числе. Вскоре он понял ,что заблудился и когда увидел своего одиноко бредущего приятеля, обрадовался вполне искренне. Глинский вернулся в седло и поехал рядом с Басмановым. К последнему возвращалась обычная язвительность, он уже смирился с тем, что сегодня отличиться не удастся. Видя рассеянность князя, он спросил:
- Всё сохнешь? Ей богу, Дмитрий, ты как мальчишка. Этот кус не по тебе.
- О чём ,ты?
-Ха, о чём я? Ты прекрасно знаешь о чём. Надо быть совсем слепым, чтобы не видеть какими глазами ты смотрел на Ксению и тупым, чтобы не понять отчего ты изменился в последнее время.
Дмитрий мысленно содрогнулся от предположения, что его тайна может быть кому-то известна. Он промолвил как можно более равнодушно:
-Друг мой, уж не колдун ли ты, если знаешь то, что не доступно остальным?
-Вовсе нет, но я твой друг, кроме того наделён умом и проницательностью и потому вижу то, чего не замечают другие. Видишь ли люди в массе своей глупы и слепы, но я разумеется не собираюсь открывать им глаза,так,что будь спокоен.
Глинский почувствовал как в нём нарастает раздражение, положительно Басманов невыносим.
-Ты чересчур самонадеян,Петр,кроме того по моему не настолько умён как себе представляешь.
-Почему Борис не назначит тебя дьяком посольского приказа? Сколько слов ,чтобы назвать человека дураком. Басманов захохотал. Глинский несмотря на раздражение также не удержался от смеха.
Когда приступ веселья поутих, раздался новый звук и был он весьма похож на крик человека. Молодые люди переглянулись. Убедившись, что крик слышали оба и следовательно им не послышалось, они стали напряжённо вслушиваться в тишину леса. Звук повторился и это определённо был голос человека звавшего на помощь. А чуткий слух Басманова уловил лязг металла. Наши герои бросились в направлении призыва о помощи, на ходу выхватывая сабли из ножен. Им пришлось продираться сквозь густой ельник, царапая лицо и руки и раздирая одежду. Но вот показался просвет и они выбежали на поляну. Выбежав на открытое пространство, Глинский едва не упал наткнувшись на, что-то. Препятствием оказался труп лошади. Глазам между тем открылась следующая картина. Какой-то человек, прижавшись спиной к толстому дереву отбивался от целой шайки разбойников. Надо сказать делал это он чрезвычайно ловко. Нападавших было не меньше десяти, но они с большой опаской приближались к своей жертве. Один из них, видимо самый решительный, уже корчился на траве обагрённой кровью. Только у троих из нападавших были сабли, остальные были вооружены топорами и просто дубинами. По видимому это были беглые крестьяне. Однако положение человека у дерева становилось критическим в виду громадного численного перевеса нападавших. Кольцо вокруг него всё сжималось . Глинский вскрикнул от удивления узнав в осаждённом принца Густава, но размышлять над этим обстоятельством было некогда. Услышав возглас князя и заметив подкрепление, разбойники на миг ослабили натиск на принца, в их рядах произошло замешательство, но они быстро разобрались, что вновь прибывших только двое. Свирепого вида громила с чёрной бородой сделал какие-то распоряжения и разбойники с организованностью, которой трудно было ожидать от подобной шайки разделились на две группы. Пятеро продолжили осаждать принца,четверо-те,что были  лучше вооружены атаковали Глинского и Басманова . Глинский скрестил свой клинок с саблей главаря и сразу понял насколько опасен его противник. Этот детина обладал невероятной физической силой и неутомимостью, кроме того при внушительных размерах был достаточно ловок и подвижен. Саблей владел не мастерски, но вполне сносно,видно,что с оружием знаком. Из под густых бровей разбойника угрюмо смотрели налитые кровью глаза человека не знающего пощады. Натиск был столь силен, что Дмитрий отступил на несколько шагов, но вскоре гораздо лучше владеющий оружием князь захватил инициативу. Он хладнокровно отражал яростные выпады противника. Сабли со звоном высекали искры. Наконец Глинский ловко отведя саблю главаря сделал в вполоборота резкое обратное движение. Ещё миг и сабля чиркнет по кадыку верзилы, но тот отскочил с проворством удивительным при его росте и телосложении. Глинский был раздосадован, но продолжал вести бой в том же ключе. Он дрался более расчётливо и противник неминуемо должен был устать ,но этого почему то не происходило. На лбу князя выступила испарина. «Надо кончать»-пронеслось в мозгу: « у этого молодца не мышцы , а кузнечные меха».  Тем временем рядом ,события принимали драматический характер. Басманову достался менее грозный противник, среднего роста вертлявый мужичонка с козлиной бородкой. С саблей он управлялся достаточно ловко, но вряд ли бы представлял серьёзную угрозу для опытного воина Басманова,если бы не два молодца с дубинами наседавшие на него вместе с козлобородым . Дворянину приходилось не столько бороться с благородным оружием, сколько уворачиваться от этих грубых и примитивных орудий.  У дерева разбойники пошли на приступ. Один из них приблизившись к принцу, замахнулся топором, но раньше чем это орудие дровосека опустилось, принц вытянул руку со шпагой и злодей с глухим стоном рухнул на землю. Однако другой разбойник успел нанести удар. Инстинктивно принц подался в сторону и избежал прямого удара ,но из разорванного камзола засочилась кровь. Возмездие пришло незамедлительно. Не успевая сделать повторный выпад, Густав ударил обидчика эфесом. Удар пришелся  прямо в висок и тот рухнул как сноп. Разбойников осталось лишь трое, один с топором и двое с дубинами и они не решались сближаться  с опасным противником. Принц с тоской думал, что ещё десять минут назад легко разделался бы с этим сбродом, но он устал, рана в плече сильно кровоточила и хотя она вряд ли была опасна, принц физически ощущал как с каждой каплей его оставляют силы. В это время раздался звук напоминавший рёв раненого быка, это Глинский изловчившись нанёс разящий удар. Страшный мужик упал на спину, закрыв руками рассечённое лицо. Он с рёвом катался по траве, из под скрюченных пальцев, ручьем хлестала кровь. Глинский быстро оценив ситуацию оставил главаря разбойников и устремился на помощь принцу, но положение Басманова заставило его изменить решение. Тот успел прикончить одного из молодцев, но желание скорее закончить схватку привело к роковой ошибке. Резко отведя саблю козлобородого, Басманов сделал глубокий выпад, кривое острие пронзило грудь разбойника, но не успев выпрямиться и принять оборонительную позицию получил удар дубиной по голове. Басманов упал даже не вскрикнув. К счастью для него, его заметил Глинский. Времени для принятия решения решения не оставалось. Разбойник уже занёс дубину, чтобы размозжить голову бесчувственному Басманову. Глинский сделал отчаянный прыжок, но дубина неминуемо приближалась к голове лежащего дворянина. Даже успев поразить злодея, Глинский не смог бы отвратить роковой удар. Тогда он выставил саблю вперёд и удар пришелся по ней. Голова Басманова была спасена, но клинок переломился. Сабля Басманова лежала у ног разбойника, он быстро нагнулся и поднял её. Глинский остался без оружия. Разбойник поигрывая саблей, с отвратительной ухмылкой надвигался на князя. Во взгляде же князя читались ненависть и презрение. Глядя противнику прямо в глаза, Глинский медленно отступал стараясь отвести разбойника от распростёртого Басманова. Вдруг ухмылка сошла с лица разбойника, он стал напряжённо прислушиваться. Прислушался и князь. Сомнений быть не могло это был приближающийся конский топот.
 

                Глава шестая.
Густав умел быть благодарным. Первым делом он подробно описал царю случившееся с ним происшествие всячески превознося своих спасителей. Борис слушал, стараясь сохранить хладнокровие, но наблюдательные царедворцы ясно видели, царь в бешенстве. Густав, окончательно пришедший в себя заявил, что происшествие малозначительно и на европейских дорогах случается и не такое. Это однако вряд ли добавило царю душевного спокойствия и в душах придворных поселился страх.  Вечером царь заперся у себя и о чем-то долго беседовал с Семеном Годуновым.
А Дмитрий Глинский удовольствовавшись скупой царской похвалой зажил своей прежней жизнью. Эта скупость в отношении его спасителей огорчила принца и он желая большего для них, настойчиво зазывал молодых дворян к себе. Однако они вежливо, но решительно отказывались. Не зная, что думать, принц приписал их отказ московитской дикости, не отказываясь впрочем от своего намерения. Басманов совсем поправился и невнимание к своему подвигу воспринял на удивление спокойно. Петр Федорович был не только честолюбив, но и очень чувствителен к переменам.  И перемены эти обещали быть не в пользу принца. Поговаривали, что брак Ксении и Густава, который по приезду принца представлялся неизбежным, вовсе таковым не является. Впрочем, к этому предмету мы ещё вернёмся, отметим лишь, что Глинского в отличие от его друга, придворные конъюнктуры волновали мало и причина почему он избегал принца крылась в другом.
Зато у него не было причин избегать боярина Федора Никитича Захарьина-Юрьева. Князь не был коротко знаком с Захарьиным, но при дворе часто встречал этого щеголеватого боярина. После происшествия в лесу, Федор Никитич одним из первых поздравил храбрых дворян, несколько сухо Басманова и кажется совершенно искренне Глинского, пригласил его отобедать и выразил надежду сойтись покороче . Отказать столь знатному вельможе значило обидеть его,впрочем Захарьин интересовал Глинского и сам по себе. Почему то вспомнился Басманов с его пьяными речами о Борисе и других претендентах на царствование .
Палаты Захарьина- Юрьева находились в Зарядье,недалеко от Кремля. Дом  боярина славился гостеприимством и хлебосольством. Вот и сейчас хозяин встретил Глинского ласково и приветливо. Федору Никитичу было около сорока лет, высокого роста и крепкого  телосложения, его не портила даже некоторая склонность к полноте. Лоб боярин имел высокий, под густыми чёрными бровями блестели живые умные глаза. Нос прямой и крупный, чуть скуластое лицо завершалось короткой на польский манер подстриженной бородкой.
-Здрав буди ,боярин-произнёс Глинский и залпом выпил поднесённую ему чарку.
-Здравствуй и ты князь- ответил Захарьин и также осушил чарку.
Приступили к трапезе. Некоторое время ели молча, словно присматриваясь друг  к другу.
-Мы верные слуги государя лучше должны знать друг друга.-молвил Захарьин-Юрьев подкладывая гостю кусок запеченного осетра. Огромная рыба обложенная овощами красовалась на серебряном блюде и была прислана, как пояснил хозяин, с царского стола.
- Верно говоришь,боярин,только не все так думают.
Федор Никитич внимательно посмотрел на гостя словно пытаясь проникнуть в глубину его мыслей.
-Эх,князь,понимают все, кто не понимает тот чувствует. Да старая закваска  бродит, родовая гордость, местничество. Царь Иоанн Васильевич, царствие ему небесное,понимал-беда это, поднимал людей незнатных, но и он не смог довести дело до конца. Где уж Борису?
-Сам ты боярин славен родом и умом богат.
-На добром слове спасибо. Род наш, как и Борисов ,поднялся благодаря родству с царём. Захарьин нахмурился. Борис честит нас, грех жаловаться, да только не доверяет нам. Не выпить ли ещё нам князь?
-С удовольствием. Предлагаю выпить за здоровье государя.
-Добрый тост. Выпьем за здоровье истинного государя.
Что то в этой фразе насторожило Дмитрия. Фёдор Никитич продолжил:
-Царь Иван знал слабость своего сына и потому перед смертью оставил ему пять помощников, пять опекунов. Здесь были представители древних родов Шуйский и Мстиславский, Бельский и Годунов-поднявшиеся в его царствование, и мой отец-родственник нового царя по матери.  Действуй они заодно, государство  извлекло бы большую пользу, ибо здесь соединились древность рода, воинская доблесть, хитрость и ум государственный. Но разве могут так бояре? И дело даже не в них. За каждым стоят интересы рода или сословия. Чтобы стать им поперёк, нужно быть Иоанном Грозным. Что было дальше, ведомо тебе самому. Из пяти остался один. Но почему Борис? Самый молодой и самый худородный.
-Прости, боярин, ты задаёшь вопрос на который я не могу ответить, да и права не имею. Могу предположить лишь, что худость рода пошла ему на пользу, если исходить из сказанного тобой. Шуйские остались в душе удельными князьями, а за Борисом не стоял никто кроме государя и он принял интересы государственные как свои собственные.
-Вижу, что не ошибся в тебе, князь. Другой стал бы говорить про величие ума и души Бориса.
-Я вовсе не отрицаю ни того, ни другого.
-Послушай князь, ты человек честный и благородный, иначе я не начал бы этот разговор. Борис хитёр бесспорно и даже умён в своём роде. Но настолько ли ,чтобы управлять государством? Иоанн был природный царь и ему прощали свирепость. Федор был природный царь и ему прощали глупость. Борису прощать не будут. Он должен быть мудрым, а он своенравен и горд. Слушать никого не желает, и глупостей уже наделал, и ещё наделает.
-Что ты имеешь в виду?
-Зачем он обратил в крепость землепашцев? Ведь от хорошего хозяина мужик не уйдёт.
-Верно,боярин,вот мой отец правит поместьем как библейский патриарх,строг,но справедлив. Если и накажет кого из людишек так для их же пользы. Уходи, заплатив пожилое, но никто не уходил.
-От богатых и сильных не уходят. Дворяне получают вотчины от царя, всем ему обязаны, вот он и хочет на них опереться, приравнять к родовитым. А они жилы из мужиков вытягивают. А он хоть и мужик тоже образ божий и терпение у него небеспредельное. Царь их закрепил, а они в леса. Вон разбойников развелось.
-Прости ,боярин не нам обсуждать царёвы решения. А на разбойников есть кнут и виселица.
Федор Никитич словно не слыша князя продолжил:
-А зачем Борис потворствует купцам аглицким, что других немцев нет? Ведь они почти даром берут наши товары, а свои продают втридорога. Это грабёж ,а не торговля.иноземцев,опять же при дворе развёл:лекари,архитекторы,люди воинские. Оно конечно дело, много чему нам у них поучиться можно. Да только нельзя им больше воли давать чем нашим. И не будут они защитой для него в час роковой. А Густав, что будто бы женится на царевне нашей Ксении… Э, да ты побледнел князь. Оно и правда душновато в горнице.
-нет ничего.
- Муж он не глупый хоть и еретик. Легкомыслен пожалуй. Кстати тебя хочет видеть, почто его избегаешь?
-Вы с ним дружны?
-Какое там. Но есть интерес. Поговорить есть о чём, народ любопытный там собирается. Ты уж пожалуй принца вниманием. Слушай, но лишнего не болтай. Народ там разный и свобода необыкновенная. На чём простаки и попадаются, у Бориса везде уши.
-Мне нечего скрывать, тем более от царя.
-Скрывать всегда есть, что. Впрочем я вижу ты предан царю?
-Как и вы полагаю?
-О, в этом не сомневайся я предан настоящему царю. 
-Но ведь царь Борис.
-Послушай Глинский-произнес Федор Никитич очень мягко, вижу я слишком рано начал этот разговор. Будь честен и предан как есть, а разговор сей забудь. Впрочем пустое.
-Мне бы хотелось видеть в вас покровителя и наставника, но вижу вы разочарованы мной.
-В моем расположении не сомневайся, разговор ещё продолжим когда придет время, а Густава навести, коли приглашают. 

                Глава седьмая.

Деревянное строение причудливой формы-первое,что бросалось в глаза путнику при въезде в подмосковное село Измайловское. Это был загородный царский дворец. Вокруг  раскинулся великолепный яблоневый сад. В данный момент в саду этом гуляла Ксения царская дочь. Стоял один из последних погожих осенних дней. Яблоки давно собрали, красные и жёлтые листья горели на земле как тысяча костров.  Маленькие ножки царевны, обутые в сафьяновые сапожки. топтали этот яркий ковёр из листьев. Воздух чист и прозрачен, неяркие лучи солнца свободно проходят через обнажившиеся ветви деревьев. Светло и грустно.
Ксения гуляла одна. Задумчивое и печальное выражение лица делало её ещё прекрасней. Невесёлой была жизнь царских жён и дочерей. Молитвы, вышивание да сплетни с мамками  да няньками-золотая клетка. Борис искренне любил свою дочь, дал ей хорошее образование, но что с того? Выдадут за какого нибудь бородатого боярина и будет сидеть взаперти как любая жена на Руси, даром что царская дочь те же молитвы, сплетни , вышивание. Когда разнёсся слух о её замужестве с принцем Густавом, странное чувство овладело ей. Довлеющим был страх уж больно непривычным был облик  принца, все его повадки. Чужой, совсем чужой.  К этому страху примешивалась капля иного чувства. Какого? Она ещё не поняла, всё было так ново.
Вдруг Ксения вскрикнула. Плавное течение её мысли было прервано самым непостижимым образом. Перед ней стоял мужчина. Белый кафтан с вышитым на груди золотым орлом говорил о том, что это кто-то из царских телохранителей. Гордая осанка, смелый взгляд серых глаз.  Было в этом взгляде,что-то,заставившее царевну подавить готовый вырваться крик, когда мужчина шагнул к ней. В следующий миг он опустился перед ней на колени. Когда прошёл первый испуг , Ксения спросила, постаравшись придать голосу твёрдый и даже строгий оттенок:
-Кто вы?
-Я, раб ваш.
-Это не ответ. Встаньте.
Молодой человек не шелохнулся.
-Встаньте же,-повторила она и в её голосе прозвучали повелительные нотки.
Мужчина подчинился, все так же глядя на княжну он произнёс:
-Я, князь Дмитрий Глинский-верный слуга вашего батюшки и ваш раб до гроба.
-Вы,безумец,вас в любую минуту могут увидеть, придёт стража и тогда вам не сносить головы.
-Что мне за дело до того. Ведь я вижу вас Ксения, слышу ваш голос.
-Несчастный, но меня не покидает ощущение, что я уже видела вас, слышала ваш голос.
-О, боже мог ли я надеяться. Вспомните поместье много лет назад, маленькую девочку и юношу- охотника случайно забредшего к вам.
-Да теперь я вспомнила, это были вы. И признаюсь, тогда я долго думала о вас.
-Господи, ты слышишь, она думала обо мне!
-Ну конечно, ведь встречи с посторонними столь редкое для меня развлечение, что каждая такая встреча остаётся  в памяти надолго.
Из груди молодого человека вырвался вздох разочарования, а в глазах девушки мелькнули лукавые искорки. Но вот её лицо затуманилось ,новая мысль завладела ей. Поддавшись новым ощущением, Ксения на миг забыла о своём положении, но лишь на миг. В конце-концов она царская дочь, а этот молодой человек пробрался сюда тайно, что уже преступление. Но что заставило его пойти на неслыханную дерзость. Может преступный умысел?
Глинский словно прочитал мысли Ксении по выражению её лица и испугался.
-Что вы, мой ангел. Если вы подозреваете меня в дурных замыслах, я немедленно ухожу. Я лишу себя счастья видеть вас. Вызовите стражу. Я приму мучительную смерть, но это лучше чем быть подозреваемым вами в дурных намерениях.
Выражение лица царевны смягчилось.
-Вы так молоды, чтобы умирать. Да и меня погубите, поставив под сомнение мою честь. Батюшка любит меня, но пожалуй не остановится перед тем, чтобы отправить меня в монастырь. Потому уходите ради бога.
-Но могу я надеяться снова увидеть вас?
-Нет.
-Вы разбиваете мне сердце.
-Уходите!
-Я ухожу. Но знайте моя жизнь принадлежит вам отныне. Когда понадобится, я с радостью отдам её за вас.
-Ваша преданность похвальна, но я не прошу жертв. Постарайтесь забыть обо мне. Прощайте.

                Глава восьмая.
Очевидно, в этот вечер дела были не только у Дмитрия Глинского. В тот час когда наш герой мучительно переживал прощание с царевной, с заднего крыльца дома Захарьиных вышли две закутанные с головы до ног фигуры. Смеркалось, редкие прохожие стремились поскорее добраться до дома. Ещё немного и ночные улицы перейдут во власть воров и бродяг, коих развелось немало в последнее время. Две таинственных фигуры направились в сторону Кремля, благо он недалеко. Но зачем? Ведь ворота уже закрыты. Ага, направились в сторону Кутафьей башни. Открывается небольшая потайная дверь, видимо их здесь ждали. Двое уверенно идут по погруженным во мрак узким и извилистым улочкам и останавливаются напротив Чудова монастыря. Один подходит к воротам и стучит. Открывается калитка и ночной гость о чём то шепчется с братом привратником. Подходит второй и оба скрываются за стенами монастыря. Последуем и мы за ними. Один из гостей остался в будке привратника, второй видимо главный, в сопровождении монаха прошёл дальше и был проведён в довольно просторную комнату заставленную кипами книг. Здесь монах оставил его. Гость сбросил плащ и с любопытством раскрыл лежавшую на столике неподъёмную книжищу в кожаном переплёте. Но наслаждался чтением он недолго, дверь отворилась и появился старик с седой бородой, лбом изборожденным морщинами, но взглядом властным и проницательным. Судя по надетой  епитрахили, это был игумен монастыря. Игумен ничуть не удивился, встретив позднего гостя. Обменялись приветствиями и сразу перешли к делу.
-Где он?
Несмотря на неопределённость вопроса, игумен сразу понял о ком речь.
-Вместе с братией на вечерней молитве.
-Он участвует в службе наравне со всеми?
-Устав един для всех и я был бы там, если бы не ваш приход. Впрочем, господь простит мне это невольное прегрешение допущенное из уважения к такому гостю.
-Я не задержу вас надолго, но я хотел бы видеть его.
-Прямо сейчас?
-Именно.
-После службы он в вашем распоряжении.
-Мы в его распоряжении.
-Здесь монастырь и все мы во власти господа.
-Вы правы, отвлекать его сейчас не только не по божески, но и привлечет ненужное внимание.
-Должен сказать этот юноша не очень то стремится к духовному смирению. Он горд и своенравен.
-Он слишком молод, надо прощать молодости её грехи.
-Когда вашими и князя Мстиславского хлопотами его перевели в наш монастырь, он был ещё отроком, но даже тогда в нём словно горел огонь. Постами, молитвами, душеспасительными беседами я хотел погасить это адское пламя. Но не тут то было. Он, то дерзит братии, то словно замыкается в себе. Будь он простой монах я нашёл бы на него управу, но ведь неспроста этому чернецу покровительствуют бояре Мстиславские и Захарьины-Юрьевы. А я даже не знаю кто он.
В последней фразе гость уловил упрёк.
-Прости владыка. Мое уважение к тебе безмерно, доверие несомненно, но это не моя тайна. Всё объяснится в свое время.
-Пусть так. Все равно от господа ничто не укроется. Игумен грустно задумчиво посмотрел на гостя.
Вошел коротко стриженый юноша в черной сутане. Сдержанно поклонился присутствующим. Гость с любопытством оглядел вошедшего. С тех пор как его стараниями этот отрок был переведен сюда из какого то монастыря под Нижним Новгородом минуло более трех лет. Он сильно изменился с тех пор. Юноше на вид лет 18-19,роста среднего, но крепкого сложения, черты лица пожалуй некрасивы, однако выразительны, чувственный рот и глаза… Гость содрогнулся. Ему привиделись другие глаза, так похожие на эти, правда принадлежали они не юноше, а старику, вернее человеку прежде времени состарившемуся. Эти глаза приводили в трепет всех окружающих. «Какого демона я пригрел здесь?»-невольно подумалось пришедшему. Еще раз присмотрелся к юноше. « Во взгляде как будто нет ничего пугающего, но ведь он так молод и положение его неопределенно, интересно каким был в молодости его отец? не представляю его молодым».
Игумен, между тем, тихо покинул комнату, оставив гостя и монаха наедине.
-Здравствуй Леонид.
-Здравствуй и ты боярин.
Повисла неловкая пауза.
-Я вижу вашему… Тебе неплохо жилось в монастыре.
-Отвратительно. Ты обманул меня боярин. Когда  меня перевозили сюда ,ты говорил, что это ненадолго, между тем пошел уже четвертый год, Зачем  было одну тюрьму менять на другую.
-Нехорошо монастырь называть тюрьмой. Так сложились обстоятельства. Мы имели известный расчет, но злодей оказался сильней чем мы думали. На все божья воля.
-Вы все время говорите загадками. Что мне до ваших расчетов? Объяснитесь или отпустите меня. Я сам займусь своими делами.
-Каким образом? Вы погубите себя, и тех немногих близких вам людей, что уцелели. Подумайте хоть о своей несчастной матери.
-Хорошо, сколько еще мне томиться в бездействии?
-Надеюсь недолго. Никому не придет в голову искать вас здесь. Терпите, учитесь и наблюдайте. Отсюда видно многое, ведь мы в сердце государства.
-Да, что можно увидеть из монастыря? Впрочем, злодея я видел не единожды. Он приходит молиться. Правду говоря, он не похож на злодея и дочь у него такая красивая.
-Наберитесь терпения, говорю я вам. Сейчас я жду важных известий. Возможно мы не увидимся довольно долго, но как только я получу их, мы обсудим вашу судьбу. Верьте, ваш час уже близок.
Гость вышел, а юноша долго с нескрываемым разочарованием смотрел ему вслед.


                Глава девятая.
Царь всея Руси Борис Федорович сидит в комнате с низкими сводами. На улице день, но сквозь слюдяные окна проникает мало света и в комнате царит полумрак. Обстановка ничуть не напоминает пышное великолепие грановитой палаты, да и сам царь мало похож на того царя какого привык видеть народ. Без пышного облачения он сидит ссутулясь и подперев кулаком щеку, взгляд усталый и озабоченный. Немолодой уже человек выглядящий на свой возраст.Впрочем видит его в этот момент только один человек. Человек этот меряет шагами комнату, походка плавна,шаги неслышны,голос  вкрадчив. Что то кошачье есть во всем его облике. Человек не смотрит прямо на царя,но подмечает все движения его души отражающиеся на лице. Хотя человек не занимает важных придворных должностей и является лишь дальним родственником Бориса, имя его знакомо всем придворным и мало кем произносится без трепета душевного, ибо за Семеном Годуновым закрепилась сомнительная слава нового Малюты Скуратова.
-Я это уже слышал,-с досадой говорит Борис прерывая своего собеседника. Разбойники  обнаглели настолько,что грабят уже на окраинах столицы. Почему этого Хлопка до сих пор не повесили?
-Повесим батюшка,дай только срок,но…
-Сколько тебе еще надо?-нетерпеливо перебил Борис.
-Тебе ли не знать батюшка ,что я желаю покончить с этим как можно быстрее. Ведь Хлопко Косолап это так пустяк,есть дела посерьезней.
-Что ты хочешь сказать?
-Разбойникам несть числа. Они делятся на шайки и прячутся по лесам где достать их сложно. Иногда они объединяются в крупные ватаги и тогда действуют порой очень дерзко,но вообще мало связаны между собой. Хлопко Косолап самый дерзкий и удачливый среди них и к нему тянутся другие. Однако невозможно представить,что кто то управляет ими,что кто то способен объединить их общим замыслом даже на краткий срок. Мы ловили и пытали многих,но никакого общего начала не выявили.
-А Хлопка этого излови и казни показательно.
-Сделаем батюшка,Семен замялся.
-Что ещё?
-Слух идет каверзный.
-Какой слух?
- Ребята мои, мастера дел заплечных, и немому язык развяжут. И вот, то один,то другой мужичонка проговаривается: царевич де Димитрий жив живехонек,а в Угличе вместо него другого мальца зарезали.
Борис побагровел так ,что его клеврет не на шутку забеспокоился,но царь взял себя в руки и спросил довольно спокойно.
-Эти слухи распространяют разбойники?
-Не совсем, скорее до разбойников они лишь доходят, а идут из народа.
-Это хуже. Борис задумался на минуту,а затем вдруг взъярившись топнул ногой и спросил громовым голосом, заставившим Семена остановить хождение по комнате.
-Разве нельзя узнать кто пустил слух? Где твои хваленые мастера?
Семен посмотрел на государя скорее с сожалением чем со страхом.
-Видишь ли батюшка, берем мы к примеру Фому, начинаем тянуть из него жилы. Он показывает на Ерему, мы и его подвешиваем на дыбу, Ерема на Ивана и этак допрашиваем человечков десять, пока все не возвращается к Фоме. А  он уже окочурился на дыбе, или ополоумел настолько, что путного слова из него никакими клещами не вытянешь. По другому нельзя, народец упрямый, что поделаешь. Иной расклад благородные, но здесь все тихо.
-Что Нагие?
-Ничего. Затаились аспиды.
-Все равно, за ними усиль надзор,особенно за инокиней.
-Беспременно, да только чую я, из другого места ноги растут.
-Ты кого то подозреваешь?
-Всех, работа у меня такая.
-Ты можешь её лишиться,если проку не будет.
-На все воля божья и твоя батюшка.
Борис досадливо поморщился. Сомнение и тревога закрались в его сердце.

                Глава десятая.
После разговора с Захарьиным Глинский решил навестить таки принца Густава. Человек этот был неприятен князю,и в то же время вызывал любопытство. При Годунове,в отличие от его предшественников общение с иностранцами не возбранялось, хотя по прежнему вызывало определенные подозрения, потому из русских, принца посещали немногие. Басманов, чрезвычайно дороживший придворной карьерой, отказался сопровождать Глинского сославшись на нездоровье. Это был плохой признак, Басманов был очень чуток к переменам. Но Глинского это мало беспокоило.
Принц жил в большом каменном доме в Зарядье, впоследствии это место будет известно как немецкая слобода. Дом построили в царствование Федора Иоанновича для папского легата Комулея. После его высылки, дом пустовал,  теперь его отремонтировали и передали принцу.
Когда Дмитрий явился, все постоянные посетители были уже на месте. Хозяин с распростертыми объятиями устремился навстречу, Дмитрий позволил себя обнять и с любопытством рассматривал незнакомую обстановку. Между тем принц представил Глинского гостям, как одного из самых благородных русских дворян, кому,между прочим он принц ,обязан спасением своей жизни.
Среди гостей преобладали иностранцы,по большей части служившие при дворе Бориса. Некоторых Глинский знал. Мартин Бер-настоятель лютеранской церкви и папский нунций Франциск Коста вели вполне непринужденную беседу,хотя в Европе их единоверцы уже не одно десятилетие самозабвенно истребляли друг друга. Вот этот лысеющий господин -царский медик Фидлер,а этот суровый ливонец,   Тизенгаузен- командир иностранных наемников. Были за столом и женщины,что по тогдашним русским обычаям считалось немыслимым. Среди немногих русских, Глинский заметил спесивое выражение лица князя Василия Голицина и мрачного Василия Рубец-Мосальского.
Пирушка была в разгаре,Дмитрий с некоторым удивлением оглядывался по сторонам. Обстановка была непринужденная и пожалуй легкомысленная, столь непривычная для русского. Впрочем даже русские гости, как будто оттаивали и не слишком пристально следили за тем,чтобы кто то занял не свое место. Надменный обычно, Голицын наклонился к Глинскому и предложил чокнуться. Дмитрий не отказался, хотя этот вельможа был Глинскому почему то не очень приятен. Играла негромкая музыка,дамы обворожительно улыбались, обстановка словно обволакивала, притупляя разум и освобождая чувства. Густав был чрезвычайно любезен к некоей обворожительной пани. Чем дальше, тем знаки внимания принца становились откровенней, причем пани это не только не смущало, она принимала эти изъявления с явной благосклонностью. Заметив удивление Глинского, Василий Голицын пояснил:
- Пани Ядвига-полюбовница принца. Чего таращишся князь? Принято так у них. И сраму в том никакого. Немцы ,что с них возьмешь.
-Что то я не уразумею. Ведь Густав не просто гость,он как будто…
-Жених нашей Ксении? Полно князь. Борис выдаст свою дочь за кого угодно, если то будет ему выгодно. Но в том то и закавыка, что принц не оправдывает его ожидания. На роль второго Магнуса он не тянет,да и от первого проку мало было. Сигизмунд с радостью от него отделался,а шведов Густав не слишком беспокоит. Так,что если Борис желает воевать Прибалтику, как Иоанн Васильевич, от Густава ему мало прока.
- Бедная Ксения.-эти слова вырвались у князя невольно,но Голицын по своему понял их.
- Борис, будучи худородным, стремится, во что бы то ни стало породниться с европейскими венценосцами. Только проку ему не будет ни здесь, ни там. Скажу по секрету, принц приехал сюда не только ,чтобы стать зятем царю,но и еще кое для чего. Ведь ты Глинский, дружишь с боярином Захарьиным?
-Я считаю его своим покровителем и наставником.
-Это не важно.
-А еще я служу государю и отечеству.
-Хм, странный ты Глинский, впрочем об этом я слышал. Да и Захарьин хорош. Он что то прячет. Какой то туз в рукаве. Ах ты еще не играл в карточную игру? Ничего принц научит. Смотри не окажись в дураках.
- Благодарю за совет. Глинский вдруг увидел фальшивую улыбку пастора сидевшего напротив и расслабляющий туман рассеялся, он подумал,что искренности и веселья здесь пожалуй поменьше чем на чинных русских пирах.
-Вы  уже покидаете нас?-хозяин казалось неподдельно огорчился.
-Да, ведь я на службе.
-Я надеюсь вам здесь понравилось , а мы безусловно будем рады вам всякий раз.
-Благодарю за прекрасный ужин, прощайте.
Глинский решил зайти к Федору Никитичу, благо жил он неподалеку. Боярин встретил гостя, как всегда радушно:
-А мы только вспоминали о вас Дмитрий Михайлович, прошу к столу.
Боярин был не один,с ним находился Александр,один из младших братьев.
-Помилуйте,Федор Никитич,я только,что из за стола и вашего хлебосольства боюсь не выдержу.
Оба Захарьина рассмеялись.
-Был у Густава, не правда ли любопытно?
-Безусловно,но как то не по мне.
-Что ж дело вкуса,как говорят наши соседи поляки. Видел кого то из наших?
-Голицына,и говорил он странные вещи.
-Что именно?
-Будто вы прячете туз в рукаве.
Боярин посерьезнел.
-Голицын,шельма порядочная,но род его один из самых славных,восходит к Гедимину литовскому. Если мы не сговоримся меж собой, это будет источник раздрая. Послушай князь, мне нужны помощники и от тебя, зная твою честность, ничего не скрою. Но готов ли ты выслушать? Сразу говорю, отступать после этого будет поздно.
-Ты говоришь, что служишь царю,и при этом имеешь какие то страшные тайны. Когда я стану думным боярином, если стану, может и у меня будут тайны. Пока же я просто служу царю.
Захарьин пробурчал,что то нечленораздельное прошелся по комнате ,дал знак Александру удалиться и тот сразу вышел, младшие братья слушались старшего как отца.
-Чего же ты хочешь? Ведь не просто так ты ко мне зашел.
-Это правда. Мне нужен пропуск во внутренние покои дворца. Вы можете мне помочь?
-Ничего себе, брови боярина приподнялись от удивления. Зачем он тебе?
Дмитрий замялся.
-В общем, у меня тоже есть свои тайны.
-Ишь ты, ведь только что говорил, нет никаких тайн. Впрочем все равно, ведь я не предполагаю, что ты можешь зарезать государя. Тем не менее дело это серьезное. Я помогу тебе,но поможешь ли ты мне,когда я тебя попрошу, не спрашивая о сути происходящего? Доверие за доверие.
-Обещаю.
                Глава одиннадцатая.
Полутемная галерея теремного дворца в Кремле. Глинский стоит прикоснувшись к стене и ждет. Глаза его уже привыкли к сумраку и он мог рассмотреть окружающую обстановку. Толстые стены с узкими бойницами окон плавно переходят в потолок. Стены и потолок расписаны причудливым орнаментом. Чтобы унять нервную дрожь князь сосредоточил внимание на цветочной вязи. За его спиной раздались легкие шаги и Глинскому показалось,что сердце его сейчас выскочит из груди. Он обернулся,перед ним стояла Ксения. Юная,прекрасная со строгим выражением лица и в темном одеянии,мягкими складками ниспадавшем сплеч,она была похожа на скорбящего ангела. Князь шагнул навстречу Ксении,встал на колени и пылко поцеловал край её платья. Она не испугалась,но осторожно отстранилась от влюбленного безумца. Отчетливо читаемое сострадание во взгляде царевны,смягчало суровость её слов.
-Это переходит всякие границы. Вы тайно проникли в царские покои,вы буквально преследуете меня. Мне ли вам объяснять,что за это полагается?
Глинский был готов к подобной встрече.
-Прикажите меня казнить,Ксения. Не видеть вас,вот подлинная кара! Потерять надежду хуже смерти.
-Но ведь это не может так продолжаться. Вы рискуете своей жизнью,да и меня подвергаете опасности,если не смерти,то позора. Зачем? Ведь должна быть цель.
Глинский страшно побледнел. Железная логика слов, столь неожиданная в устах хрупкой юной  девушки вернула его к реальности. Какая может быть цель? Ведь жениться на Ксении он не может,а любить её украдкой… Не кощунство ли это? Она будет его презирать если он осмелится сказать это вслух,да он и сам себя презирает в этот момент. Глухо застонав он произнес
-Обращая к богу молитву,мы не имеем цели,а лишь надеемся на грядущее спасение. Вы мой бог, к вам моя молитва. Если господь подарит мне счастье умереть за вас,может быть там на небесах,где нет преград для голоса сердца мы встретимся вновь. Скажите только,есть ли в вас хоть капля любви ко мне?
-Несчастный,разве вам не известно,что у меня есть жених?
-Известно,-голос князя вдруг посуровел,но мне трудно поверить,что батюшка ваш,который несомненно любит вас и которому я всецело предан,согласится выдать свою дочь замуж за еретика,человека легкомысленного и безнравственного.
-Замолчите!
-Человека знающего,что ему оказана  честь,породниться с великим государем и тем не менее имевшим наглость привезти с собой любовницу.
Ксения потупилась,краска стыда и гнева залила её лицо.
-Вы не смеете так говорить! Отец знает,что делает,а вы лезете не в свои дела,ступайте прочь!
-Боже,а ведь я спас этого негодяя. Какой глупец! Надо было предоставить принца его судьбе.
-Да я слышала какую то историю о разбойниках. Отец был не в духе и я не стала его расспрашивать. Значит, это были вы?
-Увы.
-Вы совершили благородный поступок и теперь раскаиваетесь в нем,не понимаю.
-Когда я, с моим приятелем Басмановым, бросался к нему на помощь,я  не знал кто это,для нас это был просто человек попавший в беду,но теперь я кажется сам заколол бы его.
-Как смеете вы говорить мне такое!-голос Ксении стал гневным. Я только поверила в ваше благородство.
Князь снова упал на колени,схватил руку царевны и с жаром поцеловал её.
-Простите ,вы святая,а я жалкий грешник. Любовь лишила меня рассудка. Дай бог здоровья принцу,а вам счастья. Мне же осталось только умереть. Князь вскочил собираясь немедленно уйти и быть может совершить какой нибудь безумный поступок,но почувствовал мягкое прикосновение.
-Не надо умирать,голос Ксении был глубоким и нежным. Каждый из нас несет свой крест. Будем уповать на господа и он укажет нам верный путь. Сердце мое готово полюбить вас,но я царская дочь и выполню свой долг,а вы выполните свой. Закройте глаза.
Дмитрий подчинился и легкий, словно дыхание ангела, поцелуй коснулся его воспаленного лба. В реальность возвращаться не хотелось. Он так и стоял с закрытыми глазами,а когда открыл их рядом никого не было,все та же полутемная галерея,словно все происшедшее было лишь сном.

                Глава двенадцатая.
Не могло быть и речи,о новых попытках встречи с царевной и Глинский затосковал. Он с радостью ушел бы на войну,дабы излечиться от душевных мук или сложить голову,но время было мирное,столь непривычное на Руси. Видя его хандру Басманов пытался его развлечь,но быстро отступил. Он слишком ценил время, чтобы тратить его на влюбленных дураков. Так и сказал. Князь рассвирепел и собирался поколотить наглеца,однако тот скрестив руки на груди заявил с ехидной усмешкой: «за поношение ответишь, смотри, придется прощения просить.»
-С чего ты взял,что я влюблен?-спросил Глинский немного успокоившись.
-Видел бы ты себя со стороны. Ты весь высох. Так ведут себя влюбленные идиоты.
Князь только сплюнул подумав: «этот человек от природы испорчен, глупо на него обижаться»
Неожиданно на помощь пришел боярин Федор Никитич. Он тоже заметил, что с Глинским, что то происходит, но по свойственной ему деликатности не стал вникать в причины. Узнав, что князь собирается на войну, лишь удивленно вскинул брови, а затем после, продолжительного раздумья молвил
-Я могу предложить кое-что получше.
Глинский вежливо улыбнулся. Боярин, не обратив внимания на оттенок сомнения в его улыбке, продолжил.
-Намечается большое посольство в Литву. Переговоры будут долгими и сложными, а результат их, крайне важен для нас. К сожалению, людей искушенных в дипломатии, у нас немного, да и просто образованных, в европейском смысле, маловато. Вот я и подумал о вас. Посольство возглавит Салтыков, он мой родственник и я думаю смогу устроить вас.
-Мне это дело внове.
-Все когда то начинают, да от вас и не требуется много, на первых порах. Наблюдайте, советуйте, если есть, что сказать дельное и главное держитесь с достоинством на глазах иностранцев. Ну это не мне вам советовать.
-Благодарю, возможно вы действительно предложили мне лучший вариант.
-Даже не сомневайтесь. Это сильно поспособствует вашему продвижению при дворе, в ваших способностях я не сомневаюсь. Вы ведь говорите по польски?
-Я знаком с этим языком, так повелось в нашем доме еще со времен деда, но конечно не утверждаю, что владею им в совершенстве.
-Ничего, язык родственный, быстро привыкните.
- Неужели, между нашими державами будет подписан мир?
-Вряд ли. Если за двести лет не подписали, нет оснований надеяться и сейчас, продлить перемирие, на сегодня этого достаточно. Прочный мир возможен лишь тогда, когда два государства сольются в одно.
-Но возможно ли подобное?
-Неизбежно, я думаю, но не скоро. Ведь, почти вся Литва-наша коренная земля, да и ляхи не чужие нам по крови, но порядки разные, в этом проблема и конечно вера латинская все поганит. Однако сближаться надо. Много полезного перенять у них можно, свободы у них больше. Наш строй панам не люб, да и нам, скажу я душновато. Но конечно, как бы ни пошло дело, надо беречь православие, оно наш оплот.
-Пожалуй, я приму ваше предложение.
-Хорошо, но помнишь ли князь об услуге, которую обещал мне оказать?
-Да, и готов сдержать слово.
-Она не обременит вас, это всего лишь письмо, которое по прибытии в Вильно, вы доставите по указанному адресу.
-Хорошо.
-О письме, попрошу вас, никому ни слова, даже Салтыкову.
-Разве оно может кому-нибудь навредить? -насторожился Глинский.
-Мне в первую очередь. Если попадет не по адресу. Уверяю вас, там нет государственной измены. Впрочем, вы можете отказаться, это не отменяет моего предыдущего предложения.
-Нет-нет, я не могу не доверять вам и готов выполнить вашу просьбу.