Собаки Павлова

В городке N не было человека и, наверное, собаки, которые не знали бы инспектора ГИБДД сержанта Палкина. Здоровенный верзила, двух метров росту, наводил панику и ужас на всех автоводителей. Даже детей, впервые садившихся на велосипед, пугали Палкиным. Отвертеться от него, не откупившись взяткой, было нереально. За долгие годы службы в его волосатые лапы попало столько купюр, что иному банку не стыдно позавидовать. Даже милицейское начальство, завидев на дороге своего Палкина, сбрасывало газ, выключало маячок и поглядывало на знаки.
Первое время, однако, находились наивные, незадачливые смельчаки, которые думали, что у них-то всё в порядке. Некоторые с показным равнодушием и пренебрежением подавали ему документы, не выходя из машины. Но Палкин дело свое знал отлично.
– Всё ли у вас имеется? – спрашивал он сначала мелодичным, задушевным голосом.
– А как же! – самонадеянно отвечал смельчак. – И аптечка, и знак аварийной остановки, и огнетушитель, и страховка, и техосмотр!
– Это хорошо… – уже не мелодично, но ещё душевно продолжал Палкин. – Давление в шинах какое?
– А хрен его знает! – отвечал смельчак, но уже насторожившись.
– Надо бы измерить, – предлагал Палкин.
– Чем? – удивлялся тот.
– Как это, чем?.. Манометром, – голос инспектора звучал уже недушевно.
Тучи над водителем сгущались. Его охватывало внезапное беспокойство.
– У меня нет манометра…
– Что значит, нет?.. – появлялись басовые нотки. – Аварийный знак, аптечка, огнетушитель есть, а манометра нет! Непорядок, товарищ водитель!
Водителю уже стыдно становилось сидеть в машине перед стоящим инспектором. Он виновато выходил из машины.
– Извините, товарищ сержант… Не приобрёл ещё… Не успеваю следить за новыми законами… Каждый день, блин, меняются!
Тут голос Палкина превращался в громогласный бас, оглушавший до звона в ушах.
– Будем составлять протокол! Это сегодня серьёзная статья!
После таких слов, редко у кого штаны оставались сухими. Смельчак шарил в карманах и вздыхал облегчённо, когда спасительная купюра оказывалась в лапах Палкина.
После, многие стали ездить с манометрами. А так же: с компасами, с пылесосами, с нивелирами, с дефибрилляторами и ещё, бог знает, с чем. Один, говорят, ездил с аквалангом. А другой возил с собою прицеп; там было всё для любого случая, но и это не спасало его.
Палкинские тучи сгущались над водителями, никакого житья не было от его разоряющих лап. Многие не выдерживали напряжения и, завидев его, врезались в столб. Место, где стоял Палкин, всегда обозначалось поваленными заборами, деревьями, киосками и столбами.
Только потом, по прошествии лет, все как будто смирились и успокоились. Проезжая мимо него, каждый машинально доставал деньги и, как это бывает около святых мест на дороге, где бросают монеты и привязывают ленточки, протягивал ему положенную купюру. Процесс упростился до совершенства.
Но однажды случилось непредвиденное. В стране затеялась реформа: милиция становилась полицией. Когда началась аттестация, Палкин не смог ответить на тестовые вопросы экзамена. А они были пустяковые: «Какой рукой обязан брать взятку инспектор ГИБДД, правой или левой?» Палкин замешкался и ответил: «Обеими». Оказывается, правильно было: «Левой, так как инспектор должен быть суеверным, а то денег в доме не будет». Завалил он и второй простой вопрос: «Что должен предпринять инспектор, если увидит, как начальник ГИБДД г. Мерзляков на спущенном колесе, в нетрезвом виде, едет с любовницей с дачи по встречной полосе? 1. Отдать честь 2. Расчистить встречную полосу 3. Помочь поменять запаску». И тут Палкин замешкался, ответил: «Позвонить его тёще».
В общем, выгнали его в шею, кому он нужен в обновлённой полиции с такими знаниями!
С тех пор Палкин загрустил не на шутку. И даже, говорят, на этой почве вроде того… немного тронулся умом. Никто не мог понять, отчего на привычных местах нет дорогого инспектора. Некоторые даже соскучились и, проезжая мимо этих святых мест, кидали в окно деньги – так, на всякий случай.
Но Палкин не стал засиживаться дома. Он не забросил свои обязанности, которые, как он считал, даны ему Всевышним. В один прекрасный день он снова появился на дороге. С самодельным жезлом, сделанным из скалки, которую отобрал у жены. Формы на нём не было. Да и зачем форма, если его и так все знали в лицо.
Теперь он стал появляться всюду, как призрак, его даже видели вдали от городка, с разрисованной скалкой в руке. И не нашлось ни одного водителя, который бы не остановился на его жест и не подал положенную купюру!
Не только у дороги дежурил Палкин. Однажды ночью, он явился на глаза молодой парочке, занимающейся в машине любовью посреди глухого леса… Говорят, эту парочку потом доставили в больницу и разнимали операционным путём.
Так продолжалось до тех пор, пока его не вычислили и не повязали санитары.
Теперь он бодрствует в городской психбольнице. Но и здесь он не забывает свои обязанности. Он ходит по коридору со скрученным в виде жезла журналом…
Недавно по этому коридору ПНД №1 шагал Лев Иванович, пожилой терапевт. Он шёл в гости к своему другу, психиатру Сергею Петровичу, и был в приподнятом настроении. Но одна неотступная мысль всё же следовала за ним. Он тоже автолюбитель, правда, неважный: рассеянный, невнимательный, безалаберный. У его машины недавно отказал ручной тормоз и перегорела лампочка поворотника, но он так и ездит. Как и все, немало денег он отдал Палкину за своё многолетнее вождение. «Ничего, завтра машину загоню в автосервис и сделаю», – думал он, больше всего боясь встречи с ним…
И тут он вдруг останавливается. Он не верит своим глазам. Дорогу ему преграждает сам инспектор Палкин, вытянув журнальный жезл! Увидев его, Лев Иванович начинает дрожать как осиновый лист, на лбу его выступают капли пота, лицо тут же белеет.
– Товарищ сержант… – умоляет он. – Я обязательно устраню все недостатки! В самое ближайшее время!
– Лев Иванович! – настойчиво басит Палкин. – Я вам верю, но по долгу службы требую: предъявите для начала ваши права и документы!
Лев Иванович, похлопав себя по груди, холодеет: в карманах ничего не прощупывается. Он обречённо вздыхает, тело его как будто становиться мягче.
– Кажется, забыл дома… Память проклятая! Но я могу позвонить жене, и она мигом привезёт!
– Не надо, Лев Иванович! Вы как ребёнок, ей богу! Сколько же можно вас прощать? – Палкин сверлит глазами. – О, да вы, оказывается, употребляли?.. А ну, в трубочку дышите!
И подносит скрученный журнал к носу Льва Ивановича. Тот старается дышать как можно слабее.
 Палкин ехидно улыбается, делает паузу и громогласно объявляет:
– Будем составлять протокол!
– Я сейчас… – Лев Иванович даже приседает и дрожащими руками шарит в карманах. Найдя несколько спасительных купюр, он протягивает их и облегчённо вздыхает. – Вот, это все, сколько есть… возьмите…
Но в коридоре кто-то из медсестёр уже замечает эту сцену и бежит к Сергею Петровичу.
Через несколько минут санитары тащат сопротивляющегося Палкина в ординаторскую. Они прижимают его руки к спине, затем надевают смирительную рубашку. Та же медсестра держит наготове шприц. Палкин старается вырваться и устрашаюшим голосом, что есть мочи, орёт на медиков:
– У вас огнетушителей нет! Сколько ещё прощать? Будем составлять протокол!