Лабиринты Кенигсберга. Глава 1-5

Электронная версия данной книги создана исключительно для ознакомления только на локальном компьютере! Скачав файл, вы берете на себя полную ответственность за его дальнейшее использование и распространение. Начиная загрузку, вы подтверждаете свое согласие с данными утверждениями! Реализация данной электронной книги в любых Интернет-магазинах, и на CD (DVD) дисках с целью получения прибыли, незаконна и запрещена! По вопросам приобретения печатной или электронной версии данной книги обращайтесь непосредственно к законным издателям, их представителям, либо к автору!


В. Шпинев "Лабиринты Кенигсберга".

Глава 1-5. Материалы, представленные Костей Беркутом.

О прошлом нашей области, образованной в апреле 1946 года на территории Восточной Пруссии указом Президиума Верховного Совета СССР.
Знает, что Кенигсберг, названный Калининградом в честь «всесоюзного старосты» М. И. Калинина, лежал в развалинах, а процветающее хозяйство житницы Германии пришло в послевоенное запустение.
Калининград в границах городской черты занимает 190 квадратных километров. Длина города по периметру - 53 км, радиус от бывшего центра -8-11 км. От места расположения областных и городских организаций каждый из районов (тогда их было четыре - Сталинградский Московский, Ленинградский, Балтийский), созданных 6 июня 1947 года, находится на расстоянии от 6 до 17 км, но фактически значительно больше, из десяти мостов восстановлены только 4.
Разрушен главным образом центр, а также товарная и пассажирская железнодорожные станции с поселками, густо застроенными многоэтажными зданиями в районе пруда Шлоссе-Тайх (Нижний) по линии внутренних фортов и между реками Старая и Новая Прегель. К западу от пруда Шлоссе городские кварталы разрушены до 70, к востоку- до 80 процентов, район Цитадели - на 90 процентов. Город в целом разрушен на 60 процентов. Исторический Кенигсберг - бывший центр - совершенно разрушен.
Население - 211 тысяч человек. Многие живут в районах, связанных одним Гражданским управлением с его социально-бытовыми и культурными отделами, на расстоянии 17-20 км. Почтовые и телеграфные операции производятся в одном здании, регистрация рождений, браков и смертей - в сохранившемся административном здании. Отделы здравоохранения, народного образования, коммунального обслуживания не могут правильно руководить подчиненными им учреждениями и предприятиями: Кенигсберг имел 12 административных районов с самостоятельной сетью управления...
Районировать город по немецкому образцу Москва не позволила, впоследствии был образован пятый район, и на этом административное деление областного центра завершилось.
Об организации МТС в Ладушкинском районе и передаче на ее баланс жилых, служебных и прочих помещений бывшей школы летчиков.
Вырубаются декоративные насаждения и фруктовые деревья, захламляются и вытаптываются газоны гужевым и автомобильным транспортом, выпасом скота в парках и зеленых массивах. Горисполком возлагает ответственность за сохранность зеленых насаждений на управляющих домами и комендантов домов, руководителей предприятий и учреждений, на квартиросъемщиков и арендаторов, пользующихся приусадебными участками.
Тем же решением исполком обязывает трест зеленого хозяйства передать домоуправлениям, предприятиям и учреждениям во дворах и на участках улиц зеленые насаждения на сохранность по специально утвержденным карточкам учета деревьев и кустарников, разрешает передавать в аренду домовладельцам фруктовые сады и, декоративные насаждения предприятиям, учреждениям (площадью до двух га и выше), а также домовладельцам площадью до 200 квадратных метров на семью с платой 20 рублей за плодоносящее дерево и 2 рубля за куст.
2 сентября 1948 года: «Неблагополучно в поселке с водой, причем этот вопрос принял форму анекдота - нет воды более трех месяцев, а до этого с перебоями была. Я проживаю в Калининграде с 1955 года. Приехала в разрушенный почти до основания город. Уцелевшие зеленые насаждения удивили, настолько они были своеобразны, их было так много. Мы, жители этого города, и приезжие говорили: это город-сад.
В послевоенные годы, несмотря на разруху, был красив зеленый наряд города. Много было декоративных растений, реликтов. Но куда же девались редкие деревья? Их нет. Нет красного каштана, росшего на улице Генделя и радовавшего своим ярким цветением. Куда подевались пирамидальные дубы? Лишь один, замечаю, остался у театра. Раньше, помню, можно было по всему городу пройти под зеленым «зонтиком»: в дождь не замочит, в жару - не напечет. А сейчас? Где роскошные кустарники? Год от года становится все меньше боярышника, а ведь у нас столько его форм, есть боярышник розовый, белый, красный.
Восточная Пруссия была оставлена прежними жителями и заселена переселенцами оперативно и, смею высказать свое мнение, без особых раздумий кого куда селить. Для множества выходцев из России и других республик новое местожительство было чужим по пейзажу, по климату, по требуемому ритму труда и питания, не говоря уже о квалификации, - если говорить о селянах. Доставшаяся в наследство социальная инфраструктура эксплуатировалась на износ. Новопоселенцам бы учиться у вчерашних хозяев, заимствовать их опыт и знания, впитывать культуру этого края, а они ненавидели лютой ненавистью все немецкое, отождествляя его по невежеству с фашистским.
От отеля взгляд скользит по обширной незастроенной поверхности к руинам Кафедрального собора и бирже. Впереди, где некогда простирался густо застроенный квартал, - ни одного дома.
Разбитая перед гостиницей площадь, чьи газоны и фонтаны сейчас скрыты под снегом, ранее была центром старого Кенигсберга. Здесь был расположен замок, руины которого снесены в 1969 г. У людей, которые в конце войны стекались в Калининград со всех республик Советского Союза, не было связи с немецкой историей кроме, пожалуй, тяжелых воспоминаний о пережитых военных годах. Поэтому ничего не предпринималось для сохранения руин замка, они постепенно приходили в упадок, пока, наконец, не были взорваны. Сегодня об этом сожалеют и думают о том, как вновь придать этой площади свое собственное лицо. Дом Советов строится 8 лет и должен быть закончен в 1989 году. Вокруг будут разбиты скверы, площадь будет оборудована для демонстраций. Сюда будет перенесен центр городской жизни. Здесь же будет установлен памятник Ленину. Она подчеркнула, что архитектурное обустройство центра отодвигалось по времени: после войны в первую очередь необходимы были строительство квартир и расчистка развалин.
Картина сегодняшнего Калининграда непонятна без знаний исторического прошлого. Уже в августе 1944 года центр и его кварталы: Кнайпхоф, Лебенихт, Альтштадт и замок были полностью разрушены двумя бомбардировками британской авиации - задолго до того, как в апреле 1945 года город в тяжелых боях с оставшимися воинскими группировками, после бомбовой и артиллерийской осады был штурмом взят Советской Армией. На Потсдамской конференции в конце июля - начале августа 1945 года, в целях дальнейшего мирного урегулирования, северная часть Восточной Пруссии с согласия англичан и американцев была передана под советское управление. 4 июля 1946 года Кенигсберг в честь первого президента СССР был переименован в Калининград.
В 1946 году города практически не существовало. Это было, если так можно сказать, пустое место. Он был полностью разрушен. И поэтому советские люди, которые заселили город, вынуждены были не восстанавливать оставшееся, а строить заново.
В конце воины здесь еще жили 110.000 немцев. Многие умерли от холода, обморожений, голода и болезней. 25000 человек выжили и до 1948 года были депортированы в ФРГ и ГДР.
Вслед за первыми переселенцами, главным образом солдатами, из всех республик в Кенигсберг приезжали советские граждане, потерявшие родной кров и родственников и хотевшие ударным трудом построить советский город. Приезжали выпускники вузов, специалисты. Население города по национальности - 78 процентов русских, 9 процентов белорусов, 8 процентов украинцев и представители 15 других различных наций. В их числе - несколько сот немцев с Поволжья и из Казахстана.
У витрин широко известного Музея янтаря, расположенного в крепости «Дона».
Кенигсберг, являвшийся сердцем Восточной Пруссии, был первым значительным городом, который попал в руки русских.
Взволновало меня посещение церкви XIII века Юдиттен. Она еще реставрируется, но с 19 декабря 1986 года здесь дважды в день проходят богослужения русской православной церкви. «По праздникам здесь так много народа, что люди стоят даже на улице», - заверяет меня присутствующая на службе старушка. И радостно продолжает: «Прекрасно, что вновь проводятся службы». В приходе три священника. Внутреннее убранство некогда протестантской церкви, а также русский православный иконостас привезены из Смоленска.
Квартал города, о котором знала, что его пощадили бомбы. К своей радости, я увидела, что многие немецкие дома сохранились и поддерживаются в хорошем состоянии. Это - квартал в Амалинау, Фордерхуфене и Марауне, где все осталось без изменений.
Я обнаружила четыре сохранившихся от прежних времен названия улиц: Коперника, Генделя, Шиллера и Вагнера. Появилась и новая улица - Тельмана с его бюстом.
Еще важнее, чем эти внешние свидетельства немецкого прошлого (к которым относятся также памятник Шиллера и могила Канта), - точка зрения людей на этот период времени. Прежнее название города - Кенигсберг широко употребимо жителями современного города. Ежегодно добывается и перерабатывается 60 тонн янтаря. Шесть тонн отправляется в Ленинград для восстановления исчезнувшей в годы войны янтарной комнаты.
Ряд сохранившихся исторических зданий в отличие от замка отреставрирован. Например, биржа, в которой сейчас размещается Дворец культуры моряков, и драматический театр, чей новый фасад выполнен по аналогии с фасадом Большого театра. Много проблем доставляет консервация развалин Кафедрального собора, и все же, несмотря на трудности, сюда собираются переселить музей Канта, который пока расположен в здании университета. Отремонтировано одно из старинных зданий, в которое летом въедет исторический музей. Отреставрированы три церкви. Церковь Луизы - сейчас известный театр кукол, в одной из католических церквей - Калининградская филармония.
Известный всём кенигсбергцам Парк-отель» (сейчас в этом здании - сельскохозяйственные организации), расположенный на Замковом пруду, должен быть переоборудован в первоклассную гостиницу для приема зарубежных посетителей, а для учреждений будет подобрано другое помещение.


Приехали мы. Вокзала не было - одни руины. Поезда останавливались на нынешней товарной станции. И шли мы пешком с Балтийского района на Янтарь. Через весь Кенигсберг...
Корр.: Но ведь к этому времени Кенигсберг уже переименовали в Калининград.                О.П.: Переименовали. Но мало кто говорил "Калининград", все по-прежнему называли город Кенигсбергом. Это точно. А в Белоруссии вообще Калининградскую область иначе как "неметчина" никто не называл... Но я отвлекся. Вот мы пришли к заводу. На заводе нам отвели для жилья цех, выгородили. И сразу в этот цех все 700 человек и поселили. 700 коек в одном помещении - можете представить? Четыре ряда вдоль одной стенки, четыре ряда вдоль другой - между рядами на машине можно было ездить. Чего только мы не делали, чтобы еду достать... И воровали, и грабили... Немцев грабили по-черному. Дело прошлое. Правда, и немцы нас, бывало, били. Ну и мы их били крепко.
Особенно голодно было зимой 46-47 годов. Такая жестокая была зима. Немцы умирали сотнями. Мы-то работали, нам хоть что-то давали, а немцам... Только тем, кто работал, а работы было мало. Работать нас заставляли по-черному. Наказывали строго.
Корр.: А как наказывали?
Закроют ворота в цеху, и сидишь в цеху неделями. В город не пускали, только на завод. А завод охранялся военными, был такой 106-й отдельный батальон.
Корр.: А немцы работали на заводе?
О.П.: И гражданские, и военные. На заводе все свободное место между цехами было забито бараками, там раньше наши жили - рабочая сила. А когда власть переменилась...
Корр.: Скажите, а как вы отдыхали-развлекались? Все-таки 17 лет - такой возраст...
О.П.: Отдыха, как такового, не было. Единственное, примерно раз в месяц нас водили в кино. Концерт один раз был в заводской столовой. Я, почему запомнил - там один из артистов на пиле смычком русскую народную песню играл... А так водили нас в кино, потом, когда "Родина" открылась. Там и у немцев был кинотеатр. А уже в 1947 году мы ходили пешком в старый драмтеатр, на Бассейной, там потом телевидение располагалось... Вот туда пешком и ходили. Строем, как
Мы за это время успевали и ограбить кое-кого, и отобрать что-нибудь, черт его, знает, что еще делали. Нас гоняли, но все равно... Вот идем, а на открытый лоток какой-нибудь как напрыгнут человек пять, похватали - и назад в строй. А вот уже в строй к нам никто не мог влезть - избави бог! Это уже всё. Оттуда никто не выйдет, что ты!
Вот досуг, какой был. Никаких книг, книги были только по специальности. Первый год, во всяком случае. А на следующий год уже появилась библиотека. Цех наш разделили по учебным группам - заборы такие, метров по 6-7 высотой, поставили. Отопление - еле-еле. Буржуйки на заводе для нас варили. Ну-ка попробуй буржуйками такой цех, такую махину нагреть... Я на ноги телогрейку надевал, ноги в рукава, потом; одеяло, сверху шинель. Уголь и дрова брали на заводе. Грабили, шкаф, мебель - все горело, все тепло давало... Потом нас за это мародерство начали прижимать, преследовать...
Но ничего, перезимовали. А там весна. Весной у нас самое большое развлечение было - рыбалка. Начали развивать, так сказать, свой кругозор в области в сторону Ладушкина. Помню, все там было техникой усеяно. Танки, орудия сожженные, покореженные. А мы, соответственно, искали взрывчатку, оружие. Взрывчатку – рыбу глушить, оружие - для самозащиты. Конечно, не все сто процентов, но процентов восемьдесят - точно имели всевозможное оружие. А взрывчатки...
В нашей группе шашек толовых штук 600-700 лежало в углу, Кому надо - берет этот тол. Только было тяжело с взрывателями. А потом, когда тол кончился - начали снаряды применять. Снарядов много всяких валялось. Берешь его, просверлил дырку - туда взрыватель, бикфордов шнур, и прямо с пирса бросали в Преголю. А то на лодке...
Корр.: Не гоняли за это? Взрыв-то громкий.
О.П.: Ну и что? Потом мы эту рыбу собирали вплоть до мелкоты. Военные нас преследовали, конечно, но им до нас мало дела было... Военные... Наш 106-й батальон частенько по тревоге в Литву вызывали. На усмирение. Тогда в Литве черт знает что творилось. И поезда обстреливали... До 48-го года. Их, литовцев, конечно, выселили многих с Литвы, и потом уже спокойней стало...
Ну, я отвлекся. Так вот. Мы в город еще на рынок ходили. Он тогда в районе бани на Комсомольской был. Так вот, когда отпускали в увольнение, мы группой ходили - поодиночке нельзя было, небезопасно, - человек 5-6... Одному нельзя - неизвестно, вернешься ты или нет. Пропадали люди, и наши пацаны пропадали, и военные, и гражданские. Помню, в 47-ом уже было, тут возле крепости Вильгельм стоял - памятник, с такой шпагой - там солдата повесили, кто чего - неизвестно.
Корр.: А какие отношения у вас были с немцами?
О.П.: С гражданскими мы даже дружили. У меня на Шпандине был даже приятель-немец, Артур. Я даже домой к ним ходил. Его семья хлеб то ли пекла, то ли покупала... Булка резалась на 10 частей, и потом продавалась на базаре. Иной раз так кушать хочется, и я мог пойти к ним и купить немного...
А с военнопленными немцами у нас были натянутые отношения, Мы на заводе частенько на них налеты делали. Их ведут наши солдаты, а мы, хоть нас наши же и лупили по-черному за это, отнимали у немцев котелки. А что такое для немца потерять котелок? У них нет такого обычая - делиться. Нет котелка - значит быть ему сутки голодным, потому что не во что положить этот обед несчастный, пока он себе не сделает...
И нам эти котелки нужны были, а мы делать не могли, поэтому собирались толпой и на строй немцев нападали. И они нас били, и мы их били... Другой немец упадет на котелок всем телом - мы его ворочаем-ворочаем, а он все свой котелок защищает...
А вот когда в цеху работали - учились, немцы же нас тоже учили - половина цеха немцы были. Гражданские немцы не очень нас любили за то, что мы воровали инструмент. Не хочется на станке точить, пошел к немцам. А у них инструмент всегда готовый был. Подошел - схватил, побежал. Ну, пацаны, настоящие... Он за тобой - "Русиш швайн, русиш швайн..." Многие парни с немцами дружили. Когда они начали уезжать - тяжело было, друзья все-таки... Да и к немецким девкам ходили по - черному - русских-то совсем не было.
Корр.: А немки вас нормально принимали?
О.П.: Конечно, только плати. Потом они уже привыкли к нам, можно было и потом заплатить. Совесть-то надо иметь... Делились, Мы сами часто еду находили. По подвалам шастаешь, нашел что-нибудь, бережешь потом этот подвал, чтоб никто другой не нашел... Потихоньку таскаешь, что съел, а что на рынок стащил...
Корр.: А какое впечатление произвели на вас немецкие дома?
О.П.: Когда немцев выселять начали, мы по хуторам набеги стали делать. Там, в этих домах, все можно было найти. Помню, зашли в один богатый дом, там, на втором этаже камин, кровать двухспальная, я такое первый раз в жизни видал. Перины. Мой друг Вася перину распорол ножом, а потом как на нее прыгнет, она, как бомба взорвалась, перья, как снег, по всей комнате...
Корр.: И что, вот так можно было войти в любой дом и вытворять там хочешь?
О.П.: Ничего подобного. Немцам, по-моему, не больше 60 кг на человека разрешалось брать, все остальное - государству. Возле домов посты выставлялись. Но нас, пацанов, тогда никакими постами не остановить было.
Корр.: Вы говорили, что преступность в Калининграде была большая...
О.П.: Ну, поодиночке мы не ходили, всегда группировались, шли группой. Но больше всего в преступности виноваты были карты. Проигрывали все. Тем, кто проигрывался, а платить нечем, ему давали, соответственно "задание".
Корр.: А где водку брали?
О.П.: Должен вам заметить, что водку продавали очень даже свободно. Около завода, около проходной было столько всяких "чепков", ларьков, маленьких закусочных. На рынке свободно можно было купить и пить свободно. Но дисциплина на заводе была страшно жестокая. Выпивши на завод, не проникнешь. Чуть-чуть малейший запах - все.
За пять минут опоздания - штраф, "шесть по двадцать пять": шесть месяцев 25 процентов зарплаты - штраф.
Гудок гудит - пожилые бегом, со Шпандина, Понарта, Кальгина, сломя голову, как лошади, на проходную.
На заводе спирта было навалом, но никому и в голову не приходило его (спирт) на территории употреблять - пропадешь сразу. Хотя многие, особенно женщины, спирт воровать ухитрялись. Приспособления специальные делали, лифчики такие, и на проходную. За проходной - тебе никто ничего...
Корр.: А дорого стоила водка?
О.П.: По-моему, 2 рубля 10... Нет, 21 рубль 10 копеек. Картошка, один килограмм - рубль десять, булки такие, саечки стоили 25 рублей, больше, чем бутылка водки. Но я не очень большой охотник до водки был... Ох... Много всего было, конечно... И металлолом собирали, сдавали. У нас на заводе лодка подводная лежала, ее по репарации отправлять куда-то должны были, так ее напополам автогеном разрезали. Мы эту лодку за два года по винтику разобрали - одна цистерна осталась.  Вот так... А потом отслужил в армии, начал в море ходить. У меня трудовой стаж - 50 лет. А квартиру себе так и не заработал... А ведь есть в Калининграде семьи, я их знаю, которые как въехали в дома со всем готовым, так и живут, мебель антикварная
-Скажите, как можно отыскать на улицах Калининграда тот или иной дом немецкой постройки, если известен его кенигсбергский адрес?
Во-первых, имеются карты Кенигсберга, которые могут стать для вас подспорьем. Во-вторых (как подсказал нам наш активный внештатный корреспондент, краевед со стажем А.Б. Губин), в историко-художественном музее есть кенигсбергская адресная книга, где данные уже более полные и обширные.
Эту информацию музей подтвердил, но просил указать, что на руки книга не выдается. Надо подать заявку в отдел истории края, и сотрудник отдела ее выполнит.

***
Кенигсберг я впервые увидела с воздуха. Хотя разглядеть что-либо определенное было трудно: шли бои, дым от разрывов бомб, от пожаров застилал все вокруг, окутывал островерхие крыши... Но когда уже в 50-м году я приехала с мужем в Калининград, город показался мне знакомым. Весь израненный, разбитый, разрушенный, он вызывал острое чувство жалости. Хотелось скорее привести его в нормальный вид (это как беспорядок в доме, который раздражает). Конечно, мы многое делали не так, как надо. Разрушали, вместо того, чтобы восстанавливать, строили плохо, бездарно. Мы были истерзаны войной и не могли освободиться от ненависти, перенося ее на все немецкое... Сестра, уехавшая с мужем обживать Калининградскую область, звала родных к себе. "У нас тут рай", - писала она. Край и в самом деле показался им, по выражению Клавдии Владимировны, "раем пресветлым". - Дороги, дороги-то какие! -вспоминает она. -Мощеные камнем. В России как дожди пройдут, и поплыло все. Идешь по колено в грязи. А здесь можно гулять в туфельках, не боясь запачкать ноги. Ахали, увидев, что во всех домах полы деревянные настелены. У нас в деревне полы были земляные, для тепла бросали на них солому...
Земли ухоженной было вдоволь, бери, сколько обработаешь. Скот местных жителей остался. А сады, какие были!.. Яблони, сливы, груши.
Им с Геннадием, проходившим срочную в авиаполку, мансарда, где они поселились, казалась дворцом.
-Поглядите, сколько полей в хозяйствах "гуляют", сорняками зарастают. Раньше мы на себе ее пахали, но простаивать кормилице не давали. Ныне все за легким рублем гонятся, не хотят лишний раз земле-матушке поклониться.
Ленимся работать, ленимся в чистоте жить. На иных посмотришь - мусор под окна своих домов выкидывают. Разве дворников на такое бескультурье хватит? А ведь раньше, в 49-м, дворников в Гурьевске вообще не было, а порядок какой на улицах царил! В лесу, как в парке, чисто, ландыши цветут. А какие цветники у домов были... Где все это теперь? Да сами все и порушили... А еще хотим жить не хуже других.
Поколение Клавдии Владимировны, бывшей в числе первых переселенцев области, много тягот вынесло на своих плечах, но много и порушило.
-Да какие там военные секреты. Просто город не благоустроен, - откровенно сказал мне один областной работник. - Реки загажены, озера. Как показать такое? Стыдно!
А когда реки станут чистыми? Когда не на словах, а на деле будет стыдно за содеянное? За то; что за сорок лет прозрачная, чистейшая река Преголя, из которой мы в сорок пятом году (водопровод был разрушен) брали воду для питья, превращена в сточную канаву? Что за сорок лет один из красивейших и зеленых городов Европы оказался на грани экологической катастрофы? Стыдно за взорванный замок, на месте которого возведено бетонное чудовище Дома Советов? Стыдно за убогое сельское хозяйство, за то, что продуктами на городском рынке торгуют лишь литовцы да белорусы? 
Вместо названия "Калининград" написано "Кенигсберг". Вместо "Советск" - "Тильзит". Что ж это такое, удивился я, все города, что ли названы здесь по-старому? Смотрю, нет, другие города носят нынешние названия: Гурьевск, Гвардейск, Неман, Черняховск... Но кое-где попадаются какие-то странности. Скажем, город Балтийск так и обозначен как Балтийск, а его пригородный район Мечниково почему-то назван по-старому: "Нейзаузер". На карте помечен город Светлый, а находящийся в его черте поселок Комсомольский на карте носит прежнее название: "Пайзе". Чудеса какие-то...
Тут я вооружился лупой и принялся детально разглядывать эту странную карту. Что же я увидел? Оказывается, населенные пункты нашей области названы вперемежку то современными, то довоенными названиями. К примеру, поселок Рыбачий на Куршской косе так и обозначен Рыбачьим, а поселок Лесной на той же косе уже назван по-старому: "Заркау" 
Одно из них таинственное селение Пиблин возле поселка Залесье, и еще более загадочное Иошкольте на Роминтовых холмах. А самое поразительное то, что поселок Маевка под Черняховском, бывший немецкий Георгенбург, на карте показан под литовским названием Юрбаркс, что поставило меня в совершеннейший тупик. Ну, бытовало когда-то среди литовского населения в прошлых веках такое название Георгенбурга. Причем даже как второстепенное, наряду с другим литовским названием "Спарьеге" нынешнее Низовье означено старым Валдау, а Озерки так и остались Озерками? Среди старых названий я обнаружил примерно 15 наименований таких поселков, которых сейчас уже нет. Скажем, деревня Хаффштром под Калининградом давно уже не существует, на ее месте расположены эллинги яхтсменов, а на карте сия деревня присутствует. Довольно странно помещать на современной географической карте селения, коих нет в природе более 50 лет!
 "Косыгин" сам  убедился, что Калининграду помогать нужно, но, видно, боится это сделать, так как Калининград со временем отойдет к немцам».

Продолжение: http://proza.ru/2012/06/15/1689