Подарок Ахсоннутли

(25109 с пробелами)

Подарок Ахсоннутли
Поцелуй ты меня перед сном,
Обещаю что стану волшебником.
Я покину уютный свой дом
Без магических знаков в учебниках.

Для меня есть один только день,
Не печалься, вернется на крУги своя
Все, что было и темная тень
Не коснется из бездны, пугая тебя…

 «…Я буду ждать тебя…»,- прозвенело в памяти  Рейчел эхом, вкрадчивым голосом: «…Когда Час наступит…».  Девушка на мгновение закрыла глаза и отвлеклась от книги. За окном, который день, кряду, бушевал ветер, ломая ветви и засыпая двор перед домом красными, бурыми и желтыми листьями.

   Это случилось в тот день, когда Рейчел, окончив школу, отправилась вместе с друзьями на озеро. Стояла знойная летняя погода, все еще длинные дни и теплые ночи, все располагало к тому, чтобы провести эти выходные на природе в компании друзей. Их было шестеро. Подруга Рейчел – Мери Крит, яркая брюнетка, всезнайка Кетти Брайс, обожающая сладости, получившая прозвище «конфетка». Стивен и Мэтью Хрост – два брата, так непохожие друг на друга. Дерзкий Стив, с непослушными рыжими волосами и россыпью веснушек, тихоня Мэтт, напротив, с длинными патлами до плеч, ценитель рок-н-ролла и веры в аксиому, что «миру уготована судьба та, что заслуживает человек». Все они, каким-то образом, удачно дополняли друг друга. Все, кроме  Тома Уорвика, новичка в их веселой компании.   Стив согласился взять его в поход только из-за еще одного мотоцикла,  которым тот управлял  в совершенстве. Том появился в их школе недавно и был странным парнем, однако, за несколько дней, успел подружиться с братьями Хростами.
   Ребята расположились на живописном берегу озера Найра, название которого переводится с индейского языка, как Большие глаза.  Они чувствовали себя, вполне, уютно в тиши  густых сосен, что тихо шептались макушками под сумеречным небом. Парни разводили костер, пока девушки разбирали палатки и готовили ужин из того, что взяли с собой.
  –  Рейч, что ты думаешь о новом друге Мэтта?- спросила Мери свою подругу, многообещающе подмигнув Тому.
 –  Он недавно появился в классе Мэтта, и я знаю только одно, что он чудик,- она улыбнулась, - понимаешь, он какой-то, немного, странный, и я уверена, что Стив согласился взять этого недотепу только из-за его мотоцикла, у Мэтта что-то с ним случилось, я не понимаю в технике. Он так хотел поехать, что пригласил этого Уорвика.- девушки снова покосились на Тома, который как ни чем небывало снял кеды и носки, и решил их развесить возле костра.
  –  Нет, Том,- услышала Рейчел,- это не очень хорошая идея, девушкам это может не понравиться.
  – Хорошо,- прогнусавил Уорвик,- только у меня промокли ноги, я боюсь, что…может обостриться астма.
  –  Ничего, Том,- Стив, порывшись в рюкзаке, кинул ему пару сухих носков,- одень мои, а кеды поставь возле огня, смотри только не подпали, - рассмеявшись, он бросил ему шоколадный батончик, добавив, - Не кисни, все о кей!
«Ох уж эти парни,- улыбнулась про себя Рейчел, глядя, как Том натягивает носки Стивена, а тот, ухмыляясь, кивает, ковыряясь в зубах ножом. - «Точно видимо мужчины и женщины с разных планет».
   Когда все было готово, солнце уже клонилось к закату, и ребята, устроившись у костра, вспоминали  все, что было в последние годы, смеялись, зная, что уже скоро начнется взрослая жизнь и все что было, останется  там в той стороне, что мы называем детством.

  – Том, расскажи о себе, откуда ты? – спросила Кетти, с аппетитом доедая кусочек шоколадного пирога.
 –  Я из Палмера –  это на юге  Аляски,  залив Кука,- ответил Том,- да Мэтт, у тебя не найдется поблизости одеяла, что-то вечером стало холодать.
 –  Да, Том и я что-то начинаю мерзнуть,- согласилась Рейчел.
Мэтт принес из палатки свое огромное махровое полотенце и еще куртку. Том, завернувшись в одеяло, вынул из кармана губную гармошку и начал неспешно наигрывать на ней. Рейчел в куртке Мэтта казалась такой плечистой, что Мери улыбнувшись, покачала головой и шепнула ей на ухо.
 –  А Мэтт ничего парень.
 – Да мы просто друзья,- фыркнув бросила Рейчел и  вернулась к разговору об Аляске.
 –  А что у вас там интересного происходило в Палмере?- интригующе спросила Кетти,- что это за место, вообще?
Том, немного помолчав, посмотрел на ребят таинственным взглядом и, сунув ветку в костер, вздохнул.
 –  Ну, неужели очередная  история, рассказанная  на ночь?- смеясь, спросил Стив,- ты давай не стесняйся, рассказывай,- он легко толкнул Уорвика плечом.
 – Хорошо,- как-то странно улыбнулся Том, окидывая всех взглядом,- есть одна история. Она очень грустная, но… Раз вы хотите, я расскажу ее вам.
   «Много лет назад, примерно в 1970 году, в Палмере, жила семья, глава которой, Джек Макстритт, был местным шерифом, а его жена Эмма  преподавала в школе городка. Городок разрастался и все в нем были счастливы. Все кроме, младшего сына Макстриттов,  Кейна. Это был болезненный мальчик, который почти что не выходил из дома. Ребята не любили его, но зная суровый нрав, мистера Макстритта, старались не отпускать своих шуточек по поводу Кейна, называвшего между собой «Уродец - Кейн».
У Кейна от рождения была одна нога короче другой и, прихрамывая, он был похож на странного и неуклюжего старичка, сгорбленного, идущего медленной утиной походкой»…
  – Это, видимо, было забавно!- рассмеялся Стив, пытаясь изобразить бедняжку Кейна.
 –  Стив, - одернул его Том,- можно,  не перебивать меня? Если вам не интересно,  я не буду рассказывать.
 – Нет, продолжай,- попросила его Рейчел,- потрепав за плечо,- ребята прекратите паясничать.
Том выдержал небольшую паузу и продолжил.
 – …У Макстриттов была еще старшая дочь Габриель, которая училась в Йоркском  университете  Торонто, она не так часто приезжала в  Палмер, чтобы  повидаться с семьей, и все обожали ее.
    В один из жарких дней, когда солнце палило так нещадно, в участок, где в тот момент находился шериф, приехал человек. Он сказал мистеру Макстритту, что в городе Питерсвилл началась  странная эпидемия, и от лихорадки не смогли спасти мэра города, умершего в страшных мучениях. Незнакомец сообщил шерифу, что необходимо отправится в Анкоридж, для подготовки медицинской группы. По его словам, жара только усугубила то, что начала инфекция. Как она попала в водопровод, никто не смог понять, и люди тихо умирали, лишенные  всякой надежды.
 – Знаете, шериф, дочери мэра, Рей Стюарт, приснился странный сон, о том, как хромой мальчик заходит в их город и спасает всех, лишь одним прикосновением. Простите, мистер Макстритт,- незнакомец сжал шляпу в своих руках,- но мне известно, кого видела Рей в своем сне.  Этот мальчик ваш сын Кейн, которого называют…
 – Не продолжайте, - оборвал его шериф,- я знаю…бедный ребенок, его врожденный недуг сделал его изгоем в этом скверном обществе. Я понимаю, называйте вещи своими именами. Уродец – Кейн, так сказала эта девушка?
 – Да,- незнакомец вскинул брови,- как отец, я понимаю вас, но в данной ситуации, я бы поверил в любое чудо, потому что, вы – моя последняя надежда,- он взял за руку шерифа. – К счастью, у меня иммунитет к этой  болезни, так, знаете ли, тоже бывает, но мой сын болен, и поэтому, я здесь. Пока из Анкориджа вернутся люди, половина города может погибнуть.
Шериф недоверчиво нахмурил брови и посмотрел в окно.
 –  А что будет с моим сыном, вы считаете, я готов пожертвовать свои  Кейном во имя спасения вашего города?
 –   А как вы бы поступили,  будь на моем месте?
Шериф задумался и, вытерев платком мокрое от пота лицо, посмотрел из-под густых бровей  на незнакомца.
 –  Да, я забыл представиться,- незнакомец, опустился на стул, и мистер Макстритт увидел, как дрожит он. - Меня зовут Скотт Мидлтаун, я  врач клиники в Питерсвилле,- он поднял свои глаза на шерифа,- дело в том, что я знаком с вашей дочерью Габриель, мы вместе учились в университете. Я окончил его в прошлом году и хорошо помню мисс Макстритт.
Джек Макстритт, открыл ящик стола и, вынув фляжку с виски, медленно начал откручивать крышку.
 –  Что-то мне думается Мистер Мидлтаун, вы не все мне рассказали,- шериф сделал пару глотков,- я хорошо знаю людей и вижу многих насквозь. Ведь дело не только в вашем сыне?
Скотт, немного помолчав, облизал пересохшие губы и, вынув из кармана рубашки платок, вытер лицо.
 –  Жарко как сегодня,- шериф, все еще глядя на него с недоверием, налил парню воды из графина,- спасибо…
    Мидлтаун жадно припал к стакану с водой, словно алкоголик  к виски, Джек, сунув фляжку обратно в стол, подпер рукой подбородок и,  в ожидании, уставился на Скотта.
–  Хорошо, я признаюсь, что был с вами не до конца честен,- начал Скотт, осушив стакан с водой. – В Питерсвилле живет мой друг Генри… Они с Габриель друзья, я бы сказал, немного больше, чем просто друзья,- Скотт выдержал недолгую паузу, посмотрев в глаза шерифу,- Габриель… она тоже в городе…
 –  Ничего не понимаю,- Макстритт, прищурившись, поднялся из-за стола,- Но ведь Габриель уехала в Анкоридж, чтобы завершить кое-какие дела…
 –  Сейчас  речь не о ее маленьком обмане,- прервал его Скотт,- Габриель и Генри любят друг друга, именно сегодня они хотели вернуться в Палмер, чтобы рассказать обо всем вам и вашей жене, но Генри заболел…
 –  Что с моей дочерью?- Джек в ярости схватил Скотта за воротник рубашки и, встряхнув его, швырнул  на стул, отчего у бедняги все лицо покрылось испариной.
 – Мистер Макстритт,- Скотт выставил вперед руки, словно пытаясь, защитится от гнева шерифа,- я мог сразу уехать в Анкоридж, однако я надеялся  на ваше понимание. Габриель может заболеть, поэтому вам необходимо привезти мальчика, он наша последняя надежда, а  я, тем временем, отправлюсь в Анкоридж, чтобы  все разрешить с медиками…
Шериф выдохнув, тяжело опустился в кресло, сняв с головы шляпу, он обхватил лицо руками, стараясь прийти в себя. Только что он боялся потерять сына, которого и так Господь обидел увечьем и букетом врожденных недугов. Теперь еще и Габриель. «Как она могла скрывать от нас свои планы»,- думал шериф,- надо поговорить с Эммой, может ей что-то известно, ох эти женщины, вечно у них какие-то секреты».
Он вытер лицо платком и, надев шляпу, поднялся из-за стола.
  – Простите меня мистер Мидлтаун, я просто был не в курсе  последних событий из жизни моей девочки,- он направился к выходу,- я должен поговорить с сыном. А вы, что вы будете сейчас делать?
  –  Как только я получу от вас ответ, то сразу же отправляю в Анкоридж .
  –  Анкоридж,- протянул Джек,- я вспомнил Ном и эпидемию  дизентерии там, когда собаки были настоящими героями.
  –  Да,- кивнул Скотт,- о Балто теперь ходят легенды. Порой животные способны на более благородные поступки, чем люди.
  –  Я думаю, мне нужно поговорить со своей семьей, я вернусь… в участок через час, а пока,- он развел руками,- простите, можете немного прогуляться.
Шериф шел  сам не свой, противоречия разгрызали его душу пополам, он понимал, что теперь стоит перед выбором: спасти свою дочь с остальными жителями города или своего бедного сына. Теперь жизнь Кейна стала разменной монетой. Он поморщился от своих мыслей и решил позвонить в мэрию Питерсвилля, чтобы уточнить ситуацию, сложившуюся  в городе.
   Эмма была уже дома и,  напевая, готовила к ужину стеки и яблочный пирог.
  –  Привет, дорогой,- улыбнулась она, вытирая руки о цветастый передник,- ты сегодня рано,- Эмма подошла к мужу, чтобы поцеловать его, но видя его расстроенный вид, спросила, что произошло.
  –  Я даже не знаю с чего начать,- Джек бросил шляпу на стол и, пройдя в гостиную, тяжело опустился в кресло,- ты знаешь, где сейчас наша дочь?
  –  Габриель?- Эмма принесла мужу стакан воды,- она в Питерсвилле, должна была уже сегодня отправиться в Торонто…
 –  Почему я обо всем узнаю последним?- Джек устало посмотрел на жену,-  у нее там друг?
  –  Прости, Джек,- Эмма взяла его за руку,- все так быстро произошло, наша девочка  стала взрослой,  а мы и не заметили,- она с болью сжала его руку,- понимаешь, мы все свое внимание уделяли Кейну, а ведь Габи уже большая девочка. Я сама узнала перед ее отъездом в Питерсвилл и собиралась сегодня тебе обо всем рассказать, они приедут на днях…
  – Нет, Эмма, их не будет,- мягко прервал жену Джек,- сейчас в участок приехал человек из Питерсвилля, друг этого парня… К которому уехала Габи. Ничего  не понимаю, но там эпидемия, какая-то странная болезнь, которая не подвластна обычным лекарствам. Этот парень болен… И я не знаю, что теперь с нашей дочерью,- покачнувшись, Джек сморщился  от боли, хватаясь за  сердце.
  –  Джек, погоди,- Эмма бегом бросилась на кухню к аптечке, ее муж совсем недавно перенес инфаркт, и теперь она боялась всяких случайностей, каждый раз, когда у него кололо в груди.
Немного придя в себя, шериф рассказал жене о том, что поведал ему Скотт Мидлтаун. Эмма, в ужасе, закрыла лицо руками.
  –  Прости, но я не отдам им своего мальчика, пусть ему осталось немного, но не так…только не сейчас.
  –  Но там Габриель,- слезы отчаяния блеснули в глазах шерифа, и Эмма, опустившись  возле ног мужа, положила голову ему  на колени.
- За что нам такая беда, скажи, ну за что?- она заплакала, и в ее голосе Джек слышал столько обреченности и отчаяния, что понял,  решение жене будет принять очень  трудно.
  –  Мама,- Эмма и Джек мигом обернулись на голос Кейна, он спускался с лестницы, держась за перила.
  –  Осторожно сынок,- Эмма подбежала к нему пытаясь помочь сыну.
  –   Мама, не могу же я все время  опираться на твои руки, мне нужно больше свободы,  чтобы почувствовать себя нужным полезным, а не быть словно овощем,- он с улыбкой посмотрел в заплаканные глаза  матери,- что случилось, ты плакала?
  –  Нет, сынок, все хорошо,- попыталась улыбнуться Эмма своей самой лучезарной улыбкой, Кейн погладив ее по руке, улыбнулся в ответ и поковылял к отцу, который с болью смотрел на то, как двигается его хромой сын.
  –  Папа,- Кейн устроился у отца на коленях,- я ведь  знаю,  почему ты так рано пришел с работы.
  –  Да?- улыбнулся Джек,-  ну попробуй, угадай?
  –  Пап, это не игра,- вдруг посерьезнел Кейн,- возможно это тот случай, когда я стану нужным, когда я смогу  спасти столько людей.
  –  О  чем ты, Кейн? – непонимающе вскинул брови Джек,- ты слушал наш разговор с мамой? Так просто, ты не так понял…
  – Нет, папа,- слишком серьезный взгляд восьмилетнего сына заставил Макстритта покрыться холодным потом,-  ко мне приходила женщина, у нее бирюзовая кожа и красивое лицо,- Кейн обвил своими ручками его шею,- она сказала, что подарила людям дневной свет, а я подарю многим жизнь, что важнее света. Когда смерть приходит за нами, мы не радуемся солнцу и перед нашим взором только мрак, ведь мертвецы не видят свет. Потом, она поцеловала меня и сказала, что Ахсоннутли будет со мной,  и мы вместе отправимся к звездам.
  Эмма не могла больше это слушать и, поднеся руки ко рту, еле подавила всхлип, грозивший перерасти в рыдание.
  –   Мама, не надо плакать, я знаю, что скоро умру, но Ахсоннутли сказала, что у меня есть необыкновенный дар, которым я могу спасти свою сестру Габриель и других людей…прежде, чем отправлюсь на лодке в вечность. Еще она мне сказала, что если у Габриель будет сын, у него будут мои глаза,- Кейн улыбнулся и, поцеловав отца, слез с его колен. Он подошел к матери и, обняв ее, добавил.
  –  Лучше уж так мама, пусть живет Габи и весь город, чем все умрут. Я стану лишь на время волшебником.
Джек слушал сына и не мог  поверить своим ушам. Его маленький Кейн рассуждал, как взрослый человек, неужели приближаясь к концу своего пути, человек, даже ребенок, видит шире и понимает больше того, кому суждено прожить на этом свете еще не одно десятилетие.
Но о какой  женщине он говорит с таким странным именем, не мог   взять в толк шериф, пока его не вернул в реальность звонок телефона…
  –  И что, Том,- спросила Рейчел, - шериф отдал своего сына в  руки смерти?
  –  Это еще не вся история,- Том грустно посмотрел на Рейчел.
  – Я думаю, пора немного подкрепится,- вставил Мэтт, открывая банку с сосисками,- у меня разыгрался страшный аппетит.
Том Уорвик улыбнулся какой-то грустной улыбкой и продолжил свой рассказ.
« Конечно, шериф не хотел расставаться со своим сыном и поэтому вместе со Скоттом Мидлтауном и Кейном, они отправились этим же днем в Питерсвилл. Джек отговорил Скотта ехать в Анкоридж, попросив отвезти их с сыном в Питерсвилл.
  –  Я связался с управлением Анкориджа и изложил происходящее в городе,- сказал шериф Скотту.- Через пару дней люди из Центра по Контролю и Профилактики Заболеваний будут там.
   Кейн впервые был так далеко от дома, он просто светился счастьем, отчего на глаза Джека набегали слезы радости. На какой-то миг он забыл о том, что приготовила для них судьба и, видя улыбку сына, впервые за столько лет чувствовал себя счастливым.
   К вечеру жара, так не свойственная этим  местам, спала, уступив место холодному ветру. Листва шелестела, словно нашептывая что-то, и Джеку казалось, что он слышит голоса, чей-то знакомый шепот, который доносился из леса.
  – Так все странно,- пробормотал Скотт, ведя машину,- этот сон Кейна…к дочери мэра тоже приходила во сне эта женщина с бирюзовой кожей. Знаете, я давно живу в Питерсвилле и знаю, что предки господина мэра были индейцами. Он не похож ни на одного из них, глядя на него это очень сложно представить, но как-то, он сам озвучил это, на конгрессе по защите прав коренных народов, что проходил в нашем городе. Возможно, у вас тоже есть какое-то родство с аборигенами.
  –  Не знаю даже,  что сказать,- пожал плечами Джек,-  мои родители умерли, когда я был еще ребенком, и я совершенно не знаю кто был моими предками.
 –  Осталось совсем немного,- добавил Скотт и Джек, видя  вдали указатель с названием города, почувствовал, как начинает холодеть в душе.
Кейн улыбаясь, смотрел на людей, идущих по улицам города, махал им рукой и вел себя, как обычный ребенок его лет. Шериф не знал, что  скажет дочери и увидит  ли ее вообще в живых. От  этой мысли тиски боли сжали его сердце и, почувствовав прикосновение пальцев Кейна, он посмотрел на своего малыша. Мальчик обернулся и серьезно взглянул на отца, улыбка слетела с его губ, уступая место тревоге. Он сжал руку Джека и тот почувствовал, как земля уходит из-под ног, словно вокруг ничего не существовало, только глаза Кейна, проникающие в самое сердце, синие, как голубика, что растет на Холме. Боль понемногу уходила, Джек почувствовал легкость во всем теле и теплые ладони сына, которые все еще продолжал сжимать.
  – Нам пора,- услышал он голос Мидлтауна. Выйдя из машины, они направились в дом Генри, друга Скотта, который уже несколько дней, как находился в бессознательном состоянии и бреду. Возле его постели, Макстритт увидел свою дочь, бледную, с заплаканными глазами, она бросилась к отцу, но потом вдруг остановилась, отстраняясь от него.
  – Прости меня папа, но мне кажется я тоже больна, у меня такие же симптомы, что и у Генри…прости что не сказала тебе о нас, мы хотели…
  – Не надо дочка,- Джек ласково взял ее за руку и привлек к себе,- все будет хорошо, я знаю, что Кейн спасет нас.
    – Кейн?- ее глаза  расширились от удивления, потом на лице появилась гримаса отчаяния и, покачав головой, Габриель посмотрела на отца,- папа, зачем вы здесь, это так опасно… папа,- она покачнулась  и, поморщившись от боли, опустилась на постель, где умирал ее друг.
  Кейн взял ее за руку и, улыбнувшись, погладил по волосам, которые потеряли свой блеск. Габриель взглянула на брата и улыбнулась ему в ответ. Джек не мог поверить своим глазам, но его дочь за доли секунды стала выглядеть намного лучше,  с лица спала мертвенная бледность, губы порозовели, а в глазах появился блеск. Тоже самое Кейн проделал с Генри, а когда парень пришел в себя, Джек понял, что он чувствовал себя так, словно  родился заново. Он не понимал, что происходит, но на его глазах свершилось чудо, объяснение которому не было. Он взглянул на Кейна, который светился счастьем и понял, что мальчик был прав, чудеса еще возможным  в этом мире.
   Вскоре к дому Генри выстроилась целая очередь, люди благословляли чудесного ребенка, подарившего им жизнь. От одного прикосновения мальчика она возвращалась к ним снова, озаряя лица счастьем и радостью.
  –  Как ты это делаешь, Кейн? – изумленно спросила его Габриель, не понимая происходящее,- я никогда не верила в чудеса…
  – Понимаешь, Габи,-   улыбнулся  Кейн,- у каждого своя судьба и свое предназначение в этом мире, кому-то для этого нужна целая жизнь, а для кого-то – один миг.
  –  Едем,-  в комнату зашел Генри, Габриель все еще  не верила своим глазам, на его лице не осталось и следа от болезни, точно ничего и не было.- Нужно проехать по нескольким адресам, к людям, которые не могут покинуть свои дома.
  –  Хорошо Генри, их всего семь человек,- сказал Кейн, направляясь к выходу».

   Костер догорал, ребята слушали Тома, с удивлением открыв рты, пока, наконец, Кетти не решилась спросить, а правда ли все это,  что рассказал им Уорвик.
  –  Конечно, правда,- тяжело вздохнул Том,- это еще не конец истории и он не  такой светлый и радужный, как хотелось бы.

      «Когда забрезжил рассвет, Кейн вылечил около  семи сотен человек. Впервые за эти часы, Джек увидел, как устал его мальчик, он  стал совсем бледным и только в глазах еще теплился свет.
  – Я знаю, ты устал, сынок, что я могу для тебя сделать? – спросил Джек, еле сдерживая слезы.
  –  Отвези меня на Холм, куда мы ездили тем летом, откуда можно увидеть солнце,- прошептал мальчик и, покачнувшись, упал в руки отца.
  Джек все сделал, как просил Кейн, и они вместе сидели на холме, встречая рассвет. Голова мальчика лежала на коленях отца, и тот ласково гладил его по непослушным волосам.
  – Кейн, мне так страшно,- прошептал отец,- страшно потерять тебя и не увидеть,  как ты станешь взрослым.
  –  Папа, у каждого свой путь, и ты не должен сожалеть ни о чем, потому что сомнения могут привести тебя к темной бездне, откуда нет выхода.
Кейн замолчал, Джек почувствовал, как слабеют пальцы  сына в его ладони. Он раскрыл ее и, взглянув на маленькую ручку своего ребенка, понял, что для Кейна все закончилось и его глаза больше не увидят следующего рассвета.
Боль и тоска захлестнули душу шерифа, он прижимал к груди бесчувственное тело мальчик, ощущая его запах, его тепло, и не мог поверить, что его больше нет. Рыданья сдавили его сердце, не помня себя от горя, он просил у неба, чтобы силы всевышние вернули его сына.
   На мгновение время остановилось, как и солнце, окрасившее небо в цвет крови, все замерло вокруг, и Джек, услышав свой голос в мертвой тишине, замолчал, чувствуя ужас окружающий его. Все еще держа в объятиях Кейна, он обернулся и увидел, как к нему навстречу из леса идет человек. Медленно взбираясь по холму, поднимался он, и Джек видел в сумеречном свете его смуглое лицо.
  –  Кто ты? – спросил он, поднимаясь на ноги,- что тебе здесь нужно?
  –  Я тот, кто сумеет обратить законы судьбы вспять,- улыбнулся незнакомец, показывая ровные белые зубы,- белые люди называют меня Черный Шаман, а индейцы зовут  Мекадэвигванэби (Черное перо). Ты можешь еще спасти мальчика, еще есть время.
  –  Спасти Кейна?! – не мог поверить в происходящее Джек,- но как? – его голос дрогнул и, взглянув на сына, Макстритт опустился на траву покрытую росой.
  – Мне нужны души, которые Кейн забрал у меня,- зловеще улыбнулся Черный Шаман,-  Ахсоннутли обманула меня, использовав духов, вдохнувших магию в твоего сына, потому как он индеец, как и ты … просто ты забыл об этом. Белые люди, что убили твоего отца, сделали так, что ты все забыл,- Черный Шаман посмотрел на тело Кейна,- и этим ты отплатил белым людям, которые забрали у тебя корни и твою историю, ты отдал им жизнь своего сына на съедение.
  – Я не понимаю, о чем ты говоришь,- Джек сжал в ладони безжизненную  руку Кейна,- какие предки…
  – Вспомни,- улыбнулся Черный Шаман, прикасаясь к щеке Джека и тот, ощутив, как все вокруг начинает закручиваться в бешеном танце, за одну секунду прожил свою жизнь от объятий матери в колыбели, до сегодняшнего дня.-  Ну? - довольно усмехаясь, продолжил Мекадэвигванэби.
  –  Я знаю свое прошлое,- процедил сквозь зубы Джек,- я помню все   плохое и хорошее, что было со мной. Но, даже зная все это, я поступил бы так же, потому что жизнь  и смерть уравнивает всех, и белых и черных, и индейцев.
 Он вспомнил, что говорил ему  Кейн перед смертью:
   –  Сын сказал, что у каждого свой путь, а сомнения могут привести к бездне. Сейчас  я на  краю, стоит сделать только шаг,- он вытащил из кобуры револьвер и направил в сторону Черного Шамана,-  я знаю, что ты просто злобный дух, Маниту, который искушает людей отчаявшихся и предавшихся горю от потери тех, кого любили всем сердцем! Убирайся, ты не получишь ни моего сына, ни меня!
 Прогремел выстрел.
     На следующий день полиция округа обнаружила на Холме в окрестностях Палмера тело мальчика и  его погибшего отца, который застрелился…
Никто не знал, что это был несчастный случай, а выпущенная пуля, рикошетом отскочив от камня, попала в шею Джеку»…
  –  А откуда ты знаешь это?- спросила Рейчел Тома.
  –  Когда шерифа похоронили, то по завещанию его тело было предано огню, его прах долго был в доме Габриель, пока она не переехала в Канаду в Линн-Лейк.
  –  К нам в город?- непонимающе спросил Стивен.
Том поднялся на ноги и, бросив пару веток в костер, посмотрел на ребят.
  – Я хотел, чтобы эту историю узнал еще кто-нибудь,- на глазах он стал преображаться и вместо сухощавого Тома Уорвика перед ними стоял мужчина лет сорока в полицейской форме и значком шерифа.  - Никогда не жалейте о том добре и счастье, что отдавали другим, ничего не получая взамен и знайте, что слушая вкрадчивый голос искушения, мы встаем на тропу ведущую к Черному Шаману, в бездну из которой нет выхода.
    Рассвет занимался над озером, окрашивая кромку между небом и водой в багровый свет. Рейчел видела, как образ Джека Макстритта становится прозрачным и тает на глазах.
  – Только ты сможешь, Рейчел, остановить бездну и Черного Шамана,- произнес Джек напоследок.
  –  Я? Но почему я?- девушка ничего не понимала.
  –  Предки сказали мне,- он улыбнулся,- ведь ты одна из нас,- его призрак таял, пока не разлился  розовыми лучами по глади озера. Вставало солнце нового дня. Рейчел задумчиво посмотрела на птицу, что опустилась на ветку дуба. Большая черная птица, слишком крупная для ворона, но это, несомненно, был он.
Рейчел снова услышала голос, который предназначался именно для нее:  «Я буду ждать тебя, когда час наступит».