Оборотная сторона героя - глава 1

Лабиринт отходящих от Яузы улочек - идеальное место для того, чтобы изучать развитие архитектуры последних двухсот - и общества последних двадцати лет. Здесь мирно соседствуют элегантные особняки конца девятнадцатого века, пролетарские бараки двадцатого и кичливые коттеджи двадцать первого.
  Живется им, впрочем, по-разному - не все каменные 'старожилы' лабиринта у Яузы получили шанс на вторую жизнь. Одни обрели новую судьбу в руках банкиров, рестораторов и предпринимателей; другие, сыпя штукатуркой с дряхлых стен, доживали свой век без надежды на воскрешение, вместе со своими жильцами, такими же старыми, как и они сами.
  Торопливо шагавший по улице молодой человек не смотрел по сторонам, история развития архитектуры его не занимала. Пряча лицо от снежного ветра за поднятым воротником, парень спешил к старинному трехэтажному особняку благородного серо-стального оттенка, одному из тех, кого помиловали бури прошедшего века. Отремонтированное, с пластиковыми окнами и зеркальными стеклами, здание, как следовало из неброской вывески над входом, вторую жизнь обрело в руках некой организации под названием 'Бастион'.
  Когда-то этот дом принадлежал зажиточному провинциальному купцу не то из Симбирска, не то из Рыбинска. Купец страстно мечтал вписаться в столичное общество и решил во что бы то ни стало доказать свету, что вполне этого достоин. Первым шагом на пути к заветной цели стала постройка московской резиденции в соответствии с самыми передовыми тенденциями. Для этого купец нанял прогрессивного архитектора-модерниста, а уж тот постарался на славу.
  Дом был составлен из разных по величине кубов, к которым со всех сторон примыкали причудливой формы крылечки, портики и балкончики, декорированные изящной ковкой, а фасады являли миру окна самой разнообразной формы. Затейливая чугунная решетка на невысоком каменном постаменте ограждала особняк от соседей. Театральная тумба, установленная по настоянию купца как наглядное доказательство его причастности к культуре, высилась у самых ворот. Правда, теперь вместо театральных афиш она пестрела проспектами, рекламное содержание которых печально дисгармонировало с барельефами а-ля антик, украшавшими тумбу по верху.
  Однако Илья не замечал этой печальной архитектурной дисгармонии - он очень торопился и не смотрел по сторонам; неожиданный звонок с работы ранним субботним утром изрядно его взбудоражил, а Папыч, как всегда, не расщедрился на объяснения, только кратко сообщил в трубку:
  - Приезжай, нужна твоя помощь.
  Илья терялся в догадках и строил версии одна другой невероятнее. Этой ночью, в связи с острой нехваткой кадров, дежурили братья Петровичи, и им, на его памяти, еще никогда не требовалась помощь; обычно это именно они оказывали её другим. Должно быть, случилось что-то невероятное, раз вызвали Илью, когда есть Петровичи.
  Распахивая тяжёлую входную дверь, Илья практически ожидал, что прямо за порогом увидит первые признаки неведомой катастрофы. Но его встретили приятные ароматы жаркого и выпечки, и он немедленно успокоился - если катастрофа и случилась, то явно не вселенского масштаба. Потому что ничто иное не могло оторвать Бориса Моисеевича, в прошлом заслуженного ВДВшника (тридцать первой гвардейской отдельной десантно-штурмовой ордена Кутузова II степени бригады, непременно уточнял он), а теперь - бессменного охранника 'Бастиона' от кухоньки, организованной в 'караулке' у входа.
  - Утро, Илья! - улыбнулся выглянувший из своей комнатушки охранник. В костюме, при галстуке, строгая воинская стрижка, седина на висках, суровые брови, твердый взгляд - Борис Моисеевич выглядел типичным армейским офицером, обреченным, как и многие свои сослуживцы, податься после отставки в охранники на коммерческие предприятия. Только вот веселенький цветастый передник и поварешка несколько портили эту картину.
  - Хочешь попробовать? Шурпа! - продолжил он и, не дожидаясь ответа, приглашающе протянул половник.
  Экс-десантник всегда угощал сотрудников своими умопомрачительными кулинарными шедеврами, которые умудрялся творить при помощи всего лишь двухконфорной электроплитки и маленькой микроволновки. То, что ежедневно рождалось в кастрюльках и сковородках Бориса Моисеевича, можно было назвать только почетным словом 'яства'. Как сам охранник, неизменно и вовсе не символически причащающийся к собственным блюдам, в свои пятьдесят пребывал в такой форме, будто ещё вчера совершал прыжки с парашютом с восьмикилометровой высоты, оставалось для сотрудников неразрешимой загадкой.
  Охранник большей частью проводил время на кухоньке у входа, угощал желающих кушаньями и байками из своей богатой на события жизни. К добродушному балагуру в строгом костюме с цветастым передником и командным голосом боевого генерала все давно привыкли и порой забывали, что он у них отвечает за охрану. Но когда - а такое изредка случалось - в офис настойчиво рвались люди с не самыми лучшими намерениями, дружелюбный секьюрити в фартуке оказывался первой и последней преградой на их пути.
  Не зря, не зря Борис Моисеевич был заслуженным ВДВшником тридцать первой гвардейской отдельной десантно-штурмовой ордена Кутузова II степени бригады... Правда, сам в деле охранника 'Бастиона' Илья ещё не видел. Но рассказам коллег верил.
  - Вкусно, - совершенно искренне похвалил Илья, отхлебнув ароматной густой похлебки из половника. Борис Моисеевич нечасто повторялся в рецептах, потому каждый опыт приобщения к его творениям следовало ценить.
  Желудок, попробовав шурпы, бесцеремонно напомнил, что сегодня хозяин накормил его всего лишь остатками зачерствевшей булки, и Илья, сглотнув, спросил:
  - Борис Моисеевич, я к обеду подойду? Если меня никуда не отошлют.
  - Конечно, - обрадовался тот; Борис Моисеевич готовил не столько для себя, сколько для коллег, и только радовался, когда они поглощали его кулинарные шедевры. - А куда тебя, кстати, отправляют?
  - Ещё не знаю. Но, думаю, выясню очень скоро.
  Язвительный голос шефа Илья услышал уже на лестнице и подумал: 'Кого он на этот раз? И за что?'.
  Андрей Потапович, спортивный мужчина к сорока с тяжёлым взглядом тускло-серых глаз и маленькой серебристой серьгой в ухе был язвителен и нетерпим к чужим слабостям, и поначалу Илье казалось, что ужиться с ним будет непросто. Однако первое впечатление оказалось обманчивым. Начальник отличался решительностью и здравомыслием, не кичился своим опытом и никогда не требовал от других того, чего не стал или не смог бы сделать сам. Наконец, несмотря на острый язык и саркастические замечания, за своих сотрудников мог порвать кого угодно... хотя сам бы в этом никогда не признался. Когда Илья это понял, то он больше не удивлялся, что сотрудники звали шефа куда более свойским Андреем Папычем, а между собой и вовсе просто Папычем.
  Илья решительно толкнул дверь и быстро оглядел занимающее весь второй этаж просторное помещение, отыскивая 'жертву' Папыча. Кто-то из прежних жильцов здания по неизвестной причине снёс все внутренние стены, и нынешние обитатели не стали их восстанавливать. Они поставили несколько редких стеклянных перегородок, символически разделяя просторное помещение, и сгруппировали рабочие островки столов, стеллажей и кресел около окон самой разной формы, причудливо соседствовавших на одной стене.
  Начальник возвышался над загромождениями пыльной техники на территории окон-розеток и выговаривал располагающемуся там аналитическому отделу. Впрочем, аналитический отдел - это слишком громкое название для Аркаши Барабашкина, талантливого молодого программиста-аналитика и двух его помощниц, настолько же симпатичных, насколько и бесполезных Майи и Ирочки.
  Вжавшийся в кресло белобрысый аналитик, хоть и чувствующий себя явно неуютно под суровым взглядом начальства, глядел из-под смешных круглых очков испуганно-вызывающе и, похоже, не собирался признавать себя виновным, в чем бы его ни обвиняли.
   - Я не при чём! Вчера заявились какие-то бухгалтера-аудиторы и сказали, что для Ирочки с Майей штатных единиц не предусмотрено, так что оклад им не полагается. Знаете, какой у меня стресс был? Думаете, я в таком состоянии мог уследить?
   - Конечно, нет, - обманчиво мягко, но с явным сарказмом в голосе согласился Папыч. - Разве может быть дело до такой мелочи, как начало нового цикла, когда на кону стоит зарплата наших самых ценных сотрудниц! Да, Барабашкин?
   Все знали, что Аркашу шеф называл по фамилии только тогда, когда был на него зол. Однако аналитик всегда терял всякую разумную осторожность, когда речь заходила об Ирочке с Майей. Вот и сейчас он просто не заметил опасности - решительно выпятил нетронутый щетиной подбородок и заявил:
   - Если их уволите, то и меня тоже можете увольнять.
   Илья подавил рвущийся наружу смешок. Подобную сцену он наблюдал уже не раз и точно знал, как будут развиваться события.
   Никто не мог постичь тайны отношений белобрысого аналитика с Майей и Ирочкой. Аркаша, обладатель двух красных дипломов, с факультета информационных технологий и физтеха продвинутого столичного ВУЗа, был, бесспорно, талантлив, и столь же бесспорно не от мира сего. Он мог с легкостью рассчитать результаты грядущих выборов в Думу и предсказать котировки акций на рынке ценных бумаг; с не меньшей легкостью он мог заявиться на работу в махровом халате и тапочках с трогательными помпонами, задумавшись над оптимизацией системы мониторинга объектов, находящихся в ведении их организации. Вихрастый, голубоглазый, невысокий и нескладный, в круглых очках а-ля Гарри Поттер, он вызывал самые нежные материнские чувства у пожилых дам и мысли о том, что его, наверняка частенько колотили в школе - у сверстников.
   Что нашли в этом смешном рассеянном парне Майя и Ирочка, по сей день оставалось загадкой. Вряд ли они соблазнились Аркашиной однокомнатной 'хрущёвкой' на окраине Москвы, так как сами были москвичками. Суммарный коэффициент ай-кью девчонок, по общему мнению, едва ли превышал показатели Джорджа Буша-младшего, значит, вряд ли Аркаша привлёк из своей интеллектуальность.
  Логического объяснения не находилось, но факт оставался фактом: Майя и Ирочка, девушки с внешностью, от которой любой кутюрье зарыдал бы от восторга, боготворили неуклюжего аналитика, нежно заглядывали ему в глаза, внимали его словам раскрыв рот и затаив дыхание, сыпали комплиментами, предупреждали любое желание - словом, окружали вниманием и заботой. При этом в близких отношениях Аркаша не состоял ни с одной, но при попытках избавиться от ненужных кадров поднимал страшную бурю, громко возмущался и с пеной у рта заявлял, что если девчонок уволят, то и он работать больше не станет. Аркаша знал, что почти не рисковал - он был ценным кадром, потерять которого нельзя. И девчонок раз за разом оставляли в покое...
   Илье очень хотелось поинтересоваться, что же так рассердило начальника, но, оглядевшись, он понял, что спросить не у кого - в просторном помещении были только Майя с Ирочкой.
   Папыч, тем временем, оставил всякую язвительность и, вперив в Аркашу тяжёлый взгляд, сурово отчеканил:
   - И уволю! Но пока твоя бестолковая задница ещё протирает стул в 'Бастионе', ты обязан выполнять свою работу, невзирая ни на что!
   - Андрей Папыч, - жалобно проблеял Аркаша, - честное слово, больше такого не повторится. Ну, подумаешь, прошёл кто-то! Не в первый же раз! Чего тут такого уж страшного?
   - Раз ничего страшного, тогда именно ты и будешь ловить прошедшего, - 'обрадовал' шеф и, круто развернувшись, направился к себе в кабинет.
  Илья последовал за Папычем, с ухмылкой слушая радостное чириканье девчонок: 'Аркаша, спасибо!' и 'Ты наш герой!'
  Кабинет начальника, условно отделённый от остального помещения стеклянной перегородкой в районе стрельчатых окон, был обставлен в стиле минималистический хай-тек: чистый рабочий стол с компьютером, горка офисной техники и пара полупустых стеллажей. Ни фотографии на стене, ни безделушки на полке.
  Напротив по-спартански пустого стола сидел незнакомый молодой парень. Явно видевший всю разборку с Аркашей, он с недоумением переводил взгляд с нескладного аналитика к длинноногим красавицам Майе и Ирочке.
   - Наш стажёр. Аспирант истфака с выдающимися познаниями в истории, - проинформировал шеф Илью, усаживаясь за стол.
   - Тарас, - представился парень.
  Илья пожал ему руку, изучая стажера быстрым взглядом. На вид лет двадцать, глаза любопытные и беспокойные, русые волосы старательно уложены гелем в нарочитый беспорядок. И без того не атлет, в узких джинсах и облегающем свитере, кажется, модных в этом сезоне, парень выглядит совсем хлипким.
   - Сегодня пятое декабря, - сразу перешел к делу Папыч, - И в этот день обычно устанавливают технику в храме Аполлона.
   Илья молча кивнул - он знал, что ближе к вечеру начинается осада Трои.
   - Но в связи со случившейся вчера в его жизни трагедией, - от язвительности в голосе шефа зазвенел воздух, - Аркадий забыл привлечь наше внимание к тому факту, что у нас високосный год.
   - Осада Трои началась на день раньше. Вчера, - мгновенно сориентировался Илья и встревоженно уставился на шефа. - И что? Много уже успело пройти?
   - Только один.
   И зачем его вытащили из постели? Илья непонимающе уставился на Папыча, но поостерегся задавать вопросы.
   - Поедешь к Шушмору, скопируешь записи и привезёшь сюда.
   - А там же сейчас техники, неужели они не могут?..
   - Могут, конечно, я просто решил устроить тебе увеселительную прогулку на свежем воздухе, - мягкое ехидство в голосе шефа было почти незаметным. Потом он посерьёзнел: - Все на той стороне, с ними связи нет. А время не ждёт. Да, и Тараса заодно забери, с ним сейчас заниматься некому.
   Илья замялся.
  - Ну?
   - Э-э... Мне одному до этого прохода добираться ещё не приходилось.
   - И что? Предлагаешь отвести тебя туда за ручку?
   - Да нет, - под стать начальнику отозвался Илья, - Просто хотел спросить, нужен ли вам Аркаша для дальнейшей порки, или я могу попросить его настроить мне навигатор на Шушморское капище.
   - Аркадий, - негромко позвал Папыч, и белобрысая голова мгновенно показалась в стеклянных дверях, - Весь твой, - кивнул шеф Илье и, сдвинув брови к переносице, сурово добавил: - И попробуйте только привезти мне плохие новости!
  От последних слов стажер поёжился. Илья отвернулся, пряча улыбку - сам он когда-то реагировал так же. Пока не начал распознавать, когда Папыч шутит. Но учить этому Тараса он не будет - такие знания положено приобретать самостоятельно.
   
  * * *
   
   До Шатуры дорога была приличной, до Воймежного - терпимой, до Пустоши - так себе. А вот за Пустошью по Шатурским болотам ползли со скоростью пешехода. В общей сложности - почти четыре часа. Не так уж плохо, особенно с учетом того, что последний час ушел на жалкие пятнадцать километров от берега речки Шушморы до официально так и не найденного древнего капища, затерянного в нехоженой чаще приклязьменских болотистых лесов.
  Когда за стволами огромных осин показалось выложенное из крупных камней гладкое полушарие - метра под три высотой и метров шести в диаметр, знаменитое и таинственное Шушморское капище, Илья качнул головой. Он уже не раз собирался и постоянно забывал спросить, что же представляет собой каменная полусфера на самом деле. Таинственный мегалит - российский брат Стоунхенджа, древнее святилище змеиному богу, которому поклонялись предки-славяне три тысячи лет назад, или все-таки просто гигантский межевой знак, который возвели на границе Московской и Владимирской губерний после того, как почти три века назад в этом районе проложили Коломенский тракт?
  Проход находился у одного из окружавших капище останков каменных столбов. Неподалеку стояла 'Газель'. Ни техников, ни Петровичей. Значит, они всё ещё на той стороне.
  - Это вот тут проход, да? - глаза Тараса заблестели.
  Илья улыбнулся про себя, увидев восторг во взгляде стажёра. Ещё свежи были собственные воспоминания о том, когда всё это вдруг вошло в его жизнь:
  'Бастион', проходы, конквесторы. Невероятные, фантастические вещи, ставшие реальностью. Проходы в прошлое, чаще всего расположенные в аномальных зонах или 'блудных местах'; именно из-за проходов, из-за побочных эффектов их присутствия то или иное место начинали считать аномальным. Конквесторы - люди, всё знающие о проходах и возвращающие обратно случайно попавших туда людей. 'Бастион' - организация конквесторов; как и следовало из названия, она служила своего рода оборонным укреплением истории, охраняла её ключевые события от попадавших в проходы людей, которые могли случайно повлиять на их исход.
  - Илья, а можно мне глянуть?
  Этого вопроса стоило ждать.
  - Нет.
  - Всего на секундочку!
  - Нет. Во-первых, ты не прошел необходимую подготовку. Во-вторых, первое время тебе полагается проходить только под присмотром конквестора.
  - А ты разве не конквестор?
  - А я тебя сюда разве на экскурсию привёз?
  Стажёр всё понял и замолчал. Илья снял спрятанную на стволе мохнатой ели камеру наблюдения, попутно отметив, что зарядное устройство почти на исходе, подключил её к ноутбуку и начал просматривать запись. Кто же, интересно, прошёл?
  От монитора его оторвал раздавшийся несколько минут спустя шум. Илья поднял голову и увидел, как из прохода около полуразрушенной колонны появился Тарас - взъерошенный и почему-то согнувшийся в три погибели. Через секунду стало ясно почему: его руки были заломлены за спину и, похоже, тот, кто выводил стажера, не очень-то с ним церемонился.
   Хотя с момента знакомства прошло уже немало времени, Илья по-прежнему с большим трудом различал братьев-близнецов Петровичей. Худощавые, черноволосые, смуглые, с белозубыми улыбками, хищными, резкими чертами лица и выразительными глазами, такими насыщенно карими, что они казались черными, Петровичи напоминали выходцев из южных стран Средиземноморья. Отличить их друг от друга по внешности не представлялось возможным, и с уверенностью определить, кто из них кто, Илья мог исключительно по манере общения. Вот и сейчас, только после того, как одетый в широкий хитон до колен и грубый шерстяной плащ мужчина, крепко толкнув Тараса, коротко поинтересовался: 'Какого чёрта?', Илья понял, что перед ним Василий. Не Вася, не Васька, не Васёк, а Василий - серьёзного и молчаливого Петровича называли только так.
   Илья покосился на растянувшегося на снегу Тараса, который отчаянно старался придать лицу виноватое выражение, и пояснил:
   - Наш новый стажёр.
   - И почему ты позволил неподготовленному человеку свободно разгуливать по проходам?
   - Я отвлёкся, - вздохнул, признаваясь, Илья.
   Василий перевел взгляд на сконфуженного парня, протянул ему руку, рывком поставил на ноги и, продолжая крепко сжимать его ладонь - похоже, весьма крепко, судя по тому, как поморщился Тарас, мрачно предупредил:
   - Будешь соваться куда не надо, тут же из 'Бастиона' вылетишь.
   Тарас кивнул, терпеливо дожидаясь, когда Василий соизволит разжать руку.
   - Нам и с той стороны забот более чем достаточно, не хватает ещё только с этой, - пробурчал он, отпустил, к явному облегчению Тараса, его руку и обернулся к Илье: - Около такого прохода надо бы осторожнее.
   Илья прекрасно расслышал упрёк и был благодарен Василию за то, что тот не стал выговарить ему перед стажёром, хотя имел полное право.
  Действительно, отпускать Тараса гулять около капища было по меньшей мере неосмотрительно, ведь чтобы попасть в проход к Трое, не требовалось соблюдать никаких особых условий; в него можно было просто шагнуть. Правда, шагнуть прямо в полуразрушенную колонну, что человек обычно делать не станет. И всё же этот проход работает довольно просто. С большинством других сложнее: необходимо соблюдать определённые правила или последовательность действий, иметь при себе тот или иной материал или вещество, ждать нужного времени суток или осадков - и прочее, и прочее, и прочее. Через такой проход, не зная правил, не пройдешь. Разве только случайно. Именно случайно это и выходит у тех бедолаг, на поиски которых отправляются конквесторы 'Бастиона'.
  Считалось, что, чисто теоретически, количество проходов в мире может быть бесконечно велико, просто неизвестны механизмы прохождения через них. Предположительно, любой человек, совершенно случайно, сам того не зная, мог совершить нужную последовательность действий в нужное время в нужном месте - и шагнуть в проход даже в зале собственной квартиры...
   - Ты уже в курсе, что флот вчера подошел, а не сегодня? - вывел Илью из задумчивости голос Василия.
   - В курсе, - хмыкнул он, вспомнив утренний разнос, устроенный Аркаше.
   - Техники почти всё оборудование поставили, прежде чем мы поняли, что приехали поздно... Поверить не могу, что мы цикл пропустили!
  Илья согласно кивнул. Помнить о циклах - обязанность не одного лишь Аркаши. Большинство проходов работает циклично; время в них повторяется раз за разом, по кругу, замкнутое на какой-то определенный промежуток. Когда цикл завершается, время в проходе начинает течь заново, с начальной точки отсчета. Именно поэтому каждый декабрь работники 'Бастиона' приходят к Шушморскому капищу - цикл Троянского прохода составляет триста шестьдесят пять дней, и каждый год, в один и тот же день, в проходе снова начинается осада Трои. В один и тот же день - кроме високосного года. В високосном году - триста шестьдесят шесть, а не триста шестьдесят пять дней. И, значит, осада Трои начинается на день раньше отмеченного в календаре пятого декабря.
  Василий подошёл к полуразрушенной колонне и, прежде чем войти в проход, обернулся.
  - За этим следи, - бросил он. Перевёл взгляд на стажёра, несколько долгих мгновений пристально сверлил его суровым взглядом. Тарас съёжился, втянул голову в узкие плечи, а потом, не выдержав, пробормотал 'Я больше не буду' и опустил глаза. Василий слегка кивнул, шагнул прямо в полуразрушенную колонну и исчез.
   Стажёр понуро подошёл к Илье и сел рядом.
   - Ну и как - поглядел на храм Аполлона? - поинтересовался тот.
   - Почти нет, - обиженно шмыгнул Тарас, - Так, только колонны внутри разглядел, а потом мне руки за спину заломили и вытолкнули обратно. Не успел даже сообразить, что случилось, - он покосился на Илью и тихонько добавил: - Да ведь как руки вывернули - до сих пор болят!
   - И поделом тебе, - и не подумал проявлять сочувствие Илья.
   Тарас помолчал, потом тихо спросил:
  - А что будет, если опоздаешь к концу цикла? С той стороны проход закрывается, да?
   - Никто наверняка не знает, - пожал плечами Илья. - Но, говорят, был случай, в тридцатые годы ушел один конквестор и не успел вернуться вовремя. А потом появился у нас лет двадцать спустя. И говорил, что там он опоздал всего на несколько часов. Добрался до прохода, шагнул - а тут уже и отечественная война прошла, и Сталин умер... Хорошо, что вообще вернулся - что с другими случилось, мы понятия не имеем. Может, они ещё только появятся в будущем. А, может, их забросило черт знает куда.
   Тарас поёжился.
   - И часто бывает, что не успевают?
   - Нечасто. Но бывает.
   - А как определяют цикл проходов?
   - Методом проб и ошибок, - коротко ответил Илья, вспомнив истории о том, какую высокую цену порой приходилось платить конквесторам за то, чтобы узнать, что цикл нового, неизвестного прохода составляет всего несколько дней.
   - Да ты что? - воскликнул Тарас.
   - К счастью, к нашему времени уже проделали немало работы. Мы приходим, считай, на все готовенькое. Впрочем, у нас и сейчас есть разведка - нужно же кому-то изучать новые проходы и определять, куда они ведут и какой у них цикл.
   Тарас глубокомысленно кивнул. Становилось ясно, почему цикл для конквестора порой даже важнее того, куда именно ведёт проход. Если до окончания цикла осталось полгода, то у конквестора есть масса времени, чтобы отыскать пропавшего и вернуться обратно. А если до окончания цикла осталось всего пару дней, то задача существенно усложняется. Не успеешь до начала нового - обратно уже и сам не вернешься.
   - А почему все проходы цикличны?
  - Это тебе Аркаша объяснить сможет, спроси его, - с ухмылкой посоветовал Илья, вспомнив, что однажды и сам совершил такую глупость, не удовлетворившись кратким лекционным курсом. Аналитик обрадовался, отослал Ирочку за маркером, а потом увлеченно рисовал перед Ильей на доске длинные ряды формул и символов, возбужденно размахивал руками и лопотал что-то очень заумное. Илья запомнил только 'петли времени', потерпел с полчаса, затем вежливо перебил, поблагодарил и собрался уходить. Аркаша возразил: 'Я же еще не добрался и до середины!' Обижать его не хотелось, потому Илья, понадеявшись на короткую память аналитика, пообещал вернуться после того, как подучит физику, математику и прочие точные науки. Чтобы лучше понять объяснения и задать вопросы по существу.
  Тут на экране компьютера, наконец, показался человек, появился словно из ниоткуда прямо у полуразрушенной колонны. Чёткостью изображение не отличалось, но всё равно было видно, что он одет в хитон с широкими рукавами и доспехи, а в руках держит короткий меч. Некоторое время человек кружил вокруг каменного капища, а затем скрылся в зарослях снежного леса.
  Илья перемотал запись, выбрал кадр, нажал на паузу, приблизил. Покачал головой - изображение так себе.
   - Ни шагу отсюда! - строго предупредил он стажёра и скрылся в проходе. Буквально миг спустя снова показался на поляне, но уже в сопровождении смуглого черноволосого Петровича. Тот быстро оглядел смирно сидящего парня и, притворно грустно вздохнув, заметил:
   - Эх, ну хоть раз бы к нам девчонку на стажировку взяли!
   - А тебе то что?
   - Как это что? Я бы тогда вызвался руководить обучением и тренировкой!
   - Ну, так вон сидит, тренируй на здоровье.
   - Да на кой он мне сдался? Вот если б девушка, я б с удовольствием.
   Илья развеселился:
   - Тебе что, женского внимания не хватает?
   - Мне не хватает семейного счастья, - назидательно ответил Петрович, а потом сложил брови трагичным домиком и продолжил: - Ни одна нормальная женщина не потерпит такого образа жизни, какой ведем мы. И единственный способ обзавестись семьей, это только если жена тоже будет работать на нашу контору.
   - Так и вижу, как ты со спокойной душой отправляешь свою супругу одну в проход. Например, в стан к Тамерлану. 'Иди, дорогая, ищи пропавшего. К югу от шатра хана обычно пленных казнят, проверь сначала там', - поддразнил Илья.
   - Я не имел в виду, чтобы она тоже была конквестором, - возмутился Петрович и вздохнул: - Ладно, что там у тебя?
   Тарас в немом изумлении глядел на спутника Ильи. У этого Василия, весёлого и многословного, не было ничего общего с тем Василием, который бесцеремонно выкинул его из прохода. Совсем ничего - кроме внешности.
   Илья заметил удивленные глаза Тараса и пояснил:
   - Это брат Василия. Брат-близнец.
   Петрович обернулся к стажеру, протянул руку. Тарас тихонько вздохнул, вспомнив, в какие клещи зажал его Василий, но деваться некуда - ответил на рукопожатие. А потом спрятал ладонь за спину и незаметно ее встряхнул.
   - Тарас.
   - Арагорн, - серьезно ответил брат Василия, присаживаясь у компьютера и пряча искры смеха в глазах.
   Стажер, не зная, как реагировать, с надеждой покосился на Илью. Тот изобразил на лице невозмутимость индейского вождя. Брат Василия, тем временем, внимательно разглядывал изображение на мониторе.
   - Арагорн? - осторожно переспросил Тарас.
   - Для тебя - Арагорн Петрович, - серьёзно поправил тот.
   Стажёр подавился рвавшимся наружу смешком.
  - Угу, - только и кивнул он и на всякий случай решил больше вопросов не задавать. Арагорн так Арагорн. У каждого свои причуды. Если он... Нет, не если - когда. Да, именно так - когда он станет конквестором, тоже возьмет себе какое-нибудь звучное прозвище. Например, Терминатор. Нет, это девушкам не нравится. Тогда - Атилла. А лучше - Волкодав. Да можно и вообще без прозвища; 'конквестор', от латинского conquistor - сыщик, исследователь, тайный наблюдатель, само по себе звучит впечатляюще.
  - Понятия не имею, Илья, - тем временем покачал головой Арагорн, легко вскакивая на ноги. - Изображение нечёткое. И потом, ты же знаешь, я по ту сторону проходов обычно надолго не задерживаюсь. Надо будет у Яна спросить - он два года назад почти всю осаду у греков пробыл. Может, и опознает, если, конечно, этот грек действительно важная фигура.
   - Ох, только бы не важная, - вздохнул Илья. - Ладно, спасибо. Я, собственно, и не рассчитывал. Просто подумал - а вдруг? Сейчас сделаю копию, и рванем обратно... А вы там как?
   - Да нормально, как всегда, - бодро отозвался Петрович. - Не в первый же раз... Правда, так быстро разбираем впервые.
  Технику приходилось ставить каждый год и держать около недели. Когда начиналась осада Трои, греки в первую очередь захватывали пляж и громили стоящий неподалеку храм Аполлона, внутри которого в опистодоме, закрытом помещении позади статуи Аполлона, находился проход. Опистодом традиционно считался священным местом - предполагалось, что там располагался вход на Олимп, к самому солнечному богу, и осквернять комнатушку своим присутствием не решались даже жрецы. Простые люди в храм и подавно не заходили, это было не принято, ведь храм - жилище богов, смертным там делать нечего. К тому же, чтобы попасть в проход, необходимо было шагать прямо в стену, чего в обычных обстоятельствах делать никто не станет. В обычных - но не в угаре боя. В запале битвы случалось порой, что один-другой грек делали этот шаг. Шум и вспышки света от установленной на входе аппаратуры должны были имитировать гнев Аполлона, заставляя греков в панике пятиться, уходя, таким образом, подальше от прохода. Обычно срабатывало безотказно.
   - Ну, раз я больше ничем помочь не могу, то я пошёл, - сообщил Арагорн и направился к проходу. Дойдя до колонны, поймал любопытный взгляд Тараса, и, видимо, решив, что парень достаточно намучился, сверкнул белозубой улыбкой и пояснил: - Имя это мое. Настоящее имя. Отец у нас Толкиеном увлекается. Ещё и братца моего Фарамиром хотел назвать. Но мать возмутилась - она нас в честь дедов назвать собиралась, Василием и Иваном. Говорила, вполне, кстати, справедливо, что Игнатьев Иван Петрович звучит куда лучше, чем Игнатьев Арагорн Петрович. Или Фарамир Петрович, если уж на то пошло. В итоге я стал жертвой родительского компромисса.
  Арагорн подмигнул стажёру и шагнул в проход.
  - Арагорн Петрович, ну надо же! - всхлипнул Тарас от долго сдерживаемого смеха.
  Запись скопировалась через несколько минут, и можно было возвращаться обратно. Тарас грустно вздохнул, тоскливо глядя на колонну Шушморского капища, и нехотя полез в машину.
   
  * * *
   
   Шумные столичные улицы начало затягивать ранними зимними сумерками, когда Илья вырвался из плотного потока машин третьего транспортного кольца и пересек Яузу, направляясь к серому особняку с театральной тумбой у входа.
   Несмотря на то, что время приближалось к пяти вечера, признаков окончания рабочего дня в офисе не наблюдалось. Борис Моисеевич, так и не расставшись с цветастым фартуком, смотрел телевизор в караулке. Аркаша увлеченно копался в компьютере, Майя внимательно подпиливала ногти, Ирочка задумчиво расчесывала длинные каштановые локоны. Папыч говорил с кем-то по телефону и нетерпеливо постукивал пальцами по краю стола. На ярко-красном диване у окон-витражей удобно устроился загорелый улыбчивый мужчина средних лет с ярко-голубыми глазами и коротким ёжиком очень светлых волос, которые, если приглядеться, на самом деле были седыми, и что-то увлеченно рассказывал сидящей в кресле напротив молоденькой девушке.
  - Тарас, подающий большие надежды историк и наш новый стажёр, - представил Илья следующего за ним парня. - Олеся, единственная девушка-конквестор в нашей конторе. Ян, конквестор, крупный специалист по античному миру.
  Рукопожатие Яна Тарас, похоже, и не заметил - он глазел на застенчиво улыбнувшуюся ему Олесю. Маленькая, белокожая, с чёрной чёлкой и светлыми глазами, девушка тянула лет на шестнадцать, не больше, и комментарий Ильи о том, что она работает конквестором, стажёра поразил. И обрадовал: раз уж девчонка смогла стать конквестором, то он и подавно сумеет. И ничего, что начинать придётся с аналитической работы, главное ведь то, что он вообще попал в 'Бастион', хоть в каком-то качестве.
  - Итак? - требовательно спросил Папыч, закончив телефонный разговор.
  Илья раскрыл ноутбук, вывел сохраненное изображение и без слов показал шефу. Мельком глянув на экран, тот повернулся его к Яну.
  - Узнаёшь?
  Ян чуть прищурил ярко-голубые глаза, несколько секунд разглядывал нечеткую картинку, а потом добродушное выражение на его круглом лице сменилось предельно серьёзным.
  - Не хочу заранее сгущать краски, но, похоже, дело дрянь. Я ещё сверюсь с нашей базой данных, но практически уверен, что это Ахилл.
  В наступившей тишине стало отчетливо слышно тихое гудение ноутбука. Не надо быть экспертом по истории древнего мира, чтобы понять значимость этого персонажа для осады Трои.
  - Ян, сверяй, - принялся деловито раздавать распоряжения Папыч. - Илья, нужно связаться с Владимиром Кондратьевичем, - пусть они немедленно оцепят район Шушмора. Радиусом километров пятнадцать, думаю, этого хватит. Олесь, на всякий случай готовь документы на подачу Ахилла в розыск - по Москве и области, и не забудь про нашу стандартную легенду про пациента психиатрической клиники. Аркадий, высчитай, какова вероятность того, что греки возьмут Трою без Ахилла... Аркадий, ты слышал меня?
  - Что? Да! Я! Андрей Папыч? - прослушавший начальника аналитик вскочил из-за одного из своих компьютеров, роняя очки.
  - Мне нужно знать, какова вероятность того, что греки возьмут Трою без Ахилла.
  - Минуточку, - Аркаша с готовностью защелкал мышкой и близоруко прищурился, глядя на монитор. Потом, видимо, суть вопроса дошла до него, и аналитик, резко вскинув голову, медленно произнес: - А почему?..
  - Ахилл попал к нам, - пояснил шеф. Побарабанил пальцами по краю стола, а потом опасно сладким голосом осведомился: - А хочешь узнать, почему так случилось, а, Барабашкин?
  При звуках своей фамилии Аркаша сглотнул, сжался, опустил глаза и судорожно застучал пальцами по клавиатуре.
   Плохие новости пришли практически одновременно.
  - Сорок семь процентов до поединка с Гектором, и девять - после него, - сообщил аналитик.
   - Это точно Ахилл, - мрачно заключил Ян, держа в руках фотографию из огромной базы данных, которой располагал 'Бастион'. Там находились снимки тысяч людей различных эпох, сделанные в разные времена конквесторами. В последние годы, с развитием цифровой техники, база увеличилась едва не втрое: ведь одно дело пронести с собой, а главное, незаметно использовать громоздкий 'Зенит', и совсем другое - нажать на кнопочку полностью автоматизированного фотоаппарата, спрятанного едва ли не в пуговице.
  Папыч снова забарабанил пальцами по столу.
  - Аркадий, когда будет поединок с Гектором?
  - По-разному. Но обычно недели через три... ну, может, четыре.
  Тарас издал какой-то странный звук, и Илья тихо, чтобы не отвлекать задумавшегося Папыча, шепнул:
  - На самом деле осада Трои длилась вовсе не десять лет, а всего несколько месяцев. Гомер просто хотел сделать эту историю более... драматичной.
  - О-о, - выдохнул стажёр, - Слышали бы это наши академики на кафедре античности! А ведь у нас тома и тома исследований - и все они покоятся на неверной информации!
  Илья обменялся с Олесей понимающими улыбками, а стажёр, тем временем, увлечённо продолжал, позабыв про необходимость говоришь шёпотом:
  - Вы представляете, какую революцию можно совершить исторической науке, если написать диссертацию - на любую тему, да хоть вот о Трое - на основе настоящих фактов?
   - Конечно, представляем! В конце концов, именно за этим мы тебя к нам и пригласили, - прервал Тараса полный сарказма голос Папыча. Стажёр немедленно сник, а шеф уже повернулся к аналитику. - Аркадий, определи самые вероятные варианты развития событий, если Ахилл будет отсутствовать эти две - три недели.
   - Да не надо нам никаких вычислений, - перебил Ян, не дав Аркаше возможности повозиться с любовно изготовленной им сложной программой, - Я и без них вам все могу разложить по полочкам. Берём стандартный ход событий в ближайшие дни. Ахилл участвует во втором штурме стен города, который начнётся завтра или послезавтра. Затем ссорится с Агамемноном и отзывает своих мирмидонов. Здесь возникает наша первая проблема. Ахилл не участвует в битвах, вместо него выходит Патрокл, погибает, и Ахилл вызывает на поединок Гектора. Та-дам! - до свидания, Троя, без Гектора она никак не выстоит. Теперь устраняем из этой картины Ахилла... По-моему, всё яснее ясного. Исчезни оттуда любой другой грек, любой царек, Агамемнон или даже сама Елена, это не повлияет на ход событий так, как отсутствие Ахилла.
  - Прекрасно. То есть у нас на руках - реальная перспектива изменения одного из ключевых событий прошлого, - подытожил Папыч. Он собрался добавить что-то ещё, но его отвлёк звонок телефона.
  Шеф отошёл, оставив вмиг помрачневших сотрудников осмысливать услышанное.
  - И что это значит? - нарушил траурную тишину шёпот Тараса.
  - Это значит большие человеческие потери, - пояснил Илья.
  - Там, в Трое?
  - Если бы! Нет, здесь, у нас.
  - А почему у нас-то? Я же читал - при изменении ключевого события прошлого просто появляется новая линия истории. Параллельная. Ну, а нам-то с того какое дело? На нашем настоящем это изменение не отразится, прошлое ведь не линейно.
  - Не линейно, - отстранённо отозвался Илья. Как и все остальные конквесторы, он уже прикидывал перспективы, и выходили они одна мрачнее другой.
  - Так почему?
  - Потому что... - Илья рассеянно потёр переносицу и, наконец, сосредоточился, - Представь себе, что время - это полотно, и ветвь реальности, в которой живём мы, - одна нить этого полотна. Если Троя устоит, то эта перемена не повлечёт за собой по принципу домино перемены по всей нашей ветви реальности. Но появится новая линия истории. Новая нить. Которая должна будет протиснуться между плотно пригнанными друг к другу нитями на существующем полотне. Чтобы новая нить прошила всё полотно, ей придётся проталкиваться через готовую ткань, оттеснять уже вплетённые нити. Силком отталкивать нашу нить реальности, чтобы получить себе место. И это 'отталкивание' обязательно отражается на соседних нитях. На нашей ветви реальности в том числе.
  - Как отражается? - отчего-то понизил голос Тарас.
  - Какой-нибудь катастрофой в нашем настоящем.
  - Какой именно?
  - Да какой угодно. Факт в том, что какая бы она не была, из-за неё здесь гибнут люди. И обычно чем значительнее событие, тем хуже для нас последствия.
  - Ничего себе, - лицо Тараса вытянулось.
  - Ну, мои опытные конквесторы, - раздался тем временем голос Папыча, - какие будут предложения?
  - Привлечь на поиски всех, кого только можно? - робко проблеял из компьютерный джунглей под окнами-розетками Аркаша.
  - Гениально! - наигранно восхитился шеф, - Столь блестящую идею мог выдать только поистине талантливый и выдающийся аналитик, простой смертный до этого бы не додумался.
  - Устраним Гектора? - тихо предложила Олеся, отводя огонь от Аркаши на себя. Папыч обращался с девочкой заметно мягче, чем с остальными, потому она не боялась подавать голос.
  Тарас округлил глаза, и Илья хмыкнул про себя; видимо, стажёра поразило рассудительное, хладнокровное спокойствие, с которым выдвинула своё предложение Олеся.
  - Боюсь, одного этого окажется недостаточно, - покачал головой Ян, предотвращая комментарии шефа, и рассеянно провел рукой по короткому ежику седых волос. - Ну да, уберем мы Гектора. Но его смерть, несмотря на всю свою важность, является не единственным фактором падения Трои. Ахилл... Роль Ахилла заключается не просто в убийстве Гектора. Ахилл для греков - своего рода счастливый талисман, без него они сражаться будут с куда меньшим запалом - если вообще будут. По сути, Ахилл сам по себе - ключевое событие.
  В наступившей тишине Папыч обвел своих сотрудников требовательным вопрошающим взглядом. Остановился на Яне. Тот едва заметно вздохнул; казалось, он не был в восторге от того, что собирался сказать, но приходилось:
  - Пошлем кого-то из наших на его место.
  Шеф отреагировал практически мгновенно, как будто только и ждал этого предложения:
  - Илья!
  - Да, - вздрогнул тот и посмотрел на Папыча.
  - Будешь заменять Ахилла.
  Ощущение было чем-то похоже на то, какое бывает, если бы с размаху ударили под дых... или когда падаешь спиной на землю - из лёгких вышибло весь воздух. Нет, Илья искренне любил свою работу - она была безумно интересной, более чем прилично оплачиваемой, а главное - результаты работы действительно имели значение. Но одно дело - вытащить из прохода потерявшегося, перепуганного современника, и совсем иное - жить в прошлом, выдавая себя за кого-то другого. И не за маленького и незаметного человека, а за фигуру самую что ни на есть публичную и значительную. Говорить на языке, которого почти не знаешь. Воевать с оружием, которым почти не владеешь. И воевать не абы как, а так, как положено легендарному герою. Нести на себе всё бремя ответственности за исход одного из ключевых событий истории и помнить, что неудача грозит серьёзными последствиями в родном времени... Для конквестора, который совсем недавно стал один, без присмотра выходить на обычные задания, это как-то слишком. Слишком много, слишком масштабно. Слишком страшно...
  Илья с надеждой поднял глаза на непроницаемое лицо шефа. Он собирался убеждать, уговаривать, объяснять, что он не может - просто не может взять на себя такую ответственность. И промолчал, потому что уже видел ответ в отливающих сталью холодных серых глазах Папыча. Решение принято и обсуждению не подлежит.
  - Кого хороним? - раздался от дверей голос вернувшихся из Шушморского прохода братьев Петровичей.
  - Мы не хороним, мы пока только репетируем мои похороны, - кисло отозвался Илья.
  - И как же ты собираешься погибнуть? - весело спросил Арагорн, плюхаясь за стоящий в центре просторного помещения стол.
  - От рук распознавших подмену греческих воинов... Кажется, мне предстоит замещать Ахилла.
  Чёрные брови Арагорна взлетели вверх, а доселе безразличный Василий, удобно усевшийся в одном из кресел, метнул быстрый взгляд на брата.
  Наступившую тишину нарушил Ян. Искусственно откашлявшись, он протянул Илье фотографию Ахилла:
  - Посмотри. У вас с ним одинаковый тип лица, да и телосложение схожее. Греки, несомненно, обратят внимание, если их Ахилл вдруг резко постареет или располнеет. Василия с Арагорном мы никак не сможем загримировать так, чтобы они на него походили. Я не подойду ни по возрасту, ни по комплекции. Все остальные - на заданиях, и у нас нет времени ждать их возвращения.
  - Я по-древнегречески плохо говорю, - пробормотал Илья.
  - Тебе много говорить и не понадобится, - уверил Ян. - Ахилл не из разговорчивых. К тому же, Ахилла так сильно боятся, что даже его соратники с беседами набиваться не станут. Что очень удобно в нашей ситуации. Заедешь завтра в наш техцентр, часа на три - на курс интенсивного погружения. Этого хватит, чтобы не только освежить твой словарный запас древнегреческого, но и что-нибудь новое загрузить.
  Илья замялся. Спору нет, удобно, когда за несколько часов гипно-сна ты получаешь столько же языковых навыков, сколько приобретаешь за несколько месяцев, а то и лет упорной зубрёжки. К сожалению, по непреложному закону жизни, за все хорошее приходится платить. За эффективные, экономящие массу времени языковые курсы в техцентре обычно рассчитывались слабостью, головокружением, головной болью и тошнотой, потому как комплекс применяемых к 'пациенту' мер включал не только гипнотическое, но и некоторое химическое воздействие.
  - Мечом я владею более чем посредственно, - добавил Илья, прекрасно понимая, что сопротивление всё равно бесполезно. - В бою Ахилловы... как их называли? Словом, не уверен, что смогу повести их в бой своим блестящим примером - воинских навыков мне для этого не хватит.
  - Мирмидоны, - подсказал Ян. - А вести их в бой примером и не придётся - они ребята отчаянные, подраться любят, так что на врага сами полезут.
  - Ну, положим, всё так, - подавив вздох, ответил Илья и повернулся к шефу, - А как мне быть, когда дело дойдет до поединка с Гектором? Он же меня убьёт!
  Тускло-серые глаза Папыча смотрели на него безо всякого снисхождения, голос, как обычно, был полон нетерпения и сарказма:
  - Тебе что - ещё не все сопли подтёрли?