Я убит под Литижем

Пришел к нам в редакцию Михаил Петрович не с пустыми руками, принес общую тетрадь со своими, как он выразился, «мумеарами». У нашего гостя оказалась потрясающая, редкая память: с первых же минут он обрушил на нас настоящий водопад из дат, фамилий командиров, друзей-однополчан, номеров воинских соединений, названий сел, рек, городов, где он воевал. Но все же «гвоздем программы» стал небольшой листок с выпиской из тульской Книги Памяти, где напечатано, что красноармеец Кузнецов Михаил Петрович, 1924 года рождения, 9 марта 1943 года погиб и захоронен в деревне Литиж Комаричского района Орловской области.

- Это про меня, это моя первая «похоронка», а всего за войну моя мать получила их три штуки, - говорит Михаил Петрович.

И вот тут мы окончательно поняли, что перед нами настоящий клад, человек с неординарной военной судьбой, с крепкой памятью, не испорченной плохими, ура-патриотическими фильмами и книгами о войне, и в довесок ко всему, с огромным желанием рассказывать о войне всем, кому это хоть сколько-нибудь интересно.

- Эх, вот только бы еще раз побывать напоследок в Литиже. Это же - основа основ Курской дуги. Ребят помянуть надо, сколько же их там полегло! Там и моя фамилия числится в захороненных. Но, наверное, уже все - не попаду. Это я так, бодрюсь, а внутри чувствую, что скоро уже... - сетует Михаил Петрович.

Мы подумали, а почему бы не свозить ветерана на памятное для него место, да и Орловская губерния вроде бы не так далеко. Обратились за помощью к председателю городского Совета ветеранов Владимиру Николаевичу Капитонову и нашли его полное понимание и поддержку. И вот, только благодаря его участию, наступил этот день, когда мы на «Волге» едем в «неведомый град» Литиж.

- Родом я сам из деревни Маньшино Спас-Конинского сельсовета. Воспитывала нас одна мама, прекрасный человек. Хорошо помню, как еще в школе читал в газетах про Абиссинию и Испанию, где тогда войны были, и думал: «Вот бы мне повоевать».

Эта мальчишеская мечта, к сожалению, сбылась. Хватанул Миша Кузнецов войны сполна, до сих пор аукается: стал инвалидом войны I группы. Более 60 лет, с того самого Литижа, носит в руке немецкий осколок. Да и не пришлось ехать в какую-то там романтическую Абиссинию, война сама пришла к самому порогу в ноябре сорок первого. Немцы тогда стремились окружить Тулу, они разведали слабое место в нашей обороне и стали бить в стык двух армий: 49-й и 50-й. Этот стык как раз проходил по линии Бизюкино - Суходол. Именно здесь проходили самые ожесточенные бои на территории Алексинского района. Все деревни в этой полосе, включая Маньшино, были практически уничтожены. Семья Михаила, слава Богу, не пострадала: вовремя эвакуировались. В декабре немцев отогнали, но потери наши понесли большие. Стали пополнять обескровленные дивизии, призывая местную молодежь 1924 года рождения. В марте 1942 года надел шинель и 17-летний Миша Кузнецов, 18 лет ему исполнилось бы только 22 ноября. Попал служить он в 616-й стрелковый полк 194-й стрелковой дивизии 49-й армии.

- У нас в полку алексинских было очень много, хоть он и назывался «Уссурийским». 20 марта оказались мы в районе Юхнова на реке Угра. Сходу прижали немцев к реке, был ледоход, и немец стал бросаться на льдины. Наш первый батальон форсировал реку и занял деревню Павловка. Дальше у нас не хватило сил продвинуться, и мы стали в оборону. Так образовался плацдарм - «малая земля». Этот плацдарм батальон удерживал до 5 сентября под постоянным артиллерийским и минометным обстрелом. Потери были большие, но мы устояли.

Много еще рассказал Михаил Петрович о Павловке. Время было еще тогда очень тяжелое, немцы только подходили к Сталинграду. Рассказал о том, как немцы постоянно вели агитацию через рупор и сумели-таки переманить одного старшего лейтенанта. А потом уже сам предатель агитировал ротного Василия Клепчу, чтобы тот тоже перешел и сдал роту. Но Клепча остался верен присяге, хотя немцы шантажировали его семьей, находящейся в это время в оккупации в Харькове. И еще рассказал много других интересных фронтовых сюжетов, которые куда ценнее многих томов генеральских идеологически выверенных мемуаров с их поголовным массовым героизмом и феноменальными полководческими талантами.

За разговором время летит незаметно. Михаил Петрович, чувствуется, рад, что нашел свежих собеседников. Вот и Орел. Спрашиваем у орловских водителей, как добраться до Литижа. С некоторым удивлением обнаруживаем, что это место почти никому не знакомо, приходится покупать карту и самим разбираться. Вот в чем дело, Литиж теперь – за чертой Орловской области, теперь это Брянщина и довольно далеко от Орла. Спасибо нашему водителю, немного передохнув, он ведет машину в направлении на Дмитров. Наш ветеран держится молодцом.

1943 год был для него особенно несчастливым. Три тяжелых ранения за год, три похоронки получила мать в далеком Маньшино. Воинская профессия уж очень «убойная» - связист. Интересно, что пальцы за 60 с лишним годов ничего не забыли, когда Михаил Петрович рассказывает, то они непроизвольно двигаются, как бы скручивают концы оборванных проводов. Его фронтовой «коллега», писатель Виктор Астафьев, в своих военных произведениях хорошо описал жизнь связиста. Это когда под бешеным обстрелом или бомбежкой все живое вжимается и вгрызается в землю, связист, наоборот, выталкивает себя на поверхность под пули и осколки, чтобы во чтобы то ни стало устранить обрыв и обеспечить связь. Так что долгожителей среди связистов на передовой практически не было, рано или поздно нашла бы смерть и нашего героя. При форсировании Днепра был ранен во второй раз, в голову. А уже в конце этого несчастливого 43-го года попал под выстрел снайпера. Это третье ранение было самое тяжелое - чудом выжил. Но потом зато после госпиталя попал служить в отдельный минометный полк. Здесь шансов дожить до Победы заметно прибавилось. Так со своими любимыми 120-ти мм минометами и дошагал Михаил Кузнецов до Кенигсберга, где и закончил войну 2 мая 1945 года.

Тем временем мы проехали Дмитров, пересекли границу Орловской и Брянской областей и стали подъезжать к Комаричам. Местность становится все глуше и глуше, все меньше встречных машин и все больше пасущихся на обочинах дороги лошадей. Что ни говори, наш Алексин по сравнению с этой глубинкой - цивилизация. Михаил Петрович заметно волнуется, стал узнавать места. После Комаричей все же немного сбились, не там свернули, так первым заметил это наш Петрович (так, по-свойски, стали его называть - дорога быстро сближает), он уверенно сказал, что едем не туда. Поразительная память у человека, ведь после войны он был здесь всего один раз! Сверились с картой, пришлось возвращаться обратно. Спидометр отмотал уже сто сороковой километр от Орла. Ну, наконец-то и Литиж, въезжаем в это небольшое село.
Первым делом идем к мемориальному знаку, поставленному в честь родной для Петровича 194- й Речицкой стрелковой дивизии. Затем уже, взяв «тормозок», идем к братской могиле, она недалеко от знака. Довольно высокая, вертикально стоящая плита, на ней среди фамилий погибших бойцов находим и сержанта Кузнецова М.П.
-Хорошо еще догадался, - говорит Петрович, - послать письмо матери на второй день после ранения. Как она потом рассказывала: «Принесли «похоронку», я как ахнула, а почтальон и говорит: «Погоди кричать, тебе вот еще письмо от Мишки». Давай помянем ребят, вон их, сколько здесь лежат. Может быть, какой-то неизвестный вместо меня похоронен, кто знает. А я почему-то думал, что здесь «вечный огонь» должен быть. Видно, забыл.

Присели, достали вино (чего покрепче - уже здоровье не то), пластиковые стаканы, не чокаясь, выпили. Как всегда, когда достигаешь какой-то цели, чувствуется какое-то опустошение. Пошли по деревне, редкие прохожие оглядываются на Петровича, на его медали, но, впрочем, без особого интереса. Глушь жуткая, какие-то кособокие дома кругом. Мальчишки, правда, заинтересовались, пошли за нами следом. Поговорили со старожилами, Петрович расспрашивает их про какой-то ветряк, про мост, где была его ячейка, показывает, где проходила линия фронта, где были они, где немцы. Хотя, конечно, все очень сильно изменилось, но все же он узнает памятные места.

- А ведь здесь чуть героем не стал, немного не успел в свой окоп, когда через него немцы вылазку сделали. Да, точно был бы героем, но и точно убитым. А здесь - показывает рукой, - земляка из Тулы, Николая Голубятникова, немцы брали «языком», а он шум поднял, так они ему со злости уши и нос отрезали. Первый и последний раз видел в войну такое. Ну, ладно, слава богу, побывал. Хотя я и не совсем доволен, какой памятник стал, раньше он вроде выше казался. Но, да ладно, дело сделано, теперь я буду спокоен. А вообще лучше, ребята, о войне по рассказам узнавать. Ей-богу, если начнется, так не остановишь. Лучше не надо. Спасибо вам большое.

Пора было возвращаться домой. На обратном пути Михаил Петрович сидел на заднем сиденье и потихоньку пел песни.

2006 г.