Сон 86

«А бывало и такое, что под бамбуковым дождем среди индонезийской грязи чьи-то заботливые старческие руки накладывали в потемневшую от времени миску вареное просо, и вместо этого самого проса вдруг выплывали из-под ложки многочисленные параллели и меридианы, путались между собой, и тогда я просыпался… или засыпал»

Травяная люлька укачивала меня всю ночь, но вот уже рассвет, а я все еще не сплю. Иногда, впрочем, забвение ненадолго принимало меня в свое мягкое лоно, но какие-то странные законы заставляли мое сознание снова всплывать к поверхности сна. Может быть, для того, чтобы подобно сонному киту, подымающемуся наверх совершить глубокий вдох, глотнуть немного яви.
Бодрствованием такое состояние тоже назвать никак нельзя, ибо только что ты обнимал бенгальскую женщину, улыбаясь четырьмя золотыми зубами, а теперь проходишь обряд посвящения на нулевой широте, и когда морской старец швыряет тебе в лицо горсть сажи, проваливаешься куда-то еще дальше в кроличью нору, и там уже понять невозможно вообще ничего. Все решительным образом смешивается – бежишь, закрывая лицо руками, но через растопыренные пальцы видишь скачущие холмы и рощи, кривые улочки и горбатые мостики. Вон Лай замахивается на Эдипа, вон кто-то рассказывает замечательный случай с глазами Дэвидсона, вон еще что-то интересное, но мешает стая голубей, взрывающаяся под ногами хлопаньем темных крыльев.
- Это все невозможно! Дайте мне передохнуть! – требую я.
И снова все становится более-менее привычным. Бежит по стене паук, с целью протянуть нить от одного полюса моей комнаты к другому, в окно проникает серый утренний полусвет, птица чистит клюв о кусок коралла-мозговика, случайно оставленный на столе… стоп… какой-то подвох… черт, я все-таки еще сплю…
- Эй, человек! – кричит кто-то, с облегчением опуская с плеч на землю огромную связку зеленых бананов, - я знаю, как тебе помочь!
В кармане только одна дырявая рупия. Торговец с сосредоточенным видом долго ее кусает и мнет в грязных пальцах, но, в конце концов, принимает. Затем с усилием взваливает на спину свою тяжелую ношу и бредет дальше.
- Хосе! Или как там тебя?! А где товар???
Хосе ничего не отвечает, осторожно спускаясь по каменистому склону, а я вдруг чувствую, как чьи-то огромные глиняные руки хватают меня и возносят выше облаков. А там звенит будильник и половина восьмого утра. И еще блестящая паутинка колеблется, дрожит, тревожимая сквозняком. Ночь скрылась за поворотом, но пройдет совсем немного времени, и она снова явится за своей дырявой рупией, поэтому надо быть наготове. Вот и вы – будьте наготове.