С русского на русский

Коллега из Москвы попросил организовать путешествие на пару дней в русскую деревню гостю из Австралии. Его далёкие предки были крестьянами в центре европейской части России. Один из них выбился в моряки, потомки которого в конце девятнадцатого века обосновались в Австралии. Теперь у гостя возник ностальгический интерес посмотреть, как живут современные крестьяне на Родине его далёких предков. Я как раз собирался ехать в Боровичский район и без особых хлопот мог удовлетворить любопытство австралийца.

Утром на перроне я, встречая поезд и вглядываясь в лица приехавших пассажиров, готовился встретить иностранца Стефана. А ко мне подошёл обыкновенный человек, который представился Степаном. Это приятно удивило, потому что иностранцы часто нелепо рядятся под русских, но любой наш соотечественник легко выявляет фальшь. Степан оказался типично русским, с использованием некоторой иностранной одежды.
Не теряя времени, мы наскоро позавтракали и двинулись в путь. Степан учтиво спросил, не помешает ли он мне в дороге, если будет отвлекать на беседу? Я успокоил его, обрадовавшись, что таким образом мы сможем ближе познакомиться. Гость начал рассказывать.

Я был восхищён его русским языком! Чистейший! Грамотный! Литературный!
Только несовпадение некоторых интонаций, ударений и заметная монотонность выдавала в Степане иностранца. Возникло чувство некой досады, – неужели нужно жить в противоположной точке Земного Шара, что бы сохранить красоту нашего родного языка в первозданной чистоте?
Беседа и краткие остановки в достопримечательных местах не дали возникнуть скуке и сократили время путешествия.

На подъезде к Боровичам, решил заехать на минутку ещё в одну живописную деревеньку в паре-тройке километров от асфальтовой трассы, где не был уже года два. Подъехав к огромной, во всю ширину дороги, луже на околице, решил не рисковать и, оставив машину на высокой обочине, пошли пешком, рассказывая о местных красотах.
На дороге показался мужик на велосипеде, очень торопливо ехавший по своим делам нам навстречу. Не доехав метров пятнадцать, он вдруг на всём ходу спрыгнул с велосипеда, который, проехав по инерции, ещё метров пять, переехал неглубокую канавку, вильнул рулём и упал в траву, а велосипедист почти бегом бросился ко мне с радостным возгласом:
«Са-а-а-ашка! ………» – далее следовал бытовой язык, который я не рискну воспроизвести буквально, но прекрасно понимаю, поэтому ограничусь смысловым пересказом.
В общем, это оказался мой добрый давний знакомый, Валентин, которого я знал ещё со времени его учёбы в сельском ПТУ. Он меня поприветствовал, выразил радость встречи, сказал, что уже два месяца ждёт, что я заеду к нему, потому что он поддомкратил просевшую веранду и под полом образовался какой-то, там выступ, который можно исправить только моим инструментом, а ему, ну, никак не подобраться. Рассказывая об этих трудностях, для наглядности он изогнулся таким хитроумным узлом, что я испугался, развяжется ли обратно.
Потом ещё раз бурно обрадовался такой неожиданной встрече, которой помог не иначе как Бог. И если я не приду к нему, он очень обидится. Всё это он говорил чистым русским языком, привычным по громкости голосом, но слышала вся деревня, ведь скрывать-то нечего друг от друга.
Однако Валентин, глянув на моего спутника, внезапно понизил голос так, что его стало слышно не дальше тридцати метров, и поинтересовался, а что это за хмырь со мной, открыл рот и смотрит рыбьими глазами. Что-то он ему не нравится, и выразил опасение за мои инструменты, чтобы я был осторожен. Оглянувшись на Степана, я увидел, что он стушевался перед кажущейся агрессивностью Валентина, и слегка отступил за мою спину, в машинальном поиске защиты. То, что он услышал на родине предков, дало Степану повод округлить глаза и открыть рот. Он понимал слова, но чувствовал, что не понимает сути разговора. И абсолютно не может даже предположить, как он должен реагировать?
Действительно, как? Потому что он увидел и услышал, как какой-то странный тип, бросившийся ко мне, радостно сообщил, что находился в интимной связи с моей матерью. Потом начал перечислять, что он находился всё это время, пока мы не виделись, в той же связи с домом, крыльцом, домкратом, какими-то, там, штучками, инструментами, досками, чурками и подкладками, а последние два месяца и с собой. Все эти взаимоотношения пересыпались женщинами лёгкого поведения, какими-то матерями и огромным количеством мужских и женских органов переплетённых в умопомрачительной камасутре. Он очень устал и у него вся надежда на меня, и мой инструмент, потому что за эти два месяца жена заинтимила его до предсмертного состояния.
По ходу беседы он много раз высказывал пожелания меня умертвить самыми изощрёнными методами, за то, что я долго не заезжал, а он очень соскучился…

Я поспешил исправить неловкость такой бурной встречи, и представил их друг другу. Узнав, что Степан иностранец и что ему нужно, Валентин, было, сконфузился, но ненадолго:
«Ой, товарищ, извини, не признал!» – однако, стал разговаривать на доступном языке. Перечислил все местные достопримечательности. Успокоил нас по поводу лужи, у которой мы оставили машину, что она не очень глубокая, хоть и большая. Главное, дно ровное и твёрдое и, завершая беседу, сказал:
«Приезжайте почаще! У нас здесь красотища!» – И сделал широкий гостеприимный жест в сторону огромной навозной кучи, приготовленной для вывоза на поле, чем не мало озадачил Степана. Я-то знал, что имелась в виду, находящаяся в той стороне за деревней, живописная берёзовая роща на берегу заводи, где весной уже много веков слушали соловьёв, может быть и наши общие со Степаном предки…
А куча? Это так, – проза жизни!

Валентин опять бегом схватил велосипед, вскочил на него и так же энергично продолжил путь, но уже в обратную сторону, на ходу доброжелательно пообещав оторвать мне голову, если мы сейчас к нему не придём.
Прогулявшись по красивым окрестностям, включая соловьиную рощу, мы вернулись к машине и, действительно, спокойно миновали лужу. Колёса скрылись в воде даже не полностью.
Остановившись около дома Валентина, сразу увидели его жену, тоже Валентину, которая выходила встречать нас, вытирая руки о фартук. Её плавные движения были полной противоположностью поведения мужа. Внимательно оглядев Степана, Валентина простодушно сказала глубоким красивым голосом:
«Какой же это Австрияк? Наш мужик! – чем буквально сразу покорила гостя. – Где застряли-то? Мы уж думали, что Вы заблудились…»
Увидев, что я достаю инструменты для работы, распевно добавила:
«Погоди, погоди. Сначала поедим, полчаса погоды не сделают. Мой пыхтел, пыхтел, а потом говорит. Сашка приедет за пять минут сделает. Вот два месяца и запинаемся. Можно было бы уж всю веранду перебрать за это-то время…»
Из-за дома вихрем выбежал Валентин, на ходу одновременно возражая Валентине и поддерживая её:
«На хрена перебирать, если за пять минут сделать можно, а сейчас, пошли обедать!»
Мы последовали за хозяевами в палисад, из резного штакетника, изобилующий флоксами, мальвами, разносортными гладиолусами и массой других цветов. За стеной уже готовящихся цвести георгинов под раскидистой, усыпанной плодами дикой яблоней стоял столик с двумя скамеечками с высокими спинками, тоже украшенными замысловатой резьбой, под стиль заборчика. Над столом на суковатом флагштоке гордо реял большой, но почему-то, французский флаг. Полюбопытствовав, на сей счёт, получил мгновенный ответ:
«А?! …его вороны боятся!»
Я сделал вид, что удовлетворён ответом. Хотя меня интересовало, почему французский*, а не почему висит.
Взойдя на крыльцо, я сразу увидел вздыбившиеся плахи половиц, тему «сексуальных» бесед Валентина и Валентины в последние два месяца. Войдя в сени, мы невольно замолчали, окунувшись в струю благоуханного аромата исходящего из приоткрытой двери горницы. Степан, как и я, не успевал сглатывать обильно подступившую слюну, и мы поняли, что не просто голодны, а голодны как звери.
Неблагодарное занятие описывать аромат и вкус блюд русской деревни. Слова бледнеют перед реальностью. Поэтому вторичного приглашения не потребовалось.
Степан с любопытством ребёнка рассматривал каждое появляющееся блюдо, и было видно, что подобных диковинок он ещё не пробовал.
Валентин, обрадованный подвернувшемуся поводу, стал убеждать Валентину, что для аппетита и отметить знакомство не мешало бы чем-то и покрепче кваса. А чтобы лучше понимать друг друга, то это, просто необходимо. Валентина не возражала и из своих загашников принесла всё, что нужно.
Степан не жаловался на отсутствие аппетита, но к первому тосту «за знакомство» отнёсся хоть и с опаской, но как к необходимости. И удивительное дело, после второго тоста, первак способствовал полному взаимопониманию. А к концу трапезы, гость из Австралии, общаясь со своими соотечественниками, уже мог обходиться без «переводчика».
Когда после обеда, мы с Валентином ликвидировали дефект крыльца, раздобревший Степан, добродушно давал нам технические советы и весьма к месту использовал новые для него слова из лексикона Валентина. Завершив получасовые хлопоты, пока я убирал инструменты, то краем уха слышал непринуждённую беседу Степана уже не с соотечественниками, а с земляками из глубинки на местном наречии.
Атмосфера была дружелюбная, о чём свидетельствовало искреннее приглашение Степана Валентину с супругой посетить его дом в Сиднее. Приглашение было с благодарностью принято, и мгновенно последовало тоже совершенно искреннее обещание отправиться в гости к Степану в Австралию, тут же, первой вечерней лошадью, лишь управятся с сиюминутными хлопотами. Вот только, собьются на новую фуфайку и резиновые сапоги …

Попрощавшись, мы тронулись в путь. Всю дорогу захмелевший Степан демонстрировал вновь обретённый язык и, восхищаясь оказанным гостеприимством, говорил, что это главное и лучшее впечатление из России, которое он увозит домой.
У меня это почему-то особой гордости не вызывало, а где-то глубоко поднималась тягостно-заунывная боль потери чего-то невосполнимого…      1992г.

* Спустя полтора десятка лет Областная Дума в 2007 году совместно со вновь присланным москвой губернатором узаконили флаг Новгородской области, к огромному удивлению новгородцев, французской расцветки. Только на белое поле чужого государства разместили дореволюционный Герб Новгородской губернии предварительно развенчав его – лишив Короны и дубового венка…
С чего бы это? Видимо пугать ворон в погибающих деревнях новгородского края областным флагом иностранного вида более уместно!