Наушники

Никакими словами невозможно передать чувства,  возникающие в душе в то время, когда монахи поют под сводами храма. Когда каждый голос, сам по себе являясь богатейшим инструментом, рождается, обретает силу и чистоту в молитве, живущей в сердце монаха, сливается со множеством других таких же голосов и вместе с ними многократно отражаясь от сводов храма наполняет всё его пространство чем-то не зримым, но при этом таким ощутимым и таким осязаемым, что кажется каждая клеточка твоего тела стремится достучаться до заключенной в нем души и донести до нее всю ту силу и чистоту, заполнившую храм.
Так много лет прошло, так мало осталось монахов, но зато теперь я могу слышать их волшебную, возносящуюся к небу песнь где угодно и когда угодно. Теперь для этого мне не нужно входить под умиротворяющие своды величественного храма, не нужно идти к нему долгой дорогой то пыльным и знойным летом, то ветренной и морозной зимой... Теперь эта вселенная гармонии звуков может возникнуть в моей голове в любой момент, когда только пожелает этого моя душа. Где бы я ни был, что бы ни делал... Однако, глаза мои при этом вместо красок, наполняющих жизнью молчаливые храмовые фрески, могут видеть всё, что угодно:  покрытые пыльным маревом серые коробки многоэтажек, со слепыми глазницами ровно расчерченных окон, пролетающий мимо вагон метро, набитый находящимися в трансе людьми, одурманенную метадоном стриптизершу, останавливающую на обочине ржавое такси...  Не возможно понять, что делает со мной этот странный, непостижимый контраст между слухом и взором. В душе возникает то ли уныние, влекущее её в пропасть бездны, то ли горечь скорби, вымывающая из нее грязь... Понятно только, как быстро и как далеко удалились люди от гармонии, чистоты и силы, дарованных им когда-то.