В поисках дьявола-4

Начало здесь http://proza.ru/2012/07/15/609   

 Рождался новый мир, а к старику вышла пожилая женщина в шелковом халате, в руках у нее была миска, прикрытая салфеткой. Роскошные, цвета красного дерева волосы женщины были завязаны в тяжелый узел. Очень хорошо следящая за собой, на вид лет шестьдесят, а так пожалуй что и восемьдесят. Она ничего не знала про новый мир.
    Маринка боялась, что старик сейчас выйдет и оценит всю картину : полиция, арестованный, и второй понятой, самозабвенно писащий в георгины.
Маринке только исполнилось двадцать два, она была застенчива и неопытна, она не понимала, что настоящая любовь не обращает внимания ни на что. Старик вышел из калитки на улицу и оказался совсем обычным....и совсем необычным. Он подождал, пока Маринка подпишет протокол, и пошел вместе с ней. Ему тоже нужно было купить продуктов. Домой никто не торопился, расставаться не хотелось. Но надо, что делать.
Маринка почувствовала, что у нее выросли крылья. Впервые она подумала, что любовь бывает не только в кино и книгах.
    В один из вечеров, когда жена одноглазого друга, а звали его Геннадием, была в Москве, Марина вдруг подумала, что и в прошлых жизнях была с ним.
"Вечная любовь, верны мы были ей,
но время зло для памяти моей..." -вспомнилась старая песня.
Так пролетела зима, весна, прошел год. И все. Кто-то донес жене.
Два следующих года Марина пила с горя и проклинала весь мир.
   Однажды, где-то через полгода после расставания Марина решилась. Слепила из воска куклу, похожую на жену Гены, сделала из ниток петлю, вбила гвоздь и повесила, казнила. По радио зазвучали первые аккорды композиции Марка Алмонда "Брошенный любовник". Кукла болталась в петле. Глаза Марины пылали изумрудной зеленью. Злоба требовала выхода. Злая колдунья Марина хотела перекроить мир по-своему. Одной куклы оказалось мало. Рядом повисла вторая, изображавшая мать Марины.
  Молоток в руки, дощечки, гвозди и вот готовы два креста. Обувные коробки -гробы.
Полупьяная и явно очень неадекватная от горя и злобы Марина на кладбище сильно вывихнула ногу на глазах у батюшки из местной церкви. Он посмотрел на нее очень подозрительно и молча пошел за ней. Хромая как Джон Сильвер, Маринка со своей ношей вымелась за ограду и там похоронила своих восковых "самоубийц".

     Она не стала проклинать Гену. Он выбрал жену, ведь жена вс жизнь была его опорой.
"Так я эту опору из-под тебя выбью, раз я хромаю теперь, значит заказ темными силами принят"!
   Мать Маринки в тот же день сломала ногу, а жена Геннадия продолжала жить и здравствовать. Прошло еще полгода. То есть Маринка пила уже год. И вот, на рассвете, когда Маринка спала тяжким пьяным сном, почему-то свесив голову с кровати, как мертвая, повесился Маринкин дед.
    После похорон Маринка пришла к выводу, что темные силы ее обманули.

    Гена продал дом, и больше Маринка своего любимого не встречала.
"Я сижу у окна, за окном осина.
я любил немногих, однако сильно...". Маринка пристрастилась к чтению Бродского. Она полюбила другого, с двумя глазами. Ей так хотелось все забыть, но не получалось.
Этот другой был не моложе Гены, верная себе Маринка на молодых не смотрела, хотя уже не мечтала встретить одноглазого колдуна из книжки,отбросила детские глупости напрочь.
   Второй, Володька. любил Марину без памяти, но Гену забыть ей никак не удавалось.
"Где же ты, моя половинка, спутник всех моих прошлых жизней..". Не было возврата туда, где она была юной, доверчивой и не ждавшей предательства, где в жарко натопленном доме среди декабрьских сугробов металась живая бабочка.

   Время - серийный убийца. И Володька лег в подмосковную землю, на кладбище с идиотским названием "Спасоперепечинское", где уже отдыхал Маринкин дед со сломанными шейными позвонками.

"Пощел солдат в глубоком горе
на перекресток двух дорог,
нашел солдат в широком поле
травой поросший бугорок...". Играл проигрыватель.

Маринка давно перешла с водки на крепленное вино, с крепленного -на слабое, с вина -на коктейли, а с коктейлей -на пиво. Только слезы все не исссякали. Остановив невыносимую песню, поддатая Маринка стала рыться в записях. Ага, вот какая-то сборная солянка из попсы. Но через пару незначительных  композиций, кои можно было назвать метким словом "музон", вдруг зазвучал Марк Алмонд, и Маринка, рыдая, сползла по стене.
Блросив напиваться в стельку, Маринка снова стала видеть свои яркие сны. Страшные, бесшабашные, невероятные, они были ее дурманом.
   Но однажды под утро в ее снах появился Гена, а точнее, появилась видеокамера, а в видоискателе он, ее любимый, один из тех, кто утащил с собой часть ее души. "Снимай на камеру, хоть эта запись от него останется" -сказал какой-то странный бесполый голос, -"он умер, проснись и не верь этому". Маринка проснулась и подумала, что есть поверье, будто те , кого во сне видишь мертвыми, живут потом очень долго.
Маринка, успокоенная,  снова заснула и опять увидела Гену. Он лежал на земле, на берегу реки под старой ивой,  на шее у него болтался обрывок  веревки. Гена был мертв, вокруг него хлопотали полупрозрачные женщины без лиц, и этим серым туманом вместо внешности и голосов говорили:"смотри, здесь опухоль. И здесь тоже опухоль"!
     Маринка еще раз проснулась и еще раз вспомнила, что кого видят во сне мертвым, тот долго живет. И вновь заснула.
    Теперь она стояла на том же берегу реки среди старых ив и пела "Враги сожгли родную хату", хрипло, басисто и медленно, как Ефрем Флакс в женском варианте, так что мелодия звучала еще более траурно, чем обычно. Рядом с ней стояли Гена и Володя, Гена держал ее за левую руку, а Володя -за правую.


Продолжение http://www.proza.ru/2012/08/02/1641