Стаж грешника

     Блаженнейшая жизнь, переполненная ее непонимани-
ем и всеми признаками вечности, без особого труда приду-
манной нами, ее юными почитателями.
     Все были, имеется в виду все – жили… Родители роди-
телей, сами родители – они у нас, а мы у них. Почти все тог-
да были в сборе, кроме одного деда, убитого войной, и второ-
го – убитого политической системой в Гулаге.
     Блаженнейшая жизнь, когда ты еще имел небольшой
рост и вес, но, несмотря на все это, строгая атеистическая
система требовала от нас, ее наивных призывников, то сбо-
ра старых газет для целлюлозно-картонных предприятий,
то металлолома для доменных печей.
     Именно в это время я и стал настоящим грешником.
Мы же тогда, как безбожная саранча, соревнуясь друг с
другом за какой-нибудь красный флажок, налетели на ста-
рое кладбище.
     Оно имело уже бесхозный и запущенный вид и все же,
как и любое другое кладбище, завораживало историями
про загадочные склепы, цветущей сиренью и разнообрази-
ем фамилий на крестах. Именно их и сносили наши безмоз-
глые дружины на школьный двор. Теперь, конечно, трудно
определить, сколько их было, но мне показалось столько,
что я ужаснулся в содеянном. И никакие отговорки, кото-
рые прискакали было в мою защиту, мол это не я один – это
мы все… Не действовали… С этого момента и по сию секун-
ду я чувствовал и чувствую себя грешником и каюсь в этом.
     Не помогло и то, что в скором времени смели кладби-
ще и разбили сквер. Через какие-то годы отросли специаль-
ные деревья и уплотнилась трава. Вокруг подсадили зда-
ния. Раскатали асфальт. Смотали и перенесли на задворки
советскую систему. Совсем выбрасывать не стали, архиви-
ровали и утилизировали кое-что, а остальное пусть лежит,
вроде бы как не мешает. Спохватились о Боге. Особенно экс-
травагантно это получилось у бывших непоколебимых за-
щитников и безупречных стражей атеистической системы.
Главное – искренне... Парадокс. Никакого парадокса – рас-
чет с легкой примесью «духовной дальновидности» и забо-
ты о себе, необыкновенном. А вдруг на самом деле проре-
жет, и, паче чаянья, «туда» по какой-нибудь молитве про-
рвемся или приличному пожертвованию церкви... Надо бы,
дескать, изучить возможности и технологии достижения
искомого результата...
     Многое походило, если не на анекдот, то тянуло, как
минимум, на исторический нонсенс. Например, если быв-
шая система валила церкви и строила заводы, то новая де-
лала все наоборот… Прошло время, причем такое его коли-
чество, что изо всех тех, из которых и состояла та блажен-
нейшая жизнь, остался я один.
     Как ни странно, но второй раз в роли пожизненного
грешника я появился, приобретя уже и новый рост и новый
вес и многие другие признаки неузнаваемости.
     Моему автомобилю нужна была временная стоянка, и
люди моего возраста подсказали именно это место.
     – Старое кладбище помнишь? – тестировали они мою
степень принадлежности к истории города.
     – Как не помнить...
     – Нет. Из двух «старых» – самое старое, которого уже нет?
     – Это уж точно я очень хорошо помню.
     – Там можно поставить… А вообще-то, есть стоянки,
не бойся.
     Так я стал ставить автомобиль на ночь на месте своего
греха. Правда, место уже было другим, но это для кого как…
     Пожалуй, на трети сквера была огорожена территория
под строительство храма. Но в духе нового времени, идея
подняла фундамент, оперилась арматурой и захлебнулась
на последующие годы.
     Таким образом, чтобы фикция не была окончательно
бессмысленной, а приносила хотя бы какую-то материаль-
ную пользу, существовала автомобильная стоянка, где сами
автомобили жертвовали церкве по определенной таксе. Сре-
ди бетонного лабиринта, в самом центре застройки, даже
стоял башенный кран с приваренными к рельсам колеса-
ми. Я стал загонять автомобиль между рельс, между его мо-
гучих металлических ног.
     Иногда в автомобиле я несколько минут отдыхал. И
мне удавалось представить, что, с точки зрения будущего, я
нахожусь прямо внутри храма. Хорошо понимая эту услов-
ную вольность, говорил по мобильному, слушал музыку…В
целом, мне казалось, что я в порядке. Я хорошо знал, что
многие не смогли… Кто-то опустился, а добрая половина во-
обще куда-то растворилась. Уже давно, довольно назойливо,
подпирали новые поколения, и все больше и больше прихо-
дилось жить именно среди них. По-моему, это нормально,
если ты выдерживаешь или пока ты выдерживаешь…
     Однажды рядом с моей экзотической стоянкой, кото-
рая должна была в конце концов превратиться в храм, я
увидел пару…
     Они были облачены в спортивные костюмы. Неожидан-
но как-то, даже и не в связи с тем или иным видом спорта
или оздоровительной гимнастикой.
     Первое, что приходит на ум – это нелепость, усиливаю-
щаяся временем года. Осень уже пришла не просто пошу-
тить и размяться, а совершенно основательно и однозначно.
Я проезжал мимо и приостановился. Кроме того, они были в
каких-то несуразных панамах, в ногах у них полиэтилено-
вые пакеты с жизненным багажом. Казалось, что это было
все, что было. Судя по всему, это на самом деле так и было.
Второй раз я видел их у забора. Они каким-то образом под-
сели к нему, не обращая ни на кого никакого внимания, пы-
таясь хоть как-то скрыть свое положение.
     С каждым днем становилось холоднее, по этому пово-
ду каждая ночь имела теперь свое собственное мнение. Па-
дали дожди. Работа была хорошо знакома, за компанию с
ветром шаг за шагом , день за днем раздевать деревья. В
один из таких дней, проезжая мимо очередной демонстра-
ции этой парой своей независимости и обреченности, я за-
метил, как они прижимались друг к другу. Эта «спортив-
ная» пара проявляла чудеса стойкости и непоколебимости.
Понятно, что для большинства людей они были совершен-
но неприметны, может быть, еще и потому, что проявля-
ли незаурядные способности к мимикрии. Я никогда не ви-
дел, чтобы они собирали пустые бутылки или пьянствова-
ли, что составляло обычный промысел и образ жизни лю-
дей такой спортивной ориентации.
     Они жили сами по себе, ни с кем не встречаясь глазами.
Их жизнь представлялась для меня непостижимой и заслу-
живающей жалости и милосердия. Тогда я стал обдумывать,
что можно предложить им, хотя бы как зимний вариант оби-
тания. Я обдумывал, а они тем временем начинали входить
в зиму…
     Обычно всегда очень трогательно находились рядом.
Безусловно, это был малопонятный и малоизвестный мне об-
раз жизни, квалифицирующийся как экстремальный вид
спорта, ставящий во главу угла выживаемость и свободолю-
бивость.
     В добротном и даже респектабельном доме, с другой сто-
роны сквера, свил гнездо офис солидного банка. Появилась
небольшая парковка. Приличные автомобили. Потом завер-
нул откуда-то ветер – из самодуров , или просто выполнял
приказ, как ОМОН. Хрустело и ломалось все подряд. Неку-
да было деться…
     Они стояли не прижавшись, а стиснувшись в нише для
банкомата. Прямо у входа в банк, впервые так открыто и от-
чаянно протестуя против жизни, иллюстрируя усилия своей
воли. А так же свое превосходство над нами… Какую-то неж-
ность, но другой природы. Как будто они птицы, а не люди...
     Потом я договорился с приятелем, чтобы он пустил их
пожить в свою дачу, тем более, что она ему пока не нужна.
Это было бы подходящим решением с той точки зрения, ко-
торая меня беспокоила...
     Но больше их нигде не было. Бог его знает, что с ними?
Я все время ждал, что это пара вдруг как-нибудь обнару-
жится. Но по всей видимости, маршруты жизненного ори-
ентирования пролегали в других местах. Мне стало не
по себе. От того, что в общем-то занимался я этим меж-
ду прочим... Для игры в благородство. Получится — хо-
рошо... Проходили времена года … Жить да жить, но увы –
все равно чего-то не хватало… Теперь уже искренности..
     Неужели я опять на одном и том же месте… Прости,
Господи…