Как жена научила мужа быть мужчиной

Эта притча была опубликована в газете «Гъуазэ» («Вестник») в начале 90-х годов прошлого века. Сам номер газеты у меня не сохранился, да и давался там текст без какого-либо литературного анализа или комментария. А он, на мой взгляд, нужен, потому что многие моменты в ней непонятны с точки зрения современного мировоззрения не только представителей других народов, но и самих адыгов, к чьему фольклору относится притча.

***

Случай из прошлого об одном муже

Муж собрался и отправился за дровами. Жена долго оглядывала-осматривалась, не зная, что приготовить поесть. Затем она сварила много тыквенных семечек. Сваренные семечки торопливо очистила, положила в тарелку, полила сахарным сиропом, прикрыла крышкой и поставила на полку.

Не успела она подмести шелуху, как из лесу вернулся муж. Ни о чем не спросив, он подумал: от жены, лузгавшей семечки до тех пор, пока скопилось столько шелухи, не стоит ждать того, что она останется человеком.

– Быстро собирайся, я отвезу тебя домой! - сказал он ей.

Жена, не задавая вопросов о том, что происходит, приготовилась. Пока она это делала, муж вышел, снарядил распряженную повозку, посадил жену в повозку и повез ее к родным. Не доезжая до их двора, высадил ее и тронулся обратно.

– Постой, муж наш, - сказала жена. - Прошу тебя выслушать три моих слова. Первое – не узнав, что случилось, ничего не предпринимай, а когда узнаешь, думай, как следовало бы поступить. Второе – как только вернешься, загляни на полку. Третье – если не найдешь никого лучше, забери меня обратно.

Сказав так, женщина зашла в родительский дом. Муж, пока находился в дороге, все размышлял о том, что ему было сказано. Не узнав вовремя о случившемся, он не понимал услышанного. Вернувшись и зайдя в дом, быстро проверил полку. Когда он поднял крышку, увидел вареные тыквенные семечки.

Поняв, что ошибся, муж тут же поехал и привез жену обратно.

***

Произведения адыгского устного народного творчества часто обращаются к женским образам. И вот что в этом примечательно. С одной стороны, они как бы подчеркивают: именно женщина не только родила, но и одела мужчину в доблестный воинский наряд – черкеску. С другой, с помощью подобных образов они учат самих современниц становиться такими, какими, на взгляд создателей фольклора, должны быть черкешенки. И эта двуединая цель прослеживается во многих произведениях, что, видимо, естественно.

Не естественно, хотя и закономерно другое. Задача, поставленная в прошлом, может быть переиначена сегодня, причем с применением цитаты из той же притчи. Так, например, автор этих строк однажды невольно подслушал разговор на свадьбе. Женщина лишь напомнила своим собеседницам: «Как та, что сказала мужу, если, мол, не найдешь никого лучше, забери меня обратно». И слушательницы рассмеялись. То есть, в контексте этого разговора давалось ясно понять, что быть такой как «та», как минимум, глупо.

В самой фразе «если не найдешь лучше меня…» ничего потаенного для современников создателей притчи, скорей всего, не было. Вероятно, это был просто штамп, который часто применялся женщинами. К примеру, признанная в округе красавица Химсад из легенды «Татлюстенко» говорит сватающемуся к ней князю: «…в этой стране много таких, кто был бы лучше меня». В той же легенде очень старая женщина, с которой советуются старики, прежде чем ответить на вопрос, заявляет «…у меня не наберется столько ума, сколько у вас остается и во сне». То есть, подобного рода фразы были лишь одним из способов, с помощью которых женщинами поддерживался на высоте статус мужчины.

Главный же смысл рассматриваемой нами притчи в том, что сказала жена мужу: «…не узнав, что случилось, ничего не предпринимай, а когда узнаешь, думай, как следовало бы поступить». А поучения в адрес самой жены, думается, «спрятаны» в начале притчи, когда авторы текста не позволяют ей там же, дома, объяснить мужу, из-за чего на полу скопилось столько шелухи. И дать ему по поводу его недогадливости урок.

Вообще мало кто из современных женщин удержался бы от восклицаний уже сразу после заявления мужа: «Быстро собирайся, я отвезу тебя!» Более того, «нормальная» жена должна была бы начать даже раньше мужа, так как то, о чем он подумал, ей нетрудно было бы прочесть у него на лице. «Ты думаешь, я целый день щелкала семечки?» - должна была бы спросить жена. А дальше пойти в «атаку»: «Где мука, где мясо, овощи – в доме шаром покати! Или я должна стать вместо тебя и добытчицей?!»

Создатели притчи как бы дают совет женщине, причем со знанием мужской психологии: если ты поступишь так, как мы говорим, то, во-первых, избежишь скандала, во-вторых, твой урок запомнится мужу на всю жизнь. И он в следующие разы тщательно обдумает свои слова, адресованные тебе.

«Затемненными» в притче остаются еще несколько моментов. Например, семья, о которой идет речь, по-видимому, не бедная. Об этом говорит наличие подводы, что можно сегодня сопоставить с автомобилем. А если есть тягловая скотина, то почему бы не быть иной живности, включающей, скажем, птицу. В доме нашлись тыквенные семечки, что не удивительно, но обнаружился и сахар, что в отличие от меда являлся роскошью.

Почему кроме этого в доме не было ничего? Ведь и муж совсем не производит впечатления ленивого человека, не добытчика. Он отправляется в лес за дровами, а когда застает жену за «бездельничаньем», решает возвратить ее в родительский дом.

И еще одна неясность. В притче, к примеру, никак не упоминается о детях. Возможно, это потому, что дети в адыгском обществе оставались при отце. Жене не нужно было их собирать в дорогу, а значит, сочинителям незачем было усложнять притчу. Но может быть и другое – детей в семье ко времени повествования еще не было.

То есть, если предположить, что дело происходило сразу после свадьбы, то все эти дополнительные вопросы находят более стройное объяснение. Для молодоженов семья ставила отдельный дом. Он, как правило, сооружался всем аулом за один, два дня.

И если в притче речь идет о такой семье, то становится понятно, почему жене, прежде чем приготовить пищу, пришлось оглядывать-осматривать свое хозяйство. То же касается и продуктов, их в доме мог оставить кто-либо из гостей ради «испытания». Мол, интересно узнать, что новая хозяйка дома сделает с ними. Вареные тыквенные семечки, политые сахарным сиропом, не входят в богатую адыгскую кухню в качестве сколько-нибудь известного блюда.

Более того, возможно, муж о подвохе знал заранее, поэтому и отреагировал на произошедшее по готовому шаблону.

Впрочем, притча как произведение относится к такому литературному жанру, который позволяет множественность трактовок одного и того же сюжета. И если кто-либо считает, что предложенный здесь текст следует толковать иначе, то и прекрасно. Это будет означать только то, что притча удалась, и ей следует продолжить жизнь, скажем, опубликовав здесь.

***