Банька

И пришла суббота. И потянулись люди, кто один, а кто и целыми семьями. Идут, говорят между собой. А кто и молча. А кого жена пилит, а дети малые слушают всё да на ус мотают. У кого пакет в руках, у кого сумка, у кого тазик. А кто на машинах подкатывает. Но у всех в руках веник. У одних березовый, у других дубовый.  А отдельные и с можжевеловыми приходят. Видал я правда как однажды пришли в баню два парня с кленово-рябиновым веником. Тут кто на что горазд. Банник всех примет, для всех места найдет. Главное оно что, чтобы печь как надо протопили. Чтобы апротив Банника худого слова не сказали. А парится, сколько хочешь, парься. Абы на пользу пошло.
Заходят, добры молодцы в парную, пол сотрясается, дубины колышутся. Посядут на полки, скрипят те под грузом своим. Ну а как пару поддадут, так не каждый выдержит. А потом положат самого немощного первым, и давай его веничком охаживать. С пяточки и до макушки и обратно. Затем веничком проведут по всему телу. А тот кряхтит только. Хорошо. И снова веничком помашут. Косточки помнут, и давай охаживать снова и снова. И так по очереди. И сзади, и спереди пройдут. А затем каждый на себя чан с холодной водой как ухнет. Фрррр….. только брызги во все стороны летят. А детинушки смеются. Накинет простынку на пояс и на лавку подле баньки сядет кваску русского испить. Благодать.
Вот когда все за стол сядут, квас, мед пьют, о ратных делах вспоминают. Да о девках речи ведут. И какие они все красавицы. Да ни чета заграничным. У тех ни рожи, ни кожи. А наши, любо глянуть - кровь с молоком. Так и пышут жаром. Так разговоры ведут и девушек примечают. А потом их в баньку заводят и парят. Ни как себя конечно. Но также веничком от пяточек до макушки. Косточки мнут, водичкой окатывают. А те пищат, смеются. Хорошо им. А как зазноб своих попарят, берут венички можжевеловые, и давай ими себя охаживать.  Те колются, кровь приливает. Кожа жаром наливается. А пар окутывает и приголубливает. Выходят, жар от них валит во все стороны. И опять квас себе наливают. Разговоры ведут. Походы дальние вспоминают. Как у прошлом годе до Крымского хана дошли. А на следующий дальше собрались.
Всем хороша баня. И чистит и разум просветляет. Но бывает, баловники соберутся. Тогда держись. И на камни абы как льют, и веником ни туда машут. А то вообще кинут под камни и паленым пахнет, да девок щиплют, али вообще подсматривать начнут за ними, как те мыться соберутся, маслами всякими натираться. Срамота, да и только.  Потом меда лишку выпьют, и давай к ним ломится. И опять, то за бока, то за грудь, то за талию ущипнут. А то непотребное что выкинут. Вот тогда банник сердится, начинает. То таз кому на ногу скинет, то кипяточком обдаст. А то паром. А коли девки раздухорятся, ох не сдобровать тогда баловникам  этим, могут и ковшиком по маковке. И кипятком по пестику, да тазиком по головушке. Это уж как придется. А потом выйдут да ещё добрым молодцам пожалуются. И бегут тогда те, кто, в чем родился. И сраму тьма тьмущая. Где это видано, что мужик достоинство своё прилюдно носил.
И так с утра до ночи. Все идет люд честной и всякий. Кто косточки попарить, кто грязь смыть. А кто так за разговорами время провести. И хорошо всем. День бежит своим чередом. Кто в церковь потом идет, кто раньше успеет. Благодать, да и только. А вот стемнеет. Боятся девки в баню идти. Да и негоже уже. Там нечисть по ночам собирается. Любит нечисть баньку не меньше нашего. А баннику все одно кого привечать, кого парить. Всех банник приютит, обогреет, кто с добром к нему придет, и апротив него слова ни кажет.  Парьтесь люди дорогие!